Авантюра

-  Это же как же… вот просто так, взять и подойти?
-  Да, вот запросто!
Хомячков ошалело огляделся по сторонам в надежде что ситуация разрулится сама собою, однако у великого и непредсказуемого пересмешника-провидения были видимо совершенно иные планы на сей счёт, ибо именно сегодня и именно здесь, как бы в пику суетливым мольбам одинокого бледного гражданина, эта невидимая, но- вездесущая тварь совершенно хладнокровно застолбила факультативный полигон . На целый квартал ни одной живой души, за исключением уже помеченного размашистым пурпурным крестом понурого чумазого пацана лет двеннадцати с шишковатым пакетом и драной по всем красивым швам одноразовой кетайской обувке . Малиновый пуховик в масляных разводах , до ватина протёртый на локтях и джинсы подозрительного бирюзово- грязного цвета выдавали в обладателе сих вельможных знаков сущность не обременённую избытком родительского финансового благодушия.
     Раздосадовано сплюнув на правый штиблет приятеля, Николай Егорович со скрипом и кряхтениями приподнялся с лавочки и, на прощанье скривив через плечо наикислейшую рожу из тех, на кои был способен, двинулся на встречу судьбе, аки в клеть с алчущим кровавой трапезы гепардом.
В конце недолгого нехитрого моциона, Хомячков, не ожидая особенных приглашений, обмякшей мумией рухнул вялыми своими чреслами на бетонный остов некогда деревянной скамьи автобусной ожидаловки, и тупо вперился в начавшего ёрзать великовозрастного несмышлёна, совершенно не представляя с чего же таки начинать.
     Пацан, чуть отодвинувшись, принял пакет на колени, бросая напряжённые взглядики на нечаяного своего диковатого соседа, постреливая карими чуть косящими очаровательными вишенками сквозь растянутую ручку довольно бесформенной полиэтиленовой тары, что очевидно являлось признаком спонтанного замешательства. Послужило ли причиной плохо скрываемого треволнения органическое неприятие существ, старше Белки из «Ледникового Периода» на расстоянии ближе выстрела из рогатки, или попросту не в меру прямолинейный, подобно кию перед ударом - взгляд покрытого потными морщинами незнакомца- было не суть важно. Хомячков уже проклинал себя за то, что так легко поддался на провокацию приятеля… Хотя, в случае благоприятного развития событий…
-   Конфету хочешь? Вдруг спросил Хомячков, чувствуя, что при любом произнесённом встречном звуке его сердце лопнет, как радужный воздушный шарик.
Избавив Николай Петровича от летальных эксцессов, юноша хмынул, и, задрав восковой, кукольный, покрытый мелкими ряпушками носик, попытался изобразить полное безразличие. Для этого он стал внимательно изучать бигборд «…А вона працюе!» про себя вычитывая не поддающийся разумению текст, прилежно и беззвучно проговаривая каждую букву и облизывая после каждой пухлые розовые губёнки мясистым слюнявым язычком.
У  Хомячкова же на почве попытки подсознательной трепанации рассудка типографской клинописью затеялась дикая мигрень. Дабы не дать шансов инородному идеологическому вирусу расшатать окончательно и без того нестойкую в последние годы психику, Пётр Егорович принялся зашнуровывать персональные сталинской выделки шузы, ещё раз тщательнейшим образом отсканировав пацана взглядом от пяток до макушки.
Затем, посчитав до десяти, и, резко выдохнув, будто его душенька окончательно покидала грехоблудное тело на произвол происходящего, Хомячков достал-таки из кармана заблаговременно припасённую наживку и помахал перед вздёрнутой сморщенной конопатой сопаткой шоколадным батончиком в красно- золотистой обёртке.
-   Дурной, шоли? Коньки у меня там!.
-   Какие, ещё, к чёрту коньки? Охнул, отшатнувшись Хомячков, и приподнялся  с целью бесславно и поспешно ретироваться, не то раздосадовано, не то к радости, опрометчиво и наивно пометив про себя эксперимент позорно провалившимся.
-   Р-р-роликовые. Ща заору! Угрожающе привстав грудным баском прорычал вьюноша.
-   Тьфу ты… не было печали, да черти накачали… До свидания, господин тин-эйджр! Умиротворительно и на распев проречетативил Николай Егорович, продемонстрировав растопыренные то ли викторией не то «хэви» указательный и средний пальцы, на что недоросль тоскливо и гундосо завыл, карей кучкой скосив зрачки куда-то за загривок Хомячкова.
- Так, стаяааать! – Как гром из выгребной ямы пророкотал  натужный, но вместе с тем- жутковатый бас. Не без ужаса приоткрыв левое веко Хомячков навёл резкость на источник внезапно и как то уж совсем ни к месту материализовавшегося возмездия и гипертонический криз рывком уступил место полуобморочной нирване-  в двух шагах стоял  Половинкин с максимально зверским выражением лица. Он сунул Хомячкову под нос какую то истрепанную бордовую корочку, и, страшно вращая раскрасневшимися белками прохрипел:
- Капитан Зелёнкин! Управление местными ресурсами. И так, мальчик, чего этот дядя мерзко от тебя домогался?
Конопатый претин перестал выть, однако напряженность момента вопреки ожиданиям не только не спала, но по какой-то неявной причине продолжала угрожающе нарастать. Теперь карие в мелкую крапинку радужки зрачков затравленного тинка  зациклено сканировали попеременно обе неестественно напрягшиеся коренастые фигуры-  одну в сером плаще и шляпе котелком и точно такую же , только поплоще и соответственно- шарообразнее, пытаясь разрешить практически неразрешимую коллизию.
