Как доктор Н. лишился работы

- Значит, тебе снятся кошмарные сны?
Доктор Н. устало поправляет маленькие круглые очки и что-то пишет в блокноте кривым почерком. Она старается разглядеть буквы, но мешает близорукость. И кривой, куролапый почерк.
- Да нет же! Мне снится человек. Мертвый человек приходит ко мне.
- Один и то же сон про мертвого человека, так?
В приступе раздражения она прикрыла глаза, потирая их уголки пальцами. То ли психотерапевты все идиоты, то ли этот - удивительное исключение. А ведь выглядит внушительным, солидным специалистом в этом своем огромном кабинете, заставленном книжными шкафами, с тяжелым столом и парой удобных кресел. Жаль, что кушетки нет, а то бы получилось совсем как в кино. И пузо его внушительно перевешивается через слишком тугой ремень. А борода очень внушительно свисает весьма мерзким седым облачком.
- Пожалуйста, Сергей Петрович...
- Иванович, - поправил он механически.
- Иванович. Сергей Иванович, пожалуйста, постарайтесь сосредоточиться и понять: мне не снится один и тот же сон. Они разные. Иногда кошмары, иногда что-то забавное. Но все они прерываются, когда приходит Он.
- Он? - психиатр смотрит совершенно безразлично.
- Мертвый парень. Он разрушает сон, что был до этого, и зовет меня.
- Зачем он тебя зовет?
Саша стиснула зубы:
- Откуда мне знать? Как только он приходит, я просыпаюсь.
- Он знаком тебе? Этот парень?
- Ммммм... Когда-то мы... общались. Только давно перестали.
Скользкая тема. О ней очень сложно и мучительно говорить. Нет. О ней даже думать сложно и мучительно.
- Может быть, стоит возобновить общение? Видно, твое подсознание этого жаждет.
- С этим могут возникнуть сложности... Вчера мне сообщили, что десять дней назад он умер...
- А когда начались сны?
- Десять дней назад.
О смерти сообщила его сестра.
Когда начались сны, она написала ему, спросила, все ли в порядке, потому что волнение достигло точки кипения. И вчера его сестра сообщила в письме, что, к сожалению, он умер. Передозировка. Сестра нашла его дневник. И хочет передать этот дневник ей, Саше. Хочет ли Саша получить этот дневник? Определенно, нет. Это все равно, что открыть старый сундук с протухшими человеческими костями. Получит ли Саша дневник? Определенно, да. Потому что отказывать было как-то неудобно. Поэтому завтра она встретится с его сестрой и заберет чертов дневник. Спрячет куда-нибудь в шкаф и, может быть, лет через десять, откроет его. Посмеется и сожжет. Еще лучше - просто сожжет, не открывая и не смеясь.
- Ну, хорошо, - доктор Н. прервал поток ее размышлений, - Я выпишу успокоительное. А через неделю жду на прием. Уверен, это поможет. По две таблетки за час до сна.
Он протянул листок с корявой надписью, которую способен сделать исключительно врач.
- Значит, в дурку меня не положат? - пробормотала Саша, вглядываясь в кривые буквы. Впервые за весь прием на безразличном лице доктора Н. появилась легкая усмешка:
- Не сегодня.

