Попугайная вода

Александр ГЕРАСИМОВ

ПОПУГАЙНАЯ ВОДА



1
 - Папочка! Голубчик! Сделай попугайной воды, пожалуйста! Горлышко пересохло. Кочегарчики пить просят!

  Рецепт «попугайной воды» несложен. Берем стакан кипяченой воды, добавляем сахар, лимонной кислоты на кончике ножа и чайную ложку соды. Возникающие на дне и выскакивающие на поверхность пузырьки смешно щекочут нос. Радости детства просты и трогательны. Кочегарчики довольны. Они живут в воображении Сережи Берсенева с раннего детства. Мама говорила:

- Жуй лучше, Сережа. У тебя в животе живут махонькие кочегарчики. Они бросают всё, что ты съедаешь в крошечную топку, чтобы подогревать кровь и отапливать тело. Когда ты пережевываешь пищу тщательно, она попадает в кочегарку в виде мелкой кашки. Истопникам легко брать ее на лопатку и кидать в печь. Оттого вид у них бравый, у них румянец на щеках и одеты они опрятно и чисто. Если же ты глотаешь еду большими кусками, они валятся этим маленьким человечкам на голову. Кочегарчикам приходится разбивать крупные куски на мелкие, они не успевают справляться с работой и выглядят скверно: костюмы их порваны, они худы, бледны и часто болеют. Ты же не хочешь, чтобы они хворали?

   Сережа отрицательно мотал головой и принимался старательно пережевывать ненавистную вареную брюссельскую капусту, превращая ее в тонкую противную кашицу. Он был согласен страдать, лишь бы, сидящим в его животе бедным, обреченным никогда не видеть белого света крошечным человечкам было бы хоть немного полегче.

2
   Генеральный директор фирмы «ARtBALET» Сергей Берсенев не любил своего заместителя, Антона Григорьева. Выпускник МГИМО, подававший большие надежды, но, из-за неистребимой своей бескомпромиссности, проколовшийся на преддипломной практике в Лондоне, Григорьев и не нуждался в чьей-нибудь любви. Он был — человек-калькулятор. Берсенев полагал, что родителями Григорьева были арифмометр «Феликс» и древняя японская абака, единственное украшение обставленного в  hi-tech стиле кабинета исполнительного директора. Иногда Берсенева подмывало оглоушить Антона чем-нибудь тяжелым и извлечь из его башки программный чип, который, по убеждению Сергея Ивановича, находился в заместителевом мозгу.


3
   История  «попугайной воды» такова. Мама повела Сережу в Театр на Итальянской*. Чтобы не делать большой крюк через Садовую улицу, с Невского они прошли сквозь Пассаж. Тогда, в шестидесятые, этот длинный каменный проход** с магазинчиками по обеим сторонам был не тем, чем он стал сейчас. Самые разные торговые заведения наполняли его. Среди прочих была и большая зоологическая лавка. Любопытства ради и чтобы скоротать оставшееся до начала спектакля время, мама завела Сережу в этот замечательный магазин. Чего там только не было! Самые диковинные аквариумные рыбы шевелили толстыми губами и таращились на посетителя сквозь толщу воды, налитой в громадные стоведерные стеклянные ящики; воздух вибрировал от криков, пения и щебета десятков экзотических птиц; степные черепахи, неуклюже переставляя когтистые лапы, ползали  в квадратном, выстеленном сеном террариуме; печальные, похожие на состарившихся детишек обезьянки сосредоточенно искали друг у дружки в шерсти; толстенный сурок, должно быть только что плотно отобедавший, сидел в углу своей вольеры, выставив напоказ бело-розовый  щенячий живот, почесывал его короткими лапками и презабавно икал, совсем как человек. Но более всего мальчику понравились попугайчики. Они сидели в клетках на жердочках парами, трогательно прижимались друг к другу, постоянно целовались и пили подслащенную воду из специально устроенных поилок. Продавец объяснил Сереже, что попугаи-неразлучники на всю жизнь выбирают себе пару, и если один из них умирает от какой-нибудь болезни, другой не надолго переживает своего партнера и от невыносимой печали скоро и сам следует за ним. Мальчика так потряс этот рассказ, что он наотрез отказался идти в Театр. И как ни грозила мама примерно наказать его за непослушание, он не уступил. Пришлось сдать билеты в кассу. По приходе домой, мама, видя какое сильное впечатление произвела на сына история неразлучников, не стала исполнять своей угрозы выставить его в угол, а только велела идти в детскую и не выходить оттуда до ужина.

   А вечером, когда наказание было снято и мир снова был восстановлен, Сережа попросил:

- Мамочка! Пожалуйста, сделай мне попугайной воды.
- Какой воды? — удивленно подняла брови мама.
- Той самой, что пили давешние попугайчики в Пассаже. Сладкой попугайной воды. Очень тебя прошу.