-  А чего он…
-  И так, он- чего? Ну? – Оживился Половинкин , промакивая  шерстяным шарфом ни к месту выступившие бисеринки мелкого едкого пота.
-  Коньки отобрать… наверное хотел…изобразила лицом замешательство потенциальная неполовозрелая жертва, для чего несимметрично округлила зрачки под изломом чёрных бровок в довершение сомкнув губки бабочкой. Причём бабочка эта была подло раздавлена каблуком, провернувшемся на бездыханном трупе насекомого градусов на тридцать. Этот сложное мимическое фуэтэ,  исказившее в общем довольно милую мордаху вызвало у тонкого эстета Хомячкова приступ отторжения едва сформировавшегося идеала с позывами тошноты.
    Ах ты ззарраза, гад… - мысленно осыпая приятеля яркими эпитетами, задыхался от нахлынувших эмоций Николай Егорыч, пытаясь, однако, внешне этого никак не проявить. Тщетно! Внутреннее его состояние весьма красноречиво демаскировали чуть повылезшие из орбит в алых прожилках глазные яблоки. Вот значит ты как,.. ни шагу назад?
-  Ваши документы, мущщина!
-  Ну-ну…
Порывшись во внутреннем кармане, Хомячков не без церемоний двумя пальцами извлёк обложку «ядовито- красной крокодильей кожи» и хлёстко шмякнул ею о потную подрагивающую от мастерски затравливаемых приступов хохота ладошку приятеля…
  Пролистнув пару страничек от конца конспект-летописи новоявленный блюститель морали принялся чиркать зрачками, переводя как бы полный негодования взгляд с раскрасневшейся физиономии Петра Егорыча на поникшего и чуть оплывшего бледно- сметанными пятнами скукожившегося претинэйджера.
-  Ааа.., так это ваш сын?  - раздалось наконец из-под надвинутой по самые солнцезащитные очки войлочной широкополой шляпы мышиного цвета.
-  Интересный б… поворот… Почему- сын? – мало следя за прямой речью вновь оживился Хомячков.
-  Ну- в документе у вас значится ребёнок мужеского полу- одна штука.
    Помилуй, боже… чего несёт то…
Половинкин же прикрывая перламутровой корочкой краснокожей паспортины вытянутые хоботком чуть синюшные от возбуждения губы казалось абсолютно не был смущён столь топорно сработанным экспромтом , беззвучно семафоря что-то типа «дубина» или- «тупица» , мигая обеими глазами попеременно .
-  Нееееееееееееееет!- сиплым фальцетом и с истерическими подвываниями включился в маразматический диалог обладатель шишковатого пакета. –Дяди, я пойду уже, мне домой… я с другой остановки уеду…
-  А Вас, Мальчик, пока никто ни о чём не спрашивает! – Рявкнул Половинкин, помпезно проговаривая Заглавные Буквы ледяным тоном, и им же усаживая на место начавшую было приподниматься вспотевшую от переживаний щуплую задничку, от которой теперь явно исходил пар. - Вы не можете уйти вот так, запросто, -ибо, как каждый порядочный гражданин нашей замечательной страны обязаны помочь следствию обезвредить злостного и беспощадного преступника, бесчинствующего на улицах нашего прекрасного города! Уж не этот ли ничтожный субъект оказался нынче в наших справедливых и суровых руках?
       Претин шмыгнул носом и утёр рукавом сопляную бахрому. В физиономическом построении фасада сморщенного в нервном напряжении личика теперь помимо «мама забери меня от сюда!» читалось ещё и некое подобие  собственной невъ…ной значимости.
-     К тому же, как следует из статистики унылых последствий подобных мимолётных знакомств, покушался этот смутный гражданин скорее всего на нечто несравненно более бесценное чем твои эти коньки на пластмассовых колёсиках!- не унимался болезненно вошедший в роль вселенской благодетели Половинкин, брызгая ядовитой розовой слюной.
-     Ффигасе.., пластмаааасовых…, чистый «Себа-хай», да ещё и со светляками!  два года бутылки собирал…- с чувством ущемлённой гордыни противно сморщила губки малиновая курточка.
      Бутылки… хм… определение социального статуса малиновокуртого существа безнадёжно упёрлось дышлом в равеллин. Подсказки… какие нахрен подсказки?.. Кто же ты, дитя? На бомжутку не похож вроде … Ногти стрижены под корень (или сгрызаны под ноль) запах- умеренно домашний, (немножко- котами. Да! Но- не ярко- псиной!)  средней пухломордости, хотя… курточка-… ну- не факт, а вот штаники явно подкачали, потому как в состязании «кто длиннее?» стройные, крутобёдрые окорочка одерживали весьма очевидную победу над собственными штанинами. Спешили жить также и непропорционально крупные ступни ног, выдавая  взведённую  пружину скрытого до поры потенциала , что не далее как максимум через год пнёт это зайцевидно- несуразное тельце  врост вне зависимости желает ли того его лопоухий хозяин. Вот пока и все выводы…
-     Вынужден задержать вас обоих, до выяснения! С упоением проделывая нечто непонятное и гадкое со своим лицом прогнусавил Половинкин, брезгливо просемафорив кончиками пальцев что-то типа «гэт ап, бичес!»
-     П… пройдёмте!
-     П… пошёл ты… мысленно возразил ему Хомячков, однако почему-то послушно поднялся, отряхнувшись, и понуро возглавил траурное шествие а-ля «исход леммингов», из -под туго надвинутых к переносице реденьких бровей скушно оглядывая окрестности.
