6 Дурдом - главное приключение лета

               


               Все события и персонажи абсолютно вымышлены, а совпадения случайны

 

                Глава 1
                Срыв и Врыв

          Два месяца это долго? Или - пустяк. Сейчас отвечаю я. Это было ОХУЕННО ДОЛГО, вообще всё долго когда ты в ремиссии. Но  становиться ещё дольше, когда тебе начинают сниться: препараты, пачки с таблетками, разломы и приходы от них, сигаретный дым и сами сигареты, переливающиеся на солнце бутылки от пива и вина. Однажды мне всю ночь снилась дорожка в девятнадцатом микрорайоне на которой, по всему моему пути были рассыпаны таблетки с диазепамом. А мне нельзя - я бросил. Иду и думаю - может ну хоть одну, кумары снять, нет, не буду, я же завязал. Ну, естественно нагибаюсь за ней и просыпаюсь. Вот так-то. Вроде ты сорвался, а вроде и нет. Ты же трезвый! Но психологически тебя сломили…
        А ведь большой смысл ремиссии не в здоровье, а в силе духа. Смогешь ты или не смогешь жить трезвой жизнью. А каждую ночь такие подъебосы. И после множества развязанных ремиссий, ты знаешь, что это подходит она, концовочка… Просто это долго терпеть нельзя. Оно может и кончиться и пройдет, а потом еще новые приколы начнутся или не начнутся, я не знаю. Дальше этой ступеньки не проходил. Причем эта ступенька во времени не зафиксирована,  это такое состояние, которое может появиться после двух месяцев умняка или после шести, а у кого-то и после трех недель! Меньше вряд ли, там еще слишком жива память о кумарах и все продукты распада из организма еще не вышли. Так вот  после таких снов ты  весь день  ходишь как труп. Как будто тебя кумарит ну или это гон на сленге называется, точно не знаю. В общем, в таком состоянии долго не живут и я не смог. Причем когда решаешь становится легче только от решения . Сны нахер пропадают, весь гон как рукой снимает. И можно бодро дальше жить трезвой жизнью, но, только если ты позже, может даже через неделю, как я, честно решил обдолбаться, расчехлится, уделатся в сопли, в общем, развязать, а там называйте, как хотите. И я тщательно готовился всю неделю. Что вырубал, как отбивал, писать не буду, опасно. Да и не сильно важно.
          Дождался положенного дня, времени когда все отъебались и сутки обещали не беспокоить и решил отдохнуть. И настал час X.  И въебал я так сам для себя незаметненько, по разгону, все, что мне хватило бы на неделю хорошего торча. Ну, опытные люди знают куда иногда пять пузырей за вечер в двоих деваются. Вот тут принцип тот же - только химия другая.
           А что я творил не знаю, только через дня четыре уже какие-то картины могу припоминать. Помню - собирал походную сумку, уходить в леса, но вместо этого ехал к бабке, разбирал сумку, проебывал половину вещей там и отправлялся домой их искать. И так несколько раз подряд. Пока у бабули, меня немного не отпустило. Естественно постоянно догонялся. И даже выпивка откуда-то бралась. А вот отпустило меня, совсем, просыпаюсь у бабули и все правильно - охуеваю, даже от 1/100 доли того, что я успел натворить и уже вспомнить.
          И тута начинается самое интересное  – а как бы нам поправиться? А-А-А? Я не так хотел отдохнуть после ремисса. Я готовился к блаженству, а его нету, и я не помню его. Зато твердо знаю, что сейчас мне есть ****ец. Брожу по квартире -  ***ня-война, денег не дают, друзья не приходят. Корвалол вонючий. Огорчился я и пошел в ванную - веняки резать. Умирать я или не умирать собирался - не помню. Помню на зеркало смотрю, а там станок советский из нержавейки лежит возле зеркальца. Мне он так понравился мне так занастольгировалось, взгрустнулось, разобрал его, лезвие одеколоном Тройным протер и по руке легонько так -  раз, раз, выше запястья, не про что не думал, просто нежность такая у нас с ним была. Чувствую – насладился, хватит, и кровище много натекло... Вытер все в ванне. Станок помыл, назад все собрал  Руку по-моему - чем-то вроде пластыря заклеил. И Полегчало мне!!!
 Вышел – довольный, говорю бабули:
- Давай-ка покушаем!
- Наконец-то,  нормальный вроде проснулся. Давай садись за стол, сейчас наложу.
Ну сидим обедаем и говорит она мне:
- А что это у тебя на руке то внучок. А я с радостной лыбой отвечаю:   
- Да, ерунда, вены порезанные.
 И тут началось - родители приехали:  шиздеж, полет-разборов за всю неделю, они то на дачку уезжали видели примерного сына, приехали - а тут объебошанный чувак какой-то и что-то левое мутит. Ну вообще-то они с ним раньше встречались, постепенно, так знакомились. Но настолько свободно он себя первый раз вел.
        Ну и до****елись, что я говорю:
- Ох и заебали вы меня, вызывайте мне врача!
- А какого?  -  Спрашивают родители.
- В дурку, звоните, -  говорю я им.
- А если не вызовем? – отвечают они удивленные.
- Не вызовите, опять пойду веняки резать, - обдолбанно-спокойно парирую. 
       Через сколько не помню, зашел врач молодой, нос горбатый, только помню у него, и колпак белый на голове.         
Здравствйте, здравствуйте. Туда-сюда. Нихера не помню. Только говорит он мне: “Ну, возьми с собой тапки, да поехали”.


