Ист. 27 Кроме троих малолеток...

    Кроме троих малолеток, бандиты прихватили ловца. Тот сидел в глухом ящике и периодически ревел совершенно по-коровьи,  с крещендо  в конце «уа-у»  вместо обычного, на издыхании «у-у».
-Я хочу сесть. И согнуть колени, - канючила Марха.
Философ Фара сочувствующе сказал, что так обычно и происходит по закону подлости:
-Не успеешь обгрызть ногти, как сразу надо развязать узел.
-Или если ударишь что-нибудь, а потом бережешь, бережешь, и всё время больным местом об косяки бьешься, - поддержал беседу Бум.
-Или ногти накрасишь – и тут же в туалет приспичит, - согласилась Марха, - Но я очень хочу ноги согнуть.
    Они лежали не просто связанные или спеленанные, а ещё и прикрученные по длине к жердинам, как понял Бум из подслушанного разговора – осиновым. Из текста выходило, что  как-то это связанно с нечестью. Или так нечесть вязать положено?
    Марха, забыв напрочь о своих мужицких замашках, тихонечко выла, уткнувшись носом в земляной пол. Она уже продемонстрировала свою мужественность, попытавшись перевернуться с бока на … хрен её знает, куда она планировала переворачиваться и зачем ей это было нужно. В результате, лежала на животе, ухудшив значительно итак сомнительный комфорт: жердина зацепилась и обездвижила её полностью.
-Не с*ы, - бодрячком успокаивал её Фара, - Бум сейчас придумает план и нас освободит.
-Можешь с*ать, - после короткого раздумья разрешил Бум, - Что-то ни какого плана не придумывается.
     Марха от этих слов отчего-то замолчала, только дышала тяжело.
     Бум старался переломить жердь, но связанные за спиной руки этому не способствовали. Угла зрения не хватало для осмотра всей комнаты. Перевернулся, как Марха на живот  и осторожно просканировал помещение. Гид ему уже объяснил, что не стоит без нужды включать тепловизор, потому что отсвечивает. Да тут он и не нужен.  Фара тревожно смотрел на замершего Бума. Марха в углу начала подозрительно хрипло дышать. Ловец гудел, словно несущийся кат… Бум осматривался.
      Бандиты, похоже, их обыскали, но почему-то не взяли Гидов бич, а  использовали его не по назначению – в качестве скрутки ног Фары в районе колен.
-Кажется, есть идея, - обрадовал он помощника, - Только тебе придется перевернуться, как Мархе.
    Фара порадовался, что дело сдвинулось с мертвой точки, но выразил сомнение в целесообразности его переворотов:
-Послушай, что с Мархой происходит, а вдруг и у меня начнется какая-нибудь асфиксия. Я ещё не все свои фобии изучил. И, кстати, подумал, может, стоит веревки перегрызть? Сначала я тебе, а потом ты мне?
     Но Бум заверил, что хотя  «перегрызть» - мысль интересная, но трудноосуществимая. Так что если Фара срочно не перевернётся, а Бум не перекатиться, то он ничего не сделает для спасения, и Марха, скорее всего, откинет копыта.
    Фара вздохнул, но подчинился. У Бума получилось наилучшим образом перекатиться, да ещё с углом, так что, он лежал на Фаре поперек спина к спине, но до заветного бича не дотягивался. Немного удлинил руку. Ерунда, что она только пальцами в таком положении шевелить может, большего и не нужно. Он очень надеялся, что сможет на ощупь нажать всё правильно, однако непослушные конечности неуправляемо выстроились в знакомую комбинацию. Бич выпустил лассо, зацепился за потолок и выдернул Фару.  Переборщил Бум с мощностью. Парень висел вниз головой, вращаясь по часовой стрелке и раскачиваясь.
-И что дальше, - полюбопытствовал он, - Говори быстрей, у меня кровь к голове приливает. Я долго так не провишу.
-Можешь начинать грызть веревки, - пробормотал Бум. Он был слишком занят балансом, что бы не производить анализ ситуации. От резкого поступательного движения к потолку Фары, жердина Бума, подсунувшаяся под массивный, ручной работы, сучковатый комод, треснула. Тело приняло неустойчивое вертикальное положение.
-У нас получилось? - прохрипел наливающийся словно скороспелая слива Фара.