Шмыгнув носом и ловко вправив запястьем в соплеиспускатели двадцать миллилитров предательской зеленовато- липкой слизи, юноша, наконец, поднялся на полусогнутых, и дивясь сам себе, прищученным паинькой шатко и не в ногу двинулся следом за Петром Егорычем. Радикально разнясь по возрасту эти две фигуры объединяло донельзя подавленное состояние. Если не сказать больше. Парадоксально, но эти два мало чем схожих внешне силуэта эмоционально были просто зеркальными двойниками. Это настораживало. Со стороны казалось что парней ведут на расстрел посредством палубной артиллерии. Что было явным перебором. Тем паче что путь вереницы понурых странников пролегал в аккурат мимо парадной местного РОВД, и рандеву тет-а-тет с его ушлыми представителями в планы комзаградотряда в лице Половинкина явно не входила. Стараясь не привлекать хотя бы к своей скромной персоне излишне пристального внимания, Половинкин ступал неслышно и самому себе казался маленькой шкодливой крыской, в то время как сторонний наблюдатель, трезво оценивая зыбко- серый силуэт противоестественно- бесшумного призрака, сделал бы вывод, что в случае непроизвольного бомбометания, кубатуры объёма перемещающегося короткими перебежками объекта было бы вполне достаточно для опровержения аксиомы, гласящей, что бомбы , в принципе, дважды на одну шляпу не падают…
      Интересно, это куда же мы идём… подумал Хомячков, провожая глазами опер-бобик, причаливший у райотдела. Пацан к счастью не обратил на сей казус особого внимания, так как зрительные его органы были всецело поглощены контролем процесса перемещения по поверхности планеты. Ибо риск запутаться при ходьбе в макраме из развязавшихся шнурков был достаточно велик. В отличие от желания немедленно их завязать. С чем более чем подозрительная процессия и проследовала куда то вдоль Большой Волынской в сторону пивзавода на окружной.
     Отмотав цепь событий назад, Николай Егорыч ещё раз зафиксировал хронологию дегенеративно-патетической инсталляции, увертюра коей без особого труда уместилась в 47 секунд незамысловатого сюжетного каркаса:
Половинкин- «…Таким образом какое угодно чмо при желании способно в кратчайший срок сдружиться с любым физиологически и идеологически неполовозрелым субъектом, не зародив в его сером сознании ни малейших подозрений в низменности намерений. Главное- создать ситуацию взаимосвязи. Причём - абсолютно произвольную. Далее- остаётся лишь наблюдать и воспользоваться подсказками самого объекта, который в силу особенностей своего ещё только развивающегося психологического статуса просто станет заниматься своим привычным делом- он будет играть. А ты, как тонкий практикующий психолог должен парировать ему в меру разумения, незаметно корректируя вектор событий в своё русло. Короче- «Sinclair» против Большой Ленинской Библиотеки. Вот этот тест мы и проверим сегодня на практике.
Хомячков- ( бледнея и заикаясь ) - «ни в жизнь!»
П.- Помнишь, ты у меня три сотни на карбюратор одалживал? Если случится по- моему- можешь не возвращать.
Х. – Да не получится у меня… Запорю я всё… случайно…
П.- (протягивая конфету )- реквизит. Пригодится. Может быть. Пшшшёл!

      Под вопль замыкающего процессии- «за руки! За руки держаться!» арт-этап свернул под сень бетонных заборов промзоны , украшеных скабрезными фресками на бытовые темы , походя но достаточно мастерски выполненными в стиле Д`а Винчи - пальцем по копоти от несанкционированных факельных шествий сквозь живописные пробоины в оных .
Дааа… о низменных намерениях как то и не думалось вовсе. Скорее наоборот- по уши вошедшему в роль бубнового джентльмена удачи Хомячкову ныне грезилось об одном- дабы ему побыстрей кто- либо зачитал его права , выдал мисочку ржаной похлёбки и оставил в покое суток на пятнадцать… по крайней мере…
    Тёплая влажная лапка соратника по приключению робким мышонком затаилась в широкой и шершавой лапище, сказавшись мёртвой.
    А ведь это тянет на «незаконное лишение свободы». Минимум! Испугавшись догадки Хомячков резко ослабил хватку, но- о чудо теперь выскользнувшая лапчонка неистово вцепилась в указательный палец Николай Егорыча как бы давая понять его владельцу что размышления о первопричинности доброго и злого каким то подозрительным образом сменили полярность. Исходила ли эта убеждённость из тёмных глубин светлого разума некогда стриженой под «Сковороду», а ныне- довольно растрепанной головёнки, или её кареглазому обладателю просто всё осточертело окончательно и юный мефисто был морально готов к любой авантюре лишь бы этот бред побыстрее тем или иным образом развеялся как сон завсегдатая психоневрологического стационара –было не совсем ясно. Однако в хаотическом нагромождении совершенно бессмысленных переменных, призрачно, но с каждым шагом всё более настойчиво, мерещилась единственная константа- если вот прямо сейчас чего- нибудь не случится, то Хомячков просто пошлёт весь этот эксперимент к едреней фене и завтра-же .. нет, сегодня же, последним пригородным отчалит к себе на дачу, дабы усердно и смиренно готовиться к весенним полевым работам. На свободе! И пока не поздно!
    Но лишь когда Половинкин остановился  у одного из проломов, и, отвернувшись к спутникам спиною сделал вид , будто разговаривает с кем- то по мобильному Пётр Егорыч смекнул-
-   Бестолочь… бежать… Ну конечно же, - он даёт возможность обнулиться, рассосаться как туман по саванне…
По выражению лица с тяжким сопением переминавшегося с ноги на ногу юного сотерпельца без труда читалось, как гражданская сознательность неосторожно возжжённая в пламенной пионэрской груди борется как оса с генетически модифицированным земляничным сиропом, одурманенная желанием, но всвязи с токсико-химической блокадой центральной нервной периферии позабывшая изначальную цель сути своего бытия.