Глава 2
На Карской

         Карская это знаменитая улица в нашем городе на 350 тысяч населения, когда кого–нибудь хотят подъебать говорят: ”Ты чо с Карской сбежал”. Там с одной стороны улицы Психо-нарко диспансер (амбулаторное лечение), а с другой стационар.  Сбылась мечта идиота - я в стационаре. Меня почему-то опять поднакрыло, и я почти ничего не соображаю, помню только, что старался всем говорить: извините, спасибо, пожалуйста, очень вежливым был. Или я так глумился наоборот,  этого не помню.
         Были какие-то первые вопросы, пока от медсестер и дежурных врачей, потом переодели меня, ногти подстригли, тапки мои новые, которые с собой привез, одели (больше я их не видел). С родителями попрощался (они со мной на скорой доехали) и пошел в палату. Но сначала, прямо в таком состоянии меня  повели к врачу …
           Медсестра взяла меня за руку: “пойдем”. И потащила меня, шатающегося? по коридорам, там  мы догнали женщину в белом халате.
- Посмотрите его, - сказала медсестра.
Женщина остановилась, обернулась и сквозь беспощадные, но не злые, а просто безжалостные глаза (как впрочем, у большинства психиатров) ответила:
- В  “Вилки” его !
Почему  в “Вилки”, я тогда не знал (не знаю и сейчас), но название мне не понравилось, и я попытался вмешаться:
- Но вы же меня не посмотрели, - с надрывом в голосе выпалил я.
- А что его смотреть? Посмотри, до какого состояния ты себя довел…
Развернулась и быстро ушла, так было решено моё местопребывания на ближайшее время, но тогда ничего этого, я не понимал. Я был еще очень-очень пьян.      
          Просыпаюсь в голове н.и.ч.е.г.о…, на все похер! Так чудесно! И тут в голову начинают заползать серыми витиеватыми червями - мыслишки, одна за одной, собираться в клубки. И начинают думать себя. Они обожают себя обдумывать, это единственное, что они любят и  единственное на что они способны. Но мне это не нравится, и пользы для меня там нет.. нет..  нет!!!!!!!! Идите нахуй, все вчерашние, позавчерашние, сегодняшние и будущие дни, события и поступки и мои и чужие. Убирайтесь из моей башни!!!!!!!!11 Пыщь!! Пыщь!!  ОЛОЛОЛО!! Я в Опасносте…
        Скорее бегу к медсестре:
- Дайте мне что-нибудь, пожалуйста, мне не спится, - сам еле передвигаю ноги.
- Сейчас дам, иди в палату.
Подозревая, что меня вежливо послали, сажусь ждать напротив их открытой двери, там где они сидят.  Но, она выходит неся  что-то в зажатом кулаке и чашку в другой руке.
Высыпает мне  около пяти таблеток в руку и дает запить.
- Это нитразепам? – спрашиваю я, уже довольный, с видом знатока.
- Сильнее, - ухмыляясь, отвечает она, впрочем, показалась довольно симпатичной.
Дохожу до кровати, размышляя, что сейчас еще только вечер, но какого дня? Еще этого (в который я сюда прибыл) или нового - я точно не знаю. Лежу думая, что хрен все равно засну и придется  разгребать  гавно накопившееся в голове. Но резко отрубаюсь.
           В палате лучи солнца проходя сквозь белые шторы, все равно остаются желтыми. Это день. Я помню его начало, но потом больше не помню ничего. Чья-то рука переворачивает меня, спускает трусы, укол. Последняя мысль укол – болючий. Кто не знает - есть препараты, которые плохо рассасываются или еще что-то там и место укола после них долго болит. От мастерства кольщика не зависит.
        Открываю глаза опять день, как-то узнаю, что зачем-то нужно в столовую. Доползаю до нее.  Бухаюсь на стул - мне суют большой пакет и слово – передача. В пакете: колбаса, хлеб, зеленый горошек, печенье и т.п. Сажусь к ближайшей компании и почти все раздаю, есть кажется, не могу, но потихоньку начинаю и в конце даже не много жалею, что так быстро все раздал – съел бы еще. Но поздно. Меня уводят дальше. Колют чем-то в последний раз, здесь, я ложусь, сознание затуманивается. Провал.
         Меня одели в то, в чем я приехал, усадили в маршрутную газель, заполнили все места другими больными, в кабину сел, то ли  врач, то ли медсестра. А в основном салоне на крайнее сиденье сел милиционер с автоматом Калашникова и захлопнул дверь. Еще немного чего-то ждем, затем трогаемся.  Меня ничего не раздражает, не напрягает, мне все равно -  действуют нейролептики (антипсихотики), тело слегка сводит, я не хочу и мне не приятно двигаться. Я спокойно проехал около 200-250 км. (обратно, трезвым было ехать куда тяжелее). На остановках, я кажется не выходил. Другие больные выходили и курили. Была середина лета и самый полдень когда нас привезли. 


