Сильфиада 65. продолжение

Напряжение все нарастало; Терри смотрела, как танцует Марта и этот её белоснежный кавалер – и ей становилось все тоскливее на душе. Почему-то казалось, что лицо сияющей счастливой Марты то и дело искажает гримаса страдания, словно она вот-вот заплачет, а плечи её будто бы напряжены, и вся поза, вся фигура такая, словно она готова схватить своего кавалера за руку и убежать прочь.
Это был красивый танец – даже несмотря на то, что Марта словно палку проглотила. Все смотрели на них, и никто, никто не чувствовал того, что притаилось где-то рядом… И Ветер тоже затих, притаился. Это он притащил с собой этот страх!!!
«Ветер, тебе грозит опасность! – в панике крикнула Терри, прозревая. – Я знаю! Именно тебе! Я это чувствую!»
«Может быть», - неохотно прошелестел Ветер.
«Так прекрати от меня прятаться! Скажи мне – где враг?! Я помогу!» - взгляд Терри метался по шевелящимся фигуркам людей, выбирая из них.
«Нет!»
«Что?! Прекрати дурить! Я умоляю тебя! Я знаю, если ты… если я не спасу тебя – ты погиб! Тебе угрожает опасность!»
«Оставь меня».
«Да ты с ума сошел! Спасайся! Уходи!»
                ************************************
Опять осечка; после такого танца Данька просто обязан был встать и пригласить её. Вот так просто – бросить свою Терри, уйти от неё, взять Марту за руку и увести с собой, глядя только в её, Марты, глаза.
Он же снова отвернулся.
Просто отвернулся.
Думать вообще не о чем не хотелось. Почему, почему он хотя бы не подойдет поговорить?! Артур закашлялся, и Марта, мельком глянув на него, не удержалась от недовольной гримасы. О, как он надоел! Лучше бы он ушел – находиться с ним рядом… ну просто невыносимо! Он и правда очень красив, думала Марта, но почему-то всякий раз, глядя на него (за очень редкими исключениями), она испытывала раздражение. Хотелось сказать ему гадость – прямо в его холеное, спокойное лицо, выпалить издевательство, чтобы ему было неприятно, и всякий раз что-то её удерживало… воспитание! Если бы не оно – этот унылый красавец давно перестал бы за ней волочиться, и сбежал бы с криками ужаса!
Это такое мучение – мечтать об одном парне, а встречаться с другим! А тот, предмет её воздыханий, сидит напротив, с другой! И до него рукой подать; и непереносимо смотреть, как он ухаживает за соперницей! И от этого любить его еще больше!
                *******************************
Лед задыхался от боли, и по совету Злата в сотый раз перебирал всяческие мелочи в памяти, отмечая запах, считал блестки на платье Марты, прислушивался к шипению пузырьков шампанского в хрустальном бокале; расчесывал шею под колючим теплым шарфом… это в самом деле помогало – платина не жгла его уж так сильно; а танцуя с Мартой, он считал такты, и её прикосновение почти не чувствовал… Почти! Но это не могло длиться вечно. И когда его сознание вновь фокусировалось на ней, платина облепляла его, и он надсадно кашлял, выплевывая её обжигающие капли.
«Все же прогресс, - думал он, наблюдая, как её рука, ласкающая его пальцы, ранит неживую плоть, причиняя невыносимую боль… и снова начинал слушать шорох ткани, вдыхать запах её духов, тяжелыми сладкими волнами накатывающийся на него при каждом повороте её головы. – Но домой сегодня я навряд ли её позову… нет, не выдержу».
                **********************
- Пойдемте, прогуляемся? – небрежно спросил Артур, высвобождая руку из её ладони. - Вечер замечательный, на улице так много народа – а я хочу, чтобы все видели, с какой красивой девушкой я иду.
Ах, жаль, что он не сказал этого громче!
Данька услышал бы… это заставило бы его обратить на неё, Марту, внимание!
Но, кажется, Он услыхал. Он обернулся и внимательно посмотрел на неё.
- Ну, не знаю, - слишком веселеньким голоском пискнула Марта, багровея. Кровь прилила к её щекам мгновенно, да так, что ей стало жарко. Жарко и радостно от того, что он все же наблюдает за ней.
Да-да, наблюдает!
Значит, она не безразлична ему!
Осмелившись поднять взгляд, она снова встретилась с Данькой глазами. Ошибки быть не могло – он точно смотрел на неё, и не случайно, нет! В мгновение ока Марта оказалась на вершине блаженства: она ему не безразлична!
- Так идемте?
Темные глаза Даньки смотрели внимательно, как-то немного тревожно… он чуть покачал головой – любой другой человек не заметил бы этого жеста, но не Марта. 
«Не вздумай, не ходи!» - словно говорил он ей. Она глянула на Артура, и в груди её закипело жестокое, азартное чувство.
«Какого черта?! – весело подумала она, улыбаясь Артуру. – Сам сидит с девицей, а мне – запрещает идти?! Ну, уж нет!»
Ей показалось, что на миг весь зал затих, и в этой секундной оцепенелой тишине Артур громко, - так, что услыхал это самонадеянный Данька! – произнес:
- Пожалуй, я приглашу вас к себе домой. Да. У меня есть сюрприз для вас. Вам понравится.