И вот, едва Хомячков, аки горная серна, скосил блудливый зрачок во чрево бетонной расщелины, лишь только намечая пунктиром пути к отступлению, как  тут- же ощутил телесно, что намерения обоих концессионеров, наконец, совпали совершенно в унисон. Ибо после неподетски убедительного рывка за оный палец горизонт резко накренился, а затем встал дыбом. Практически одновременно с этим природным феноменом из глаз Петра Егоровича снопом сыпанули искры и голубые созвездия. Стараясь всё же не шуметь, хотя казалось что в этот момент вся вселенная наполнена гулом звоном и радужными огнями, Хомячков, растирая лиловую шишищу на лбу, на последнем дыхании вполз в дыру в заборе, в другой к немалому своему изумлению отметив пакет килограмм на шесть, в который вероятно инстинктивно вцепился мёртвой хваткой в момент падения. Указательный палец тоже как ни странно оказался на месте. Разрываясь от волнообразно пульсирующей боли, вероятно, и он хотел поскорее убежать и скрыться от своего опостылевшего хозяина в ближайших зарослях дикой ежевики. Ад аспера пер астра? Скорее наоборот. Вначале были звёзды. А вот теперь - тернии… хм… если спилить вон то дерево, проросшее прямо сквозь фундамент на первом этаже, то по годовым кольцам (ну- смело- плюс с десяток лет) можно без труда определить когда со стройплощадки с позором ретировался последний прораб. Вследствии неведомого науке строительного катаклизма с одиноко торчащим в геометрическом центре, условно выгороженном  обугленными остовами колёсных бытовок гигантским артефактом в виде трёхэтажного кубика- рубика у которого отсутствовали какие- бы то ни было грани , зазаборный ландшафт выглядел так, будто  циклопических размеров разгулявшийся после щедрых премиальных ( а может и , что более вероятно- хронического их неполучения) будивэльник веером расшвыривал железобетонные плиты по территории заброшенного недостроя и сокрушал бетонные сваи, пытаясь сковырнуть ими крышечки с гигантских же пивных бутылок.
   Дабы снивелировать неяркий но всё же несмотря ни на какие перипетии сегодняшнего дня всё ещё пока одушевлённый холмик своей индивидуальности среди первозданного космогонического хаоса, Хомячков ползком ретировался под сень одиноко выпирающего обломка железобетонной плиты. И тут же, к немалому своему бессловесному изумлению констатировал, что земля вновь ускользает из под его уже и без того наполовину бездыханного четвероногого тела. Или нет - планета  стремительно и неотвратимо летела по направлению к пятой точке Кузьмы Егорыча, финализировав процесс довольно болезненным физическим контактом об оную. Хотя и посредством заботливо расстеленного предыдущим хозяином скомканного ватника. Икнув, Хомячков, наконец, перевёл дух, и, опасливо - брезгливо ощупав уцелевшими пальцами пространство вокруг себя,  затравлено воздел зеницы к зениту. Зенит оказался люком канализационной шахты, где на совершенно недостижимой представителям академических наук предпенсионного возраста высоте в два с половиной метра в радужном ореоле мерещилась скоба- ступенька , за которую можно было бы уцепиться и, … если бы.. если бы был юн и изящен …
     Затем в перевёрнутой линзе голубого неба в нимбе из просвеченных контр- ажуром каштановых волос образовалось лицо ангела . Ангел нервозно курил, закатив фильтр- лесс «пресидент»  в левый уголок губ, вытягивая из чинарика едкий дух, как маленький чадящий локомотивчик.   
-  Дя, дай пакет! – С небес опустился малиновый рукав, увенчанный растопыренной ладошкой, которую, впрочем, поразмыслив немного, ангелок- растрёпка резко отдёрнул, как бы опасаясь, что одичавший от приключений Хомячков может запросто подпрыгнуть и откусить своими жёлтыми зубами его потные беленькие пальчики.
-  И башку уберите, пожалуйста!
-  Зачем?
    Вместо ответа в сырое прибежище Хомячкова один за другим шумно просвистели пять дощатых ящиков от стеклотары, вслед за которыми вновь образовалась голова, тлеющими в нетерпении угольками зрачков подсчитывая то ли причинённый ущерб, не то окидывая статус куо с чувством исполненного долга. Далее, не без удовольствия использовав в последний раз зияющий шурф шахты в качестве пепельницы, добровольный ассистент графа Монте-Кристо самоустранился с видимых горизонтов, как бы давая понять что следующий ход именно за таинственным существом из недр.
    Ящиков вполне хватало, чтобы устроив из них небольшую пирамидку, аккуратненько и не дыша всползти на ея, и, затаившись, на вытянутой руке отпустить на волю хотя-бы многострадальный и видимо оберегаемый какими-то одному провидению ведомыми ангелами- сохранителями ну почти белый полиэтиленовый пакет,  но явно недостаточно чтобы с поправкой на почтенный возраст, воспользовавшись каким- либо акробатическим кульбитом с пружинистым от бедра вымахом и истошным воплем «АП!» под бурные аплодисменты и короткие предупредительные очереди из автоматического табельного оружия вневедомственной охраны с тройным сальто изящно выпорхнуть из шахты, завершив шоу поперечным шпагатом на головах всё тех- же омоновцев.
    Покашливая и поскрипывая, Николай Егорыч добрейшим сусликом таки вытолкал пакет наружу и прислушался, вздохнув с облегчением, к топотку быстро удаляющихся шажков. Теперь осталось совладать с гравитацией лично. Измождённое приключениями тело ныло, постреливало и обильно наливалось лимфой в травмированных сочленениях.  А ведь шею мог свернуть… позвоночник… кости мои косточки…Тьфу… Причём- спокойненько!