Глава 3
Главное приключение лета – Психдиспансер  “Вилки”


               Почему  такое название я, как и ты уважаемый читатель, узнаем только в конце повествования, когда меня заберут оттуда мама и папа, и я одурманенный антидепрессантами, нормотимиками, всякими корректорами и уж точно не транквилизаторами (это роскошь, сами их там едят, наверное, шутка:) поеду почти не чувствующий радости домой.
          По прибытию в госпиталь, было переодевание в больничный шмот, который состоял из семейной майки, семейных трусов, кому, что приглянется - куча с ношенно-переношенными и стирано-перестиранными трусами и майками там большая. На ноги одевались тапки. Тут то и обнаружилось, что где мои новые домашние тапки никто не знает и всем похуй на это, мне разрешили ходить в кедах без шнурков, которые забрали вместе со всеми остальными вещами, до выписки. Майку-семейку дали синего цвета и трусы тоже синего в желтый горошек, (сейчас специально сходил посмотрел, я их унес на себе от туда, нет это мне так запомнилось, что в горошек, на самом деле, они украшены какими то голубоватыми ромбиками). Потом были долгие беседы со многими врачами из которых я ничего не помню, меня мазало от их уколов. Что я там наговорил, правду или нет, или я под что-то косил, да кажется я хотел закосить, чтобы мне давали релашку; ну или хотя бы что-то вроде транков, эх наивный, я не понимал куда попал. В общем, после долгих разговоров с занесением в карточку, я заметил толчок прямо в углу комнаты, где велись все переодевания и замеры, и попросился сходить. Им, конечно, не понравилось, но они разрешили, наверно они думали, что я по легкому, но я сделал по-большому. Так я впервые узнал, что срут в дурках при людях и не стесняясь. Кстати второго такого чистого и нового унитаза во всей больнице я больше не увидел, может это был для персонала?
            Затем меня провели на второй этаж, какими-то лестницами с поворотами-лабиринтами с облезлыми стенами, но надо сказать не одной желтой стены во всем моем отделении не было, так что этот миф, в данном случае, не подтвердился, и уложили на койку почти в углу. Спать уже очень сильно хотелось.
          Я так и не вспомнил до сих пор как выглядела та палата на “Карской” и тех людей, что там лежали, но эту запомнил. Людей все равно – хуже, но запомнил. Навсегда.
         Мое отделение называлось – отделением наблюдения, дверей в палатах не было, в коридоре постоянно дежурили санитары, откуда и просматривали все палаты, и даже ночью в коридоре всегда горел свет.
- Здравствуй.
- Здравствуйте.
- Давай держаться вместе, - как-то так, предложил мне дружбу большой, толстый человек.
- Давайте, Илья.
- Дмитрий, называй меня на ты, что я старик, что-ли.
Он был не старик ему было 49, с ожирением и животом, гипертоник, но добрый, юморной и заботливый компаньон. Я называю его своим другом.
         Постоянно курил, но там это делали все, это там основное занятие пациентов, не знаю, как это еще описать. Курят там постоянно, одну за одной, пока у всех не кончаться сигареты. А выдавали там по пачке в день каждому, кому эти сигареты передали родственники. Самые “хитрые”, откладывали запас из нескольких штук, скуривали остатки своей пачки, а потом стреляли у других, когда у всех кончались, они доставали заначку и делились только со своими. А когда в начале дня медсестра из окна второго этажа  кидала во двор по-фамильно пачки с сигаретами, никто не жадничал, может потому, что мы психи или русские или еще почему?
- У тебя курить есть?
- Нет.
- Пойдем, с тобой покурим.
          Мы курили с ним одну на двоих, иногда на троих. Иногда по целой. Но потом, видя как он мучается, когда сигареты кончаются, я перестал брать их у него. У меня не было зависимости и мне не передавали сигарет с воли. Он меня понял. Потом я иногда стрелял для него сигареты, я был молодой, бритый, атлетического сложения, мне охотно одалживали, а отдавать я не собирался. Мне не чем было.
-Знаешь про муху КГБ?
- Нет, это что?
       Саму шутку я забыл, но муха это навязчивая идея на сленге психов. И помню, что каждый раз этой историей он меня искренне смешил. Ведь мы были постоянно под химией - не удивляйтесь моей забывчивости. Он говорил мне, от кого держаться подальше, а с кем можно разделить передачу. Но главное мы постоянно разговаривали, друг с другом. Ведь в дурке самая большая проблема это скука и собственные мысли в обилии времени. С ним мы спасались беседой…и о нем у меня остались, самые теплые воспоминания.
      А вот сейчас, я столкнулся с проблемой, я не могу отдельно описать каждый день проведенный там, не потому, что я их не помню, а потому что они все похожи один на другой. Все события из ряда вон выходящие, необычные и интересные читателю, я мог бы линейно, по времени уложить в один день моего пребывания там. Поэтому, я сначала опишу общий распорядок дня и жизни там.
А все те крупицы “радости”, надававшие нам заскучать, позже, то было разрывание обыденной матрицы, попытки вырваться наружу. Для не которых в буквальном смысле. Для них матрица заключалась в самой лечебнице и они рвались оттуда, как могли.               