  Вместо ответа Бум рухнул на ящик с ловцом. Крепкая на вид тара развалилась в два счета. Первый, когда Бум на неё упал, а второй – когда ловец изнутри долбанул. Очень раздраженный и взъерошенный кот посмотрел на мир замутненным от злобы взглядом. Цапнул путы Бума на ногах (хорошо, что веревок не пожалели – плотно связали), выпустив нехилую дозу яда, от которой эти самые путы задымились и начали расползаться на глазах, и выскочил вон в окно. Пеленание до пояса распустилось само, а дальше уже Бум сам себя освободил. Первым делом вернул бич. Развязал Марху, перевернул на спину. Как-то совсем она была не хороша: землистое лицо и короткое собачье дыхание. Затем освободил Фару и привалил рядом с Мархой. Парень так же был в полуобморочном состоянии и до такой степени контрастировал своим багряным ликом с девчонкой, что Бум прибалдел от цветового сочетания:
-Серый с темно-красным – хорошо. Пожалуй, я камзол себе таких цветов закажу.
-На воздух, -попросил Фара. Бум послушно поволок тела на улицу. Стоял полуденный зной. Единственная тень – тень от дома. Там всех аккуратно и пристроил.
-Воды, - пожелал помощник.
-Сейчас слетаю, - засуетился Бум. Марха не приходила в себя, и это тревожило.
    Он и в самом деле собрался лететь. Даже зашел для этого за дом. И, возможно, осуществил бы задуманное, если бы не задержался у разрытой могилы.
-Экзекуция, - внушительно сказал сам себе, очень сомневаясь в правильности произнесения букв.
   Из чахлой травы выскребся ловец. Под палящим солнцем боевой настрой кота несколько пообтух. Они молча стояли над бывшей могилкой, когда услышали звук подлетающего самолета. В яме и спрятались.
     Сторожа в какой-то момент времени решили, что детки достаточно прочно скручены и полежат самостоятельно, а у них потребности, им жарко. Слетали к ближайшему водоему. Искупались, набрали воды и вернулись разморенные и благостные.   
-Хороша водичка, - сказал один.
-Я же говорил, что ничего не случится. А то на такой жаре и сдохнуть недолго, - подхватил другой. Они поболтали о погоде, сидя в тени самолета, прежде чем пошли проверять пленников. Криком возвестили об обнаружении пропажи.
    Бум воспользовался отсутствием охраны у самолета, влез внутрь, напился. Вспомнил, зачем его друзья послали, пару канистр стырил. Закинул в яму, прикопал, что бы не слишком нагревались. А потом к нему пришла в голову светлая мысль, что не тем  он занимался – надо угонять самолет, а не водоносом работать. Похитители  как раз нашли исчезнувших поднадзорных, и были крайне, если судить по их ругани, заняты. Правда, разок в самолет они сбегали, аптечку забрали.  А великолепные темные летные очки и краги, с отрезанными пальцами оставили. Эдакое богатство лежало бесхозно на приборной панели и манило. Бум всё примерил. Ну, чем не водитель самолета?  Бум вознамерился взять пассажиром ловца, но этот трус позорный дико глянул на него и дал дёру.
   Самостоятельно Буму взлетать ещё не приходилось, но он был уверен, что у него получится, таким мужественным он себя видел в отражении стекла высотомера. Не должно в этой машине быть большой хитрости.… Об этом он думал, врубая зажигание. Восторг несколько поуменьшился, когда вместо вертикального взлета, самолет стал заваливаться на нос. Бум потянул рычаг тяги на себя, одновременно наступив на рычаг управления нижнего крыла. Пробуксовывающая машина подскочила и понеслась по земле боком, срезая бугорки и вспарывая песок.
    Бум судорожно начал выворачивать руль во всех доступных направлениях, но взлететь никак не удавалось. Наконец он смог развернуть сопла. Однако машина  вверх не пошла, а прыгнула, перекувырнулась и упала на верхнее крыло, продолжая движение по земле, но уже вверх тормашками.
    Бум стойко сражался с управлением, зависнув вниз головой, подвернув левую ногу за ручку кресла, а правой выжимая газ. Педаль вообще-то фиксировалось, да кто теперь скажет где. Поэтому, закрепившись в раскоряке, Бум решил вновь совершить маневр с переворотом.  Но чего-то конструкторы самолетов не додумали, и сопла вертикально вниз, который теперь был верхом, не доворачивались. Машина стала «козлить»  почище Халдея, теряя большие куски хлипкого верхнего крыла, отчего её бросало из стороны в сторону. Пока не обрела она вечный покой у неизвестного камня.
       Бума вынесло из транспорта вместе с деталью кресла ещё во время подскоков. А в воздухе догнала его  взрывная  волна. Обдала жаром, хотя казалось, что горячей не бывает, и впечатала в песок.
