Колдовские хроники - Глава 01 - Утро колдуна

      Прозвонил беспечный бульварный трамвай, хозяин стальных дорог. И московское утро весело ударило сквозь сможенный гарный туманчик гармонией всех своих лучей. Зеркально отразились они от бизнес-центра напротив. Такого полукриминального новостроя антенный шпиль котрого рвал горячее утреннее небо. И, устремившись, как в кувшин, золотой струёй маленьких, бесчисленно искрящихся, переливающихся, как рыбки, радужек, заполнило всю мыслимую и немыслимую геометрию меня и моего существования. Придав аквариуму этого утра какое-то непередаваемое неосязаемое божественное, до полного магического, ощущение.

     Мое тело вздрогнуло, умывшись этим потоком частиц и счастливо встрепенулось…

     Проснувшись, но, всё ещё не открывая своих очаровательных глубоко стальных глаз, способных за раз «разрезать, как ножом» любое платьице очаровательной куколки, я оценил всё так, как меня учил сосед Абрам, чисто по-индийски, так сказать чутьём третьего глаза, и мастерски выгнулся, потянувшись за кнопкой включения «Витька», моего любимого чайника. Хотя почему-то всегда хотелось его, то есть чайник этот, называть "батька Мохно". Ведь было в нем всё ж таки что-то анархическо-студенческое... Такое вольное бесшабашное кипело в нем и кувыркалось большими, почти гигантскими пузырями...

      Рука наткнулась на горлышко полной какого-то неземного идиллического совершенства, изящной, до подлинного безобразия бутылки, потом не спеша, продолжая двигаться, по пути следования еще раза три, наткнулась на то же горлышко. Из чего любой на моём месте пришел бы к выводу, что прогресс его величества человечества налицо, - бутылки стали делать не с одним хрестоматийным, а аж с четырьмя горлышками сразу…  Далее рука, плавно обтекая это чудо человеческой мысли, двинулась дальше, нашла большую выпуклую кнопку и элегантно зависнув как натовский вертолет прямо над ней стремительно рухнула вниз. Нажала… И … Ничего не произошло. У них там так же тогда было… Как я их теперь пониамаю... Это ж надо было так опростоволо...

      Надо было срочно отвлечься. Я на подсознательном уровне стал размышлять - какое сегодня число. С вычислениями было туго, даже когда я попытался конформно свернуть всю эту мнимую пакость в очевидное… По всему выходило, что точной даты этого праздника, да и вообще никакой, я вспомнить не мог…  Мне подумалось, что может вот так вот, в сигарном дыму своих развлечений, отбросив реторты первозданности в грязную раковину своих вожделений, банально проспав своё счастье я и проворонил всё будущее человечества, и оно уже не пользуется этим странным далеко не таким быстрым потоком электронов. По крайней мере, с прошлого памятного вечера…

      Применив методы философского анализа, я пришел к печальному выводу, что вряд ли человечество побежало семимильными шагами от своей лени, скорее лень догнала его самого маленькими неспешными шажочками. А значит, напрашивалось всего два вывода – либо первое -чайник сгорел, либо второе - в доме нет электричества. Были, правда, еще некоторые фантастические мысли, но я их отбросил сразу же. Реалии есть реалии, как говаривал старик Мерлин. Алхимия, это тебе не наука,  понимаешь… В ней ошибиться можно только раз, как у сапёра. Это не диссертации научные строгать под копирку, как папа Карло всю ночь напролёт из инета скачивая всякую хрень…

     Я, продолжая всё ещё жмуриться, нащупал прямо на себе сигарный огрызочек, отметив неплохой вчерашний запах полуистлевших табачных листьев,  и машинально, на автомате своих ощущений, сунул его под маленькую гильотинку, которую приволок однажды из сувенирной колумбийской лавки. Чик и она была как новая, в смысле сигарка. Жаль, что я ни Гудини, а то б щас удлинил бы её, этак втрое-вчетверо.

     Глаза по-прежнему наотрез отказывались открыться. Я чиркнул спичкой по воздуху и кто-то любезный, наверно из жалости, добавил мне, наконец, огня. Затянувшись, я на секунды три погрузился в холодную ванну своей нирваны… гигантская охотничья спичка как стрекоза  ойкнув, пролетела по небольшой спиральной траектории, упала в воду и зашипела. Га, - радостно подумал я, - это ведь уже кое-что. А так как протечки я ненавидел, и устранял их всегда основательно, значит, около диванчика, на котором я расположился, есть маленький детский надувной бассейнчик. Из чего я радостно заключил, что я в Москве, летом 2010, что на улице под 40, и я у себя в родной коммуналке, на троих с йогом Абрамом и фокусником Закиром.