Глава 4
Будни       
               
      6-00 – Санитар криком будет нашу палату сначала криком. Крики бывают разные от “просыпайтесь”, но так обычно будят медсестры, до “подъем, хорош валяться”.
Некоторых потом будят тычками, зависит от личной симпатии санитара и поведения пациента. Ходить по утренним делам можно до 6-30 - После  этого времени все обязаны лежать на кроватях до 8-00. Пока дежурные моют полы. Для тех, кто протерпел получасовые крики с 6 до 6-30, подъем получается в 8-00. Вот такие хитрости дурдома.
      8-30 - 9-00 Время завтрака, завтракают по отрядам, мне повезло я был в первом отряде поэтому наша группа шла самой первой на еще горячую еду и чистые столы, пока остальные облизывались и ждали своей скудной порции. К слову есть там не очень хочется, во первых потому, что аппетит перешибают препараты, (но бывают и исключения, на тех людей нападает жор), а во вторых кормежка там, ну сами понимаете, жидкий суп, да пол стакана чая, единственное что я ел с удовольствием это ломоть свежего хлеба, выдаваемый к каждой кормежке. Уплести мы должны были это минут за пять не больше, подгоняемые санитарами и следующей группой едоков смотрящими, кому в спину, кому в лицо. Оставаться последнему, никому не хотелось вот и давились как могли. Я всегда еле успевал. С собой ничего брать не разрешалось. Уходя, оставляли все приборы иногда с остатками пищи в них на столе, за нами убирали дежурные. И протискивались в свою палату сквозь толпу ждущую своей очереди.
         9-00-9-30 - 1-й отделение на построение! - Кричит самый большой санитар.
Мы выстраиваем очередь напротив процедурной, я занимаю как всегда место Дмитрию и себе.
         9-30 - И вот мы уже спускаемся, колонной по одному, стройной, насколько может быть стройной колонна психов. То есть, как хотим, так и идем. Это мне нравится большего всего. Санитары нервничают, бдят пытаются соблюсти хоть какой-то порядок. Мы выходим во двор, огороженный решеткой метр восемьдесят в высоту с двух сторон, а с двух других стены больницы. Площадь дворика  пять на пять метров.  Внутри есть одна беседка, как в детском саду, под ней деревянный стол и две скамьи по бокам нее без грядушек. Еще есть такие же лавки вдоль одной стены, но  не там, не там сидеть невозможно - от утренних таблеток клонит в сон. Держать спину прямой неимоверно трудно. Кто-то  пытается лежать, подложив под голову майку, но скамейки узкие и дольше чем пол часа некто не мог пролежать. Другие сидят и режутся в домино им все нипочем.
       Есть “будда” – худой пацаненок лет 12 сидит все время на солнце, на земле, посреди веранды.  Другой “псих” который в другое время вместе с санитарами следит за дисциплиной и трется на кухне, раздавая еду, ходит все 4 часа от стенки до стенки как реально заведенный без(!), действительно, без перерыва все четыре часа. Об остальных интересных личностях расскажу в главе пять. 
             Я же проводил время  разговаривая с людьми, а когда не с кем было поговорить ходил по периметру ограждения: вдоль левой стены и следующей стены, центр у нас приходился на забор типа дет- садовского, за которым под беседкой сидел пухленький коротконогий санитар дядя Саша (только его имя, из санитаров, я запомнил и не изменил, и вы поймете почему). Чаще всего он просто пырился на нас, игнорируя вопросы “сколько времени”, “огоньку” и т.д. А иногда он смотрел кино на какой-то ДВД-приставке. Но по рассказам “старожилов” случалось, что они  пили пиво с другими санитарами в пятничную  вечернюю прогулку, прямо напротив нас. Я слава богам такого не застал….
           Все это дело было примерно до 13-00 – часов то не было, да и запамятовал я, уже год прошел, как пишу эту половину текста.
          13-00-13-30 - По кроватям! Можно наконец-то лечь в удобную кровать и расслабить позвоночник на сколько хватит времени, пока не прокричат “На обед”!!!  не то чтобы есть не хотелось, просто лечь в прохладную кровать, которая держит твою спину, после пекла и “прогулки” кажется большим благом.
          13-30-14-00 - Но нам везет, это всего на полчаса, мы всегда в первой группе и нам не приходится ждать на ногах в тесных коридорах своей очереди. Быстро сметаем все с тарелок и вот ОНО.
        14-00-16-00 – Блаженное время - тихий час. Чаще всего это сон, ходить по палатам и между не возбраняется, но и не поощряется. Значит лучше этого не делать, иначе беда может придти, откуда не ждали. Но сон устраивает всех, после таких “прогулок” целью которых является уморить пациентов - спать хотят все. 
         16-00-16-30 – ПОДЪЕМ! Все на лекарства! Раньше я опускал этот момент, но, в очередь на лекарства длиною во весь коридор  становятся все, 3 раза в сутки после завтрака, обеда и ужина и перед сном. Некоторым перед сном не нужно, как, например, мне почему, хз, может потому что днем кормят на “убой” таким, что я выключаюсь мгновенно, как лампочка, а утром просыпаюсь так - будто меня ебнули по башке,  я  свалился на кровать и утром только очнулся.
         Кормежка “балдежом” это отдельная песня и для тех кто впервые видит довольно забавная. Нас, дураков, строят (пытаются строить) в колонну длинною во весь коридор т.к. выходят все палаты и пофамильно вызывают в кабинет, вход в который поперек прегражден
 столом, за ним сидит Медсестра “пирамида” (широкая книзу и узкая кверху) и подошедшему дает в руки два стаканчика одинакового размера, формы, пожелтевших от времени и хочется надеяться, дезинфекции. По 30 мл. В одном вода, для запивки, в другом разнообразные пилюли и таблы, различить которые не хватает ни времени, ни знаний, потому что: 1) Очередь 2) Медсестра 3) Санитар.
1) Торопит, давит психологически.
2) Спрашивать бесполезно, варианта ответа два: “арпшупнил” или спроси у врача, на крайняк скажет не знаю или “то же что в прошлый раз”. Пофигизмом пропитано все. В Рашке это не редкость. Позвонить домой невозможно по той же причине и варианты ответов те же.   
3) Санитар, хе, хе, он не дает скучать, а сразу однозначным жестом “просит” открыть рот, чтобы посмотреть все ли ты проглотил и запил.
С ним мы сразу нашли “общий язык” - таким образом. Получается что он стоит сбоку и немного сзади от больного и когда он подошел в первый раз с этой длинной хренью-ложкой-нержавейкой-одной-на-всю-больницу-за-все-года (я серьезно), которую врачи засовывают в горло больному чтобы посмотреть красноту (в нашем случае для другой цели) я как-то очень умело (сам не ожидал) отскочил назад в толпу (откуда меня уже не достать), присел, сам открыл  рот (показывая, что все съел) и сделал жест “КУ” из к/ф “кин-дза-дза”(кто не знает – глубокий присед, руки в стороны и характерный звук “ку”, но его мне заменил высунутый язык). После этого меня запомнили, а  санитар ко мне не подходил (не преувеличиваю), только иногда просил открыть рот для “проформы”.
            17-00-21-00 - Вечерняя прогулка. Рассказывать про нее особо нечего, так как отличий от утренней никаких. Та же прогулка заключенных, только солнце печет меньше. На руках кто-то выносит чан с 20-30 литровой пустой бадьей, в которую все  четыре часа будут ссать и срать. Ставят ее в углу беседки под шифером. И 10 литровую бадью с тремя кружками из которых все пьют. Эта бадья успевает несколько раз кончится и “активистов” (кто не может отмазаться) посылают ее наполнять. Те, кто могут сидеть и держать спину прямой играют в шашки и домино. Для меня это ад - мне начали давать дозу амитриптилина, повышая ее каждый день, меня дико рубит в сон - хоть ложись на песок, сидеть я вообще не могу (меня мажет), плюс еще вылезла его другая побочка – тремор рук, дико стреляет в пальцы, т.е. повышается судорожный порог. На все жалобы медсестрам, был один ответ – “это твой организм привыкает к лекарствам”. Пока мог, хоть как-то терпеть, идти на спор смысла не было, только в крайнем случае. Потому, что результат этого спора был бы по настоящему непредсказуем. Я думаю, любой житель ЭрЭфии меня поймет. Твои шанса добраться до врача минимальны, ну а шансы попасть на вязки и галку максимальны.
             Да, вот пример: сердечник Дмитрий, в такую жару,  не мог получить простейший нитроглицерин (таблы от сердца) три дня…    
             21-00-22-00 - Нас с прогулки загоняют под холодный  душ. Кабинок конечно нет. Большая кафельная комната: четыре высоких душевых крана и все вместе старики и молодые,  пузатые мужики и тощие пацанята, дряхлые, старческие мощи  и крепкие рослые парни, моются, тряся мудями вместе, искоса глядя на чужие, прикрывая свои. Кто с мылом, кто без. Полотенец практически не у кого нет. И я в семейных трусах – шортах, выданных в больнице, под ними мои трусы - плавки из дома, весь насквозь мокрый иду кутаться в простыню, стуча зубами, хотя днем была жара, заворачиваюсь в нее и отрубаюсь радуясь, еще работающим, краем мозга, что еще один день этой ***ни кончился и сейчас я потеряю сознание. N-таких раз и я буду дома, там принцип тот же, но условия субъективно лучше. А в вдалеке строится очередь на четвертый прием лекарств…






