Людочка

 
      Форма бокалов улучшает вкус вина. Высокие ножки, не цветное неграненое стекло, чтобы цвет и чистота вина были ясно видны… Наука. А человеческая душа, заключенная в тело… Разве несовершенная плоть не может скрывать светлую высокую душу? Или отпечаток внешней непривлекательности всё же, как клеймо уродует её?
      Людочка… Она всегда стремилась к возвышенному. Изучала философию, ходила на концерты органной музыки, её одежда самая дорогая и без единой «помарочки». Отличница, повышенная стипендия, она легко была зачислена в подгруппу генетиков, хотя на эту кафедру попасть было сложнее всего…
Улыбчивая и приветливая. Всё так, но, вероятно, я ещё не избавилась к тому времени от розовых очков, если согласилась жить с ней в одной комнате нашей девятиэтажной общаги после третьего курса.
Она выбрала меня и предложила мне свою дружбу…
      С самого начала все было неправильно. Во-первых,  меня всегда шокируют такие предложения, и я очень аккуратно и не сразу схожусь с людьми. Поначалу, заметив кого-то близкого мне по духу, присматриваюсь, и нужны какие-то чрезвычайные обстоятельства, чтобы всё это переросло в дружбу…
Людям прощаю многое. Если человек ошибся, поступил  по отношению ко мне подло, не вычеркиваю его из "списка жителей Земли" сразу… Даю шанс как-то искупить свою вину. Во второй раз – считаю это досадной случайностью… Третьего достаточно. Вот тогда, разом обрываю все нити, связывавшие нас. Человек перестаёт существовать для меня. И никакое время не имеет значения.
Внутри становится пусто и холодно.

      Людочка… Малюсенькая, с детским личиком: большие карие глаза и созвездия родинок. Вот такой я видела её тогда… Приговор, вынесенный при её рождении,  звучал угрожающе и замысловато. Наследственная  генетическая болезнь: Синдром Шерешевского- Тёрнера. Шанс такого отклонения один на пять тысяч. Чтобы изучить свою болезнь изнутри, Людочка поступила в университет и выбрала кафедру цитологии и генетики…

      Но скоро её улыбчивость сменила язвительная усмешка, а дружбу она расценивала как абсолютную собственность. Людочка пыталась сделать из меня большую, красивую куклу для себя, строя на мой счёт далеко идущие планы. Она задаривала меня фирменными тряпками, которые ей присылали родители из Европы, а потом выговаривала мне, что вещи сидят на мне так, будто бы их шил другой портной… Если я отказывалась брать, она заставляла  покупать их… Аргумент был один. Она видела, как должно быть, и теперь ни за что это носить не будет. Вот такая логика.
Мои подруги, жившие не в общежитии, а дома с родителями, время от времени говорили мне тогда:
– Брось ты её, она ведь тебя просто использует!
– Как это? Вроде безобидная, милая… Мне её бывает, по-человечески очень жаль, – только и могла ответить я.

      Наступила зима. Сессия осталась позади. А вот и долгожданные каникулы! Людочка предложила мне поехать с ней в гости к её бабушке, в Питер. Я, тогда ещё никогда не бывавшая в Санкт - Петербурге ни разу, с радостью согласилась. Тем более, что в это же время там, проездом окажется  мой старший брат.
Все было просто восхитительно! Эрмитаж, поездка в Пушкин, экскурсия по Лицею, Петропавловская крепость, Петродворец…
В один из дней у нас у каждого были свои планы, поэтому мы договорились встретиться около магазина ВТО на Невском проспекте в два часа дня…. ВТО тогда, а может и сейчас, означало –  Всесоюзное Театральное Общество.
Я прождала её два часа…
Двадцать пять с минусом – это очень холодно для Питера! То забегу внутрь магазинчика, то пробегусь назад - вперед по улице… Таксисты, дежурившие у крыльца магазина, уже предлагали отвезти меня бесплатно, видя мое заиндевевшее лицо. Я плакала от
отчаяния, думая, что Людочка где-то так же мечется и не знает, что делать…      
      Сотовых телефонов тогда не было, как не трудно теперь это представить…
Перешла на другую сторону Невского проспекта, недалеко от Касс Аэрофлота была закусочная под вывеской «Пирожковая»… То ли я была так голодна, то ли пирожки были настолько оригинальными, что их необычный вкус помню до сих пор. Я взяла пирог с лимоном и пирог с колбасой… Блаженство! Согревшись и придя немного в себя, я села на свою электричку, следующую до Малой Вишеры…
Всю дорогу до дома бежала, поднялась на третий этаж, позвонила… Открыла дверь Людочкина бабушка. Она чуть ли не с кулаками набросилась на меня, обвинив  в том, что я заставила бедного ребенка носиться по городу в поисках меня. Я не спала всю ночь, ненавидела себя и постоянно просила прощения у неё.
– Да, ладно, всё уже позади! Сходим завтра в Кунсткамеру?
– Куда? – изумилась я, даже не представляя, что значит для Людочки поход в этот музей.
– Там довольно неприятно – ответила я, представив, как этот человечек с ранимой психикой будет бродить по Залам со шкафами, уставленными склянками с невообразимыми уродцами…

      Наутро, быстро позавтракав, мы отправились в город. Билетов в Кунсткамеру не было, пришлось заплатить охраннику и зайти с заднего входа. Это был знак… Да, кто ж его заметит…
Меня мутило от запаха формалина, спирта или глицерина… Что там внутри огромных банок? Вид содержимого вызывал тошноту. Я с большим трудом сдерживала подступающую рвоту…
Людочка, как бабочка порхала от одного громоздкого шкафа к другому, иногда возвращаясь к самым неприятным экспонатам, чтобы «полюбоваться» вновь. Она, словно богиня, красивая и совершенная, в сравнении с ними. Ей нужен этот кислород, этот адреналин, эта эйфория! Такая мысль мелькнула тогда у меня в голове…
– Я подожду тебя у выхода, – с трудом выдавив эту фразу, я быстро покинула зал … и прождала её у дверей ещё около часа.
Потом был Зоологический музей.

      Людочка, весёлая, возбужденная, что-то непрерывно щебетала. Мы вновь, теперь уже вместе дошли до магазина ВТО.
– Я хочу купить здесь кое-что, – сказала она, бросив меня у дверей.
– Так вот это, чудо, ты вчера два часа ждала на ветру? – спросил меня один из вчерашних таксистов.
– Да, – ответила я…
– Не умеешь ты подруг выбирать! Она тогда следом, как только ты ушла, вышла из соседнего магазина, села ко мне в машину и, прямёхонько, в Колпино отправилась! Всю дорогу чему-то улыбалась…
– Не может быть! – выдохнула я…
– Ещё как может! – сказал водитель и, сев в свою машину, захлопнул дверцу.

      Когда Людочка вышла из магазина, радостная и довольная сегодняшним днём, я не стала ничего ей говорить. А, может, это таксист что-то напутал…
Но, словно какая-то хрупкая ниточка, вдруг, со звоном оборвалась у меня где-то внутри.


 ( продолжение следует…)   http://www.proza.ru/2010/07/24/693

               
21.07.2010