Момент первый. Счастливое избавление

                Плюнула огнём и зашипела,
                Догорая, чёрная свеча.
                У тебя лицо невинной жертвы -
                И немного есть от палача...
                © Агата Кристи.

 Острые, манящие, и такие приятные прикосновения металла. Дождалась, девочка, дождалась. Впрочем, сама виновата: надо было своей головой думать.
 Высокий дощатый помост, аккуратно уложенные поленья. Беснующаяся толпа, ждущая крови, зрелищ - без хлеба, нам хлеба не надо! - нам бы зрелищ...
 Три ступени, ведущие к вечному покою на серебристо-синих небесах. Глубокий вдох: эй, тише, тише, уже пора смириться! Верёвки на запястьях раздражают и причиняют боль. Мелкие осколки разбившейся мечты противно хрустят и колят пятки, словно бы подгоняя: зажилась ты, дивчина, пора б и честь знать!
Резкая остановка - и такой же резкий толчок в спину:
 - Быстрее шевелись!
 Линда глубоко вздохнула и ласточкой взлетела на помост. Вокруг бесновалась, орала, плакала и стенала от желания толпа! Ещё один резкий толчок - ну же, иди, рыжая кляча! Но Линда застыла, поражённая той людской ненавистью, и колени её сковало холодом.
 В едином монолите криков она четко различила: крови. Крови.
 Она застыла над толпой, различая безумные глаза, перекошенные в адском крике рты, даже бешено бьющиеся ниточки вен на шеях. А чего она натворила-то? Какого черта они все хотят смерти?! Не важно даже, чьей, важно, что смерти.
 Колени сковало холодом тем ужасающим, что помогал осмыслить трагическую концовку. Ещё минут пять - и даже пепла не останется, напоминающего о чудной волшебнице, бывшей королевской советнице! А она всё-таки до последнего надеялась на волшебное избавление, на чудо расчудесное. И только сейчас осознала: нет, никто не придёт, не прискачет на белом коне, и не поможет.
 Кое-кто из самых нетерпеливых пнул Линду сзади, для ускорения, так сказать, а она, остолбеневшая от ужаса, не удержалась и упала на колени: их тут же обожгли иголочки заноз.
 Свежая осина. Правильно, из чего ещё помост для злостной злодейки строить?!
 И её не стали поднимать. Схватили за локти и поволокли на настилу прямо так. И она, наконец-то поняв, что доживает последние минуты своей бесцельной, в общем-то, жизни, закричала хрипло и страшно. Без показушного эффекта, просто закричала, срываясь то на визг, то на хрип, и желая таким образом привлечь внимание небес: вот-де, посмотрите да помогите!
 Да чёрта с два, дождешься оттуда, сверху, помощи, а то как же! Особенно она – бывшая королевская фаворитка, придворная дама, отмеченная особой, ничем не оправданной благосклонностью Её Величества... А теперь превратившаяся в опальную фигуру, персону нон-грата.
 В чьих-то руках тлел факел. Тёмный дымок завивался красивой спиралью и растворялся в небе.
 Но внезапно что-то всколыхнуло толпу. Она заворчала, заворочалась, словно диковинное, рыхлое существо, которое дышало ненавистью и злобой. Непонятно откуда – сверху, что ли, неужели снизошли?! - брызнул огненный дождь, мелкий, яркий, причиняющий безумную боль.   Таинственным образом кожи Линды пылающие капли, похожие на расплавленный металл, не касались – словно кто-то непроницаемым пологом. Если уж начистоту, в небесные силы и богов Линда не верила, но откуда... А, неважно, откуда. Главное, что у неё появился шанс на спасение. Призрачный, испаряющийся на глазах – но всё же.
 Ха, не тут-то было. Дюжие гвардейцы схватили Линду опять за локти, стащили с помоста и поволокли в неведомые дали. Ступни вычерчивали линии в осенней пыли.
 Линда до боли выкручивала себе запястья, пытаясь высвободить ладони. Ага, прямо сейчас! Железные браслеты защелкнулись намертво. Хотя, если бы не было этих самых браслетов, Линда давно бы уже купалась в тёплом море заграничных королевств, самовольно покинув родину и тем самым возведя себя в статус злостной арестантки. Всё-таки она была неплохой волшебницей, ой – да что там! - одной из героинь Элгарской войны... Но про это как-нибудь попозже. Загвоздка была в браслетах: проклятые оковы были зачарованы и ограничивали какую бы то ни было магию.