Глава 5
Дыры в системе (Настоящая жизнь)

                Истории первая “Побег”

           Сейчас прошел уже год, но стоит то самое время года (разве что много жарче), когда ко мне на утренней “прогулке” подошел худенький, длинный паренек и тихо спросил:
- Как мне лучше свалить?
- Чего, куда свалить? - на самом деле не въехал я. Потом дошло, сбежать из больницы. И так же “шепотом”, но только пожал плечами.
– Пфффф, я не знаю и ничего не смог посоветовать, - я и на самом деле  всерьез над этим не задумывался. Почему он решил спросить у меня - тоже не знаю, вроде с ним не дружили. А потом прикинул перспективы. 200 км от Райцентра. Ходит одна   электричка, да какая-то маршрутка один или два раза в день. Без денег и нормального шмота, да даже если в костюме, но без денег все равно не уедешь. Стопом тоже не реально удрать, все знают - “Вилки” - больничный городок для, мягко говоря, “людей с отклонениями”. Водитель в лучшем случае просто проедет мимо, а скорее всего сообщит сюда. И ждут беглеца.....но не будем забегать вперед.
        И вот в один солнечный день сменял этот смуглый, глуповатый, но отчаянный (за одно это я его стал уважать) пацан, себе более-менее приличные спорт штаны синего цвета на утреннюю пайку у какого-то деда. Светлая футболка более-менее нормальная у него уже была. Таким образом, собрал он костюмчик:). Но все это я узнал потом. А в то солнечное утро меня тихо окликнул Дмитрий и кивком головы показал куда смотреть. Я повернул голову и увидел, что тот самый парень, аккуратно подтянулся через стену беседки, которая с одной стороны вплотную примыкала к ограде, лег на нее и легко соскользнул на руках  вниз за другую сторону ограды, на свободу, епта!  Дальше я наблюдать не стал и плавно перевел взгляд куда-то в другое место, чтобы не спалить  парня. А Диман сказал мне: “Во дает пацан!”.
         Какая сука его сдала не знаю. Только минут через двадцать, без видимого повода и причины, нас рассадили по этим длинным лавкам без спинок, стоящим по периметру прогулочной зоны и начали пересчитывать. Пересчитали раза три для понту, мол, кого же это нет? Пока самый простодушный или тупой не вспомнил, все таки, кого же не хватает, а именно его фамилию. Им нужна только фамилия беглеца! Вслух! “Без дела” там нет человека, но это я отвлекся, так у нас  везде.  Еще через сорок минут пока мы сидели по стойки смирно на лавках, к забору подвели этого паренька. И тот самый санитар Саша, коротышка с пузом, начал бить пацаненка в лицо, грудь, живот, недолго, профессионально, никто не успел или не захотел ничего сказать, удара четыре, но тот повис как сопля, на этом крепыше. И он потащил его на вязки. Что это такое, думаю все знают. Его уложили, и закололи так, что увидев его дней через пяток, я честно испугался и аж отпрянул немножко, потом конечно этого стеснялся. Но то что с ним сделали это ****ец: серое лицо, впалые щеки, глаза смотрящие в никуда, он больше не гонял по коридору пытаясь выклянчить что-нибудь из еды и днями напролет он сидел на своей кровати в одной позе, его потом никуда не водили и до моей выписки, а это через неделю, он так и не отошел. Но это все опять внешние проявления. Какое, говно ему кололи и как ***во ему должно быть внутри, на “душе”, если он перестал даже пытаться скрыть то, что человек больше всего боится показать всю свою жизнь.

