Окрестности хорошие

                Сапунков И.                2007год
               
                ОКРЕСТНОСТИ ХОРОШИЕ.               


   Получив затрещину, Славик с обиженным видом сел за стол и взял ломоть хлеба.
- Чем закусывали хоть? - сурово спросила мать,  наливая в тарелку раскален-ный густой борщ.
- Бубликом… - тихим голосом ответил Славик слегка сжавшись.
- Бубликом!
  Большая и круглая,  на тонких ножках,  мать Славика опять заклекотала , сердясь,  и получил бы Славик в момент,  когда ложку с горячим борщем ко рту подносил,  еще  раз по затылку… Но позвонили в дверной звонок.
Славик подхватился, однако мать осадила его и пошла сама. За порогом она увидела субтильную девушку в джинсиках и красной курточке.
- Здрасте, - сказала девушка жуя жевачку и глядя в сторону,- Славик дома?
                ***
   Ах эти ж маленькие,  субтильные шмакодявки в своих паршивых джинси-ках и месяц нестиранных трусах под ними, нахальные неумехи , они ведут себя так, как будто обладают каким-то преимуществом, тайной, властью над сыновьями матерей, а значит и над самими матерями всей земли! Ах эти ж вражины, не желающие знать свое место…

  Однажды, одна мать своего сына, не решившись выпустить свое чадо из-под юбки, впустила в дом змеюку подколодную!
  Змеючка говорит, например:
- Когда я буду в вашем возрасте, я тоже, наверное, не буду понимать моло-дежь…
  Или такое:
- Вас уже наша музыка не интересует, вам бы чего попроще…
  Или, когда мамаша, расслабившись, рассказывала о трудностях своей моло-дости, та ей в ответ :
- А я  детей когда попало , по залету, рожать не буду. Сначала нужно пожить для себя, а потом я все спланирую - когда, от кого и кого… Как в Америке. Нищебродов, что ли , плодить?

                ***
- Славик? Славик дома, а вот тебе-то что? - свирепо проклекотала  мать Сла-вика, распуская крылья и загораживая дверной проем.
- Я по делу, - сказала девица, переведя на нее взгляд, но, впрочем, все равно глядя в пустоту и продолжая активно жевать, скривя рот.
- Это из института! – пикнул  Славик, пытаясь выглянуть.
- Ну? – сказала мать, делая строгое родительское лицо.
-Завтра на турнепс. В восемь у общаги. Явка обязательна.
Девица обращалась к невидимому Славику, спокойно игнорируя распущен-ные крылья  негодующей наседки.
- Хорошо!- крикнул Славик.- Я буду!


                ***
   В понедельник утром студенты первого курса педагогического института города Н  поехали на уборку турнепса в МУП ОАО « Просвет»,  ранее-  кол-хоз  «Рассвет».  Высадившись из автобусов и получив заточенные с одного края железки,  они потащились вдоль поля.  Славик с приятелем своим, Во-ваном, плелись последними и отставали все больше и больше от основной группы,  но препод,  за старшего,  вернулся и стал подгонять.
- А чего,- огрызался Вован, - бегом бежать, что ли? Упал мне этот турнепс… Мы не нанимались.
- Разговоры! - отвечал препод,  Иван Леонидович Дудко, тридцатидвухлет-ний бывший капитан-лейтенант и механик, теперь преподаватель физкульту-ры, - вперед и с песней!
  Пройдя по развороченной грязюке дороги метров сто, все остановились и агроном, щуплый дядечка, бывший впереди, сказал: « Вот отсюда и туда . До конца ». Он махнул рукой,  показывая куда туда,  потом наклонился и выдер-нув здоровенную турнепсину, отсек ей зеленый хвост.
- Вот  так отрезать, не короче и не длиннее. И в кучу. Рраз!
 Агроном швырнул турнепс и засунул озябшие грязные руки в карманы фу-файки.
 Грустно глядя вдаль, он сказал еще скучным голосом: « Раньше закончите, раньше уедете».
- Раньше сядешь, раньше выйдешь- брякнул Вован.
- Давайте, давайте, за работу, ребята - говорил Дудко, перемещаясь вокруг  студентов, - начинайте…
- А-а…мамочки…- ныли девчонки, - холодно ведь…
Однако они взялись дергать турнепс, очень медленно и с демонстративным презрением к работе  сгибаясь и разгибаясь.
Юноши закурили.  Некурящий Славик взял корнеплод , обтесал его со всех сторон и откусил.
- Ха! Славик, доиться начнешь, ха-ха…
- Сладкий немного,- удивился Славик, - попробуй.
 