Марта бросила победный, ликующий взгляд на Даньку, - тот еще раз отчаянно, отрицательно мотнул головой: не ходи!
«Не безразлична!» - с триумфом подумала Марта и кивнула Артуру:
- Конечно, - сказала она. – Мне очень интересно.
В темных глазах Даньки отразилась неподдельная досада, он поспешно отвернулся.
                *****************************
Терри вертелась, как угорь на сковороде. От острого ощущения беды у неё кружилась голова, все плыло перед глазами…
Беда, беда! Ветру угрожает такая беда, что и не передать! Один взгляд, одно слово – и он спасен. Если она отыщет его в толпе, то и врага его найдет. Кто, кто здесь замыслил недоброе?
Вдруг напряжение спало; Терри с удивлением захлопала глазами, приходя в себя. Снова стала слышна негромкая музыка и звон столовых приборов. Данька что-то увлеченно рассказывал; он и не заметил, что Терри не слышала его до сих пор.
Ветер ушел. Почему-то ушел, исчез, будто и не было. И было абсолютно непонятно – сбежал ли он, избавившись от опасности, или же напротив – то непоправимое, что должно было случиться, все же случилось.
«Эх, проворонила, - с досадой подумала Терри. Настроение было основательно подпорчено. – Ну, будем надеяться…»
Мимо прошла Марта – с её безупречным спутником она покидали ресторан. Проходя рядом с их столиком, Марта бросила на Терезу взгляд, полный высокомерного презрения. Гордится спутником, надо полагать. Ну и пусть.
«Эх, Ветер, Ветер! Ну, что же ты… где же ты?»
                ***************************
«А совет Злата совсем не плох! – с ликованием подумал Лед, проходя мимо Терри. – Сидел битый час рядом с Сильфидой Огня – и не заметил её! Очень, очень хорошо…»
Темноглазый мальчишка, спутник огненной Сильфиды, криво ухмыльнулся, глядя на Льда – смеется, наверное, над его неумелостью… наверное, уже весь ресторан слышал, что это Марта подбивает его, Льда, на всякие штуки, а он сидит и подчиняется… может, тебе и смешно, сопляк. Лед и в самом деле невеликий мастер ухаживать за девушками. По правде говоря, он никогда ни за кем не ухаживал.
Только вот при вей его неумелости он, Лед, все-таки уговорил её пойти с ним.
Лед уговорил Ветра ступить в ловушку, приготовленную для него.
Так что можешь свои ухмылки оставить при себе.
                *****************************
- Эгей! Лечу, лечу!
Терри расставила руки в стороны и подставила лицо встречному ветру. Может, она была еще хмельна – не знаю; но ей и в самом деле казалось, что Ветер поддерживает её под руки своими сильными упругими крыльями, и несет, несет над землей…
Данька раздобыл где-то коня, и из города они выезжали верхом. Конь – великолепный красавец, черный, как смоль, - чинно ставил свои длинные ноги на звонко цокающую мостовую, и все прохожие улыбались и оглядывались на них.
За городом, где за тонким кружевными оградами на маленьких участках ютились нарядные маленькие домики,  Данька пустил коня вскачь, и ночной холодный ветер брызнул им в лица, понесся, и это было здорово.
Земля мягкими толчками подбрасывала их вверх, к звездам, и Данька крепко держал Терри. Это был сумасшедший бег. Приближался лес; уже даже запахло смолой, разогретой дневным солнцем, и Данька направил коня по только ему одному известным тропинкам, заставил его продираться сквозь молодые ветви кустарника, и они очутились на крохотной полянке, просто пятачке ровной земли среди темных ночных великанов.
- Приехали, – весело сказал Данька. – Слазь.
Терри соскользнула с лошади, мягко спрыгнула в траву, и прислушалась. Лес жил своей ночной жизнью – где-то со скрипом раскачивалось одинокое старое дерево, шумели лениво листья, а над головой, между почти сомкнувшимися кронами, виднелся крохотный кусочек темного звездного неба.
- Здорово, - немного неуверенно произнесла она. Позади неё Данька что-то вытаскивал из своего походного мешка, конь, устраиваясь на ночлег, переступал копытами, обирал мягкими губами шелестящие листья с куста.  – А что мы тут будем делать?
- Разведем костер и будем на углях печь мясо, как древние и ужасно дикие варвары! – весело отозвался из темноты Данька. – Я серьезно, между прочим.
В темноте вспыхнул маленький огонек и заплясал в траве, выхватив из темноты склоненное лицо Даньки. Языки пламени лизнули сухую прошлогоднюю листву, с треском взобрались по тонким веточкам, и приветливый костерок осветил маленькую лесную комнатку и молчаливые стены-деревья. Стало очень уютно и по траве потянуло теплом – ветер задувал сверху, прижимая теплый воздух к земле.
- Готово! – Данька, отряхнув ладони, встал с колен и направился к брошенному мешку. – Ты как, хочешь есть?
- Да еще не очень, - ответила Терри. – По правде сказать, вообще не хочу.
- Подожди! От такого ты просто не сможешь отказаться.
Потом она лежала на маленьком шерстяном коврике, расстеленном Данькой, и смотрела в небо, все сильнее разгорающееся ночными звездами; от костра лицо её разрумянилось, а от волшебного запаха, который поднимался от мяса, нанизанного на стальной прут, потекли слюнки.
