Белла

 БЕЛЛА.


     Минуя пропасть времени,я пытаюсь прочувствовать издалека те,редкостно насышенные,яркие секунды,к которым тянет возвратиться--с улыбкой ли,со слезой,-- но хочется туда...К тебе.

     Ты не уставал изумлять симбиозом Лиры и  Геометрии. Классические записи и радио Коль Амузика звучат у нас сутками. Черт с ним,с бытом,ведь только в звуке ты --гурман и аристократ духа. Ты вечно "подчищаешь" качество звучания,потому что и  один фальшивый такт вызывает в твоём переменчивом лице вихрь негодующе-умоляющих гримас. Достичь совершенства позволяют не только энциклопедическая практика ученого-физика,но и  старинные этюдники, по которым ты,как и Вероника, оттачивал  мастерство пианиста-дилетанта. Только я всегда сомневаюсь в истинности твоего любительского кредо,настолько тонки твои кисти ,насколько же жива каждая морщинка прекрасного лица,что не верится в то,что автор   ряда любимых мелодий -- не ты.

     Сегодня целый день я слушаю классику. Я давно не с тобой. Давно. Это стало привычкой: когда мне страшно,когда невыносимо, меня ранят звуки человеческой речи,пения,я перестаю выносить любые голосА.И тогда я слушаю все подряд. Даже  совсем не любимую фортепианную шопениану с шубертинианой. Обожаемая "Травиата" становится  фарисейской насмешкой.Я слушаю одна,и мне остро не хватает твоего молчания,как всенепременного аккомпанемента в оркестре,как постижения  того тайного эго,в   оазисе которого журчал наш ручей. Я помню, тебе важны были мастера-дирижеры. Если бы не они, симфонии доставляли бы тебе физические страдания. Ты рассказывал,какая удача постигла наш Филармонический оркестр,когда Эрих Лейнсдорф  трусливо  бежал из Тель-Авива в первый же день Шестидневной войны, уступив место молоденькому Зубину Мете. Ты  умолял меня запоминать дивную гармонию взмахов дирижерской палочки,запоминать подлинное ,единственно возможное, звучание. А я...Я осязаю,вижу и слышу тебя,когда слушаю нашу с тобой классику. Теперь я впиваюсь даже в тишину, в  краткие паузы между произведениями, чтобы вспомнить,КАК ты умел молчать. Так иные ,произнося истово и многосложно, ни о чем путном не скажут.

     Ты молчал так,как пульсирует аорта.И это был  мой любимый Малер с непревзойденным Леонардом Бернстайном.  Тебе нравились и Мета, Аббадо, Шолти и Мазель,но только  Бернстайн  способен  дарить эталонный дух  Малера.И -- тебя.

      Ты -- музыка. Спрятаться сегодня в себя в потоке звуков от призрака этой жизни, как тогда,когда мне было,куда: я вдавливалась в твой живот ,как в схрон бомбоубежища,чтобы кисти твои на моем затылке   защитили меня от лавин беснующихся войны и мира.Казалось,если ты меня упрячешь в глубине себя,меня минуют походы по минному полю. И никто не посмеет заподозрить во мне ту,которую знаешь только ты. Для всех я--кадровый сотрудник,о чей хребет можно крушить бревна любых оперативных задач. "Госпожа "НЕТ". Только ты имел доступ к моим  потайным  "ракетоносителям", скрывающим за стальной маской мои дуращливость и откровенную дурь, фобии,капризы и истерики, робость и неизбывную женственность ,инфантильную остервенелость и запоздалую умудренность, глупейшее кокетство и хроническую боль. Залежи боли...


           (продолжение следует)