- Да ну, нафиг сдался… - увернулся Вован и сплюнул, - ноги делать надо .
Славик подбросил турнепс и на лету рассек его железкой.
 Пацанам это понравилось и они тоже принялись рассекать сочные корне-плоды.
- Эй! Чего делаете! – заорал  агроном , бродивший поодаль . - Кончайте ду-рить, ребята. Вы работать приехали?
- Нет, - откликнулся Вован и швырнул окурок в сторону агронома, - концы пинать.
Вован занимался  раньше лыжами и его фронтально развернутые плечи не понравились агроному.
- Сами знаете как, - сказал тот, обращаясь к Дудко,- уйдет под снег, тогда как?
- А раньше о чем думали?- спросил Дудко, делая нейтральное лицо.   
- Гэсээмов не было. И теперь нету. Директор кредитов набрал…
Агроном скептически улыбнулся. - А гэсээмов нету…
- Ну, а Прокудов что? – сказал  Дудко с такой же улыбочкой – фирма -то, считай, его?
- Ворон ворону…
 Агроном , прищепнув пальцами нос,  фундаментально высморкался.
- Ладно, я за трактором пойду. Прицеп еще надо найти. Вы бурты складывай-те так, чтоб трактор пройти мог.
Парни от скуки тоже взялись за работу, небрежно отсекая ботву и с силой швыряя турнепс в кучу.
Через полчаса Славик опять принялся обтесывать турнепсину.
- Вован, смотри,-  сказал он и подмигнул. Славик вырезал здоровенный фал-лос.  Вован со смехом забрал у Славика это произведение и аккуратно забро-сил его работавшим несколько поодаль девчонкам. Те оживились, захихика-ли. - Дураки , дураки… - доносилось.
Девушка Оксана, с выкрашенной красной стрижкой и красным от холода но-сом,  подняла Славиково творение и разрубила его.
- Ну ты и садистка! - крикнул ей Славик.
Все  пацаны, с удовольствием наблюдавшие за этой сценой, гоготали.
Дудко отвернулся.
«Прокудов подставит всех, сам вывернется. Если еще с него спросят. И наш ректор с ними,  несомненно» - думал Дудко. Ему представилось печальное лицо агронома. «И этого подставят.  Крышу какую придумали. «Единение и победа». Дерьмо. И все проглотят, как хорошие».

 Прокудов, будучи мэром города Н уже построил себе особняк,  дочери особ-няк, зятю тоже. Заканчивал дачу с гектаром земли. Заложил там сад. Ему нра-вилось богатеть. Нравилось чувство сытости и плотности,  когда ноги хоро-шо завернуты в портянки и ладно, плотно обуты . Пристукнешь сапогом - хо-рошо.
А что было? Ходил в инструкторах райкома?  Мелко шестерил за апельсины и банку икры к Октябрьским. И кто бы подумал, что такое настанет …Наше время.
- Эй! Эй! Вы куда? – закричал Дудко, видя, что молодежь, бросив работу, по-тащилась к перелеску.
- Греться ! – раздалось несколько голосов сразу.
« Ну, пожалуй… - подумал Дудко, - правильный выбор…»
И он пошел вслед за студентами.
                ***
- Иван Леонидович! Вы срываете, уже сорвали гуманитарно- педогогическую часть программы «Единение и победа», - не отрывая взгляда от бумаг, сказал ректор. В сельхозпредприятии «Просвет» не убрано  тридцать гектаров кор-мовых культур. Уйдут под снег. Это почти пятьсот тысяч рублей убытка. Полмиллиона! А может быть и больше, если считать по молоку. Программа

«Единение и Победа» - муниципальная программа,  под нее выделены с одоб-рения наших депутатов немалые деньги. В том числе и нашему институту…
- Да?- восхитился Дудко. - А много?
Ректор внимательно посмотрел на него и продолжил: - Вы у нас недавно и, видимо, еще не привыкли к педагогическому процессу. В рамках воспитания молодежи здоровым физическим трудом, чтобы они приобщались, набира-лись опыта и все такое, мы решили оказать помощь селу.  А что вышло на деле?  Это саботаж.  Разводили костры, сидели, грелись, как на пикнике. На следущий день вообще никто не явился. Студенты показали себя морально незрелыми людьми, неспособными отвечать за результаты труда. Так и до наркомании можно дойти , до массового алкоголизма и тунеядства. А ведь мы растим будущих педагогов!