- Здорово! – произнесла Терри. – Никогда мне не было так хорошо. Мы, конечно, ходили с девчонками в поход, но так здорово ни разу не было…
Огонь почти потух; лишь отдельные синеватые язычки пламени изредка вырывались из раскаленных докрасна углей, но и их было достаточно, чтобы Терри ощутила, как Сила вползает в её сердце, и разгорается там такими же яркими углями… и так хорошо.
Данька бесцеремонно плюхнулся рядом и обнял её – так, словно делал это уже много раз, естественно, безо всякого смущения, по-хозяйски. А Терри залилась краской и поспешно отвернула лицо к костру, чтоб он не заметил и не убрал руку…
- А Инга, - почему-то вспомнила она, - я думала – вы друзья; она же вечно с вами ходит, в вашей компании. Почему же она так..?
- Слушай её больше! – фыркнул Данька, еще крепче прижимая к себе Терри.  – Да мы, в общем-то, и не друзья. Так получилось… мы из одной школы переводились, вместе документы забирали, ну, ты понимаешь… Так и познакомились. По большому счету, я о ней ничего не знаю. Я там её даже ни разу не видел. Не обращал внимания, наверное. А таскается она за нами… видишь же, она ни с кем тут знакомиться не хочет. Не достойны они её, понимаешь ли! А с нами, раз уж познакомилась… - он ухмыльнулся зловредно. – Познакомилась! А спроси – ничего о нас не знает. Как зовут близнецов – и того не знает. Близнецы – и все. Не знает даже, что они сыновья директора компьютерной компании. Целых два принца на белых конях! А ей и в голову это не приходит… по её мнению, принц должен вести себя так, чтоб все видели, что он принц… мешок, набитый деньгами. Вынуть их , и он пустой. Ничего из себя не представляет, - Данька глянул в глаза слушающей его Терри и улыбнулся. – Да что мы все об Инге! Нашли о ком говорить! Будто больше делать нечего. 
И он внезапно поцеловал её.
Вот так просто. Без предисловий и намеков.
Ах, Терри, Терри! Ничего-то ты о нем не знаешь тоже!
Раньше он часто целовал многих девушек; на ежегодных Новогодних Балах, с ватагой верных друзей-оболтусов, он срывал с девушек маски (что было запрещено правилами), отыскивая жертву, и весело тащил её в укромный уголок… целовал просто так – для него это было озорством; и он знал, что кому-то нравился; целовал – и убегал, оставляя свою жертву либо краснеть от возмущения, либо летать в облаках от сбывшейся мечты. Было весело; и эти поцелуи его ни к чему не обязывали.
Теперь не так.
Теперь – все было не так.
В свете костра, в лесу, в волшебном укромном уголке, под молодой, нарождающейся луной-Торном, не могло быть не настоящим… Не могло быть озорным или пошлым. Только чистым и искренним.
Потом они молча сидели, прижавшись друг к другу, глядя в багровеющие угли. Терри была смущена, и сердце её колотилось так, что ей казалось – вот-вот она просто задохнется от волнения. Данька это видел; он легонько толкал её в бок, тормошил, и она не выдерживала – начинала смеяться. Тогда он снова целовал её – сначала шутливо, чтобы рассмешить её еще больше, а потом все более и более страстно, бережно приподняв её лицо за подбородок к себе.
- Наверное, готово, - определил Данька, поворачивая над углями куски мяса. – Будешь?
- Давай, - согласилась Терри.
- Вот; держи здесь – тут не горячо.
Мясо в самом деле было замечательное – мягкое, прямо-таки тающее во рту. От ароматного жира залоснились губы, и пальцы, конечно, были выпачканы, но это были такие мелочи!
- Слушай! – Терри отерла руки бумажной салфеткой и кинула её в костер; та сейчас же вспыхнула ярким пламенем и съежилась маленьким комочком серого нежного пепла. – А помнишь, где мы с тобой познакомились?
- Ну и что? – с неудовольствием буркнул Данька.
- Ну, ты там еще помогал убираться? – напомнила Терри. – В Белой усадьбе? Туда как раз вернулись хозяева из-за границы, что ли? Там, что ли, близнецы живут, да?
Данька поморщился.
- Ну, вот еще одна, - произнес он с неожиданной яростью. – Да какая разница?!
- Просто интересно, - с недоумением ответила Терри. - Я туда в бассейн ходила. И если бы я познакомилась с хозяевами Белой Усадьбы, то, может, они разрешили бы мне…
- Из-за бассейна с кем-то знакомиться?!
- Да чего ты злишься-то?! Я же не душу собираюсь им продать, а просто спросить разрешения…
- Да ладно, - Данька подскочил, как ошпаренный. От былого Даньки – романтичного, нежного, - не осталось и следа. – Знаю я эти штучки! Все мечтают познакомиться с хозяевами богатого дома! А я знаю, кто там живет. Кстати, весьма интересный молодой человек. Хочешь, познакомлю? Он весь мир объехал. Много чего видел. Достопримечательности всякие. Страны, народы. С ним много о чем можно поговорить.
- Хочу, - ответила Терри.
Данька совсем взбесился.
- Ах, конечно! И тебе тоже нужен белый конь!
- Да чего ты разорался-то?! Ты же сам предложил!
- А ты и рада!