***

Что полагается говорить сестре человека, которого ты когда-то любила? Особенно, если теперь этот человек мертв?
Саша стояла на выходе из метро, нервно хрустя костяшками пальцев – ужасная привычка проявлялась всякий раз, когда она волновалась. Май цвел. Город пах весельем, теплом. Любовью? Любовью...
Что полагается сказать сестре человека, которого ты, в общем, никогда и не знала? Модный вирус онлайн любви накрыл однажды и их. Модный вирус онлайн обманки... Потому что эйфория вскоре превратилась в мучение. Болезненный процесс вытягивания из себя этой привязанности. Болезненные обещания, которые не выполнить. Болезненные надежды, которым не сбыться. Болезненные мечты, которые мешают заснуть. Слишком много прилагательного "болезненный" всего для двоих людей.
Болезненный, жуткий день, когда их по существу не стало. Болезненные долгие месяцы отвыкания друг от друга. Свыкание с пустотой - это тоже чуть-чуть болезненно.
Но жизнь кипит и все забывается. Наверное....
- Саша? - раздался голос рядом.
Она подняла взгляд. Никогда прежде не видела эту девушку, но сразу бы ее узнала: эти глаза, этот изгиб губ... В точности как у брата.
Кажется, слово "болезненно" только что вернулось в ее жизнь с новой силой, ударом поддых.
- Привет. Лена.
Девушка улыбнулась удивительно радостно.
- Я тебя сразу узнала! Ты точно такая же, как на фотографиях!
- Да?..
Саша мучительно вспоминала, на каких это фотографиях, все альбомы с того сайта давно удалены или закрыты. Слишком много частной жизни для чужого обозрения. Вообще пора бы запретить продажу фотоаппаратов людям без фотографического образования. Развелось гениальных фотографов...
- Нет, не там, - словно прочитала мысли Лена. - У него была целая папка твоих фотографий...
Она отвела взгляд, резко погрустнев. Глаза подозрительно начало щипать и надо срочно сменить тему, пока не начались совместные рыдания и вой.
- Ты надолго в Питере?
- Я тут уже неделю! Классный город! Поезд сегодня вечером. Едем в Москву, потом во Владимир, потом еще куда, куда занесет.
Лена улыбнулась знакомой и в тоже время чужой улыбкой. И путешествовать любит. Как брат. Помнится, он все время куда-то ездил, и всегда безумно радовался своим поездкам. Потому что можно было сбежать. Жаль, что до нее он так и не доехал...
- Ладно, меня подруга ждет. Так что вот... - Лена протянула небольшой пакет, в котором лежала тетрадь, судя по всему, в твердой обложке. - Не знаю, мне кажется, он бы хотел, чтобы ты прочла.
Пакет лег в руку тяжестью всего мира.
- Почему?
Девушка пожала плечами:
- Там про тебя, - и тут же добавила, словно смущаясь: - Я начинала читать... но это словно лезть в чужую историю. Не для других.
- Не представляю, что там может быть, - выдохнула Саша, нервно улыбнувшись. - Мы давно не общались..
- Знаю. Слушай, мне пора. Подруга ждет.
- Да. Спасибо, и.. в общем, мне жаль.
Слова прозвучали как-то глупо. Как в мыльной опере 90х. Фу.
Но Лена понимающе улыбнулась и вдруг порывисто обняла девушку. Потом быстро пошла к подземному переходу.

***
Читать чужие дневники, даже если они про тебя (особенно если они про тебя), наверное, неправильно. Даже если человек, который его писал, мертв.
Его дневник мертвым грузом лежал на подушке, чуть слева. Мертвым, манящим грузом. Тяжелой, будоражащей тайной...
Саша схватила пульт и включила телевизор. Но даже музыкальный канал не мог ослабить любопытства.
"Не надо, - шептала разумная часть, - Не надо. Будет больно. Не надо..."
Но руки уже сами тянулись к тетради в простой черной твердой обложке.
"Ладно. Только одну страницу. Всего одну..."
Пальцами нервно открыла первую попавшуюся страницу. Острым, аккуратным почерком на ней была сделана всего одна надпись:
"Ее зовут Саша"
А ниже, весь лист был заполнен яркими, чудесными рисунками. И было легко прочесть по ним, что душа рисовавшего пела.
Она провела кончиками пальцев по цветным завиткам и линиям, по сказочным цветам на ветвистых стеблях. Словно бы краска. Гуашь или акварель.
Слово "горе" приобрело новое значение, превратившись в черную смесь тоски, боли, ужаса, восторга и сожаления. Хотелось визжать и рвать все, что попадется под руку.
Смахнув слезы, она поскорее перевернула часть листов:
"Вижу ее в каждой незнакомой девушке. На улице, в автобусе, везде! Нестерпимо. Скорей бы Серый принес, когда вмажусь - легче, могу спать".
А чуть ниже - ее профиль. В окружении паутины мрачных, нервных рисунков.
Саша поскорее закрыла дневник, спрятала далеко в кладовку и залезла под одеяло.
"Я не виновата. Это не моя вина. Это не моя вина..."

