Две Особи. Следы творений, 2007. Аннотация, Пролог

ЖАНР.

Технарский магический реализм.


АННОТАЦИЯ.

Вергилий и Дмитрий — второкурсники-бауманцы из уютного студенческого мирка середины нулевых. Маньяк-изобретатель Димыч, король электрошокеров и опасных экспериментов... и меланхолик Вир, чью унылую творческую жизнь способен подорвать только пробудившийся Ктулху древней, давно забытой школьной любви.

Откуда еще начаться самому страшному, если не с этого? Разве что... с чьей-то нелепой смерти. Или с горсти обычных происшествий, между которыми ну никакой связи. Обычный ученый-эммигрант, который вдруг возвращается в «нищую» Россию прямиком на миллионный грант и дорогой особняк. Обычный московский офис, где каждую ночь  ч т о - т о  вылезает из вентиляции и выводит из строя технику. Обычный забитый студент, посмешище и "гадкий утенок", который чуть не ломает весь интернет весьма неожиданным способом.

Просто этот мир уже не будет прежним. В нем проступают следы кистей безумного творцов и их опасные творения. Но кто творец самого безумия в головах у безумных творцов?


НА САМОМ ДЕЛЕ...

На самом деле данный роман чуть менее, чем полностью состоит из аморфной меланхолии, наивности и остатков юношеского максимализма (в первом томе более приземлённого, во втором - более абстрактно-идеологизированного), пестрит натяжками, несостыковками, очепятками, и в целом дорог автору скорее с позиций ностальгии. Более зрелые произведения можно почитать здесь:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/32606621/
http://www.litres.ru/vitaliy-akmens/chetvertaya-noosfera/



Содержание первого тома:

http://www.proza.ru/2010/07/27/1399 ПРОЛОГ
http://www.proza.ru/2010/08/12/1346 Глава 1. О МИРЕ И ЕГО ОПУХЛОСТИ
http://www.proza.ru/2010/08/27/998   Глава 2. ЛЕС И СОЛНЦЕ
http://www.proza.ru/2010/10/04/432   Глава 3. ЖИДКИЙ ЁЖИК
http://www.proza.ru/2010/10/14/938   Глава 4. ТЕНЬ НАД ЗВЕРОФЕРМОЙ
http://www.proza.ru/2010/12/23/1005 Глава 5. О МИРАХ, КОТОРЫЕ РАЗДЕЛЯЮТ ЗАБОРЫ
http://www.proza.ru/2011/12/07/1386 Глава 6. ЭЛЬФИЙСКАЯ ПРИНЦЕССА
http://www.proza.ru/2012/05/10/1030 Глава 7. ПОСИДЕЛКИ ВО СНЕ И НАЯВУ
http://www.proza.ru/2012/05/10/1046 Глава 8. ЗАМКНУТЬ КОЛЬЦО
http://www.proza.ru/2012/05/10/1053 Глава 9. КТО В МЕШКЕ
http://www.proza.ru/2012/05/10/1058 Глава 10. ЗАЙЧОНОК И ХОМЯК
http://www.proza.ru/2012/05/10/1062 ЭПИЛОГ




ПРОЛОГ.


Не стоит топить тех, в ком вы нуждаетесь, ни в болоте равнодушия, ни в океане любви.
(с) один чайник.


* * *


      Поминутно сморкаясь, Борис Хомяга поднимался по темной лестнице на свой родной этаж. Он не смотрел вперед, его глаза бороздили пыльный кафель лестничной клетки, ободранные стены и чьи-то затертые пороги. Порадовать бы глаза чем-то другим, да нечем — с самого начала дня их застилало глубокое раздражение, полыхающее гневом и подпираемое безысходностью, от которой кроме темноты не хотелось видеть абсолютно ничего. Ну, вернее, почти ничего… Да и эти домашние образы необъяснимо блекли, словно и не были ничем иным, кроме сладкого сна.

      Сладкие сны кончились еще этим утром, когда со светом зари его разбудила тяжесть во всем теле и восставший из ада насморк. Досаде не было преграды: простудиться в самом конце весны, под жарким солнцем и непобедимо наступающим летом — в этом было что-то глубоко идиотское. Тем более, что в связи с зачетной неделей болеть было ну совсем не вовремя.