  Ректор сделал паузу и остро взглянув на Дудко, продолжил:
- Я думал, вы понимаете… Поймете, Иван Леонидович.  И вас, между про-чим, не обидели бы.  А теперь что? Турнепс в земле,  работа не выполнена. Пресса осветила…
- Да, но страховку Прокудов получит?
- Это само собой. А как быть с оплатой, если не сделаны работы? Ну, поло-вину  бы сделали, что ли… Пресса пишет.
- Пресса!  Это наши газетенки - то? Прокудов чихнет, а они описаются. Вик-тор Семенович! Выходит, вы не  в доле и у вас премия накрылась? Никакого единения ?- насмешливо сказал Дудко. - Скажите?
Ректор нахмурился и со вздохом сказал:
- Имейте в виду, когда я вас уволю, а я вас уволю, уже увольняю, не торопи-тесь бежать в прокуратуру. «Единение и Победа» - жизнеспособная програм-ма и полезная. Многим полезная…
Дудко встал и неуловимым движением приблизившись к ректору мгновенно намотал его галстук на свой кулак.
- Ты, говнюк, -сказал Дудко, - ты хотел меня испачкать? Он меня не обидел бы!  Ты  думаешь, детишки ничего не понимают? Сам за них расписывался? Кто?
Виктор Семенович,  будучи слегка придушенным,  терпеливо помаргивал,  не отвечал.
Дудко отпустил галстук. - Итак, сейчас я пишу заявление и увольняюсь. Уже пишу.
Дудко взял бумагу и авторучку. Виктор Семенович бурно задышал с ненави-стью глядя на Дудко. « Ах ты, физрук поганый…урою… тебе хана…руку поднял! » - взвихривались в его интеллигентской голове эти и подобные мыс-ли.
Руку поднял! – изумление и восторг интеллигента , чья плоть , солидная и уважаемая, священная и суверенная, подверглась насилию.  Нет теперь по-щады и меры суда! Казнить, казнить…
                ***
«…но, вероятно, планы мести выстраивающиеся в головах – самые гранди-озные и наиболее многочисленные планы – все же самые плодотворные, ибо человечество сгорело бы в их огне навеки, а оно  двигается и созидает. План мести - это лирика, это гимн ,  в котором рефреном звучит изумление уяз-вленного превосходства , например «руку поднял». А власть – суть месть уяз-вленного не самолюбия или тщеславия, нет, но превосходства…Так что пла-ны мести - это планы власти, а планы власти- это планы мести…». Дудко прочитал этот абзац, хрустя последним бывшим у него яблоком, посмотрел  фамилию автора и снова прочел последние строки абзаца. Фамилии не было, вернее,от нее остались полустертые буквы окончания,  то ли «- ейн», то ли «-вин»… Вообще у этой изначально толстой книжки отсутсвовали многие и многие страницы и Иван Дудко не мог определить, когда и где она была из-дана. Он прочитывал обычно один или два абзаца когда- то связного текста, но связь в этом тексте была настолько слабой и странной, что бабушка выди-равшая страницы для кулёчков под жареные семечки, коими торговала возле рынка, легко погубила эту связь. Дудко купил  книжку у бабули мясяц тому  назад и всякий раз, читая, заглядывал на обложку, как будто там могла поя-виться фамилия. На сей раз он наконец все же взял карандаш и , поразмыс-лив, написал на буром картоне обложки: Ейнвин. Впрочем,  мог бы и Винейн написать .
                ***
  На центральной площади, напротив мэрии, установили огромный щит.
На нем , под слоганом,  словами «Единение и Победа!», был портрет хорошо упитанного мужчины с модельной стрижкой и американской улыбкой.

Вован, Славик и Оксана, купив два десятка яиц,  расположились на кухне квартиры, которую снимал Вован. Вован приехал из столицы и поступил в провинциальный вуз. Нонсенс, говорили. У него водились денежки, был бо-гатый папашка. В натуре Вована было что-то от вольного коня в степи - не знал дорог и мог повернуть в любой момент в какую захочет сторону. И с людьми у него были запростецкие отношения. Так, ожидая электричку (ехал на рыбалку ), он,  от скуки, подошел к двум шаставшим  цыганкам, перегово-рил с ними и все трое направились к  только что припарковавшейся крутой иномарке.  Вован изображал церебрального паралитика. Дергаясь и кривя рот, приковыляв к собиравшейся покинуть свое дорогое авто солидной паре, он принялся читать молитву «Отче наш»,  которую,  впрочем и не знал.
А ему и не нужно было . Он первую фразу так растягивал и модулировал на все лады , что мужчина,  не выдержав, сморщившись, чуть не заорал стояв-шим рядом цыганкам с чудовищно трагичными лицами: « Да уведите же вы его, наконец!»  и дал им  тысячу  рэ. Все были очень довольны. Позже, со-лидный мужчина,  вспомнив,  что в руках у паралитика была удочка,  нена-долго задумался.