***

- Ваши дурацкие таблетки не помогают!
Саша нервно барабанила пузырьком с успокоительным по столу доктора Н., разглядывая темное дерево столешницы.
- Сны продолжаются? - мужчина сцепил пальцы-колбаски, внимательно глядя на нее поверх очков.
- Все стало хуже! - воскликнула она нервно. Потом опустила глаза, стараясь взять себя в руки. Доктор помолчал.
- Что именно стало хуже?
- Сны, - пробормотала она со стоном.
- Саша, - доктор Н. наклонился к ней через стол, - Пожалуйста, расскажите мне, что случилось? С самого начала. 
Глубоко вздохнув, она вытерла ладонью слезы:
- Я не могу больше спать. Как только засыпаю - он приходит. Бледный.. очень бледный.. Не смотрит на меня, но я знаю - он за мной. И он такой холодный... Я просыпаюсь по двадцать раз за ночь от холода. Два одеяла не помогают. И я боюсь спать.
Доктор Н. внимательно посмотрел на девушку. За прошедшую неделю она явно похудела, под глазами пролегли черные круги, вид совершенно разбитый и нервный. 
- Что-нибудь случилось за эту неделю? Что-нибудь важное для Вашей жизни?
Саша помолчала, похрустывая суставами пальцев, обдумывая.
- Я виделась с его сестрой...
И она рассказала доктору историю о встрече с его сестрой, и дневнике, и записях, что она успела посмотреть.
- Только не надо говорить мне, что это чувство вины. Это был его выбор. Я ничего не могла сделать, даже если бы была рядом, - добавила она быстро, заканчивая свой рассказ.
- В этом я уверен. Я только не уверен, что Вы сами в этом убеждены.
Девушка промолчала, с досадой прикусив губу и нахмурившись.
- Просто сделайте что-нибудь. Положите меня в палату, шарахните электрошоком...
Доктор Н. снисходительно усмехнулся:
- С этими методами давно завязали. Сделаем вот что: я выпишу успокоительное посильней и дам Вам больничный на неделю...
- Это не поможет, - прошептала она обреченно.
- ...а если что-то пойдет не так - сразу звоните мне. Вам нужен отдых. Увидимся через неделю.
Это был мудрый, опытный психотерапевт...

***

Ей снились побеги.
Зеленые побеги, словно из мультика, разрастались веселой паутиной на черном фоне сна, заполняя собой все пространство. 
Тоненькие стебли, из которых то тут, то там вылезали полупрозрачные изумрудные листочки. А кое-где - ярко-красные бутоны, через секунду раскрывавшиеся в очаровательные розы. Казалось, они улыбались. Радостно приветствовали. В тишине было слышно, как лопаются почки, выпуская на свет новый листочек, или как с легким шелестом раскрывается новый бутон. 
Пахло свежестью и где-то слышался ручей. Но невозможно было оглядеться - разрастающееся зеленое покрывало гипнотизировало, намертво приковывая к себе взгляд и все мысли. 
Это было чем-то знакомым, только она никак не могла вспомнить...
Но это все ерунда, совершенно лишнее и ненужное. Единственное, что имело значение - разрастающаяся перед ней зеленая сказка. Она несла с собой покой, умиротворенную радость.
Хотелось долго, облегченно смеяться.
Саша протянула руку к одному из алых приветливых цветков, осторожно коснулась его нежных лепестков кончиком пальца, чуть погладив бархатистую поверхность.
Тогда случилось что-то неправильное и жуткое. Цветок почернел и прямо на глазах начал гнить, а за ним и все остальное веселое безобразие покрылось мерзкими признаками гниения, кишащей массой червей, пожирающих свежие листочки. Чернота наступала, поглощая все вокруг, выкидывая Сашу в грязную, убогую комнату, душную и мерзкую. 
Пол, заваленный грязной посудой, засохшими остатками пищи, вещами, разбитыми и сломанными. Тараканы, шарящие то тут, то там. Удушливый запах затхлости, рвоты и нечистот. 
А в старом, обшарпанном кресле, спиной к ней, сидел молодой человек. Он перехватывал жгутом руку чуть выше локтевого сгиба, завязывая узел зубами. 
И еще до того, как он поднял голову и обернулся, она уже знала, кто это. 
Синие глаза были затуманены и тусклы, кожа бледная, в испарине, лицо заострившееся. 
- Саня, - прошептал он, глядя прямо на нее.
И тогда мир взорвался звоном тысячи битых стекол, заполнив все вокруг, разрушая все вокруг, сотрясая до самых позвонков.
Саша вскочила на кровати, тяжело дыша, обливаясь потом ужаса и слезами. 
Звон будильника, который она забыла выключить, оповещал о том, что наступило утро.