История вторая “Синдром Туретта”

        Раз первая история была очень грустная, пусть хоть вторая будет более веселой. Частенько в больничке я встречал  странного мужичка, у которого дергалось лицо и который говорил “странные вещи” и ему за это нечего не было:)) Например одному парню с которым я познакомился там, мужик проходя мимоходом бросил: “А вот косарь, самострел - сам стрельнул в ногу, чтоб от армии закосить”. Парню было 32, а ноги у него был перелом и потому он ходил с костылем и в гипсе. Медсестер он называл, при них же ***сосками (на самом деле) и прочими не более лестными словами, а те делали вид будто не замечали, мы же угорали, но по тихому, чтобы не отгрести.
       Выписавшись и приехав, домой я даже нашел в инете описание его болезни: “Синдром Туретта — расстройство межушного нервного узла, ведущее к тикообразному подергиванию мышц лица, шеи и плечевого пояса. В ряде случаев к банальным тикам добавляется и такой доставляющий элемент, как копролалия (c лат. «говнословие») т.е.  из уст пациента неиссякаемым источником льется поток грязной отборнейшей брани. Больной при этом не может себя контролировать, даже если понимает, что он говорит немного не то, что стоит говорить при всех. Заболевание неизлечимо, но может быть временно купировано”. Видимо врачам это или не удавалось или с переменным успехом.

История три “ВЛАДИК-МАМА”

К нам в тихое отделение наблюдения. Отделение, где “господствовали” в шутку, конечно, я и Дмитрий, на одну кровать впереди меня положили пацаненка – паренька, настолько плохого, что возраст определить сложно, может лет 12- 16. Грудь у него была настолько впалой -  я видел только в ужастиках. Такой прогнутой внутрь, что все легкие располагались в горбу. То есть смотрелось это как горбун с проломленной грудью, вот как он выглядел.
           А видели мы все это потому, что администрация больницы, т.е. врачи решили раздеть нас по пояс, принудительно, после того случая с беглецом. Нам повезло - погода стояла теплая, ведь  и старики и молодежь ходили только в одних трусах, по пояс обнаженные. В женском корпусе не знаю - не видел:) Логика железная, остается только задуматься кто из нас ненормальные - мы или администрация.
          Голос у парня был соответствующий, передать его я не смогу. Слава всем нам, что он и не говорил ни с кем, кроме медсестер. Но стоило ему услышать слово “мама”. Да, это по настоящему святое для каждого человека слово, как с ним случалась истерика. Он начинал рыдать взахлеб, постоянно говоря: “мама” и параллельно  издавал утробный гуд, который  постоянно набирал силу. В общем как только такое начиналось, я сразу куда-нибудь уходил или в туалет или в коридор, больше правда пойти было и не куда. Поэтому эти истерики были ужасны для него самого и для окружающих. Прекращались они сами собой очень долго и трудно, волнообразно. Счастьем было, если рядом находилась медсестра, которой не все равно. Она его успокаивала, говорила, “что его мама рядом, что она завтра приедет и все  такое” он, конечно соглашался, выбора то у него тоже не было, он мог только верить. И постепенно затихал и засыпал. Вреда от него не было никакого, только смотреть не приятно и то только, что без майки, а так тихий парень.
          Настоящими уродами были те, кто из соседних палат подходили к нему и спрашивали, так по свойски: ”ну что Владик, когда приедет мама?“. Таких, конечно мы с Дмитрием и остальными членами палаты, сразу слали нахуй и выгоняли, но дело сделано и Владик заводился часа на три и это не преувеличение, точно.
         Всего один веселый случай запомнился мне связанный с ним. Трусы носил он, какого-то странного покроя, то ли выбрали ему первые попавшиеся, то ли носил он их так, но короткие штанины-трубы, как бы подымались в стороны и можно было увидеть его, простите, жопу! И вот как-то в тихий час, запахло чем-то напоминающим – говно. Мы походили попринюхивались и сомнений не осталось, тем более что на своей койке с довольной (редкое явление) лыбой сидел Владик. Мы позвали медсестру. И вот это-то меня и развеселило, хотя может должно было и огорчить, но смотрелось, так гротескно, как будто не мы а, она пациент дурдома. Медсестра подошла к нему посмотрела и заржала аки конь с криком: “Га-а-га-га-кхх-хх, ВАДИК ОБОСРАЛСЯ!!!” И убежала с этим кличем носится по коридору, видимо, поделиться радостью с другим медперсоналом. Только минут через десять по-моему, пришла та самая медсестричка, что всегда успокаивала Владика и повела мыть. Вот так.
             Как я уже упоминал, писать этот затянувшийся рассказ я начал спустя месяцев пять, после возвращения, потом был большой перерыв и я думал что забросил идею. А сейчас вдруг начал снова и вот  не поверите на этой недели (правда! на этой), но еще до того как продолжил пейсать - узнаю, что Владик выписался всего около месяца назад!!! То есть его продержали там год. Родители его не навещали. Просто отдохнули от него.
            Рассказал мне это - один парень, с которым мы там подружились, оказалось, что мы из одного города, из одной тусовки, теперь часто видимся. Там на прогулках с ним мы проводили время, ходя из угла в угол, беседовали о Кастанеде и пели от “безумной радости безнадежности бытия” песню: ”Белая стрекоза любви, стрекоза лети, уууууууу!” Он недавно снова вернулся оттуда. У него самого сложные отношения с отцом и с препаратами, поэтому он периодически там бывает.
           К слову, только процентов тридцать там бывает  действительно по показаниям. Говорю по собственному опыту. У этих тридцати, быстро купируют острые проявления, и остается процентов десять действительно “дураков”. Примерно половина из “лечащихся”  попала туда “деля” место под “солнцем” т.е. квартиру с родственниками. Малейший косяк с неугодного родственника – выпил или просто истерика и все на мази… Минимум три недели курорта и то, если ты абсолютно здоров на самом деде, и попал туда по ошибке. А если ты не кому не нужен и с головой бывает не очень, но  есть желающие продлить там твое лечение, сроки могут быть устрашающими. Слышал что рекорд по нашему отделению - четыре года, но это просто слухи, им верить нельзя. Мой друг Дмитрий попал на три недели - сдала сестра, пока они пьяные с ее хахалем срались. На двоих с сестрой им досталась одна квартира в наследство.