- С ума, чтоли, сошел?!
- Извини, но у меня конь – черный!
Данька с яростью растоптал костер – разваливающиеся угли багровыми искрами летели у его из-под ног, - и плеснул остатками пахучего соуса на костровище. Запахло кислым, зашипели не прогоревшие ветки.
- Поехали обратно, - коротко велел он. – Уже поздно.
Он буквально закинул ничего не понимающую Терри в седло и повел коня сквозь кусты к дороге.
                **************************
Анита, трепеща прозрачными крылышками, долетела до берега моря – дохнул свежий бриз, запахло большой водой, и до неё долетели брызги разбившейся о скалы волны.
«Здесь, - подумала Анита. – Она не пошла на пляж; спряталась здесь, среди камней».
Внизу, на каменистом берегу, каждую минуту омываемом морем, шевельнулась какая-то фигура. Анита приблизилась – может, показалось? Может, это всего лишь блеснула волна, забравшаяся глубже в берег меж камней?
Нет; это была не волна; догнавший Аниту Ветер подхватил её под тонкие крылышки, и поднес ближе, чтобы она могла рассмотреть Нади, стоящую на огромной черной скале.
Нади улыбалась; все-таки, это было её царство, её территория, её стихия, все её – и бриз, треплющий её волосы, и морской берег, пахнущий водорослями, и пляшущие где-то внизу волны… Она взяла Посох, и тело её было одето в чешую – в чешую красивую, перламутровую, чуть фосфорицирующую в темноте.
«Конечно, у меня все получится, - подумала она, чуть качнувшись всем телом от очередного налетевшего на берег соленого дыхания моря. – Назир любил женщину, похожую на меня. Поэтому он выбрал меня – он не мог не видеть этой красоты, - Нади подняла руку, богато сверкающую перламутровыми искрами, и с удовольствием оглядела её. Её ноги, тоже одетые в такую же драгоценную одежду, до самых лодыжек, больше не казались ей толстыми и неповоротливыми. Они были сильными, как хвост дельфина, и молодой Торн любовно серебрил каждый изгиб её блестящего тела, и серебряные искры плясали на волнах, делая море светлым до самого горизонта.
«Какая она красивая», - произнесла Анита.
«Конечно; в море живут самые совершенные существа»,– согласился Ветер.
Нади на шаг отступила – и, ринувшись вперед, прыгнула со скалы в море, словно серебристо-перламутровая торпеда. В небо взлетел целый столб серебристых брызг, с нежным звоном опавших вниз, и Нади тут же вынырнула, выпрыгнула на поверхность, как дельфин, в целом каскаде разбившейся на капли воды.
Ветер подхватил её сильное плотное тело – она засмеялась, несясь над водной гладью, касаясь лишь кончиками пальцев изумрудной пляшущей поверхности, словно бы Нади бежала по воде, понимая, что не может снова упасть, - и звонкая капель падающих с её тела блестящих брызг была похожа на нитки драгоценного жемчуга, украшающего госпожу хозяйку моря. Затем Ветер опустил её, и она нырнула снова, как большая рыба, и ушла в глубину в водовороте опутавших её тело струй. Вода обнимала её теплыми нежными потоками, и казалось, что на груди, вздымающейся в такт дыханию, тонкое шелковое полотно. Сила наполняла её и била фонтаном; все тело теплое и пульсирующее, такое живое , каким не было, наверное, никогда в жизни, и каждая клетка дышит, омытая этим волшебным живым океаном, и все тело чисто и свободно, дышит каждой порой! Море выбросило к небу целый столб из перевитых хрустальных струй, и Нади в них, - о, какое чудо! Как хорошо! Нет. Это не покой и не расслабление; не отдых – напротив, кровь вскипает и бурлит, бежит веселее. Это  радость; это возбуждение; это удовольствие, но такое простое и чистое, как… тонкое и нежное прикосновение к коже.
Волна вынесла Нади на выбеленный Торном песчаный кусочек пляжа, и, шипя, отхлынула. Минуту, наверное, она лежала неподвижно, а Ветер подсушивал её чешую. Верное море, плещущееся у её ног, ждало, захочет ли хозяйка еще раз окунуться в темные волны.
Нади молчала; Нади ждала. Наконец Торн, узким молодым месяцем сияющий на небе, вдруг стал расти, словно сходила с него тень – то Зед начал обгонять его, открывая светлый серебряный диск. Пляшущее море запестрело, заискрилось каждой своей волной, и от горизонта до самых берегов разлилось серебро, выбеливая зеленые волны и резко очерчивая изломанную линию берега. Стало очень светло – так, что Анита смогла пересчитать все шипы на роскошной огромной раковине, которую Нади взяла в руки. Наверное, она достала её с самого дна, потому что такая раковина – редкость, Аните не приходилось видеть таких. По отмели Нади подошла к воде – каждый её след на блестящем песке тут же вспыхивал миллионами белых точек-песчинок, - и этой раковиной зачерпнула сияющее серебро у самой кромки воды, там, где вода самая спокойная, чистая, и где гладкие камешки показываются наружу при каждом вздохе океана. Тонкие светлые нити протянулись от раковины до самой поверхности зеркальной воды, и Нади, подняв раковину над головой, опрокинула на себя сияющую воду.