***
Доктор Н. перенес встречу с одним из пациентов, потому что Саша устроила ему по телефону настоящий концерт с утра, с истерикой и мольбами.
Теперь она сидела у него в кабинете, дрожа всем телом после рассказа о своем ночном кошмаре.
- Я больше не буду пить эти таблетки. Что-то не так, я не смогла проснуться сразу.
Доктор Н. подумал, что тут уже начинает попахивать психозом. Весьма дурно попахивать. Поэтому он бодро сказал:
- Я подумал над Вашей проблемой, Саша. И у меня есть идея. Больше никаких таблеток, - предупредил он ее попытку возразить. - Я думаю, нам нужно попробовать гипноз.
Некоторое время она это обдумывала.
- Зачем гипноз?
- Если молодой человек чего-то от Вас хочет, нужно выслушать, что же это. Думаю, я смогу ввести Вас в нужное состояние, чтобы вы смогли поговорить.
- Ого.., - произнесла она через какое-то время.
- Не стоит беспокоиться. Я делал это сотни раз, и, если Вы почувствуете себя плохо, тут же разбужу Вас.
- Едва ли у меня есть выбор. Когда мы сможем сделать это?
- Мне нужно время подготовиться. Что если завтра утром? В 12 часов?
- В 12 часов, - эхом повторила она, думая о том, что сегодня ночью не будет спать.