    Выскребся. Господа похитители бежали к горящей машине. Значит, Фара и Марха тоскуют в одиночестве.
-Я попробовал самолет угнать, но не получилось, - откашливаясь извинялся Бум, распутывая очередные узлы. Товарищи снова были в доме, но не скрученные, а лишь слегка привязанные.
-Ты хотел нас отсюда увезти, - восхитился Фара. Он немного пришел в себя. Да и Марха условно возвращалась к жизни. Во всяком случае, при взгляде на неё не возникало желания послать немедленно за священником.
-Они ей что-то сосудорасширяющее и поддерживающее вкололи, - объяснил Фара, - Но идти она все равно не сможет.
    Компания снова перебралась в тенек на улицу. Тут и сторожа подоспели. Но Буму было, чем их встретить. В  лётных очках с одним выбитым стеклом (надо же, как странно стекла в очках выбиваются), в крагах без пальцев и с бичом наперевес – он сам себя боялся.
-Трепещите, подонки, - хотел сказать грозно плохим ребятам, набрал полные легкие воздуха, но вместо слов вытолкнул из себя порцию пыли. По горлу будто наждачкой прошлись.
-Мы не пустим вас в тень, - звонко озвучил кашель Фара. Бум приосанился, на сколько было возможным, сожалея, что угроза на счёт тени ему в голову не приходила.
    Сторожа переглянулись и пошли прямо на них. Бум щелкнул бичом. Однажды таким ударом он снес кику Хосете, теперь же срезал часть уха одному и сапог от голенища до подошвы – второму. Бич завернулся сложным узлом и обвис сплетенный. Это был сложный момент, которым бандиты могли бы воспользоваться, если бы не тормознули из-за легкого шока от реальной угрозы. Бум хотел извиниться и объяснить, что случайно так вышло, но его опередил Фара:
-А ещё сунетесь, бошки отрубаем.
    Похитители переглянулись.
-Пусть тут и сдохнут, - резюмировал отрубленная мочка уха, и они побрели в сторону далекого леса на горизонте.
-Пить, - прошептала Марха. Бум побежал за водой.
    Ловец одну канистру уже прикончил. Прогрыз дыру в толстом суперпрочном двойном пластике  и воду изничтожил. Пристраивался ко второй. Бум еле успел вытащить.
    Они сидели в густой тени дома. У них было много воды и ещё больше времени.
-Ночью пойдем, - сказал Фара. И все согласились ждать ночи. Мархе стало значительно лучше. Она даже улыбалась, когда Фара живописал ей угон самолета и самооборону. Хотя последнее она и сама видела, но охала, как положено.
    Пришел ловец, типа мучаемый жаждой. Получил от Бума по загривку. Но ребята, не знавшие, что воды ему перепало больше всех, стали наперебой жалеть котика и поить то из крышечки, то из ладошки. Кот делал несчастные глаза и ехидно косился на Бума.
    Как только светило закатилось, собрались в дорогу. Фара, правда был не согласен, с направлением, которое указал Бум. Мол, похитители ушли в другую сторону, но ему сказали, что злодеи могут идти куда хотят, а профилакторий – там. И он заткнулся.
    В лес вошли ранним утром. Остановились на минутку передохнуть, а когда поздним утром проснулись – сразу вспомнили, что хотят есть.
    Бум призадумался. Направление он пробил, но идти без дозаправки Фара и Марха явно не смогут. А он, пролетая над лесом без трех дней неделю назад, видел посреди пустоши некое строение. И что было особенно приятно, рядом протекал ручей. Бум очень надеялся, что строение жилое. Наобещав к вечеру разносолов и еды «до несварения желудка», поднял болящих и заставил идти. Марха  молча переставляла ноги, а  Фара  сначала был полон оптимизма и веры, но к обеду подсел на измену. И это после того, как Бум завел всех в малинник! «Подумаешь, крапива, - почесалься от воспоминаний Бум, - Зато ягод поели». От скудной еды у всех, кроме него появились потребности в некотором уединении. Когда в очередной раз Фара заскочил «на минутку» в кусты, Бум посетовал, что они уже весь лес изгадили и теперь их просто, блин, препросто найти по горячим следам.
      По дороге собирали грибы на всякий случай. Ловец некоторое время делал вид, что голодает, а затем куда-то свалил. Вернулся вполне довольный жизнью.
    Как только Фара достал  нытьем, так, что Бум и сам поверил, будто заблудился, вышли к домику. 