«Что она делает?» - спросила Анита. Целые ручьи звенящей светлой воды бежали по блестящей чешуе, но Нади нагнулась к дрожащей глади еще раз и снова зачерпнула своей раковиной кусочек света.
«Она? – и снова целый каскад серебра обрушился на её голову, одел сияющей пленкой плечи. – Она совершает Таинство. Разве не видишь? Омывается освященной Торном водой. Она, наверное, кого-то хочет приворожить».
Третья раковина воды…
«С ума сошла! Назира»»
«Назира?»
«Ну, конечно! Ах, мне стоило догадаться… она что-то говорила вечером о Времени Силы. Оно наступает. А в это время возможно все! И эта надежда в её глазах… я должна была догадаться!»
«Ну, что же теперь каяться-то. Да и не наше это дело. Вдруг у неё правда получится? Мы здесь не за тем, чтобы её отговаривать Смотри!»
Нади, зачерпнувшая последнюю раковину, вдруг насторожилась; по темным скалам, туша на грубо вырубленных утесах серебристый свет, крались страшные тени. Море зарябило, дохнуло холодом.
Нади встала во весь рост, и в руке её разгорелся Посох. Чернота наступала.
«Вот зачем тут Нади, - сказал Ветер. – Она, все-таки, храбрая девочка. Храбрая до глупости – думала, что одна сможет остановить Ночных Тварей… и что никто больше не знает о том, где и когда они появятся».
«Самонадеянная дура!!!
Ночные Твари – о, это даже не злобные Ночные Охотники, эти псы и волки, жаждущие крови! – наступали, сужая кольцо вокруг блестящей русалки на белом, залитом ночным светом берегу. И Нади отступала в воду – морская пена с шипением, как разъяренная кошка, лизала мокрые босые ступни с перламутровыми ноготками-чешуйками…
«И Лед здесь! Что он хочет?!»
За темными глазами жуткого нечто угадывался белый звенящий плащ и роскошные волосы Принца Льда.
«Они пришли выпить Сильфиду Вод! – завопила Анита, встрепенувшись. – Лед сам не может выпить Сильфа, и Ночные Охотники – тоже, но вот Ночные Твари!»
Откуда они брались – не знал никто. Кто-то говорил, что это самые грешные, самые виновные души, до того обезобразившиеся в Пустыне, что даже само древнее Зло не знало, какой образ им дать в наказание. И Сильфы, изредка забредающие на каменистые поля, уж много миллионов лет не дают им своего прощения.
Вот будто бы кт такие Ночные Твари.
Оттого они и не боятся силы Сильфов, как Ночные Охотники – те всего лишь перекинутся в людей.
Ночным Тварям этого не дано.
Нади отступила еще на шаг и откинула назад свою драгоценную раковину, и море приняло, спрятало ее.
«Попа-а-алась…» - зашипели голоса из темного нечто, и по светлому песку к босым ногам Нади потянулись темные, похожие на ночные тени, щупальца – медленно и страшно.
- Попалась, глупая Сильфида Вод,  темные дымные тела Ночных Тварей расступились, и появился волк. Анита даже ахнула, узнав знакомое узкое подвижное крысиное рыло. Его шерсть на фоне мельтешащих Ночных Тварей казалась снежно-белой; это его Анита приняла за Льда.
- Как опрометчиво ты пришла сюда одна, - вкрадчиво заметил крыса-волк. – Подслушала Ветра, да? Он всюду сует свой нос, и носит всякие сплетни. А он тоже хорош – так запросто позволил тебе появиться тут одной. Зря.
- Я слышала, - с вызовом ответила Нади, - что в Ночь Силы будет Охота на Сильфа; и чем ближе Сильф к вашему логову – тем вам лучше… скажи, зачем вам Сильф?
«Ветер, о чем она говорит?!»
«Тише! Слушай».
- Никто из Демонов не может выпить Сильфа, - продолжала Нади, еще на шаг отступая в море – белая пена, набежав, обняла её колени. – Сейчас все равно вы меня убьете. Так я хочу знать – зачем?
Волк то ли залаял, то ли захохотал, шерсть на загривке его встала дыбом.
- Потому что, - провыл он, - грядет великая Битва! И чем меньше Сильфов – тем больше шансов у нас выиграть и устроить этот мир поудобнее для себя! И мне здесь найдется теплое местечко…
- Это понятно, - ответила Нади. – Но пить-то меня зачем? А впрочем, ты вряд ли знаешь…
Волк злобно вздыбил шерсть, сверкая желтыми глазами:
- Еще как знаю! – елейным голосом ответил он. – Это вы, Сильфы, не знаете ничего! И ты, Нади, зря переписывала Сильфиаду – она не дала тебе ни Знаний, ни разума! Скажи мне. – хитро произнес он, - что случится, если умрет Сильф?
- Его Посох возьмет другой Сильф, - ответила Нади.
- Верно; а если Светлый Сильф станет не-Светлым? А если он не умрет никогда?! Ну же! Что ты молчишь? Это самые первые главы в Сильфиаде! Тремс Первородная, Сарат Отступник! – волк визгливо хохотал.
- Они были Сильфами, - сказала Нади, отступая еще.
