Однажды в августе

Жаркое солнце августа давно перевалило за полдень. В тени разлапистых елок уже чувствовалась предвечерняя свежесть. Птицы весело чирикали, муравьи сновали туда-сюда, в ветвях старой ольхи угрюмый паук затаился посередь паутины и терпеливо поджидал ужин.
Мальчишки брели по лесу, зорко осматриваясь. Сыроежки и прочая мелкотня их уже не интересовали – предпочтение отдавалось белым и подосиновикам. Кошелки-то были полны!
- Пора домой, пока выберемся… - пробормотал Коля, озабоченно оглядываясь. – Слышь, Вовка, а куда идти-то?
- Так назад. Через хвойник вернемся к тропке, а там и до заброшенной колеи рукой подать. – Вовка с удовольствием потянулся, зевнул, - поесть бы чего!
Зависшее над верхушками деревьев солнце ласково золотило вихрастые головы. Хотелось завалиться в мягкую теплую траву и полежать немного. Но есть хотелось больше и дома ждали родители. Ребята, лениво переговариваясь, побрели назад.
А вот и тропа – узкая, едва заметная в густой траве. Мальчишки остановились.
- А теперь куда? – Вовка растерянно смотрел на Колю.
- А где было солнце, когда мы шли сюда? – Коле стало не по себе – вспомнились деревенские страшилки о коварстве леса, о лукавстве темных путей, которые уводят в чащу глухую на растерзание волчьей стае или на погибель от голода и страха.
- А впереди и было, - Вовка сосредоточенно озирался по сторонам. – А теперь сзади…Ох и влетит же мне! – Он хорошо знал вкус отцовского ремня.
Друзья жили через стенку, и Коля нередко слышал истошный крик – родители воспитывали Вовку по принципу «не жалей розги». Колю же отец с мамой учили жизни силой убеждения и личным примером. Результат полярных педагогических методик был одинаков.
- Ну может и не влетит, - не очень уверенно произнес Коля. – Где ж старая береза с дуплом? От нее до колеи недалеко.
- Знал бы, сказал... – Вовка угрюмо шмыгнул носом.
Некоторое время мальчишки шли молча. Ни березы с дуплом, ни чего-нибудь знакомого они не обнаружили. Коля втянул голову в плечи –страх противно щекотал вдоль спины... Он искоса взглянул на друга – по-всему видать, Вовке не лучше...
- Мы не туда повернули, - едва сдерживая слезы воскликнул Вовка. – Давай обратно!
А солнце уже пряталось за верхушками – еще немного и сумерки окутают и без того мрачный лес. Мальчики, ускоряя шаг, пошли назад, но запутались еще больше.
- Давай покричим, может кто еще в лесу бродит?
- Давай, три-четыре... – и они закричали, отчаянно, изо всех сил. Никто не отзывался.
Они побежали, не разбирая дороги, подгоняемые наступающей темнотой и страхом. Полные корзины путались под ногами, грибы вываливались, но было не до них. Мальчики метались по лесу то в одну сторону, то в другую. Время от времени останавливались и кричали. Затем, умаявшись, рухнули в траву под развесистой березой. Они плакали, размазывая слезы по щекам. Десять лет – слишком малый срок для воспитания мужской сдержанности.
- Коля! Что с нами будет? Мне страшно… - рыдал Вовка.
А Коля вдруг затих… Он вспомнил старушку соседку, которая учила его молиться: «Ты, дитятко, ежели страх одолеет али слабость какая молитовку «Отче наш» три раза скажи и перекрестись, вот так», и показывала, как правильно крестное знамение класть.
Коля быстро забормотал молитву.
- Ты чего? – удивленно спросил Вовка, не переставая плакать.
- Успокойся и не реви. Будем тихонько сидеть и ждать. – Коля обнял друга.
- Что ждать-то? Кого? – Вовка, всхлипывая, придвинулся ближе, и дети притихли, как два затаившихся птенца.
Солнце скатилось за горизонт и фиолетовые тени заполнили пространство. Птицы умолкли, травы не шептались, ни один листок на дереве не звенел, и муравьи давно закончили хлопоты и спрятались в лабиринте своего города. Тишина ватным одеялом окутала детей, погрузив их в мягкую полудрему.
Вдруг Коля вскинулся, словно толчок почувствовал – в зыбком колыхании тумана стоял старик. Он был в длинной белой рубахе из-под которой виднелись босые ноги. Седые космы ниже плеч, густая борода белым клином на груди, в руке – длинный деревянный посох…
- Вовка, смотри, - прошептал Коля, толкнув уснувшего друга.
Вовка открыл глаза, а затем и рот:
– Кто это?
- Не знаю.
Старик медленно двинулся к ним, но метрах в трех остановился. Взгляд его светлых глаз был ласковым, успокаивающим. И действительно, мальчишки не чувствовали страха, а лишь любопытство и доверие.
- Ребятки, идите за мной. Поздно уже, ночь укрывает землю, – тихо произнес дед. Казалось, слова не звучат, а появляются внутри, невесомые, но слышимые отчетливо.
- Кто ты? - не сводя с него глаз, Коля встал и протянул Вовке руку.
- Я дед-больше ста лет, из лесу вас выведу, – старик развернулся и пошел, не оглядываясь.
Дети подхватили корзины и поспешили за ним. Шагали молча, пристально глядя перед собой, словно взглядом держась за белую, будто чуть высветленную мягким ореолом, невысокую фигуру.
Лишь один раз Вовка прошептал, глазами показывая на ноги старика:
- Смотри, Коля, трава-то не мнется, следов не видать... – и тут же споткнулся и упал.
Дед не остановился, но шел на прежнем расстоянии – не приближаясь и не удаляясь. Мальчики, как зачарованные, следовали за ним.
Прошло около часа. Ночь окропила травы росой, луна медленно поднималась над лесом…
Вскоре старик вывел ребят на шоссейную дорогу. Там он остановился, взмахнул рукой, указав направление и ласково произнес:
- Идите вдоль дороги и ничего не бойтесь. Скоро будете дома.
Ребята послушно двинулись в указанном направлении, но через несколько шагов оглянулись – вокруг никого, пусто и тихо, даже трава не шуршит под ногами уходящего старца...
- От это да... – протянул шепотом Вовка, - куда он подевался?
- Не знаю. Пошли лучше, а то опять заблудимся, – Коля быстро зашагал по дороге…
Дома был переполох: в обеих квартирах шумели и собирались звонить в милицию.
Дети сбивчиво рассказали, как заблудились, как долго пытались выбраться из лесу... И ни один из них не вспомнил о старике, но свалились они в сон и спали оба беспробудно почти до вечера следующего дня.
Вовка торжествовал: от радости отец даже не отлупил его как следует.

Прошло двадцать лет. Однажды в августе, Николай, возвратясь из леса и перебирая на кухне грибы, вдруг отчетливо вспомнил этот случай. Интересно, вспомнил ли Володя?