      «Заразил меня кто-то, — подумал Борис, — Иммунитет ослаб. Эх, спать надо больше. Только когда? Что я сейчас скажу, когда окажусь дома? Привет, милая! Прости, мне сейчас не до общения, у меня день с самого утра не заладился. Почему? А я-то откуда знаю, почему утром по дороге в универ меня кошка укусила?».

      «Нет. Ничего не говорить. Она рассмеется и вовсе испортит все остатки настроения. Потому что это идиотизм! Это ж надо, стать первым на земле человеком которого попыталась съесть кошка!».

      А может быть, не просто так попыталась. Может, сам дьявол нашептал ей, этой ничем не примечательной серой кошке, цапнуть бедного студента за палец при первой же ненавязчивой попытке погладить. А потом тут же угомониться, прищуриться и замурлыкать, дескать, «Что ты там хотел? Погладить? Ну так давай, гладь». В итоге в стены университета он вошел обиженный, и с кровоточащим пальцем. Но на медицинскую помощь времени не было — пора бежать на зачет.

      «А я еще надеялся, что проблемы на этом закончатся. Как бы не так! Оказалось, главная сложность не в том, чтобы написать письменный зачет. Главная сложность, чтобы в это время не заснуть!».

      Рядом с кошкой внушительный объем занимал человек в светлом одеянии, определенно народного, славянского происхождения. Несмотря на свои внушительные размеры, человек не казался горой по сравнению с серо-полосатой красавицей, которую бережно гладил одной рукой, в то время как другой основательно грозился, остерегал. Сложно понять, в чем была эта угроза, но уж очень серьезно и доходчиво она преподносилась, словно от беспрекословного послушания зависела чья-то судьба или жизнь. Потом незнакомец смягчился, учтиво улыбнулся и запел. Тихо, почти шепотом, умиротворяющее. «Спи, моя радость, усни…». Что было очень кстати, ибо с самого утра будильник и каждая скрипящая дверь норовили порвать непроходящую сонность торжественным маршем. «Спи, моя радость, усни…», продолжал напевать незнакомец, но Борис сделал абсолютно противоположное. Он проснулся.

      Огляделся мутными глазами, осмотрел аудиторию и десяток студентов, стоящих около его стола и нагло хихикающих. Обернулся и увидел преподавателя, нависшего перед ним, поглаживающего его по плечу и напевающего:


Спи моя радость усни,
В доме погасли огни,
Птички уснули в саду,
Я в сентябре тебя жду…
До встречи!


      Когда преподаватель отклонился от рифмы, вся аудитория разразилась диким смехом. Борис окончательно поднял верхнюю часть тела с поверхности стола. В этот же момент у него забрали билет и вернули зачетку. Не зря говорят: спать надо семь-восемь часов. Десять минут не только не придадут сил, но и отнимут последние крошки достоинства.

      Пришлось выбегать из аудитории, потом из здания и идти на съемную квартиру, затыкая топящий мозги позор. Пытаясь забыть. Забыть не удавалось, зато снова всплыла из небытия кошка. И ее союзник в белом одеянии с каким-то узором древнерусским, предостерегающий, грозящий пальцем.

      Лишь теперь, на лестничной площадке, все заволокла пустота. Борис шел медленно, впитывая небытие, переваривая и разгребая в этих сумрачных чертогах дорогу для более отрадных мыслей. Свой этаж он никогда не пропускал. Требуемое число лестничных пролетов стало основой прочного рефлекса, который никогда не подводил.

      Распрямившись перед дверью, Хомяга первый раз засомневался в собственных рефлексах. Зрение сообщало ему о том, что это вряд ли его дверь. Потому что перед дверью кто-то был. Кто-то загораживал проход с невозмутимостью хозяина квартиры. Протерев глаза, приглядевшись, Борис попятился. Дверь загораживал крепко сложенный человек в длинной белой рубахе древнерусского типа — прямо как из сна. Сходство было стопроцентным, ошеломляющим, сбивающим с ног и разящим по сознанию как серпом по пальцам.