И никто б не узнал где могилка моя. Ну, друг, погоди-тко! Ужо выберусь я!
Ха,..почему- Не узнает? И так не знает никто. На помощь позвать? Стыдобище… Доктор наук… каррамба… Далее в дело пошла алгоритмическая комбинаторика. (Пррригодилось!?!)  Раза с четвёртого наиоптимальнейшим образом сформировав ветхий скрипящий ящичный курган, Хомячков рискнул, наконец, на дерзновенный побег. И вот- ветерок коснулся макушки… тёплый не по- весеннему, ранний, как божья благость …шляпа… где моя шляпа?
-   Шухер! Замри… башку свою…
Если бы Николай Егорыч был раком, он не задумываясь воспользовался бы своими телескопическими глазками на тоненьких стебельках для наблюдения за происходящим из своего бетонного панциря, однако грубые безапелляционные ограничения, наложенные создателем на ничтожные копии персонального образа и подобия позволяли Хомячкову  воспринимать происходящее в двадцати с небольшим саженях исключительно на слух.
События же разворачивались следующим образом.
В проломе стены громоздилась легко узнаваемая без фоторобота фигура Половинкина, как бы присевшего на корточки. Мало соображая что преследование невозможно по причине явного несоответствия физических габаритов увальня и отверззтия в шлако- бетонной скорлупе, каштановолосый тарзанчик томился на расстоянии всего двух плевков от малиновой рожи постылого преследователя и меж ними зачем-то угадывался диалог, который Хомячков едва улавливал нераспухшей частью ушной раковины.
 -   А он- туда побежал! Ну! Ага!- Отчаянно жестикулируя и для убедительности сморкнувшись левой ноздрёй нёс спасительную по его разумению околесицу юный запыхавшийся спринтер, минут за пять избегавший строительные руины по периметру и по сему вероятно убедившийся что сия дыра- единственно доступный терминал во внешний мир.
-   Ну! Да вы поспешите, а то он ,здаётся, уж на автобус садился. Кажыся. Ага! Уйдёт ведь, не догоните!    - Если выпученные глаза принять убедительным аргументом - рубил правду – мать как янычар ятаганом докторскую колбасу новоиспечённый племянник Мюнхгаузена.
-   На автобус?  Не успею… - неожиданно доверчиво поёжился Половинкин, лишь представив себе процесс пробега с горки на дистанцию метров триста, где на конечной уже разводил пары чахоточный кривобокий ПАЗик.
А вы коньки оденьте и с горки- догоните нараз!
-   Конь…киии?  Округлил глаза Половинкин, как если бы ему предложили поцеловать в лоб совершенно живую анаконду.
-   Да вы не  бойтеся, я подстрахую!
Страховальщик… Навскидку прикинув соотношения масс, Половинкин  без особого труда вычислил, что на скорости километров в 60 , которые он непременно разовьёт на двенадцатой секунде (косинус 20гр. На 120кг) малиновый растрепанный зяблик, суча кроссовками , взовьётся в поднебесье, как воздушный змей на верёвочке. Хотя это тоже в какой- то степени можно считать основательным разбалансом аэродинамической связки в целом, стало быть- попробовать можно. Скажем больше- в  далёком- далёком детстве Ваня Половинкин даже занимался фигурным катанием, и поэтому где-то в глубине  живущий чертёнок уже настойчиво дёргал его за ребро и умолял блаженно, хотя бы мимовольно, пережить вновь эти волшебные мгновения  парения над застывшей суетой. Ведь где-то там, в шершавой дубовой коре беспрестанно жужжащего и свистящего головного термитника непременно должна отыскаться ну хотя бы парочка намертво окостеневших нейронов, чудом сохранившая мудрёные навыки. Другой же чертёнок, облизываясь, азартно живописал полушёпотом на соседнее ухо о том, что в случае падения, с поправкой на изрядный тормозной путь, асфальт не задумываясь зашлифует выступающие части тела до мозговых мослов. А это не вселяло особого оптимизма. Был ли это внутренний голос, или всего лишь чертёнок в малиновой курточке пытался популярно зачитать Технику Безопасности, Половинкин уже не различал. Будучи подавлен собственной выделки спорадически зародившейся идеей фикс, отныне он вожделел совершить хотя бы раз за последние лет сорок нечто эдакое, о чём можно будет с наслаждением и замиранием сердца повспоминать под капельницей на больничной койке…
И опять таки – а не фиг ли с ним, с этим Хомячковым… бежал- не бежал… не суть важно… Факт ситуационной корелляции налицо… А это- практически победа! Хотя позиционно… Сбежит… Значит, он с ним… Нет, он сбежит домой! А коньки? А свобода важнее! Я б наверное домой пока сыр-бор… И тогда- мы с носом. Но ведь я- с коньками?! Дааа.. или- под ними…Что же означает подобная жертвенность?
   Самоходистая обувка, к вящему ужасу угощаемой стороны оказалась впору, как эксклюзив от кутюрье. Проявив незаурядное рвение, вьюноша , облизываясь принялся воодушевлённо зашнуровывать, заклипсовывать , закнопливать ,- короче- со знанием дела по всякому гнобить и взнуздывать терзающегося в омуте сомнений Половинкина, аки сивого мерина у коновязи. Причём было в этих слегка суетливых движениях чего то от упаковывания «посылки счастья»  с бережно обёрнутым в прогудроненную паклю кирпичом внутри, когда адрес получателя и целостность содержимого не несли особой философской нагрузки, как, впрочем и хронология последующих событий, а именно: сколько раз её, многострадальную, станут пинать, ронять и, не морщась, сдабривать дурнопахнущими веществами органического происхождения.