                История четыре “как срать и бриттца”

Срок моего пребывания ТАМ уже был значительным  и оброс я своей беспонтовой щетиной как Робинзон Крузо. На все попытки и просьбы выдать мне станки для бритья, которые родители передавали в передачах, на меня только махали рукой и отводили взгляд. И тут иду я тихо склоня голову ко сну (тихий час), как на меня несеца кобыла. И кричит: “Он, он, это он. ” Если бы не те все таблетки, что мне давали,  я бы обосрался.  Но тут лишь косо взглянул на кобылицу и говорю:
- Чего это?”
- Ты бриться хотел?
- Я.
- Пойдем, - и тащит меня в ванную.
В ванной столпились санитары штуки три (надо сказать самые человечные, Саши не было) И самый добрый указывает мне на здоровенную кучу одноразовых станков для бритья, все запечатанные, но другой марки, чем передавали мне, вот еще один “калым” с работы. И спрашивает:
-Ты сам бреешься?
-Я удивленно киваю.
-Тогда побрей потом еще кого-нибудь, и обводит взором позади стоящих здоровых мужиков, с глазами провинившихся детей.
- Хорошо, - отвечаю я, беру станок, расчехляю, а зеркала то все заняты…
      Бреюсь на ощупь, потом нахожу освободившийся осколок и первый раз за ~ две  недели вижу свое лицо, вижу, что из порезанных прыщей на нем течет кровь. Добриваюсь, как могу. Тут меня сзади очень вежливо зовет и просит побрить его, огромный бородатый мужик, но с детскими глазами. Странно, откуда он, я вижу его первый раз. Конечно, соглашаюсь. И говорю походу уже бритья: “такую бороду и брить то жалко, не то, что у меня”. Взгляд мужчины-ребенка меняется, похоже, я его этим обидел. До сих пор не знаю почему, что он такое подумал? Еле побрил его двумя новыми станками - такие волосы на шее! Потом меня еще раз вежливо позвал еще один мужчина и тоже попросил его побрить. На него хватило одного станка, и он был гораздо многословней первого, даже сказал: “спасибо”. От такой благодарности и бескорыстной помощи с моей стороны, у меня появилось очень хорошее настроение и так как, был еще тихий час, а я уже устал брить, то быстро “смылся” из ванной и подремал до вечерней прогулки.   
           Вроде все нюансы пребывания в доме “умалишенных”, я осветил, осталось только одно… после сна, перед вечерней прогулкой я захотел срать. А я не считаю произведение настоящим, реалистичным, если там не описывается, как главный герой срет. Проверьте свои любимые произведения на искренность и сами убедитесь, что те из них, где процесс дефекации описывается (необязательно в сильных подробностях, но и не мимоходом), те произведения по настоящему честны с читателем. Мои любимчики такую проверку прошли. Но не принимайте мои слова слишком серьезно, вы ведь теперь знаете, пациентом какого учреждения я был! 
             Ну так вот, сортир находится в конце коридора, то есть на одном его конце наши палаты и поворот коридора на столовую, а на другом конце выход из здания и направо СОРТИР. Там постоянно находятся человек 10-15, это минимум и не преувеличение, в час пик максимум не ограничен ; серьезно. Размером он с обычную кухню девятиэтажки. Что они там делают, ты уже “искушенный”, наверное, читатель догадался, нет они там не срут и ссут, они там курят. По целой, по половинке, четвертинке, кропалю, просто так стоят - дышат, тусуются, я *** знает, зачем там постоянно быть. Но там почти не ходят в туалет. Просто это единственное место, где можно курить, вне прогулок. Унитазов целых всего два. Как они работают и в каком они виде, а особенно чистоте любому “дорогому россиянину” понятно. Если, там что застряло - прочищай рукой. Но не буду утомлять сантехническими особенностями. Интересны особенности психологические. Никаких “зоновских палево” и т.п.  и в помине нет, с тобою просто общаются как обычно, независимо от того, что ты сидишь сейчас и какаешь. Могут рассказать что-нибудь, предложить закурить, удивиться, если откажешься, посоветовать как правильно сесть или какой унитаз сейчас лучше смывает, никакого ханжества и полное понимание естества этого процесса, правда порою переходящее здоровые границы. Например, когда тебе хочется если не побыть одному, то хотя бы посрать молча, то иногда это бывает сложновато. Зато после такого, стесняться испражняться при других, знаете, есть такой комплекс у некоторых (у меня тоже частично был) вы перестанете - 100% гарантия успеха!!!!