      — Пришел, значит, — проговорил незнакомец.

      Борис уткнулся в противоположную стену и с какой-то имбецильской несдержанностью шмыгнул заложенным носом.

      «Что случилось? — подумал он. — Кто это? Где я? Да нет же, моя это квартира! Тогда что он здесь делает? Вор? Неопознанный знакомый? Любовник? А где…».

      Борис двинулся вперед. Незнакомец остановил его рукой и опередил вопрос:

      — Ты хочешь знать, где Мила? Ты ведь к ней спешишь?

      — А… ага!

      — Так, по порядку. Сначала высморкайся. Это во-первых. Что с пальцем? Распух весь. Порезался?

      — Э… да.

      — Нехорошо. Нельзя запускать болячки. И простуду нельзя запускать. Тебе не кажется, что ты запустил свою простуду?

      — А… нет… то есть да…

      — А ты не помнишь, что тебе говорили, когда ты впервые познакомился с Милой? Меня ты не помнишь? Ах да, не помнишь, ты меня не видел… Но ты, похоже, не помнишь и то, что должен запомнить как Отче наш. Что, склероз?

      Борис побледнел. Что-то жутко холодное потекло из носа на губы.

      — Где Мила? — дрожащим голосом спросил он.

      — Ах, Бог ты мой, он спрашивает, где Мила! Нос утри сначала! Это во-первых. А во-вторых, тебя что, не предупреждали, чтобы не допускать никаких ОРВИ и прочих заболеваний, пока ты сожительствуешь с Милой в одной квартире? Нет? Тебя не предупреждали, чтобы ты не заражал ее своими продуктами жизнедеятельности, будь то воздух, кожа или слюна от поцелуев? Тебе не вбивали в твои куриные мозги того, что у нее особенный организм? Что то, что для тебя простые сопли для нее может оказаться фатальным? Что немедленно, как только почувствуешь недомогание, ты должен расстаться с ней и лечиться, лечиться и еще раз лечиться, пока из тебя не выбьют всю инфекцию, и чтобы никаких в это время встреч и ласок! Что киваешь, хомяк недоношенный? Забыл? Целый год прошел и все нормально, так значит можно забыть?!

      — Г…г… где она? Что с ней? Она в порядке?

      — Что я слышу?! Ты интересуешься ее здоровьем?! Поздно, брат, раньше надо было интересоваться!

      — К… к… как поздно?

      — Так поздно! Что, домой хоцца?! Ну так иди домой, я тебя не держу. Давай, давай, проходи, тебя там никто не стеснит! И утри свои сопли. Вместе со слезами. А то смотреть противно!

      — Где она?! — вскричал Борис, пытаясь сообразить, как пользоваться ключами. Славянин хмыкнул, что-то злобно просипел и развернулся, дабы начать обратный путь.

      Оцепенение кончилось резко, словно туннель метро. Борис очутился в квартире. Сумасшедшими круглыми глазами осмотрел все триста шестьдесят градусов обзора своей невеликой комнаты. Скользя по полу, ринулся дальше и за несколько секунд обежал все подвластные ему помещения, повсюду встречая пустоту, пыль, тишину и одиночество. На кухне, правда, еще встретил чайник. В прохладной, но безвоздушно-паровой кухонной камере он смотрел на хозяина своим узким носиком и упрекающе молчал. В отличие от чьего-то носа, чайник был наполнен остывшей кипяченой водой, одинокой и преданной, подогретой и брошенной — не выпитой утром в виде чая по причине нехватки времени.

«Не стоит топить тех, в ком вы нуждаетесь, — угрюмо безмолвствовал чайник, — Ни в болоте равнодушия, ни в океане любви. Не предавайте чужое тепло. Иначе оно остынет и покроется плесенью».

      Опешив еще более, Борис выбежал из квартиры догонять незнакомца. Незнакомец звонко топнул где-то внизу, где испокон веков отваливался кафель, и все стихло. За окошком на лестничной клетке показалась чья-то фигура. Борис не мог ручаться, что это он, но, лишенный выбора, со всей дури бросил свое тело вниз по лестнице, туда, где словно белое облако, уносились осколки его жизни.