    И вот, наконец, до синевы тужась отогнать от себя попервоначалу дурные мысли, а за ними вслед  и мысли как таковые вообще, зачем-то предельно сосредоточившись на дате своего рождения, с воплем «Эх! Однова живёммм!»  Половинкин грациозно оттолкнулся лбом от столба, в который ещё мгновение назад вросся было всеми доступными конечностями, и… покатился под горку… медленно но неотвратимо обретая довольно линейное ускорение !
      Каштановолосый чертёнок возбуждённо и восторженно хрюкнул ,жеребисто взбрыкнул ,споткнувшись о собственную пятку и, шумно сопя, рванул следом, для очистки совести двумя пальчиками придерживая Половинкина за ярко- жёлтый в чёрную полоску шарф. Однако кортеж расслоился уже на пятом шагу. Видимо сказывалась длительная практика юного курильщика. Что не помешало всё же двум  восторженным точкам  нестись  ошалелыми болидами к конечному чек- поинту своего недолгого но- яркого бенефиса - чадаящему дизельной копотью жестяному пульсару, нервно помаргивающему лиловыми огоньками, как бы в предвкушении неминуемого фулл- контакта.
-  УУубьёцца… убЪьёца и ллопнет нАфиг! - Слышал в спину Половинкин задорный визг, остекленевшими от нереальности происходящего и порывов встречного ветра хрусталиками фиксируя на склеротическую сетчатку широко разинутых глазных сфер размытые тени пространственно- временного месива . Где-то далеко позади, безбожно чавкая по лужам оторванной подмёткой, нёсся «страховальщик» и смеялся так заразительно, будто звенела тысяча колокольчиков, а громоздкий, как перепончатокрылый мамонт Половинкин, беременным бетменом, до неправдоподобия плавно скользил по мозаичному наждаку круто ниспадающего дорожного трамплина, разметав полы плаща и со свистом рассекая пуговицами на жилетке липкие сгущающиеся сумерки. Несчастный счастливец! Глядящий прямо перед собою как Челюскин в ледяных торосах он совершенно не ведал в этот миг, что каждое из колёс ожило вдруг , вспыхнув своей собственной жизнью, раскрашивая осеннюю серость ядовито- яркими гипнотическими огоньками и трассируя пространство закрученными неоновыми спиралями, от которых был не в состоянии оторвать взгляда маленький счастливый мышонок, несущийся вскачь следом за бетменом- перестарком над  головою которого, как вымпел дип-представительства непримиримой автономии Диких Африканских Пчёл в полосе среднего черноземья развевался ядовито –жёлтый полосатый шарф.
    Благодаря какому из сорока восьми заклинаний Половинкину удавалось держать равновесие для него самого оставалось загадкой . Скорее всего в перпендикулярном положении его удерживал выработанный с годами инстинкт- не причинить ненароком нечаянной радости своим немногочисленным, но уже выстроившимся в очередь недоброжелателям.
-  Галь-май! Гальмууууй! (тоооненько и очень из далека, откуда-то из сумрака)
-  Кто галимый? А… это- на национальном… А тормоза, где тормоза? Поздно…
Финишшш! Бамммм!
Широко раскинув руки Половинкин кровяным бифштексом впечатался в надпись «соблюдай дистанцию!» во всю заднюю стенку керосиновой повозки, от чего видавший виды жёлтенький кривобокий сарайчик на колёсах испугано крякнул рессорами и переключил стоп- сигналы на «задний ход».
-  Старче, офффонарел совсем? Змееподобно высунувшись из водительской форточки прошипел водила. Затем, видимо сделав выводы о полной невменяемости шарообразного, совершенно безрезультатно пытавшегося перевести дух субъекта, выплеснул остаток пла(з)менной речи на свежеподоспевшего, по щенячьи-радостно- запыхавшегося обладателя малиновой курточки:
-  Лечиться твоему деду нужно! Горчичники ему на бельма! (- это было похоже на заявление для прессы. Далее, после небольшой паузы для глубочайшей затяжки, в процессе которой от сигареты осталась половина обуглившегося фильтра шли вероятно мысли в слух) :
-  Товарищ инвалид на всю голову так спешил, так спешил… из лесу на роликовых коньках…
Ещё немножко и успел- бы… на персональные  похоронА… аж ручник сорвало… В богодельне день разверзтых врат, не иначе…  Живое?   Тефффтелина божья…
   Невзирая на обилие нелицеприятных комплиманов с лица Половинкина не сходило блаженнейшее выражение зацикленной оргастической агонии…
-  Пришла весёлая, стала в стойло…
-  Чёо?
-  И стоило жить… Деточка, все мы немножко- лошади…
-  Я больше не буду…
-   Дитя, а дай-ко я тебя облобызаю! Я жив! Я право имею!
-   120 кило. Хххооо!!! Тестдрайв с краштестом! По инструкции не больше 80. Слюни вытри. Ещё я с посторонними дедами не цаловалсо! – Довольно бессвязной но энергетически насыщенной скороговоркой протараторил в ответ запыхавшийся малиновый метеорчик, дрожащими пальчиками с восторгом исследуя на люфт колёсные пары розового силикона. По всему было видно что малого тоже раздирает гордость, но- за фантастически выносливое новоприобретение.
-   Дедами?  По..чему  дедами… – вдруг как-то поник Половинкин… пытаясь глубоким астматичным дыханием унять бешеный стук в грудине. - До сегодняшних приключений меня величали максимум- «батей»… И вот- здрааасьте вам…
- батя в бинтах и вате… Ах, зачем вам батя утка под кроватьтю… Тьфу ты…
А ещё минут через десять, с появлением из студёного сумеречного тумана, серо-голубоватого, как смерть после мэйк-апа, и, прихрамывающего на обе ноги Хомячкова, исход нагорных козлов  был практически ознаменован радостным заключением оных в паркинсоновских объятиях, с окроплением плеч друг дружки скупой акадэмической слезою…
Наблюдая за непонятным ритуалом,  претин привычно «притух», не дыша,- «втыкая» , а затем, вывихивая челюсти и брызгая слюною, зашёлся истеричным, но- радостным гоготом.