Вован, Славик и Оксана, расположившись на кухне, осторожно делали в яй-цах по две дырочки и выпивали содержимое.
- Не могу больше. Противно. Мрак.- сказала Оксана. -Само вытечет.
- Слишком долго. А желток ? Пей, пей. Толстей, тебе полезно, -отвечал ей Славик.Опустошенные скорлупки Вован с помощью шприца наполнял чер-ным пековым лаком, а отверстия заклеивал кусочками скотча.

                ***
  Иван Дудко жил одиноко и обходился малым,  но он любил ходить на ры-нок,  поглазеть из любопытства. Ему просто нравилось ходить вдоль рядов с овощами и фруктами, которые выносили на продажу дачники и селяне  В мясном ряду он с подспудным недоумением смотрел на пласты свинины, го-вядины, баранины… Где- то  все это растет, хрюкает,  мычит,  блеет?
Ряды с медом.  Мед в больших банках, маленьких, совсем крошечных… Вот соты.  Воск.  В это воскресенье он хотел купить яблок.  Их на рынке было много, но это были уже зимние, кислосладкие яблоки и неизвестных сортов. Хозяева не знали каких, бессмысленно и спрашивать. Пройдя вдоль всего ря-да блестевших на солнце яблок и остановившись возле хвостатых матово- черных редек в корзине,  Иван решил повернуть назад.
- Редечка  острая, хороша со сметаной, покупайте…- сказал ,обращаясь к не-му, дедок, трогая свои редьки.
Иван взял большую редьку за черный крысиный хвостик и вытянул ее из кор-зины.
- Одну!
- Ну, давайте еще…
- Хорошая, острая, хранится…-говорил дедок, взвешивая три редьки на со-седских весах. У соседа  была свекла.Одну штуку тот разрезал показательно .
«Надо сходить за сметаной еще», - подумал Иван, расплачиваясь.
В молочном ряду торговцев всегда больше, чем покупателей.
  И почему это так? Женщины в белых нарукавниках скучали возле своих бе-лых банок и белых горок творога. Иван купил поллитра сметаны.
- И творожку купите…- сказала другая женщина, заглядывая Ивану в лицо. Ей хотелось еще чего- нибудь добавить для рекламы , но она не умела. Иван купил и творогу. Да, но яблоки…
В ведрах, ящиках, корзинах светились зеленоватым светом, пахли и спокойно полеживали яблоки.
Иван остановился возле белого эмалированного ведра.
Красивая молодая женщина неуверенно возражала покупательнице - дород-ной , на тонких ножках тетеньке, похожей на птицу. «На индюшку», - нашел определение Иван.
- Это у вас семеренко, - говорила птица, - я вам говорю.
- По –моему, антоновские…
- Я не знаю антоновские! Семеренко у вас, девочка! Крапинки белые видите? Видите?
-А я думала, антоновские.
-Антоновку теперь настоящую не найдешь. Днем с огнем! - рассердилась те-тенька. И пошла дальше, сердитая.
Иван приблизился к яблокам и взял одно.Он принялся его рассматривать, как будто.  Но смотрел на женщину. Ее  лицо ему очень понравилось. Она про-вожала удивленным взглядом сердитую тетеньку. Потом перевела взгляд на Ивана , а тот спрятался. – Сколько стоит антоновка? - спросил Иван, изучая яблоко.
- Наверное, это не антоновка, а семеренко…
-У семеренко крапинки, а у этих нету. Ни одной, - сказал, улыбаясь Иван и все- таки посмотрел женщине в глаза.
- Да?
- Да.
                ***
 Из книги Ейнвина.

«…перед потрясающими различиями между мужчиной и женщи-ной.Имеются в виду не те различия, обусловленные детородными функциями организмов, а различия в восприятии этими организмами информации от ок-ружающей среды... женщина задает вопросы миру, не слушая его ответы,  в то время, как мужчина пытается услышать вопросы, которые мир задает ему и  пытается отвечать на них.
Не понимают, что разговаривают с эхом, с отражением».