 Толпа молчаливо разделялась на две части, пропуская рыжеволосую арестантку и её надзирателей.
 - Запрещённые вещества... Не жестоко ли?.. Почему именно сожжение?.. - так перешептывался народ на площади. Этот же вопрос интересовал и Линду. О, Королева, сама ли ты принимала это решение – или подсказал кто?..
 На рыночной площади становилось явно веселее: чад множества факелов - ведь опускаются сумерки, как-никак, - экзальтированные вопли возбужденной необычным поворотом событий толпы, острые росчерки пламени в небе... Всё смешивалось в единый атональный ком перед глазами осужденной на сожжение.
 Запястья сводило судорогой, да и вообще Лин в этот момент представляла из себя весьма жалкое зрелище: дрожащие пепельно-серые губы, заострившиеся черты лица, глаза, затянутые мутной дымкой покуда до конца не осознанного страха.
 Она не знала, что делать, похоже, второй-третий раз в жизни. Взгляд блуждал по толпе, выискивая хоть одно знакомое лицо. Хоть одно, ну пожалуйста!..
 Как ты могла, Лили, августейшая персона, которая обожала свою непутевую фрейлину? С чего бы вдруг? Этот вопрос нет давал девушке покоя.
 И всё королевство съехалось посмотреть на сей замысловатый костерок! В каком-то роде - это же успех! Даже если сейчас (каким-то чудом) и улизнуть, таки отловят по дороге и вернут. В грубой и непристойной форме. Может быть, следовало быть добрее в своей земной жизни?..
Душевные самокопания заставили отвлечься, теперь же шум новой волной накатил на Линду и сбил её с ног. В буквальном смысле - дико заныли виски, пересохло в горле, и Лин картинно повалилась на мостовую. А может, и не картинно, ибо никто её поддерживать за локоточек и не думал, и, вестимо, ей придётся как следует подмести собою сие радостное местечко.
  Однако совсем неподалеку от Линды находился человек, который всё-таки сочувствовал несчастной. Девушка, облаченная к темный плащ, скрадывающий очертания фигуры – именно она, кстати, обеспечила замысловатый фейерверк, расколов один из своих многочисленных амулетов и высвободив заключенную туда энергию – пробиралась сквозь толпу. Перекошенные рты, дикая, нечеловеческая ненависть в глазах – девушка сомневалась, что на рыночной площади находились люди. Звери, не иначе, потому что в их глазах не мелькнуло ничего человечного. Ни-че-го...
 Инайя сузила глаза. Узнать, что происходит было не так сложно. Мальчишка лет тринадцати оповестил её, что собираются сжигать ведьму, и девушка, пропагандирующая миролюбивые взгляды более, чем полностью, поспешила на помощь. Тем более что и девушку она знала... Ну, так скажем, заочно.
 Небо, такое чистое и непорочное, заполняло картину бытия. Линда распахнула пошире глазки, впитывая в себя все эмоции, чувства, звуки сегодняшнего дня, ибо другого и быть не может. Солдаты королевской гвардии застыли на месте соляными столбами, тупо разглядывая непосредственно возлежащую в пыли девицу и раздумывающие, что с ней, болезной, делать-то?.. За ноги тащить, что ли?
 Линда умиротворенно сложила ручки на груди и стала разглядывать проплывающее облачко. Но, увы, это высокофилософское занятие прервали. Кто-то прокричал её имя, с ноткой отчаянья и сочувствия прокричал. Линда удивилась: и приподнялась на локте.
 Девушка вытаращила глаза; казалось, сейчас они выпадут из орбит и изумрудными шариками покатятся по мостовой.
 - Инайя?..
 Может быть, это видение обречённой на сожжение, шаловливая галлюцинация, вызванная наступающей тревогой и ощущением безнадёжности? А если – нет?.. А вдруг?..
 Девушка вскочила и протянула к знакомой руки, точно надеялась, что та её сейчас подхватит и унесет туда, где всем хорошо живется, и нет никакой вакханалии на этой площади, и вообще все окажется сном сейчас...
 Но – увы! - почти мгновенно её оттеснили стражники, но... Пальцы Инайи, неожиданно горячие, ободряюще-горячие, коснулись её пальцев, и слепящая вспышка поглотила обеих.