***

На следующее утро в кабинете доктора Н. появилась удобная кожаная кушетка, на которой теперь и лежала Саша, сбросив обувь и закрыв глаза. Под монотонный голос доктора Н. она старалась расслабиться и ни о чем не думать. 
- Представь, что ты находишься в большом старом доме. В нем очень светло, уютно, тепло. Безопасно. Ты стоишь возле лестницы на второй этаж. Возьмись за перила. Почувствуй их гладкость в ладони. Подними правую ногу и ступай на первую ступеньку...
Реальность пошатнулась, когда Саша дошла до верхней ступеньки. Будто легкая рябь на экране телевизора. Или гладь озера, потревоженная брошенным в воду камнем.
- Перед тобой дверь. Ты видишь дверь, Саша? Какая она?
- Темно-коричневая, почти черная. Тяжелая...
- У нее есть ручка?
- Да...
- Потяни за ручку, открой дверь. Медленно, аккуратно.
Саша взялась за ручку и потянула дверь на себя. До того, как она успела сообразить, что происходит, ее затянуло внутрь небольшой темной комнаты. Дверь с грохотом закрылась за ее спиной. Саша попыталась снова отворить ее. Безрезультатно. Она медленно огляделась. 
Комната была темная, грязная. Небольшая. На противоположной стороне была еще одна дверь. Вот только весь пол до нее был завален использованными шприцами. Некоторые лежали иглами вверх, другие были разбиты. Сердце бешено колотилось в груди, паника медленно наступала. Было ясно, что сейчас кто-то хочет, чтобы она прошла по шприцам до противоположной стены. Другого выхода нет.
- Это сон, - пробормотала Саша, - Ничего не будет. Я просто сплю.
Она сделала первый шаг. Хрупкая масс неприятно прогнулась под ее весом. Медленно переставляя ноги, она двинулась вперед, стараясь держать равновесие и обходить битое стекло и торчащие иглы. Но на очередном шаге поскользнулась на разъезжающейся массе. 
Стараясь сохранить равновесие, неосторожно переставила ногу в сторону, попав ступней прямо в битое стекло. Осколки больно впились в плоть, заставив взвизгнуть от ужаса и двигаться быстрее, совсем неосторожно. Добравшись до двери, Саша чувствовала, что все ее носки влажные от крови. 
На расчищенном перед дверью пространстве она переступила на ребра стоп, чтобы ограничить взаимодействие пораженных ног с землей.  Она прижалась лбом к шершавому дереву, пытаясь восстановить дыхание. Больше всего хотелось зареветь и проснуться, оказаться в безопасности, в кабинете терапевта.
Но это бы значило сдаться – рано или поздно ночные кошмары доведут ее до срыва, а дурдом не являлся самым крутым курортом в ее представлении.
Значит, надо идти дальше.
Немного успокоившись, пытаясь вообразить все ужасы ужасы, которые ждут ее дальше, Саша потянула дверь за ручку на себя, и удивленно уставилась на открывшийся перед ней цветущий сад. 
Мягкий покров травы, цветущие деревья и розовые кусты. И где-то призывно пела речка. 
Осторожно присев на траву, она приподняла ногу, с удивлением обнаруживая, что никаких следов и порезов нет. И боли больше нет. 
- Значит, на верном пути...
Она пошла в сторону речки, интуитивно чувствуя, что ей именно туда.
Пройдя через сад, вышла на небольшую поляну, отгороженную деревьями по кругу, а впереди оканчивающуюся выходом к той самой речке. На краю поляны стояла небольшая белая скамейка, залитая солнечным светом. А на скамейке сидел парень. Темноволосый и взъерошенный.
Кажется, внутри только что что-то оборвалось.
Глубоко вдохнув, Саша направилась прямо к нему.