   И мама, будучи мудрой женщиной, не стала говорить мальчику, что дескать, что за вздор он выдумал, и никакой «попугайной воды» не бывает. А просто взяла и смешала в кувшине домашний лимонад, какой научила ее когда-то делать мамина мама, Евгения Андреевна Панина, Сережина бабушка Женя.


4
   «ARtBALET»  был мечтой и детищем Сергея Берсенева. Со школьной скамьи он грезил образами нового, куда более прекрасного мира, чем тот, в котором ему приходилось жить. В мечтаниях он наделял окружающих его людей правильными чертами, гармонично развитыми телами и одевал их в безупречные одежды. В его грезах человек был хорошо воспитан, красив и образован. В реальности же его окружали люди многим более близкие к земле, нежели к небесам.

***
   Когда-то дом, в котором жила семья Берсеневых, принадлежал Сережиному прадеду, Николаю Фокичу Берсеневу, торговцу корковой пробкой, игроку на бирже, прогрессисту и дипломированному инженеру. Строение в Большой Разночинной улице и само было на треть сооружено из пробковых конструкций. Построенный в начале ХХ века, время расцвета инженерно-строительных технологий, дом Берсенева был рассчитан на вечное стояние на зыбучих болотистых Питерских почвах. «Здание должно дышать», —  ероша прическу и роняя чертежные «синьки», уверял заказчика архитектор, имя которого теперь уж потерялось в бумажном море. Хотя, если сильно озаботиться такой задачей, можно, наверное, найти его фамилию в документах Строительной Комиссии. Начало прошлого века ознаменовано строительным бумом. Здания, одно великолепнее другого, вырастали, заменяя обветшавшие убогие постройки прошлого. Особенно украсилась Петроградская сторона Города. И, когда бы не Октябрьский бунт, наверняка Петербург стал бы еще большим украшением Европы и Азии.

   С приходом к власти нового хозяина, как известно из исторических хроник, решено было всё поделить поровну. Стали делить. Берсеневых сначала из бельэтажа попросили переехать под крышу. В бельэтаже угнездилось одетое в черные шоферские тужурки местное начальство с семьями, ночными горшками и спутницами революцьи —  боевыми подругами, любовницами. Берсеневы не роптали, хорошо еще к стенке пробковой не поставили и не шлепнули, как многих прочих. Потом их постепенно уплотняли, уплотняли и уплотнили до того, что большая семья стала жить в одной, хоть светлой и просторной (и на том спасибо), комнате в сорок «квадратов». Квартира наводнилась самым разнообразным народом, в той или иной степени по решению Жилищной Комиссии, достойного проживания в Старой столице. Новую столицу, слава тебе, Господи, опять назначили в третьем по счету Риме. Разогнали со сторожевых башен двуглавую птицу и стали жить в Кремле.  Так что все, кто посметливей, собрали горшки, «маузеры» в деревянных кобурах и прочее домашнее хозяйство, и унеслись делить добро, чины и портфели на новом месте. Только пыль после них столбом закружилась, и запах серы остался.


5
   Антон Григорьев не одобрял расслабленности «генерального». Он полагал, что любой бизнес должен делаться жестко и расчетливо. Только тогда он приносит достойные плоды и приличные дивиденды. Берсеневский подход к делу Антон считал излишне креативным. И что из того, что фирма занимается вещами, строго говоря, невесомыми («ARtBALET»  создавал желающим переменить свой статус фирмам имидж «под ключ»), поначалу видимыми только на бумаге и на экране? Фирма, по убеждению Григорьева, должна работать, как танк или мясорубка, подминая под себя клиента, перемалывая его вместе с косточками и выдавая на выходе абсолютно нового человека в башмаках «J.M.Weston» и костюме «Brioni» или в теннисных туфлях, белых брюках, пуловере и «капитанке» от «Paul & Shark», готового шагнуть на трап личного самолета или на сходни собственной яхты. Сергей же нянчился с каждым, как с родным братом, пытаясь понять потаенные желания клиента и помочь ему с наименьшими моральными потерями влезть в новую, выделанную по особому заказу, скроенную по индивидуальным меркам шкурку.

***
   Сережа рос в пробковых стенах, привычно отгораживаясь от остальных старинной дедовской ширмой с изображенными на гобелене тремя упитанными, голозадыми эротами с крылышками за спиной, бесстыдно выцеливающими в лиловых зарослях барбариса уютно устроившуюся парочку,  пышноусого румяного кавалера в шляпе с белым пером и плоскогрудую дамочку в малиновом кринолине  — вылитую школьную учительницу химии, Марь Степановну Заманскую.