                ***
- У нас перед домом две яблони старые совсем,  не плодоносили, а в этом го-ду вдруг так много…
- Это на дачном участке?
- Нет, мы в деревне живем, в Ступках.
Иван заплатил за яблоки. Он купил все ведро.
- Только мне не в чем нести.
- А далеко?
Нет,  не очень.
- Так вы верните ведро. Я подожду.
- Действительно. А может быть, вы со мной?
- Нет, подожду. Но мне домой ехать уже…
- Тогда я сейчас буду. Три минуты. Это в двух шагах…
Иван быстрым шагом почти бегом унес яблоки. Жил он совсем не в двух ша-гах, но надеялся на свои быстрые ноги.
Завернув за угол , он припустил бегом. На переходе с ним произошло то , что не бывало с самого подроскового возраста. Он споткнулся на ровном месте.
Теряя равновесие, Иван взмахнул ведром и  дужка выскользнула из руки, а ведро,  описав дугу и сея яблоки , грохнулось под колеса подошедшего авто-буса, и, крякнуло. Машины тронулись. Иван,  подхватив с асфальта пару ан-тоновок,  перебежал дорогу.
.
- Не слабо за яблочками сходил! -сказал глазевший пенсионер,  покачав голо-вой. Другие прохожие тоже сочувственно качали головами, бросая реплики.

  Иван, потрясенный своей неловкостью, смотрел на них , не слыша. Потом
 метнулся в магазин , но воскресенье!  К тому же в кармане не оставалось де-нег. Надо было бежать домой. Взлетев на свой пятый этаж, Иван  впрыгнул в квартиру, бросил сумку с редькой в угол и , выхватив из кармана пиджака нескольео купюр, понесся назад, на рынок.
- А девушка здесь была, где она? - спросил он , вернувшись к торговому мес-ту.
Плотная женщина в темно-зеленом пальто,скептически глядя на Ивана, отве-тила:
- Так ушла.
- Куда ушла?
- Так почем знаю…
- А в Ступки откуда едут ?
- С вокзала,откуда же еще…
С автовокзала?
- С какого же еще.
- А на электричке?
И на электричке.Да хоть на такси. Самолеты только не летают…
Иван поехал на автовокзал. Потом пошел домой.
« Ничего, в Ступках я ее найду. Куплю ведро»,- думал он  вечером,  глядя на два побитых яблока,  печально ржавеющих в хрустальной вазе.
               
Рано или поздно приходит время, когда хрустальные вазы становятся лишь символами  безвозвратно ушедших благополучных периодов в простой на-шей жизни. И если приходит новое благополучие (А тем более счастье!), ста-рые хрустальные вазы , потерявшие свой блеск, ушедшие в тень, не возвра-щают себе свою роль – сверкать на праздничном столе и быть предметом гордости хозяйки. Они задвинуты в угол кухонного шкафа.  Или становятся повседневной посудой.

Из книги Ейнвина.
«Исполнив одну свою судьбу, мужчина находится в сосотоянии невесомости, от которой его мутит. И он обращается к  Небу и Богу за следующей. Какие бы они ни были эти судьбы, счастливые или драматичные,  лишь бы были, невозможно, нестерпимо  ему без опоры болтать ножками в пустоте».

   Женившись, Дудко ушел со службы и стал работать для семьи. Все сам де-лал, но однажды обнаружилось, что это и был его главный недостаток. Вот жена и  уехала. Уехала в Италию. В Европу уехала с трехлетним сыном. Она свою внешность все время усовершенствовала, каждый дикий волосок на те-ле преследовала, над чем Дудко посмеивался. А теперь прекрасно устроилась - с видом на море, с денежным мешком. Свою обиду Дудко перетерпел,  но один вопрос, обдумывание которого он всегда раньше откладывал,  а именно - неужели надо богатеть?-  некоторое время доминировал в его сознании. То есть,- не как разбогатеть, а-  надо ли богатеть. Махнув рукой,  Иван продал отделанную своими руками дорогую квартиру и уехал на идеально отделаной из рухляди «Ниве» в город Н где купил одну комнату. Теперь, уволившись из института, он продал и «Ниву». Купил велосипед. Дудко взялся ремонтиро-вать квартиры. Служба на флоте механиком, а также увлечение греко- рим-скои борьбой и самбо,  в коем он дорос до мастера спорта, научили главному –проникновенному, пристальному отношению к материалу в руках.
Выходя на ковер, он хорошо понимал слабые места конструкции человече-ского тела . Это помогало побеждать. А проигрывал почему?  «Не делай за соперника его работу! - сердился тренер, - что ты его все ворочаешь. Пусть сам подставится,  дай же ему такой шанс». 
                ***
 Заметка в газете «Знамя Подъема».
   «В ночь с воскресенья на понедельник  неизвестными был совершен акт вандализма  в отношении наглядно- агитационного щита украшающего пло-щадь у входа в сквер напротив мэрии. Неизвестные вандалы испачкали щит черной краской. Причинен материальный ущерб. Видимо, кому-то очень не нравятся перемены к лучшему и единодушная поддержка гражданами города  курса на единение и победу,  взятого на вооружение нашими представителя-ми народа и исполнительной властью. Экстремизм не пройдет!»
 
