Страда, из повести Ясным днём... , 1ч

  Именинный ржаной сноп, увитый лентами и украшен-
ный цветами, стоит в красном углу под иконами в доме По-
гореловых. Тот самый сноп, который первым собрала Агра-
фена на хлебной полосе. Тот самый сноп, зёрна с которого
подмешают в посевное зерно озимой полосы, а соломой от
него будут подкармливать заболевшую скотину.
  Вот такой он, именинный сноп!

  Погореловым повезло и на этот раз, как везло весь год:
неделю должен стоять именинный сноп под иконами – и
неделю стояла сухая, без дождинки, погода; как вышли
в поле 2  июля, на Степана-Савваита, так и не разогнули
спины до самого Ильи, 2 августа.

  Хлеб в снопы не вязали: врассыпку он сох быстрее.
Успели сжать всю ржицу, высушить, собрать и домой на
гумно свезти. Готов хлебушек – бери и молоти!

  Даже 1 августа, на Макриду (само название говорит
о многом) было сухо. А вёдро на Макриду – предвестник
сухой осени. Разве плохо? В то же время: если дождь
прошёл на Макриду, то он был благоприятен для посе-
ва озимых. Но до посева озимых ещё не меньше недели,
а за это время ещё прольётся небо дождём. Не может не
пролиться. Потому что даже Ванятка Погорелов знает:
«До Ильи и поп дождя не намолит, а после Ильи и баба
фартуком нагонит».

  Илья, 2 августа, с утра явился облачным, но не туч-
ным. Жаль, пропадает день: нельзя на Илью работать в
поле – ни косить, ни убирать. Ослушников Илья накажет:
дом спалит грозой, или копны и стога. А потому Погоре-
ловы возились дома: Гаврила с Пантелеем затеяли мо-
лотьбу.

  Ванятка попросил разрешения посмотреть, как будут
молотить именинный сноп – ведь это он бросал первую
горсть зерна на посеве.
  – Т ы почал сеять яровую ржицу, а этот сноп – ози-
мый. Твой ещё не убрали!

  Но всё равно в начале обмолота было нечто магичес-
кое и волнительное. Подошли Даша с Данькой, а за ними
и Аграфена.

  Гаврила освободил сноп от соломенного жгута, выдер-
нул ленты и засохшие цветы. Рассыпал сноп, снял лапти,
посмотрел на семью: Пантелей и Аграфена не стали разу-
ваться, а дети были босиком.

  – С Богом! – сказал Гаврила и прошёлся босыми но-
гами по колосьям. За ним – дети. Топтались молча. Затем
стали стряхивать зерна и руками освобождать их из коло-
сьев. Нельзя именинный сноп молотить цепами. Каждое
его зёрнышко ценно, а потому не должно быть покалечено
жёсткими ударами.

  Над забором показалась голова крёстного Катерины,
кума Егора Парушина:
  – Бог в помощь! И с праздником! – немногословный
Егор улыбался.
  – В праздник помощь не нужна, а в работе празд-
ность – лишка, – нашёлся Гаврила. – Заходи, кум!
  – Здравия, честной народ! – Егор всем поклонился, а
с Гаврилой поздоровался за руку, как в городе. – Хомут
Ефрема-долгоноса мужики пропивают. Хочешь – присо-
единяйся.
  – Что-то ты, кум, разговорился! – вставила слово Аг-
рафена. – Уж не клюнул ли в честь Ильи-пророка?
 
  Аграфена вспомнила, как на Кузьминки просила Нас-
тасья Парушина у Евдокии зелья для Егора, чтобы не пил.
  – Я при пчёлках, меня мёд веселит, – ответил пчело-
вод Егор. – И вам медку принёс: ведь скоро медовый Спас.
А Ефрем в поле отправился. Его мужики остановили уже за
околицей. «Куда?» – «В поле». – «Поворачивай оглобли. Ты
хочешь, чтобы Илья не только тебя спалил, но и нас?»
Ефрем заартачился, хлестнул коня... И зря. М у жи-
ки тоже стали на дыбы. Загалдели, объяснили: наруше-
ние обычая чревато бедой, а беда – дело мирское, общее, а
ты – нарушитель. Сняли хомут с лошади, продали, сидят
в кабаке пропивают.
  – А Ефрем?
  – Волосы рвал на себе, а теперь сидит с мужиками.

  К вечеру Илья нагнал туч, засверкали молнии. Крес-
тьяне повыбрасывали из изб кошек, а из дворов – собак. Не-
чисть, страшась Ильи, вселяется в домашних животных.

  Погореловы заперли двери, занавесили окна, затеп-
лили перед образами четверговую свечу.

  ...Три дня бушевал Илья, а в ночь на  6-е вызвездило
всё небо. Утром на Бориса и Глеба запарило, а днём стоял
зной, как в июле.

  На Бориса и Глеба не работают и в благие дни, а у ж в та-
кую сырость и марево... Но уже 7 августа, на Анну-холод-
ницу, вышли погореловские мужики Пантелей, Гаврила
и Данька на посев озимой ржи. Через два дня изнуритель-
ной работы облегчённо воздохнули: и с этим справились.
Впереди ещё уборка ячменя, пшенички, овса... Да, Госпо-
ди! Справимся, уберём – не было бы мокра!
 
  9 августа Пантелей Погорелов, дед и отец, свёкр и
вдовец, принимал от семьи поздравления с днём ангела.
Осунувшийся, согбенный он грустно улыбался.
– Долгие лета тебе, батюшка! – поднял Гаврила авгус-
товскую неурочную стопку. – Без тебя нам не выжить.

  Пантелей откашлялся, поднял стопку и молча выпил.