   Школьные годы пролетели незаметно, почти мгновенно. Только первые три класса прошли неспешно, потом, словно с горки на салазках — фьють, и уже выпускной бал, ужасно скроенный костюм, девчонки в немыслимых платьях и с дурацкими прическами, идиотский корабль с повисшими, как использованные гондоны, красными парусами и, здрассти-пожалуйста, взрослая жизнь, противная сухость во рту и головная боль.

   После школы  — стремительное поступление в институт, модная профессия дизайнера-процессуалиста и нулевые жизненные перспективы с бонусом: «турпоездка в ГДР или Болгарию». И всё катилось бы, как по сливочному маслу, согласно схеме  — женитьба, семья, работа, ранняя лысина, брюки-треники, бытовое пьянство, съемная дача, какашечного цвета «Жигули» в конце жизни и, как логическое завершение  всего — гроб с музыкой. Но грянули новые времена, и всё полетело вверх тормашками.


6
   Господи! Что тут началось! Всё стало с ног на голову. Большевистские лозунги не работали. Кто был ничем, тот ничем и остался. Расслабившиеся за без малого восемьдесят лет люди не успевали переделать сознание. Надежды на будущее рассеялись, словно опийный сон. Розовые очки куда-то запропастились. Зревшие десятилетиями нарывы и болячки общества разом вскрылись, и несчастное население заскользило некрепкими ножками в дерме и гное. Выживали те, кто сообразил и успел обернуться на одном каблуке, грянуться оземь, перевернуться серым волком и, не сварившись в кипятке и молоке, влезть в сивкино-буркино ухо и вылезти оттуда живым и невредимым.

   Сергей Берсенев, благодаря, должно быть, генетической памяти, встрепенулся одним из первых. Поняв, что энергоносители и редкоземельные металлы ему не светят, он начал накопление капитала, как тысячи ему подобных по всей стране. За что он только не брался! Варил и крутил неподатливую польскую джинсу с пемзой пополам во взятых напрокат стиральных машинах; выращивал  грибы в школьных и институтских подвалах и бомбоубежищах; поднимал со дна озер мореный дуб и раскручивал его в драгоценный шпон; торговал…  пробковыми полами и играл с ценными бумагами.

   В результате нескольких удачных спекуляций на фондовой бирже он получил приличный капиталец и, уехавши в Англию, стал придумывать, чем, собственно, заниматься. И надумал. Как раз в это время в Лондон стали прибывать первые дети Новых Русских. Папаши, всласть настрелявшиеся из «калашей» и повзрывавшие товарищей по бизнесу в подержаных «бэхах» и «мерсах», решили отправить прижитых от натуральных и крашенных блондинок отпрысков в Альбион с тем, чтобы дети научились этикету и худо-бедно считать, читать и писать по-английски. В общем, всё, чтобы, как у людей.

   Берсенев, не откладывая дела в долгий ящик, создал консалтинговую кампанию «Oxford Dream Team» и разослал гонцов во все концы с подробными красочными буклетами, в которых добрым, уставшим от бандитского передела собственности папам, гарантировался ненавязчивый первоклассный сервис по перековке их чад из прыщавых, вечно ковыряющих в носу русопятых недорослей в аглицкой выправки юных джентльменов, с прохождением полного курса обучения в лучших университетах Старой Англии. Со всеми, так сказать, вытекающими. И дело пошло.


7
   Дело пошло на удивление бойко. Новые Русские, словно бы с ума посходили. Оборачиваясь друг на дружку, пачками засылали наследников в Соединенное Королевство. И это, несмотря на то, что обучение и проживание в Британии весьма и весьма кусалось. Берсенев взвинтил цены на услуги. Алчущие образования в Оксфорде наглые, самоуверенные, облаченные в рваные до невозможности штаны и растянутые линялые майки  отроки, состязаясь в скорости и роскоши своих авто, рассекали по английским дорогам на попугайной раскраски «Ferrari»,  «Lamborghini» и «Maserati». В Лондонских магазинах появились невиданные доселе, инкрустированные рубинами и сапфирами, неприлично дорогие мобильные телефоны. Наследники никелевых королей и нефтяных магнатов разбирали эксклюзивные модели «Vertu» и «Nokia 8800 Sirocco Gold Edition», как горячие пирожки. Недвижимость в центре британской столицы сметалась русскими риэлторами без оглядки на громадную стоимость. На закопченную угольными каминами, чопорную Трафальгарскую площадь в Масленицу завезли снег и устроили «Проводы Русской Зимы». От громкой музыки бронзовый адмирал подпрыгивал на своей колонне, из фонтанов текло белое вино, русские с хохотом катались на карусели, в разбитых на площади шатрах торговали квасом, сбитнем и пирогами. Британские вековые устои закачались, корона потускнела и съехала набекрень. Общество возроптало. Озабоченные нашествием виги и тори на время объединились в Вестминстере, чтобы дать пришельцам достойный отпор. Бифитеры подтянули штаны и покрепче перехватили свои алебарды.

