Красавец эдик

В первые дни на Ляйлю никто не обращал внимания. Со своей заурядной внешностью она сразу затерялась среди эффектных модниц, работавших в фирме.
Но месяца через три она вдруг выдвинулась - стала первой рукой и незаменимой помощницей шефа - президента и владельца строительной компании Эдуарда Гельфгота. Скромная выпускница юрфака стала важной персоной: без нее не решался ни один вопрос по договорам, оплате, налогам и всему тому, в чем другие сотрудники мало что смыслили.
Но зато эффектным модницам из чертежки (хоть сейчас на обложку журнала) было о чем посудачить. Больше всего они гадали: чем же взяла красавца Эдика эта нескладная, чернявая. Разве что глазами. Они у Ляйли были действительно роскошными - большие восточные черные очи, а уж ресницы - даром что свои, - прямо спички можно накладывать.
Ухаживания Эдика мало заботили модниц. Почти все они побывали у шефа в фаворитках, но дальше полуобьятий-полупохлопываний и невинных поцелуйчиков он не распространялся. «Платоническое лобзание, - повторял и внушал Эдик, - гораздо существенней, чем вульгарный секс».
Их задевало то, что эту чернявку велено было называть не иначе, как Ляйлей Зуфаровной, и что она была вообще освобождена от авралов на стройплощадках. Заказов стало больше, и после проектирования все переодевались в спецовки и мантулили дотемна на каком-нибудь коттедже или магазинчике, чтобы в срок сдать работу и вовремя получить деньги.
Ляйлю не заботило, что девчата немного сторонятся ее. Она охотно общалась с ними, рассказывала об университете, участвовала в междусобойчиках. Постепенно юристка расположила всех к себе; особенно тем, что могла долго выслушивать излияния и дать к случаю дельный совет.
И как-то забылось, что поначалу были у Ляйли мелкие дамские трения с сотрудницами. Она сумела расположить девчат к себе. Но, слушая других, сама ни о чем личном не рассказывала, ни с кем не откровенничала. Эту ее черту отнесли на счет ее происхождения - женщины Востока людям никогда своих секретов не открывают, по обычаям не положено.
Важным было заметное оживление деятельности фирмы, и Эдик не скрывал, что доволен присутствием Ляйли. Подолгу сидя с ней над документацией, он многому научился от своей юристки и усвоил истину: не обижай закон, и он тебя никогда не обидит.
Но как-то (через два месяца) к Гельфготу пришли посетители, которых в конторе никогда не видели. Пятеро мужчин, все смуглые, похожие друг на друга, в папахах, чинные и степенные. Они подчеркнуто вежливо, немного брезгливо спросили Эдуарда Тобиасовича. Ляйли почему-то на месте не было, и одна из сотрудниц провела гостей в кабинет Гельфгота.
Немного погодя в кабинете поднялся дикий шум. Что-то пару раз тяжело грохнуло на пол. В это время в офис влетела Ляйля. Растрепанная, не похожая на себя, с осоловелыми, но неизменно прекрасными очами, она смотала с головы платок, не вязавшийся с изысканным деловым костюмом и, слегка поправив прическу, нетвердым шагом вошла к шефу.
Шум тут же прекратился. Из кабинета гуськом вышли пятеро брюнетов. Последним шел самый молодой, и он погрозил кулаком в открытую дверь: «Ти запомнышь братъев Дайлаговых!» У всех, кто был в офисе, глаза стали квадратными (но меньше, чем у Ляйли): влиятельные среди коммерсантов, Тайлаковы были крутее других; и для них, кстати, фирма построила особняк за мостом. Наверно, у них была разборка по счетам оплаты...
Из кабинета донеслись голоса Эдика и Ляйли. Возбужденные разборкой, они не обращали внимания на открытую дверь. Поневоле сотрудники узнали то, что им знать было не положено...