     Тут, конечно, я не выдержал и, выдохнув в комнатку полкомнаты сигарного дыма, начал открывать глаза. Прояснение было радостным. Стены гармонично плыли куда-то в жару, проникая в неё, словно в третье измерение. Воздух напоминал плазму, или наоборот. Водки больше не было. Может она кончилась у всего человечества… похолодела душа. Однако лёд так и не растаял – ведь он был из стекла – шутка такая давняя была у нас, у пацанов, в бытность сказочную студентами химфака…

      Так! И всё-таки, как попить чаю, если чайник сломан. Я огляделся. Несмотря на то, что жил я тут, как мне помнится, почти 11 лет обстановка показалась мне абсолютно незнакомой. Не, ну конечно, всё было, как положено. В смысле как положил. Но кто положил это несусветное количество предметов здесь и зачем я, честно говоря, не знал и не догадывался.

     Здесь был и крайне нужный воздушный шарик с расплывшейся надписью «НУ-Ну»… нужный по существу каждому взрослому умному мужику, тут была расческа для лошадиной гривы, я думаю на всякий случай, вдруг кто залетит поржать на третий арбатский… пара подков, по величине на кентавра, армейский нож с пассатижами и сломанной пилой, один мокрый тапок, грамотно приспособленный над дверью, то ли для ключей, то ли для охлаждения мобильника и еще много-много прочего ненужного хлама. Однако второго чайника не было…

      Был, правда, утюг… Мой взгляд царапнул по нему издалека и соскользнул. Потом вернулся и еще раз неуверенно соскользнул.

     Я, цепляясь только за уверенность, что когда то передвигался на своих двоих взял чайничек, встал и ковыляя как черепаха доплёлся до большого ржавого умывальника в углу Трёхгранной залы. Сдвинув реторты с неприятным химическим запашком и запахом колбасы, в сторону я, ловко откинув у чайника крышку в торце сзади, налил туда чистой воды. Ловко, словно фокусник, свернув в трубочку, как цигарку, чайный пакетик так, что он по своим контурам начал напоминать совсем уж неприличный цилиндрик, я просунул его в отверстие чайника. Воткнув чайник в розетку для бритвы я с радостным воплем прижал чайник к холодной бетонной стене и нажал кнопку пара…
   
    Эффект был достигнут. Уже через минуту в чашке, из которой был убран стиранный Ариэлем (не человек – порошок) вчерашний рваный носок, уже клубился прекрасный, как всё обычное, чай Липтон.

     А что, хлопец? - подумалось мне, - такие чародеи как ты, нигде не пропадут. И, весело подмигнув своему мрачному вчерашнему отражению в зеркале, начал с непередаваемым наслаждением прихлебывать этот чудодейственный колониальный напиток, воистину эликсир бодрости. Прям таки, как у видавших виды знатоков из популярной лет десять назад телевизионной передачки, чайная пауза сложилась и привычно попыталась затянуться...
 
     Утро всё же началось, и началось утро не так уж и плохо. Я щёлкнул привычным резким движением надоедливую любопытную муху, которая никак не хотела отдаляться за приватное пространство, прям по носу и зычно откашлялся.

     Во дворе зычно прокукарекал старый петух Макарыч – он жил у соседа в башне напротив. То же с выкрутасами паренек. Магнат магнатом, а живность сельскую больно любит. Видать что-то в детстве еще от отца перенялось...

      Я выглянул через двустворчатое окно во двор. Там, внизу, в перспективе моего созерцающего взгляда его пересекала стройная милая девушка. И перспектива эта была просто прекрасна! Она же, почувствовав устремленный на нее взгляд сверху ,  вдруг оглянулась. Наши взгляды встретились. Это грациозная богиня оказалась  Дианой из второго подъезда. Ничего девчонка! Даже очень-очень...

      Так женись, хороняка, - вспомнились мне откуда-то из синемы слова… Она весело помахала мне своей маленькой прелестной ручкой. Я как бычок, ошалело замотал головой верх-вниз. Тут к остановке внезапно подъехал троллейбус-разлучник и она изящно словно нимфа вспорхнула в его салон. И эта неповоротливая железяка родного "Мосгортранса" умчала любовь дней моих суровых в неизвестном направлении.

      Я еще немного постоял у окна, размышляя о превратностях судьбы. Мои размышления были прерваны тихим ненавязчивым интеллигентным стуком в дверь. Так мог стучать только один человек в нашей квартире – никто иной, как йог Абрам. Да, что в квартире, во всей Вселенной так стучать мог только он - стоя на руках, ногами в дверь. Этому, что ещё там понадобилось, - недовольно подумал я и пошёл открывать кованную старинную замковую дверь с эмблемами летучей мыши, ловко обходя по пути, вошедший почти наполовину в старый, выцветший до лунного сияния, паркет, Эксельсиор. Этот меч в плохом настроении и по заднице мог садануть как следует...