- Они и сейчас Сильфы! – выл злобно и радостно волк. – И они никому не передавали своих Посохов! И поэтому века и века на этой земле нет Сильфа Душ Человеческих и Сильфа, Умножающего Силу, и знаки их забыты, словно и не было их! Они – пленники и рабы Тавинаты и Демонов! И покуда они живы – не будет на земле этой целых двух Сильфов никогда! А потому нужно поддерживать их никчемные жизни; и для этого нужны Силы и жизни Сильфов. Поняла, глупая русалка?
Крыса-волк заходился в истеричном хохоте на морском берегу; пена с шипением лизала уже затылок Нади, медленно уходящей от черных дымных теней в воду…
- Разве Тремс, - перекрикивая гул заволновавшегося моря, спросила Нади, - не убил Зед Черный Алмаз вместе с Тавинатой?
- Нет! Нет! – беснуясь, выл волк. – О, если бы вы не были так ленивы, Светлые Сильфы, и обыскали весь Печальный Замок..!
«Спасибо, Нади, - быстро сказал Ветер. – Теперь - пора!»
Море словно взорвалось, выплевывая в шлепках сияющих вод огромное толстое чудовище – и странный кот, покрытый перламутровыми пластинками, перескочив через груду бесформенных Ночных Тварей, жалобно и беспомощно разевающих свои рты-провалы, вцепился в загривок жалобно взвизгнувшему волку.
«Анита, бей их!»
В то же миг Аните показалось, что чудовищная сила вливается в неё, наполняя все её существо, раздувая, и над морем уже не крохотная невесомая точка, а огромная страшная птица, с клекотом бьющая крыльями.
«Не сомневайся – бей!»
Морской кот мотнул головой, и волк с воем кубарем улетел в темноту:
- Засада! Засада! Они тут все!
«Все?» - лихорадочно подумала Анита и тряхнула могучими крыльями. Острые, как стрелы, перья сорвались с них и, прожигая ночь яркими вспышками, вонзились в темное нечто, пробивая дыры света в дымной чернильной темноте.
«Бей еще!»
В темноте послышалась призывная песня Ночных Охотников – волчий вой и собачий брех; и среди мокрых валунов замигали светлые злые глаза волков и лоснистых доберманов.
Морской кот рявкнул – и от удара могучей чешуйчатой лапы, взвизгнув, отлетел один доберман, шлепнувшись о камни. Ночные Твари обернулись – и поползли к оскалившемуся коту…
«Не пускай их, Анита! Не подпускай их к Нади! Бей их. Бей когтями и клювом!»
Клекочущий орел, яростно вонзая блестящие ножи своих перьев в каменистую почву, камнем нырнул вниз и вонзил острые призрачные когти в черное вязкое тесто, разрывая Ночных Тварей, разрезая бесформенное тело на мелкие кусочки, превращающиеся в когтистых лапах в горсти мелких букашек и червей. Кот, как крысят, за шиворот раскидывал псов.
«Бей их, Анита!»
Рядом с морским котом, прямо из неба, шлепнулась призрачная полупрозрачная капля – и тут же выпустила длинные лапы, на ветру заболтался веселый лохматый хвост…
«Ветер, осторожнее!»
Призрачная псина отскочила, и промахнувшийся в прыжке доберман врезался головой в валун.
«Бей их, бей их!» - пес, оскалясь, вцепился в загривок волка.
Нади с Ветром немилосердно расшвыривали наступающих Ночных Охотников по всему усыпанному камнями пляжу; где-то в темноте жалобно и злобно выл предводитель – крыса-волк:
- Толстая дура! Корова! Ну, подожди у меня!
Анита, разрывая когтями черное месиво, с отчаяньем видела, как небольшая часть Ночных Тварей все-таки подбирается все ближе и ближе к Нади и Ветру.
«Мне не справиться! Мне не справиться! – кричала она, посылая вдогонку уползающим тварям острые клинки перьев и когтями разрывая опутывающие её грудь черные щупальца. – Бегите!»
С неба, словно полоснув черное полотнище яркой молнией, волоча длинное змеиное тело, яростно рыча, свалился огненный дракон. Один плевок – и черные щупальца, оплетающие птичьи крылья, сгорели с треском, как сухой мох.
- Я ва-а-ас! – рычал золотой зверь, тормозя всеми лапами о мокрую гальку. Пламя, вылетающее из разверзнутой пасти, словно из огнемета, неслось перед ним, и побитые Ночные Охотники с воем убегали, унося золотые искры на своих встрепанных драных шкурах.
- Ужо я вас! – пугнул еще раз темноту дракон, уже распадаясь на отдельные языки пламени. Терри – сердитая, красная. – осталась вместо него на высушенном её дыханием морском берегу. Позади неё, сидя прямо на земле, раскидав облачко эфемерных юбок, истерично и устало смеялась Анита. Впереди отфыркивался неуклюжий морской толстый котяра, прилизывая поврежденную чешую. Пес, заколебавшись, как марево, растекся в воздухе и соткался в рыцаря – кажется, он собирался впервые, не прячась, поговорить с остальными.
- Что это было?! – взвизгнула Терри. – И почему никто не сказал мне…почему в последнюю минуту… вы же все знали! – последнее обвинение было обращено к невозмутимому коту и молчаливому рыцарю.
- На что ты сердишься? –спросил рыцарь; голос его ничуть не изменился – так и остался странным сплетением органных звуков. – Это был стратегический ход. И мы блестяще провернули эту операцию. Мы узнали все, что хотели, и выиграли бой, не пустили Ночных Охотников в город. Чем же ты недовольна?