  Ректор пединститута, Мокров Виктор Семенович, тихо ненавидел свою супругу.  Казалось бы, за что? Заботливая, сорочки всегда идеально готовы…
 Однажды Виктору Семеновичу даже кошмар приснился. Ужастик.
 Будто бы он с ней сексом занят в постели и так старается, так старается! Как никогда. И тут она ему говорит отчетливо: « Ну все, все, доказал уже, хва-тит.Молодец». И смотрит на него с гнуснейшим выражением, с насмешкой.

- Мы живем в стране хамов.Хамы… - говорил супруге Виктор Семенович, завязывая галстук после завтрака и в сознании его начинал вспухать и шеве-литься обобщенный образ всех обидчиков , начиная с детсадовских времен.
 Любил Виктор Семенович жирное и острое и водочки клюкнуть порой, а пе-ченка-то у него была - ни к черту.
 Высокоинтеллектуальная деятельность (как он о себе думал),  плюс доста-ток,  плюс шевелящееся аристократическое чувство,  даже побаливающая пе-чень плюс…
«Жаль, что нет такой практики – дворянство давать. Давно пора черное назы-вать черным, а белое – белым», - думалось порой ректору Мокрову, истори-ку. Беспокоило, что студентки, коих было множество в  институте, все пого-ловно – низший тип -  были так привлекательны. И Виктор Семенович стонал внутри себя,  глядя на них сзади…
Но как, как отгородиться от плебеев?  «Плебей…руку поднял…» - вспоминал он Дудко и наполнялся гневом.
То есть он знал, конечно, как и чем – деньгами, само собой. Но их должно быть много и очень много.

Программа « Единение и победа» раскручивалась во всю мощь. У многих чиновников стали исчезать вторые подбородки и появляться вторые или тре-тьи жены. Автомобили. Открывалось второе дыхание и они с удовольствием видели  в зеркалах благотворное влияние здорового образа жизни. Никто не говорит, что это западная мода на вечную молодость и вылеченные до едино-го зубы, вовсе нет. Просто – меняется мир, меняемся и мы. Мы плаваем по утрам в бассейнах. Посещаем солярии. Тренажерные залы. Что ж, были вре-мена, когда символом благополучия и сытости считалось выпяченное над пояском или веревочкой пузо. Архаика. С тех пор очень вырос жизненный и культурный уровень народа. В разы.

« Но мало,  мало наглядной агитации - озабоченно говорил мэр Прокудов, -есть еще этот частный сектор экономики. Предпрениматель не охвачен. Эти частные лавочники должны помнить,  кто им дышать дает. Пусть себе пред-принимают, конечно. Пока. Но - для родины. Для единения и победы!»
«Нужен паблик рилейшн», – робко сказала новенькая секретарша и покрас-нела.( Ее учили креативности).
- Что?
- Связь с народом…
- Ну ? Как, говоришь?
- Паблик рилейшн или пиар,сокращенно…
- Знакомо...
Прокудов отхлебнул кофе, потом отвинтил крышку у бутылочки с коньяком. Плеснул в чашку.
- Наглядку за свой счет сделают у себя. А заплатят мне за это дело, как за рекламу.За пиар этот их. Пусть покупают! У администрации, как у автора. Это нормально, это рыночная ситуация, сами хотели. И вот что, Викуша. В пединституте неплохая полиграфическая база, как известно…Ты  поезжай к Мокрову и скажи, что будет крупный заказ. Но не от мэрии. Не от мэрии. А я тут покумекаю, как оформить пиарщиков этих! Неорганизованную эту пуб-лику!
  Прокудов отхлебнул кофе с коньяком. «Да еще вот что, - задумался он по-добно старому опытному моряку, который предчувствует некоторые переме-ны ветра - щит изгадили… Черт с ним.  Все равно нужен новый образ. Чтоб была печать заботы, мудрости, взгляда в будущее…»   

