Парадокс бытия

Раскаленное голубое небо спокойно и безучастно смотрели на изнывающую от южной летней жары землю, видело пересохшие озера, зияющие жуткими пустыми глазницами, опустевшие русла рек, похожие на змеиную мертвую кожу, сбросившие листья деревья,  пожелтевшие сухие травы.
Засуха... Немилосердная, жгучая, мертвой хваткой перехватившая горло жизни, засуха...
Человек, еще вчера имеющий массу претензий к своей судьбе, сегодня по достоинству мог оценить всю прелесть потерянного мгновения с его дождями, зеленью окружающей местности  обилием прохладной воды, отражающей небесную красоту.
Он не знал, где и как можно скрыться от преследования раскаленного воздуха, которым надо было дышать за неимением другой возможности.
Человеком овладело одно-единственное желание, требовательное и затмевающее все другие. Словно вооруженный силой духа воин, оно готово было наступать на своего противника. Человеку представилась картина окружающего мира, озадаченного таким же желанием, направлявшего потоки своих войск на невиданную борьбу с неизвестным и непонятным.
Блестящие потоки, будто сильные струи воды в водопаде, сбрасывались в темную бездну, превращая воспламенившиеся околоземные пласты в мягкий красный свет, настороженно жду-щий чего-то и не верящий в свой звездный час. Появились сгустки удушливого светящегося красного газа, которые уверенно уплотнялись, призывая себе подобных из все более удаленных миров.
Голубое, белое, розовое противопоставления гибли на глазах Способные удовлетворить столь масштабно побеждавшее желание, словно мухи к меду, устремлялись к его источнику. Их оби-лие создало способную к действию форму, и она закладывала плод чего-то нового, доселе неизвестного.
Человек бредил.
На фоне всего им виденного, страшного, стали вырисовываться райские уголки-миражи: прекрасные сады, утопающие в цветах и фруктовых деревьях, фонтаны с живой водой, много воды, необъятные океаны воды....
Зашло солнце, наступила ночь. В одно мгновение набежавшие тучи принесли настоящий освобождающий ливень с молнией и громом.
Человек не спал. Его дневное бредовое забытье вспоминалось тех же ярких, пугающих красках.
Он не мог избавиться от настойчивости непрошеной мысли, принесшей долгие размышления о его собственной жизни, ее источнике и ее проявлениях.
Все то что в тот миг было реальным, казалось ему чьей-то фантазией, воображением грандиозного, великого, необъятного, невиданного разума. Это ощущение было столь сильным и самоотверженным, что вера в его истинное начало стала незыблемой.
01.08.1999