- Почему я узнаю об этом последняя?! А если б я не успела?
- Но ты успела, - парировал Ветер. – И потом, если бы ты была здесь, сидела в засаде, они не могли б не заметить тебя. На мокром побережье естественны и вода, и ветер, и жизнь. Но огонь?
- Все равно! – Терри упрямо топнула ногой. – Вы все – предатели!
Кот невозмутимо фыркнул, мотнув коротким хвостом. Весь его вид выражал глубочайшее презрение.
- Хватит ругаться, - сказал он равнодушным голосом Нади. – Они возвращаются. Слышите? Так что всем хватит драки, Тереза.
И в самом деле – Анита с удивлением услышала призывную песню Охотников… снова! Почему они возвращаются, да еще и так смело – словно знают, что Сильфы не станут нападать и защищаться?!
- Что там?! – взвилась Терри («Какая-то она возбужденная», - подумала Анита. – Что это с ней?»), взмахивая Посохом и разгоняя закрутившиеся мгновенно золотые искры, складывающиеся в длинное змееподобное тело.
Протрубил грозно и дико рог, и его зычный, зовущий голос поддержали радостным воем Охотники, идущие в новую атаку, с новым предводителем.
Очень близко, у самого крайнего валуна, раздался издевательски, сухой смешок крысы-волка («Остался жив, ну надо же! Везунчик», - подумала Анита.), и Нади, готовящаяся прыгнуть в самую гущу врагов, отпрянула прочь от хохочуще-лающей темноты:
- Назад! Назад! Там хаккаран! Хаккаран!
Наступающие Охотники разразились жутким собачьим хохотом, и даже Ночные Твари не наступали так уж сильно – тем более, что золотой дракон, ощетинив длинные усы, щедро плюнул огнем, ограждая Сильфов от чернильного вязкого тела гадов. Кольцо пламени опоясало пляж; безжалостно, раз за разом, палила Терри трещащий черный пояс из Ночных Тварей, и за золотыми языками пламени выли, ликуя, Ночные Охотники – им было не жаль Тварей.
- Удрать? – предложила Нади, разглядывая сквозь стену огня мечущиеся тени.
- А они пойдут в город? Нет, не годится, - ответила Анита, поднимаясь. – Давайте я лучше…
- Не смей! – резко крикнула Нади. – Не приближайся! Не трогай хаккарана!
За трещащей стеной огня что-то затопало, захрупало – и в спасительное огненное кольцо сунулась наглая морда Скара. Огонь, как ни странно, не причинил его полированным ледяным бокам вреда, и пламя просвечивало сквозь его блестящее тело словно сквозь хрусталь. А на блестящей спине его, хохоча во все горло, сидел хаккаран. Точнее – хаккаранша.
Это была тощая полуголая и полуоблезлая псина – её поджарые ляжки, сжимающие хрустальные бока Скара, обтягивала какая-то бесформенная драная юбка, а голая грудь была еле прикрыта неопрятной шерстью. На косматой шее болтались какие-то странные деревянные людоедские буски, а в руке, в когтистой омерзительной лапе эта ухмыляющаяся уродина держала свой рог – прекрасную морскую раковину, очень похожую на ту, из которой недавно волшебной водой поливала себя Нади. На бурой клочковатой шерсти затухали дымящиеся серые подпалины, в воздухе мерзко воняло горелой нечистой шерстью. И все Сильфы, как один, на шаг отступили от этого чудовища, не смея даже подумать о том, что к нему нужно прикоснуться - чтобы убить… и ни у кого даже вопроса не родилось о том, кто это…
- Здравствуй, доченька! – мерзко свесив язык меж желтоватыми зубами, произнесла хаккаранша, и Сильфы отступили еще на шаг.
- Не подходите к ней близко, - повторила Нади.
- Но кто-то должен будет её… убить, - нерешительно произнесла Терри, и хаккаранша залилась хохотом, закинув собачью морду к темному небу.   
- Если ты тронешь её хоть пальцем, - ответила Нади, - тебя поразят многие болезни. Такая, например, как страх. Неудачи. И она это знает. Нет. Лучше я сама.
- Сама, доченька? – провыла хаккаранша, кривляясь. – Неужели Светлый Сильф сможет убить свою маменьку?!
Я живой – я лечу по каналам любви…
Я живой – я цвету; если хочешь – сорви…
Ветер, притащивший обрывок песенки, тут же умчался прочь, но и этого было достаточно.
- Зед! – закричала Анита, подпрыгивая на месте.
И тут же он и появился, перепрыгнув через стену огня и заметая пламя плащом. На узком лезвии Айясы блеснул золотой отсвет.
- Я же сказал – я не надолго, - удовлетворенно произнес он, как родной улыбаясь хаккаранше. Та оскалилась злобно, прижав уши, и одним прыжком соскочила со спины Скара, припала к земле всем телом.
- Зед! – провыла она, загребая болтающимися грудями песок. – Я убью тебя!
- Угу, - пробормотал Зед, поднимая меч.
За стеной огня на сотни голосов завыли встревоженные охотники:
- Зед! Зед пришел!