Глава 6
Почему же “Вилки”      

         Вот  последняя  глава, моего и так затянувшегося рассказа. Честно говоря, что  хотел (что брало меня за душу, и тянуло руку к клавишам), я уже рассказал и последняя глава, это дань уважения моему читателю. Надеюсь, она выйдет достойной. Ну а также обещанная интрига, почему психиатрический диспансер номер “N”, даже сами психиатры называют “Вилки”, а определенная часть пациентов зовет его “вилы”, что значит ломки.
             Меня вызывают к врачу. Это случилось после завтрака, всех повели на прогулку, а меня, медсестры – толстушки повели одевать в смешную сине-желтую пижаму, узором больше подходящую для детского сада. А затем проводили в комнату напротив столовой, дверь которой всегда была закрыта. Теперь я открыл ее, пошел туда. А там сидит красотулька, чуть меня старше, но намного красивее, я то весь  худой, в прыщах после бесконечных таблеток и в смешной пижаме. А она смотрит на меня, серьезно, не смеется и не отворачивается, чтобы не сблевать.  Вообщем, она меня покорила; и я рассказал: “как мне тяжело живется, какой я умный, а меня не ценят по достоинству в институте и в семье не понимают”. Она это слышала наверно сотни раз. Кивнула и сказала: “что они меня понаблюдали, удостоверились в психическом здоровье и созвонились с родителями, чтобы они приехали меня забрать” И что те готовы это сделать завтра. Моему счастью не было предела. Я успел вспомнить только два вопроса из множества,  которых хотел сформулировать: “Какой у меня диагноз? И какие препараты мне давали?“
            На первый, она уклончиво сказала, что-то про “психический срыв” и прочее, вообще,  конкретики я не услышал или не запомнил. Может я ожидал просто чего-нибудь крутого вроде ”Обсессивно-компульсивного расстройства” или ”Тревожного расстройства личности”, а тут “нервный срыв”. Хех. Зато на второй вопрос она честно достала бумагу, назвала препараты и по некоторым наиболее заинтересовавшим меня, даже дала справку, например о препарате “карбамазепин”. Я смущаясь, попрощался и ушел. Счастливый!!!! 
             На завтра я, конечно, волновался весь день до обеда, потому до обеда, что за мной  приехали  во время утренней прогулки, обняли и увели оттуда. Вот так просто, только выдали справку, что я такое-то время пролежал в их больнице и все…. Не говорите - до свиданья, говорите – прощайте.
            Когда мы дошли от больничного корпуса до ближайшей железнодорожной станции, я понял, почему никто так и  не захотел внятно рассказать мне: ”Почему же вилки?”
          На старой станции сделанной под желтый, крупный кирпич синими буквами сверху было написано ”ВИЛКИ”. Все гениальное просто. Ж/Д станция называлась “Вилки”. Совпадений не бывает.  Я верю и еще раз в этом убедился. Трезвая дорога домой, была дольше и труднее пьяной дороги туда. Об этом я уже писал.
        Приехав - заебавшийся, нашел нычку транков, и тут же заглотил нужный дозняк :))) Опять ничего не помню)))
        В больнице, с парнем, с которым подружился, мы обменялись телефонами. И договорились по приезду созвониться, но он должен был выписаться много-много позже, ибо у него были проблемы, не с мозгами нет, не подумайте. Но вот на следующий день, с утра, он, звонит мне и предлагает забиться у фонтанов.   
            Оказывается, все неожиданнейшим образом, в тот же день у   него разрулилось и он уехал в том же поезде, что и я (еще одно безумное совпадение), уже в привокзальной аптеки закинувшись лафеткой тригана ;.   
          И вот сидим мы у фонтанов, на удобной лавочке, пьем холодное пиво, вокруг нет решеток, дует прохладный свежий ветер и вообще свобода.
         И нам не вериться, что было по-другому. Нам не вериться, что еще вчера, всего этого не могло быть, когда мы ходили, на четырехчасовой “прогулке” из угла в угол и пели : ”безумная стрекоза любви, стрекоза лети, уууууууу!”












                Эпилог

После выписки попался мне на глаза в желтой-прежелтой газете  анекдот и  рассмешил настолько, что я его заранее решил эпилогом сделать.  Потому что пролог итак всем ясен: “не торчите, да счастливы (наверное :) будете. Ну, и в дурку, вряд ли попадете”. А вот с эпилогом сложнее. Поэтому вот, тот анекдот (немного исправлен):
         В психбольнице пациенты смотрят по ОРТ программу “Время”. Один из них после каждого сюжета хлопает себя по коленкам и радостно восклицает:
-  Хорошо,  что   я   в   психушке!
   (сюжет по тв)
-  Хорошо,  что   я   в   психушке!
   (сюжет по тв)
-  Хорошо,  что   я   в   психушке!
-  Этого пора выписывать,- говорит один врач другому.