Коллекционер

                Инспирировано И.М.

   Коллекционеры – народ особый. Страстный и увлеченный. Иной способен часами просиживать с лупой и пинцетом: сортируя, классифицируя, снабжая пояснительными надписями и пестуя свои приобретения. Коллекционировать можно все что угодно. Тут все зависит от фантазии. Если фантазия, как у повара заводской столовой, где состав комплексного обеда не менялся со времен первых Пятилеток, то прямой путь – в филателию. Отряд любителей пополнять кляссеры знаками почтовой оплаты наиболее велик. С ним поспорить могут только нумизматики. Или нумизматисты? У этих фантазия тоже узконаправленная – комплекс несостоявшихся банкиров довлеет над ними. Спичечные этикетки, тоже хороший вид собирательства. Но практически обреченный на вымирание. Мало того, что всюду зажигалки теперь. Как карманные, так и пьезокухонные. Так и на спичечные коробки теперь этикетку не наклеивают, а печатают прямо на картонке. Прежде, когда коробки были фанерными, из шпона, тут уж да, тут филуменистам раздолье было – знай себе по урнам ройся, новые экземпляры выискивай.

   Латентные наркоманы, те с детства гербарии сушат. Неосознанные садистские наклонности удовлетворяются накалыванием жучков-бабочек в планшеты. Все дело в фантазии. У кого она поизощреннее, побогаче - коллекционирует ключи от амбарных замков, краны самоварные… Или вот еще – презервативы. Исключительно неиспользованные. Эти явно страдают скрытой ненавистью к человечеству.

   Если фантазии, как у филокартиста, но денег много – собирают дорогие автомобили, иномарки, разумеется. Или предметы ювелирного искусства: кольца, броши, диадемы, а то и просто ограненные камни. Все зависит от фантазии.

   Ибатулин собирал себя. Точнее, то, что, было связано с его заболеваниями. А также повреждениями, ранами, фрактурами, сиречь, переломами костей организма.

   Вся квартира №53, в которой жил Ибатулин, была занята коллекцией. Каждому экспонату было отведено определенное место. На противоположной от входа в зал стене — взглядом входящему трудно не зацепиться — висит остекленный планшет с каким-то корявым корешком коричневого цвета. Пояснительная табличка гласит, что это совсем даже и не корешок, а завязанный на узел и высушенный до состояния пивной воблы отрезок Ибатулинской пуповины. Мамаша Ибатулина служила акушеркой в родильном доме и, пользуясь служебным положением, сохранила для себя пуповину Ибатулина. На память. А уж впоследствии та стала родоначальницей коллекции сына.

   Здесь же, на маленькой отдельной полочке в склянках со спиртосодержащим раствором коллекционные аппендикс и крайняя плоть, подаренные ему после операции и обрезания. Аппендикс внешним видом оправдывает свое название червеобразного отростка, он действительно похож на толстого синюшного червя, по причине гангренозности. А вот крайняя плоть – какая-то невзрачная шкурка. Ее и плотью язык не повернется назвать.

   Далее на стене, тоже в планшетке, ряды зубов. От молочных, что выпали сами, в связи с взрослением Ибатулина, до коренных, выдранных дантистами.
 
   Много на стенах и в альбомах рисунков и фотографий. Вначале маленький Ибатулин скрупулезно, высунув от усердия кончик языка, зарисовывал каждую царапину и ссадину на локтях и коленях. Потом, когда уже стал школьником, стал фотографировать подаренным на день рождения фотоаппаратом «Смена». Простеньким, но безотказным. Напечатанные фотографии заботливо оформлялись в альбом с пояснением обстоятельств получения травмы, и какая часть тела при этом пострадала.
 
   Коллекция постоянно росла. А уж когда Ибатулин купил кинокамеру, - достигла гигантских размеров.  Если в силу обстоятельств он не мог быть оператором сам, просил окружающих. Будь то знакомый, просто прохожий, постовой милиционер или оперирующий хирург. Камеру он таскал с собой всюду.

   Но однажды – забыл. Безусловно, всем и каждому знакома подобная досадная неприятность, когда чего-то крайне необходимого не оказывается под рукой.
 
   В один из субботних дней Ибатулин поехал на дачу. Если у тебя нет на даче садовника, все приходится делать самому. Второй год уж царапала взор Ибатулина своими голыми ветками старая засохшая яблоня. В этот раз и до нее дошли руки.  С бензопилой «Дружба» наперевес, словно 28 героев-панфиловцев с одной противотанковой гранатой, садовод-любитель подступил к иссохшему стволу.  Но то ли рука дрогнула, то ли «Дружба», попробовав на зуб твердую древесину, решила вкусить мягкой плоти… Получилась почти сцена из фильма «Резня бензопилой в Техасе».
 
   Нога подломилась и Ибатулин с криком, исполненным невыносимой боли, рухнул на свои 6 соток. Ниже коленного сустава, аккурат на уровне средней трети голени, ноги не было. Точнее, она была, но болталась на кожном лоскуте. Кости стальные зубья изгрызли мгновенно. Из разорванных сосудов толчками хлестала кровь, а неудачливый лесоруб лежал ничком и вопил что-то невнятное.

   Когда на шум сбежались соседи, первое, что они услышали:
   - Фотоаппарат или камера есть у кого-нибудь?

   Даже экипаж прибывшей «Скорой» Ибатулин убедил заехать домой за камерой и потом ненадолго распустить жгут, перетягивающий ногу, чтобы заснять фонтанчики крови. О том, что процесс операции был в деталях зафиксирован на пленку и говорить не приходится. Коллекция Ибатулина пополнилась не только новыми кадрами, но и заформалиненной ампутированной конечностью.

   Есть коллекционеры, сидящие на своем богатстве, как клуши. Чахнут над коллекцией, как Кощей над златом. Ибатулин был не таким. Он с превеликой радостью показывал любому и каждому желающему то, чем обладал. Более того, приобретя кинопроектор он, когда темнело, открывал окно и показывал «фильмы», проецируя их на глухую стену стоящего напротив дома. Одним из его любимых показов была операция по удалению Ибатулину геморроидальных узлов. Крупным планом, в деталях. Режиссер Ибатулин. Оператор – безымянная операционная сестра. Музыкальное сопровождение "Страсти по Иоанну" Софьи Губайдулиной.

   Отношение жильцов к фильму было разным. Пенсионер Волозов обычно плевался и бурчал:
   - Это надо же, этакое обрезанное непотребство и во всю стену!

   Свенсоншведская, напротив, с неизбывным интересом изучала живое, проекционно увеличенное изображение и затем, взглянув на тов.Бататова, скептически говорила:
   - Да, котик, а у тебя гениталии даже в возбужденном состоянии куда меньше будут, - и огорченно вздыхала.

   На что тов.Бататов каждый раз грозился пропесочить Ибатулина на общем собрании жильцов дома.

   А сам Ибатулин сожалел лишь об одном. О том, что не сможет самолично закончить свою коллекцию финальным кадром.