****

Его профиль был абсолютно спокоен и умиротворен. Никакой мертвецкой бледности или затуманенных глаз. Парень рыбачил, щурясь от солнечных лучей, ласково льнущих к его коже.
Она села рядом на скамейку, совершенно не в силах стоять.
- Мне всегда казалось, что рыбалка - скучнейшая трата времени.
Он улыбнулся, оставляя поплавком круги на водной глади:
- Думаю, у меня есть немного лишнего времени.
Саша уставилась на него со смешанным чувством удивления и умиротворения:
- Я часто думала, какой у тебя голос.., - пробормотала она.
Парень повернулся к ней и посмотрел в глаза. Синие. Точно как на фотках. Черт побери, как больно…
- Разочарована? - спросил тихо.
Она пожала плечами, поджав губы.
- Скорее, опечалена.
Некоторое время он молча смотрел на нее, потом чуть кивнул и снова уставился на речку. Саша же не могла оторвать от него глаз. Вот он, сидит здесь, рядом с ней... мертвый. И в тоже самое время ошеломляюще реальный. Интересно, если дотронуться, - исчезнет?
Её пальцы чуть двинулись по гладкой поверхности скамейки к нему, но Саша одернула себя, сложив руки на коленях, сжав ткань джинсов до ломоты в суставах.
Нельзя. Если он холодный… она этого, наверное, уже не выдержит.
Набрав полные легкие воздуха, она спросила:
- Ты пришел, чтобы забрать меня? Типа, пришло мое время и все дела?
Он отставил удочку, закрепив ее между досками скамейки, и повернулся к ней. Помолчал, внимательно изучая ее лицо, с какой-то жадностью, словно давно не видел.
- Я пришел, чтобы извиниться.
- За что?
Он слегка провел кончиками пальцев по коже ее нижнего века, там, где были синяки от недосыпа и кошмарных снов, прошептал:
- За это, - Затем, взяв ее за руку, вложил что-то в ладонь, - И за это. 
Саша опустила глаза. Полная ладонь использованных шприцов... На некоторых - застывшая корочка крови. Тупые, погнутые иглы.
- И за это, - поверх шприцов лег лист с отпечатанным письмом. Его прощальное письмо. То самое, которым он ставил точку. То самое, которое заставило ее несколько ночей прорыдать в подушку. То самое, которое она помнила наизусть, хотя это было невыносимо вспоминать.
- И вот за это.., - в другую ее руку лег лоскут бумаги, на ощупь плотной. Билеты на самолет. Отмененные. С датой на прошлое лето. - Я хотел прилететь к тебе. 
- Но не прилетел.
- Не прилетел, - согласился он.
- Почему? - Саша старалась, чтобы в голосе не звенела обида, но получалось плохо. 
- Ты так и не прочитала дневник, да? - она покачала головой, и он мягко рассмеялся. - Упрямая. Я так хотел, чтобы ты прочла. Посылал тебе в сны те рисунки, помнишь? Цветочная паутинка...
Точно! Теперь она, наконец, вспомнила, откуда знала тот сон. В нем в точности повторялся рисунок, созданный им после записи в дневнике  "Ее зовут Саша".
- У них тут есть развлечение, - продолжил он тихо и бесцветно, переведя глаза на водную гладь речки. - Или, скорее, наказание... Ты можешь посмотреть, что было бы, если бы ты в определенный момент сделал все по-другому. Я посмотрел, что было бы, если б я тогда прилетел, - он усмехнулся, но веселости в этом смехе не было ни на грамм, только острая печаль. Как бритва. 
Когда он не продолжил, Саша спросила:
- И что же там было?
- Там... ты. Я, - он помолчал, усмехнувшись, словно вспоминая о чем-то приятном. - И маленький карапуз. Знаешь, он классно рисует. Правда, классно. Схватывает налету. Я сам учил его, дома. Он бы стал архитектором. Антонио Гауди отдыхает! Его звали к себе все западные страны, США, Азия. И то, что он создал... - он покачал головой, - Это невероятно. Сказка, сон наяву. Ты им очень гордилась. И я тоже. А еще у него совершенно твои глаза...
Он замолчал и коснулся ее щеки. Саша задержала дыхание. Пальцы совсем теплые, совсем живые.
- Не плачь, не надо.
Саша вытерла рукавом слезы:
- Он уже никогда не родится.
- Никогда... Знаешь, ты только не смотри. Просто пообещай, что не станешь смотреть, когда придет время. Чтобы не жалеть.
- А когда придет время? Где мы сейчас вообще?
Он улыбнулся.
- Это как перевалочный пункт. Комната ожидания. Я тут жду тебя. Смотри, - он указал на речку, - отсюда можно тебя увидеть.
И действительно. На спокойной речной глади был хорошо виден кабинет доктора Н. Она лежала на кушетке, в слезах, с кровоточащими ступнями в тех местах, где поранила их о шприцы. Доктор Н. был бледен и паниковал, пытаясь вывести ее из транса. Вид у него был до того озадаченный и напуганный, что Саша рассмеялась:
- Знаешь, пожалуй, у меня тоже есть немного времени.
Он улыбнулся, достал для нее красивую черную удочку, и она закинула поплавок.

А в своем кабинете доктор Н., окончательно растеряв всю свою постоянную уверенность и спокойствие, срочно вызвал своего друга, доктора Ф., известного врача, хирурга, который и засвидетельствовал смерть Cашиного мозга. По решению комиссии, из-за неверного использования гипноза и перенапряжения мозговых ресурсов. Хотя история, по общему признанию, темная. Совершенно темная и нелогичная. Разве гипноз может выжечь дотла нервные центры?
Конечно, за это в России не лишают психотерапевтов практики и не сажают в тюрьму. 
Но именно так доктор Н. лишился работы.