-Странный дом, - сказала Марха.
     К нему так долго шли, а теперь стояли и смотрели, отчего-то заробев
-Выглядит, как жилой. Хозяева ненадолго уехали, или вышли, но должны скоро вернуться, - рассуждал Фара.
    Буму так же дом казался весьма подозрительным. Несоответствие внешнего ухоженного вида и отсутствию жилого духа. Это было не совсем то, но другими словами объяснить это ловцу он не мог. А кот приготовился к охоте: в присяде, уши прижаты, задницей подрыгивает…. Он бы уже давно разбирался, но Бум не спешил спускать его с поводка.
-Ты пойми, - уговаривал он ловца, - Обычно от привидений пахнет нежитью, и видок соответственный, а здесь слишком чистенько. Как бы мы не ошиблись, и мне за это не влетело.
     Домик выглядел слишком опрятно. Небольшой двухэтажный коттедж, увитый плюющем, но в меру, ставенки, словно только из-под кисти маляра, маркизы над окнами второго этажа, совершенно не полинявшие…
      Бум громко объявил, что пойдет в разведку. Фару чувство товарищества заставило предложить себя в качестве группы поддержки, но разведчик, на радость помощнику, твердо отказался.
-Мне нужны профессионалы. А среди нас есть только один профи по борьбе с нечестью – он.
-Кот?
   Тут Бум толкнул коротенькую лекцию о чувствительности семейства кошачьих вообще, и обостренной у ловца в частности.
    Дом внутри выглядел не менее подозрительно: всё такое свеженькое и чистенькое, которое не может быть, если помещениями пользуются. Бум открыл все двери. Идеально заправленные кровати, любезно развешенные в ногах полотенца, удобные на вид тапочки, зеркального блеска посуда,словно ей и не пользовались никогда. Куда не кинь взгляд – ни пылинки. Лишь на кухонной плите стоял чайник и был он странно теплым. Всё это настораживало Бума больше и больше.
    Он вышел с чайником и одеялами на воздух:
-Я ничего не нашел, и мне это очень не нравиться. Но если вы готовы рискнуть…
   Рисковать отказались, аргументировав тем, что на улице дышится легче и спиться лучше…особенно на голодный желудок. Но немного ароматного чаю, который прихватил Бум,выпили.
-Тебе совсем горяченького не хочется? - расшаркивался Фара, - Ты действительно не будешь чай? Он очень вкусный. Я бы его, наверное, и погрыз бы.
  Но Бум категорически не рекомендовал этого делать. Даже выкинул остатки в костер, что бы и мысли такой не возникало. Марха подкоптила сыроежки, сказав, что горячее сырым не бывает, а сыроежки так называются, потому что их можно сырыми есть.
   Погрызли грибочков, и спать завалились. Чего-то в этом роде Бум и ожидал.
-Ни паутинки, ни соринки, - бормотал он, - Очень подозрительно.
    Он методично прочёсывал дом. Ловец ходил следом как привязанный. Значит, чувствовал подвох, но сам найти не мог.
    Через некоторое время появился Фара:
-Вот так, значит. Нас на улице кинул, а сам в домике обосновался.
     Парень спал стоя, но при этом соображал. Бум про себя решил, что если утром этот дебил заноет про походные тяготы, то он заедет ему в глаз. А затем решил, чего утра ждать? Подошел, развернул ухмыляющегося Фару к себе и от души залудил по скуле. Визави ровненько постелился. Бум удовлетворенно потер руки. А если бы он знал, что провел классический хук, удовлетворился бы ещё больше. Выкинул тело Фары вон из дома и продолжил чёс.
         Подозрительная дверь нашлась на втором этаже, в одном из шкафов. Бум снял с ловца ошейник.
       Они только порог переступили, как почувствовали – без свернутого пространства не обошлось. Впрочем, коридор был не таким уж и длинным, но двери, стоящие так часто, что создавалось впечатление, будто проход из них и состоит, зрительно пространство удлиняли. Последняя дверь была центральной.
        Перед горящим, не смотря на жару и духоту, камином сидели трое.
-Тебя как зовут, мальчик? – строго спросил сидящий в центре.
-Бум.
-А это, как я понимаю ловец? Радость-то, какая. Сподобился  увидеть.
     Парочка похитителей возбужденно подхватилась. Они так размахивали руками, что подняли небольшой ветер.
-Успокойтесь, господа. Это гости, - утихомиривал их хозяин дома.
    Но куда уж больше было им успокаиваться? Они  и так были трупы.