   Однако, русские не успокаивались. Они скупали поместья, футбольные клубы и женились на графинях. Бывшие бандиты, а ныне преуспевающие бизнесмены и сенаторы, пересели из черных BMW  и Gelendwagen’ов в солидные серые Bentley и желали иметь рожденных ими детишек в твидовой упаковке. Дело Берсенева процветало. Ему везло, как Тимоти Декстеру***. От клиентов не было отбою... Но вдруг Сергею Ивановичу наскучила возня с неотесанными наследниками нефтяных миллионов. Исконно русская болезнь, ностальгия, отравила его мозг и, словно капризная кошка, исцарапала сердце. В один момент он выгодно продал раскрученное дело и вернулся в отряхивающую с колен вековую пыль Россию.


8
   Оказавшись на родине в самое верное для того время, Берсенев, скоро сориентировавшись в ситуации, основал в модном бизнес-центре на Петроградской стороне Города имиджмейкерское агентство с весьма точным названием —  «ARtBALET». В имени фирмы была точность и стремительность старинного оружия, изящность балетных па, а приставка АРТ говорила о безусловной креативности компании.  Сергей Иванович лично провел тщательный кастинг сотрудников. Все кандидаты прошли проверку на полиграфе. И только заместителя ему рекомендовал (а по сути — навязал) старый его приятель по институту, один из учредителей, Матвей Крымов: «Хороший, проверенный кадр. Три языка, опыт работы. Будет тебе правой рукой. Надежен, как автомат Калашникова».

   Знать бы тогда, чем дело обернется…


***
   Сергей откинулся на подголовник сиденья и, до хруста в суставах, потянулся всем телом. Из динамиков лилась бодрая музыка:

   «…Страна встает со славою
   На встречу дня…»

Новый день наступил. Люди потихоньку оклемались от ночной духоты и потащились из домашних норок на службу.

   В это жаркое, как на Меркурии, лето передвигаться по Городу было непросто. Двигатели кипели, нервы водителей не выдерживали, повсюду слышались раздраженные клаксоны перегревшихся машин. Берсенев предпочитал водить автомобиль сам. Сидеть на заднем диване лимузина он считал недостойным занятием для энергичного человека. Плавно, как в замедленной съемке, он еле-еле тащился по Большому Проспекту ПС. Кондиционер двухместного «Merсedes Compressor» жалобно подвывал, стараясь исправно превращать раскаленный забортный кисель в прохладный морской бриз.

   Нищенка с кривым рукописным плакатиком шла навстречу движению и стучалась в стекла автомобилей в тщетной попытке добыть на пропитание. Берсенев выудил из кармана пару бумажек и опустил окно. Убогая внимательно посмотрела ему в глаза:

- Благослови вас Господь, добрый человек.

С этими словами попрошайка достала из лохмотьев небольшой, удлиненный глушителем пистолет. Берсенев почувствовал, как раздвинулись, пропуская свинец, его ребра. Пуля пробила левое легкое, безнадежно испортила обтянутое превосходно выделанной телячьей кожей сиденье и застряла в металлическом супинаторе. Правая нога ослабела и отпустила педаль тормоза. Берсеневский «Compressor» мягко ткнулся в бампер впередистоящего джипа. Хозяин пострадавшей машины включил аварийные огни и, тихо матерясь, полез наружу...

   В наше время «стереть» человека легче, чем попытаться найти с ним точки соприкосновения.  На следующий день Антон собрал совет директоров и объявил, что всвязи с внезапной гибелью Сергея Ивановича Берсенева, он, Антон Григорьев, согласно уставу, берет на себя обязанности ИО генерального директора. Обо всех изменениях в стратегии фирмы будет издано соответствующее распоряжение.


ЭПИЛОГ

   Сережа лежал на спине, раскинув в стороны руки, не в силах пошевелиться. Полупрозрачная фигура склонилась над ним. Ему показалось, что это покойный его отец. Ужасно хотелось пить.

- Папочка! Голубчик! Сделай попугайной воды, пожалуйста!  — попросил мальчик,  — Горлышко пересохло. Кочегарчики пить просят!



*Театр им.В.Ф.Комиссаржевской
**Пассаж (фр. passage  — проход)
***Тимоти Декстер / Timothy Dexter (1747-1806) — невероятно удачливый американский бизнесмен и писатель, автор нашумевшей в 1802 году книги «A PICKLE FOR THE KNOWING ONES; or Plain Truths in a Homespun Dress», напечатанной без единого знака препинания.


Спб, Июль 2010