-   Чё ржём, конь маленький?
-   А…ааа… Вот в чём штука! А я себе думаю - реально же таааких круглых ментов не бывает! Наверное...
Колитесь, что это было? Ну так, чтоб я понял с первого разу!
      Сквозным на вылет взглядом оценив распахнутый всем ветрам чердачёк с озорными вишенками глазёнок и осознав для себя, что внедрить хоть какие либо метаданные в сии ветреные пенаты с первого разу ( как впрочем, вероятно, и со второго ) столь же безнадёжно нереально как и донести божью искру до одинокой свечи в сердце иссохшегося пыльного сарая заваленного вместо хрустальных сосудов с животворной влагой пожухлой соломой и промасленной ветошью, не вызвав при этом непроизвольного его возгорания. Однако предпринял всё же тщетную попытку, :
-   Видите ли, юноша, - задумчиво и очень издалека приступил к разъяснениям Хомячков, рассеяно ощупывая карманы в поисках валидола,- человечество уже давно и безнадёжно обеспокоено проблемой связи поколений. Я имею в виду- здравомыслящее человечество. Ну, или хоть сколь-нибудь мыслящее далее рубиновых искорок на кончике сигареты. Она,- связь эта на текущий момент есть серьёзно нарушена. Наши миры практически не пересекаются. Или если пересекаются- то довольно болезненно, и не к добру для обоих наших весьма и весьма как на грех- элементарных частиц. Мы живём в своём мире, - эдакие ископаемые гидры в террариуме, существуя для вас лишь когда вам смерть как нужно обменять ваши мечты на наши чеканные звонкие пятачки, ваш же собственный мирок , подобный чучелу Петрушки, насаженному на хромированный хай- тек штырь нашей реалии вы постигаете слепыми кротами, изучая его на ощупь, совершая одни и те же ошибки, коих могли бы избежать, воспользовавшись совершенно дармовой но- мудростью мудрейших. И кому то вероятно это весьма на руку. И это ведь ещё малое из зол. А по крупным счетам – вы запросто и навсегда выпадаете со своими несформировавшимися  грёзами и амбициями в вакуум без подпорок и туда- сюда более- менее прочного базиса из окружения людей ответственных конкретно за ваши души! Именно- души, а не организмы для достижения чьих- то смутных целей, где находите - таки на свою головушку то, чего искали. То есть в лучшем случае- любви и возможности самореализации. Но- какой ценой! Да ещё к тому же и в искусственно созданном , гипсово- картонном, понарошечном мирке, который есть не что иное как всего лишь театрик, эдакий хренновастенький кукольный театрик… и вы в нём, поверьте, отнюдь не на первых ролях… марионеточки мои… ничьи… заплачу, ей богу… 
И, трубно высморкавшись в трогательный носовой платочек с розовыми слониками неожиданно скоропостижно завершил тираду скомканным реверансом в сторону смиренно грызущего поодаль собственный шарф Половинкина, -…Вот наша группа исследователей и пытается поимённо выявить все заинтересованные в данной несомненно искусственно созданной аномальной конфронтацией стороны, с предъявлением последних мировому сообществу.- сколь далеко расчленены наши два поколения и есть ли надежда на сближение.
-   И кому такое сближение теперь вообще наф… - (это Половинкин попытался вставить и своё веское эффе в ажурную канву хитросплетений мыслеформ предыдущего оратора, за что и был беспощадно перебит):
-   Таким образом мы- два весьма уважаемых профессора, занимающиеся психологией подростка.
-   Опять врёте? После пятиминутной паузы на усвоение «незнакомых буков», как и следовало ожидать, не восприняв скорее всего ничего из всего вышеразжёваного, раздался тонкий звонкий голосок в мишуре игривых обертонов , сводя на нет назидательную патетику ответственного момента... Однако мордашка юного оппонента вовсю светилась от счастья (или это всего лишь играли на ней блики стоп- сигналов маршрутки), а зачарованный журчанием потусторонних словес водила ковырял спичкой в зубах и, застывший его взгляд, примёрзнувший ромбическими зрачками к призрачно мерцающему как бы из иного бытия знаку «конец ограничений» выражал полное умиротворение и коллаптический релакс, в котором , как в прото-мезонном протуберанце утопали побулькивая случайные альсиферовые метеоры, на которых алмазным когтём птицы Гамаюн в следствии случайностно-комбинаторной выборки оказались начертаны слова « мать чесна, на какую планету меня,- дэгенератта занесло?»
    Трезво оценив степень разрухи, причинённой целенаправленным своим догматическим экстремизмом в умах невинных слушателей, оба потенциальных Нобелевских соискателя понуро и синхронно поникли маковками, что можно было бы ошибочно счесть признанием собственного фиаско. 
-   Всё, дитя, маски сброшены. – Перехватил всё же инициативу Половинкин, найдя таки в себе смелости вновь овладеть, (но,- уже сквозь более комфортный, хотя и изрядно притуплённый о рашпиль рукописных и печатных манускриптов - диоптрический канал) образом юного расторможенного дьяволёнка, беспрестанно пинавшего ни в чём не виновный свежевыбеленный в позапрошлом году бордюр.
