Опять пришла весна Влюблённый паразит

Любовь - это старая, ослепшая ведьма. Она беспощадна и ненасытна. (Стивен Кинг)




опять пришла весна; нет, ничего плохого никто ей не желает,- просто пришлось вновь оставить её одну лежащей в кровати
стремянка на подоконнике- ****ский хер- опять я никого не люблю-стремянка в небо- в открытую форточку;. голой задницей на раскалённое от холода железо- торчёк спереди, и романтизм в глазах; удушливое состояние, и спокойствие во вне- во вне её, во вне меня, во вне всего этого облака- бледной пеленой покрывающего её сзади- облака из весенней тоски и печали, но мне её не жаль, как странно - мне давно уже никого не жаль,- кроме само себе,- вот к себе я испытываю истинное со...что-то....что-то истинное со.... я испытываю именно к себе- может быть это просто влечение...застрелить себя из арбалета..Хм!- как смешно- стрела навылет. Бздык!- упругая тетива, и всё. и нет больше понедельника, и выходных. нет её, нет секса, ничего нет- даже пустоты не ощутить, не увидеть той мглы в которую погружусь, и которую может быть увидят те, кому действительно дорог- а дорог за что? действительно- ведь не за что- никому ни какого добра... а задница стынет на холодной стремянке, и умирать уже не хочется,- хочется уже поскорее согреть озябший зад. По этому по быстрому докуриваю остаток сигареты, швыряю ещё дотлевающий окурок в полусонную прозрачность влажного осеннего утра,притворяю за собой раскрытое мною окно, размахивая руками- разгоняю остатки томной печальной задумчивости улетевшей в окно сигареты. Хочу слезть с подоконника, но всё гляжу на неё, застыв от изумления, и какой-то неведомой мне до селе(ещё никому на свете не ведомой)прекрасной влюблённой тоски, такой замечательной, что не хочется останавливаться, и всё продолжать продолжать в себе это томно-сладкое ощущение, сравнимое только разве что с ощущением любви, если это и ни есть само чувство любви- если это и не есть сама она- любовь. Прекрасно, очень прекрасно и удивительно- как такое могло произойти- и я не двигаясь с места, опускаясь в своей задумчивости на корточки, скукожившись в размышлении подперев одной рукою себя под подбородок- задумчиво размышляю,- ну как такое могло произойти,- ещё только вчера я решил  с тобой познакомиться только для того, чтобы не проводить эту ночь в одиночестве, а уже сегодня- всего лишь после одной выкуренной сигареты- я не могу отвести от тебя глаз. Может быть это какой-то проклятый табачник подмешал чего-то в скрученные в трубочку сигареты, или ввёл в фильтрующее вещество какой-то тонизирующий гипперчувственный состав?!. Я не мог отвести от тебя свой взгляд, а ты всё продолжала сладко спать, нежно окутавшись невообразимым обаянием. Ты спала, а я смотрел, ты всё не просыпалась, и не просыпалась. И страшно было представить себе, что всё это вдруг закончится, наступит тот необратимый миг, мгновение- когда неожиданно, и необратимо прервётся это обаяние. Я не в силах был это допустить. Я понял это так же необратимо, как необратимым было то, что всё это неминуемо, в один неожиданный миг закончится. Мне надо было поторопится, я должен был успеть не позволить случиться необратимому. Ооо!- всё моё нутро переполняло какое-то необъяснимое чувство нежности, становилось трудно дышать, учащённо колотилось сердце- я затаил дыхание, чтобы хоть как-то угомонить волнение взыгравшее внутри меня, но ничего не помогло. Действовать надо было немедленно и решительно. По этому, стараясь, как можно тише,- не шуметь, не производить ни какого нибудь звука- я на цыпочках двинулся из комнаты в направлении двери ведущей на кухню. Ах, как пасмурно, пасмурно же на улице- и это кстати моя любимая погода. С зонтом по лужам, без зонта по ним же... Но сколько можно смотреть в пространство двора, сквозь широкие границы окна, тем более если погода там, за окном, располагает к прекрасному- конечно бесконечно, но у меня к сожалению, нет на это столько времени.
       Ах, Таша, Таша!!!- какое странное имя,- фломастером по всему телу пока ты спишь. вот будет удивление,- ты проснёшься- и даже веки станут выдавать твоё предпочтение,- как я всё это ненавижу- чужие имена, лица, прекрасные телодвижения очаровательных изгибов. вывожу по всему телу твоё имя аккуратным,не брезгливым почерком
                А вспомнить только начало этой идиотской истории:
         Дождь, пасмурно,- не так, как сейчас- светло и радостно светит солнце. босые сапоги- по прозрачным и мутным лужам... два дня знакомства, а я даже не подозревал...и все молчали - интернет, твои фотографии-  в рамке на столе, в телефоне, даже в моём сердце- Ха!- холодный глянец твоего лица на моём сердце...
         Падающие капли дождя ****ели о чём-то своём, только не о тебе. Не предупреждая меня, они капали на моё лицо, скользили с волос на уши, и ничего не шептали- писклявым голосом ползли к одежде и телу- омывая его для тебя;
          Постоянная улыбка- как проклятие- ищешь выход- но всегда напарываешься на отверстие, и вновь ничего не можешь с собой поделать- вновь вынуждает тебя входить, что-то бурлящее внутри- вновь очередной поворот лабиринта, вместо прямого пути, и вопрос- когда ждёшь долгожданного, словно в ненасытной жажде воды- единственного ответа.
           ...А они всё скользят по твоей возбуждённой коже, смотрят в твои глаза, парой невинных зеркал твоего отражения- капли дождя, и твой дерзкий наивный взгляд- продавший себя ценою взрываемой порочности, взрываемой изнутри- бьющий в отражении глаз.;
                Нахлобучь себя на моё тело,- тебе это пойдёт, как никогда

А дальше это было так- за окном шёл дождь, в комнате на стене стучали часы,
Но вот, что это было? Бегство от прекрасного, доказательство верности и преданности, или изысканная демонстрация собственной глупости?
Я всегда мечтал о большей свободе, о непретензиозность к своей личности в отношении её поведения. Всегда верил в то, что смогу всегда и везде. Но вот оно- камень предкновения- если бы я не знал тебя, я был бы свободен- и каждый мой шаг отдавался бы лёгкостью и непринуждённостью, но вот я попал в западню, угораздило же.

Сморщенное старческое лицо- мне невдомёк, что оно означает, но явно, что-то нехорошее, вернее что-то очень, очень плохое. Мне пришлось проснуться, потому что дальше так было невыносимо. Когда я открыл глаза, понял, что спать-то хочется безумно, но стоило мне вновь их закрыть, как повторялся тот же сон,- та самая картина, на фоне которой вырисовывалось старческое ухмыляющееся лицо.