                ***
 Ивану Дудко удалось выехать в Ступки только две недели спустя того вок-ресенья,  когда он угробил ведро яблок. По выпавшему снежочку Дудко шел через Ступки и нес новенькое ведро с крышкой.  «Две старые ябло-ни…Ступки.  Должны быть и пестики. Ступки- Пестики», - думал он,  глядя по сторонам .
За ним увязалась маленькая черненькая с белой манишкой и кудрявым чуб-чиком, собачка. Она осторожно нюхала ведро, забегала вперед.
« Просто отдам ведро и уйду. Чай позовут пить, скорее всего… - размышлял Иван, - если имеется муж, то это неинтересное мероприятие. Отвалю и пол-ным ходом домой». За заборами у всех много было деревьев,  но Иван все же разглядел две старые яблони. Он приблизился к калитке. Собачка пролезла под калиткой, выстроилась и принялась звонко лаять. «Ну и ну, -смотрел на нее Иван, -всю дорогу молчала же…»
Дверь открылась и на крылечко вышла пожилая женщина в фуфайке и бейс-болке поверх платка.
- Вам кого? – спросила она, сходя на дорожку.
- Я ведро привез…
- Кукла, замолчи!- сказала женщина собаке,- иди к себе!  Кукла умолкла и ушла за дом.
- Вы проходите,  проходите,  собачка не тронет -говорила женщина, подходя к Ивану и глядя на белое эмалированное ведро. Она открыла реденькую как и заборчик  калитку.
- Я покупал яблоки, в позапрошлое воскресенье. Девушка  продавала…Ведро привез.
-Это Аня продавала антоновку. А что?  Так вы ведро привезли!
В это время из-за угла выскочила коза.  Мекая и жуя, она подошла к Ивану.
- Белка!- строгим голосом сказала ей женщина. - Ну-ка! Иди.
Из-за угла вычкочила,  сея катыши на бело- рыжую тропинку еще одна  коза. Точно такая-же.
- Стрелка! - еще возвысила голос хозяйка. - Ну-ка! Идите!
 Иван заметил, что из- угла осторожно выглядывала собачка Кукла.
Женщина принялась добывать что-то из кармана фуфайки, говоря:- Вы про-ходите, Аня в доме…Стрелка! Белка! Кому говорю! Проходите, я сейчас…
 И она,  достав краюшку хлеба, увела коз. Иван сделал несколько шагов, под-нялся на крылечко, и отворил дверь. Пересек маленькую прихожую и увидел печь,  делившую комнату на две части и Аню на корточках, которая заталки-вала в жаркий топливник огромное березовое полено. Аня оглянулась и  ска-зав «Ой!»,  встала,  улыбаясь и глядя на Ивана. Они смотрели друг на друга во все глаза и улыбались.
« Мужчины  здесь и духу нет », - думал  Иван,  когда они,  втроем,  уселись пить чай. Прасковья Федоровна, бабушка Ани, заваривала чай душицей. В доме повсюду были засушенные травки. На стенах висели пучки зверобоя, лекарственной ромашки – их Иван узнал, а остальные -все незнакомые травы. Возле окна стояла прялка, самопряха…
Аня была в черном шерстяном. очень пушистом свитере и джинсах, в обре-занных валенках. У нее были русые волосы,  сплетеные в небрежную тол-стую и короткую косу и яркие синие глаза. Прасковья Федоровна, сняв фу-файку, тоже оказалась в таком же свитере, только с белыми крапинами.
«Вы сами прядете? - восхищенно сказал Иван кивая на прялку – И вяжете?
- И шерсть чешем. С коз наших…- ответила бабушка, добродушно сияя. Чай пили с разными вареньями , и с яблочным. На плите печки все время кипел чайник. В доме, однако же, было не очень тепло. Иван спросил.
« Сквозняки кругом, - возмущенно сказала Прасковья Федоровна, - дом ста-рый, ремонтировать бы, да некому…»               
Иван,  думавший было наврать  почему ведро новое,  взял и рассказал, как было. «Ай-ай, - вздохнула бабушка, наливая Ивану еще чашку чая – яблочки жалко…» Однако,  казалось, она была довольна , что у них появилось новое ведро.
- А я ждала, смотрю на часы – пора бежать на автобус! Побежала… А сосед-ка рядом  говорила, мол,  сама ты своему ведру ножки приделала, не дож-дешься! – сказала , смеясь , Аня.
-Легковерная  ты  Анька, - сказала бабушка и ,глянув на Ивана, добавила - когда не надо.

 В эмалированных ведрах квасят еще капусту. Ивану нравилось,  в детстве, когда мама резала капусту. Ему доверяла тереть морковки. Иван старался, тер и в миске выростал оранжевый,  ароматный холмик. Капусту с морковкой смешивали, солили, топтали деревянной толкушкой. А потом клали деревян-ный же круг, а сверху - вымытый тяжеленький камень. Эта полезная роль простого придорожного булыжника казалась Ивану забавной. Ведер было несколько. Ваня очень любил жареные пирожки с жареной квашенной капус-той.