Хаккаранша устрашающе и мерзко взвыла, бросаясь на Зеда – и точный луч Айясы рассек её надвое одним взмахом. От её предсмертного визга завопили, отступая, Охотники, прижимая трусливо хвосты.
- Свидетель Зед убил хаккарана! Зед убил..!
Видимо, хаккаран был тайным оружием Ночных Охотников; никто из смертных ни за что не посмел бы и прикоснуться к нему, а коли бы и насмелился, то прикосновение это поразило бы его, отравило, и смельчак непременно проиграл бы в схватке и погиб, а Свидетель Зед, которому прикосновение хаккарана было не опасно… о Зеде было известно, что он покинул этот мир, и когда планировал вернуться – никто не знал. Оттого Охотники и рассчитывали на победу; и потому его внезапное возвращение обернулось для них полным крахом.
Терри-дракон, взлетев в небо, поднявшись над стеной пламени, грозно рявкнула на них, и они, окончательно потеряв боевой пыл, с жалким тявканьем помчались прочь, в свое убежище. Уползали и Ночные Твари растаскивая за собой языки пламени, и на берег мягко опускались ночные холодные краски.
- Какого фига?! – разъяренный Зед обернулся к Нади так резко, что запутался в собственном плаще. От былой улыбки на его лице не осталось и следа.
- Ты что себе позволяешь, а?!
- А что я себе позволяю? – спокойно спросила Нади; она как-то незаметно избавилась от обличия морского кота и стояла перед Зедом Черным Алмазом в своей красивой чешуе.
- Почему, я тебя спрашиваю, почему ты, стерва, позволяешь себе накладывать нечистые заклятья из Сильфиады Тавинаты на людей?! Тем более – не на абы кого, а на Сильфиду Жизни?!
- На твою подружку? – уточнила Нади, и Зед влепил ей хлесткую пощечину.
- На Сильфиду Жизни, - повторил он тяжелым голосом, буравя её горящими глазами. – И какого хрена ты вообще ей рассказала о Полете, а? Как ты посмела?! Почему ты оставила её без поддержки?!
- Я ей не нянька, - ответила Нади настырно.
- Не нянька? – Зед хитро и зло прищурился. – А ты знаешь, что без поддержки Сильфида Жизни – она же моя подружка Анита, девушка четырнадцати лет. – могла бы упасть и разбиться насмерть? Ну, вот просто так упасть?
Напряженное лицо Нади дрогнуло, смягчилось. Видимо, об этом она и в самом деле не подумала.
- Спасибо – рядом был Ветер, - сказал Зед. Ветер чуть заметно поклонился.
- Ты с ума сошла со своими амурными делами, что ли?!
- А вот это не твое дело! – мгновенно взъерошилась Нади.
- Не дерзи Свидетелю, - спокойно посоветовал Ветер.
- А то что? – язвительно поинтересовалась Нади. Зед яростно сплюнул.
- Да ничего, - ответил он, успокаиваясь.  – Ты же Сильф! Ты, по идее, должна трястись над каждой жизнью, любого существа. В чем дело, Нади?!
- Я не просила ни у кого о такой великой чести, - сухо ответила она. Зед едко ухмыльнулся:
- Да? Правда? Так ведь это можно исправить. Хочешь, я заберу у тебя Посох? – Нади промолчала. – И вот еще что: если вы не хотите перестать валять дурака, если вы и дальше будете так легкомысленно относиться к своему долгу, тоя откажусь быть вашим Свидетелем. Вы – не команда. Вы не выиграете битву.
- А мы и не должны бегать друг за другом стадом, - язвительно ответила Нади. – Ты сам ничего не знаешь. Сильфа в нужное место зовут люди.
Зед глянул на неё и вытащил Сильфиаду откуда-то из-за спины, как фокусник кролика из шляпы.
- Может, и не должны, - спокойно ответил он. – но и следовать каждый своему желанию, капризу – тоже. Вы – негодные эгоисты, и ты, и Ветер. Но Ветер это еще, может, поймет и исправит, а ты, Нади - нет. Ты и правда тупая дура, - он подкинул Сильфиаду на ладони, словно взвешивая, и швырнул её под ноги Нади. – Ты мне не нравишься настолько, что я никогда не приду к тебе на помощь, даже если б и буду видеть, что через миг тебе придет конец. И вот еще – сами пишите историю в вашей Сильфиаде, – он отвернулся и поспешно пошел к поверженному хаккарану.
- Зед! – пискнула ему вслед Анита; ей вдруг показалось, что она тает, что Ветер по крупинкам отщипывает от её тела, и она рассыпается подобно Сфинксу, которого веками обтачивают ветра времен и перемен, разнося его по песчинкам…
Зед обернулся, глянул на её тающий силуэт.
- Ветер,  - сказал он, - тащи её обратно. Не то будет поздно, - откуда-то он извлек духи, крохотный флакончик с желтенькой водичкой, и склонился над хаккараном. – Не волнуйся, Анита, я приду к тебе… попозже. Иди домой.
- Эй! – нерешительно позвал Ветер Зеда. – А этот?
Зед посмотрел на Скара, глупо таращащегося на Сильфов.
- Да пусть идет домой. – ответил Зед.
- Может, убить его? – кровожадно предложила Терри.
- Я никогда не убивал собак, - ответил Зед. – Тем более толстых дворняг.
                *******************************