 -   О нас ты узнал всё, да ещё и с лихвою, в то время как мы о тебе не знаем ровным счётом - ничего. Разве что за исключением того, что живёшь ты в пятиэтажке, с котом и мамой, и не любишь пить кефир перед сном. Не желаешь ли ты добровольно и хоть чуть поподробнее обрисовать в двух – трёх словах … ну, как у тебя дома то… говоря человеческим языком.
-    Ну про кота это я понял…вот-  - передёрнула плечёнками возбуждённо нахохлившаяся малиновая пичужка , продемонстрировав изумлённой публике в лице Хомячкова характерные царапины на запястьи. А про пятый этаж?
Дома? Фигово… Скушновато… Друг продал…
-    ???
-    А, да нет, продал мою плэйстэйшен… и теперь он мне не друг… Папки нет… А мамка… майор милиции- мамка то…
     Столь неожиданное откровение теперь уже Хомячкова заставило заёрзать и вновь активизировало валидоло- искательный рефлекс, в то время как Половинкин лишь по Мефистофельски- снисходительно продолжал протирать стекляшки очков осиным своим шарфиком, как бы отстранённо- аллегорически наблюдая за происходящим, так и не высвободившись из плена роликовых самоходов, и сидя на придорожном пне, разметавши натруженные колонны ножищ, аки Вельзевул на троне аидова царства.
-    Одна радость то- воооот! – присев на корточки, пацан ещё раз с восторгом крутанул ладошкой прохладные липкие колёсики, которые немедленно отозвались маслянистым пением и танцем микроскопических торроидальных радуг сквозь толщу силикона… в темноте это выглядело просто завораживающе…
-    Уххх йёё…  - вырвалось у Половинкина, лишь только теперь во всей красе по достоинству оценившего технотронный кич- мобель.
-    Так мы ехать будем, оглашенные?  Хотя … вы наверное своим ходом, поехамшие… - нарушил наконец академически- параноидальную идиллию ни к месту вернувшийся из зазеркалья водила, таки отхаркнув изжёванную до трухи спичку.
-    Мы на следующей, ежжайте!- неожиданно для собравшихся жизнерадостно пропищал объект эксперимента, пиная упругим задком жёлтую гремящую жесть.
-    Ну как знаете!  донеслось из форточки . Рванув с места, словно жёлтый гремучий катафалк набирал  разгон для выхода на околоземную орбиту, уже издалека, окутанный клубами копоти будто дымом преисподней он на какое то мгновение всё же притормозил, сбавив обороты и откуда-то из- под большой медведицы , сотрясая млечный путь пророкотал сатанинский хохот:      
-   Только следующей сегодня больше не будет! Моя - последняя!
-   Гляди -ка, вот ведь ссу… почесал колено Половинкин, близоруко щурясь на колаптирующий в еле заметную размытую точку красный огонёк.
-   Вы хотели сказать вот- ссурровая правда жизни, не так ли, коллега? Успев зажать рот уважаемому академику пришёл на выручку товарищу Хомячков.
-   Именно! Подмигнув выдохнул Половинкин, и вся троица расхохоталась , ухватившись за персональные разнокалиберные животы.
     Им совершенно не было страшно, ибо отныне и по крайней мере минут на двадцать они сами стали властителями тьмы.
Город был расстелен огненным ковром под ногами и до него было с четверть часу кавалеристским аллюром…
-    Гляди- воон там, там я живу. Где речка загибается. Петровцы. Знаешь?
-    Это аж за мостом? А здесь то чего делал? Это ж километров шесть!
-    К мамке на работу заходил…
-     Ммм… давайте уже о чём- нибудь весёлом, а то меня щас точно кандратий поцелует. И верни уже ребёнку его сапоги- вездеходы!- Простонал Хомячков, внутреннему взору которого жутким маревом открылось зелёно-мышиное парадное с воронком подле.
-    А пусть забирает, я себе другие куплю! Мамка говорит им там премии за какогото маньяка обещали…
-    Э, нет! Нам чужого счастья ненадь! У нас своё пока ещё в наличии. А вот лично с меня  … этот- как его… роллер… с удовольствием включившись в аттракцион неслыханной щедрости и ухватившись за столб с расписанием попытался привстать Половинкин. Теперь он выглядел на голову выше Хомячкова, на макушку которого как бы давило звёздное небо.
-    Мото?  – затаил дыхание мышонок.
-    Эка, куда хватил! Я имел в виду этот , как бишь его… Скейт!
-    Счас путёвый скейт нехило тянет… побожись!- Скептически поморщился мышонок.
-    Чтоб мы щас заблудились! - Половинкин выдернул из остатков и без того редкой шевелюрки самый длинный седой волос и, едва подобно Хоттабычу ловко располовинил его, как в тот же миг спичкой об аспидно-чёрный половник небосвода чиркнула упавшая звезда.
-    Да ну тебяааа…неожиданно, искренне испугавшись, округлил вишенки мальчонка.
      Заглянув в широко раскрытые глазищи, в карих пучинах которых плескались, искрясь и взрываясь, миллиарды звёзд Половинкин , не в силах более сдерживать нахлынувшего вдруг внутреннего испепеляющего тепла сгрёб горячими своими ладонями прекрасную репейную причёску малыша на макушке и , уткнувшись в каштановый сноп носом промычал:
-   Спасибо … спасибо тебе, маленький мой человек… Я буду помнить этот день вечно… И даже некоторое время после своей смерти…
Хочешь… хочешь, я для тебя за предоставленное нам удовольствие всё, что пожелаешь сделаю? (Ого!?!)
     Всё- превсё? Растопырками возвращая неприкосновенную первозданность своей чёлке  хитро подмигнул малиновый чертёнок.
-   Тогда… тогда проедьтеся с горки ещё раз. Жжжють вам как по приколу! -
Колобок на колёсиках!  До дурки не забуду! ;

                23.07.2010.