  После того, как Дудко ушел, Аня и Прасковья Федоровнв молчали,  каждая думая свои мысли. Аня подошла к ведру, подняла крышку и заглянула. А кто этого не сделает? Она заглянула и увидела, что внутри были розы…
- Анечка,- сказала Прасковья Федоровна и в голосе ее слышалась робость,- ты ведь меня не оставишь одну?
Аня смотрела на бабушку счастливыми глазами.
 
Из книги Ейнвина.

«Большой путь вещей и их отношения находятся за пределами  экстраполя-тивных возможностей даже самых прозорливых художников.  Кто может знать ,  как взаимодействуют между собой, например, пивная кружка и двер-ной косяк? Они так разнесены в пространсве, так не схожи функционально-допустим,  в реальности  развивается конфликтная ситуация и один субъект метнул пивную кружку в голову другому субъекту. Но не попал. И кружка разбивается о косяк. Это вероятно.  Вероятно, что подобное бывало огромное множество  раз. Ну а если подвыпивший человек не вписался в дверной про-ем и припечатался головой к косяку ?  Никто не станет винить в этом кружку. Пиво еще куда ни шло…Но, безусловно, кружка имеет отношение к косяку. да…это малый путь. А большой нам неведом, нет…»

Когда Иван Дудко шагал к автобусной остановке  было уже темно и на небе горели звезды. Он звезд насмотрелся в открытом море, где не мешают огни города, видел небо в звездах - ковром, теперь же, одна звезда в Орионе, пока-залась ему подозрительно крупной и мутноватой. «Надо будет в бинокль по-смотреть»,- подумал он.

                ***
 Заметка в газете «Знамя Подъема».
 «В ночь с воскресенья на понедельник неизвестными  снова, как и месяц на-зад, был совершен акт вандализма.  Наглядно-агитационный щит, призван-ный вдохновлять наших граждан на единение, на победу, объединять их в труде и повседневной жизни, был перепачкан черной краской. Причинен зна-чительный материальный ущерб. Те, кто устраивает подобные вакханалии, должны знать- им не очернить нашу действительность,  нашего мэра. Мили-ция ведет розыск . Экстремизм не пройдет!»

 Прокудов выключил свет в кабинете, и , устало шаркая ногами, подошел к окну . Он поднял жалюзи. На вечернем небе сияла хвостатая изогнутая коме-та.
«И откуда ты взялась, зараза такая…Принесло, - думал он, ощущая слабость в теле.- Состаришься с вами…»  Последние слова он распространял уже на всех - всех, кого знал. На родственников, на начальство,  на подчиненных.
 Все в его жизни изгибалось и вдруг обнаруживалось в другом свете, с дру-гой, непривычной и погибельной точки зрения. « Святее папы…» - с обидой вспоминал он сказанное ему недавно там , наверху властной пирамиды… «Научи дурака богу молиться, он и лоб расшибет». Так называлась передовая статья в газете «Самая центральная газета». Но хуже всего было то,  что при-слали нового прокурора. Главное, тот говорит: « Ну и запустение же у вас в городе! Давно такого не видывал. А вот проехал по окрестностям , понрави-лось.Окрестности у вас хорошие».
 «Пора на пенсию»,-  печально подумал Прокудов, глядя на комету выцвет-шими глазами.
 «Надо что-то делать», - думал ректор Мокров глядя в это же время на комету из окна своего кабинета. - Нехороший знак. И чего это она такая кривая?» Он подумал о жене. «Свалить бы куда за бугор…И ваши - не пляшут…»
 
                ***
  К  весне комета стала огромной. Молодежь радостно устраивала дискотеки под открытым небом,  сочинялись шлягеры про комету , афроамериканцы придумали новый танец «комета» , популярный во всем мире…

 Иван Дудко купил двухкиловаттную циркулярку и три кубометра досок для начала. Он построил мастерскую  прямо за домиком Ани и Прасковьи Федо-ровны. Собачка Кукла ужасно полюбила стружки, она никогда раньше их не видела. Козы, по случаю начала огородного сезона, содержались в загончике. Они жевали и смотрели, что делается. А Иван взялся строить теплицы. « Бу-дет у нас, Анечка,  как в Голландии,- сказал он, – все застрою . Все пустыри».
 -А  розы будем выращивать ? - спросила Анечка.            
- Будем, конечно!
- А тюльпаны тоже?
- Тюльпаны тоже.  С них и начнем.
                КОНЕЦ




   




-
               






















v