Гельфгот, не стесняясь в выражениях, орал на свою Зуфаровну:
- Нет, вы что придумали! Почему это я должен бросить ради тебя жену и троих детей? Ну и что, что ты беременна? Еще не поздно аборт делать, денег дам и на аборт, и на лечение, и компенсацию...
Ляйля в своей обычной манере дала ему высказаться и объяснила Эдуарду:
- Нашим женщинам не положено делать аборт. Не волнуйся - ребенок будет законный, мы с тобою в браке. Амалия пусть будет старшая жена, я - младшая. Когда ты на мне женился? Месяц назад. Помнишь, договор для моих братьев делали? Потом в мечеть ездили, а после браком сочетали. И в загсе все улажено. Ты мусульманин, тебе можно двух жен иметь...
Контора сидела с разинутыми ртами. В офис вошла Амалия, жена Эдика - молодая, необъятных размеров, типичная немка - мать семейства. Она услышала последние слова Ляйли и схватилась за косяк. «Это как же?  Эдик, что она вытворяет?» - залепетала плаксивым голосом Амалия и стала сползать на пол.
Гельфгот кинулся помогать жене, кое-как, с натугой доволок ее до дивана и свалил на него Амалию. Полулежа, она сообщила Эдику:
- Ляйля утром, когда ты ушел на работу, пришла к нам и сказала, что выпила для храбрости два пузырька валерьянки и хочет посмотреть, как живет наш любимый муж.
Гельфгот потер зазудившийся фингал под глазом и простонал:
- Уже братцы ее здесь были. Пригрозили - если откажусь покрыть позор их сестры...
Скрипнула входная дверь офиса и снова появились братья Тайлаковы. Старший велел младшим остаться и вошел к Эдику:
- Слюшай, подонок, как с дэвушка спать - ти герой, да! А отвечать нэ хочэш?
Тут опять заговорила Ляйля:
-  Не кричи, Рагим, не хочет - шайтан с ним. По обычаю имеет право «талак, талак, талак» сказать. Пусть говорит!
Сотрудницы уже толпились в дверях кабинета - им интересно было, чем кончится. Эдик с отвисшей челюстью смотрел на Ляйлю и ее брата, потом переспросил:
-  И все, что ли? Тогда - пожалуйста: талак, талак, талак! А теперь выметайтесь все вон! Ляйля засмеялась:
- Нет, это ты со своей квашней выметайся! Забыл про сауну в бассейне, как там документы фирмы на меня переписал,? Пошел сам вон, я ребенка сама воспитаю. Братья не бросят меня.
Гельфгот стал заикаться:
- Обманщики, аферисты! Не позволю, в суде опротестую! Ляйля хладнокровно ответила:
- Не поможет. Кто из нас юрист? Я с тобою по любви хотела, достойно чтоб. А ты меня любовницей хотел сделать, слово нарушил. Ты обманщик, Эдичка. Вспомни, сколько я раз тебя отмазала. А вы, - обратилась она к девчатам, застрявшим в двери, - марш работать, а то выгоню!
Бывший шеф, президент и владелец собрал свой кейс, сложил в завалявшуюся в шкафу спортивную сумку все мелочи. Потом жалобно спросил:
- А на работу рядовым возьмешь, Ляленька? Амалия услышала и взвилась с дивана:
- Что еще за Ляленька? Я уже перестала быть Ляленькой?
Прошел год. Амалия сильно похудела и по вечерам мыла полы в офисе Ляйли. Сам Эдик то торчал за кульманом, то принимал заказы, то трубил на стройке. Ляйля родила ребенка. Никого с работы она не выгнала, но никто теперь не имел свободной минуты - кто-кто, а Ляйля Зуфаровна «грузить» умела. И если хозяйка подолгу уединялась с красавцем Эдиком, все старались найти себе дело подальше от офиса. Но потихоньку судачили: не за горами отъезд в Германию. Как он с женами разберется? Надо же...