Евангелие от Тарантино или катарсис шприца

Girl, You, ll be...

На первый взгляд это всего навсего три, едва связанные между собой,  криминальные истории с участием одних и тех же персонажей, рассказанные с нарушением хронологии, перепутанные между собой, сдобренные педантично-абсурдными, с точки зрения ситуации,  диалогами и приправленные оригинальным саундтреком.

Кажется единственное серьезное место в фильме – это эпиграф.
Определение слова «pulpa» из Американского энциклопедического словаря.

Но и это обман!!!!!

Истинный эпиграф, воздействующий на зрителя 25-м кадром в переводе с иврита, древнегреческого, латыни, а также сотни других языков звучит приблизительно так:   

«…мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие,  ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после...» (От Луки).

И вот почему так светел фон в последних кадрах фильма и так трогательны футболки и шорты на убийцах, а уже застреленный на унитазе Винсент Вега опять,  как ни в чем ни бывало, жив-здоров.

Потому что это не – воспоминание,  это - вечное настоящее.

Влюбчивый громила Винсент Вега попал в вечность. А оказался он в вечности, потому, что мог бы, наверное, сбежать на край света с чувствительной женой боса (которая так же в избытке противоречивых чувств перестаралась с кокаином и прогулялась на тот свет, но вернулась после того, как с виду задумчивый Вега вонзил ей шприц с адреналином в сердце), но не сделал этого; он мог бы сбежать на край света и немного продлить свое земное существование, но не смог герой Траволты предать того, кто называл его "мой мальчик Винсент". И он продолжил свою гибельную работу, чтобы через пару дней на унитазе и с книжкой криминального чтива в руках бесславно закончить карьеру киллера. Но в финальной и такой "пасхальной" сцене опять жив, и вместе с новоиспеченным праведником Джулсом танцующей походкой направляется к выходу из кафе под ритмичный, но какой-то астральный, мотив, и взглянув назад, они засовывают за резинку своих детских штанишек карикатурно большие, точно игрушечные, пистолеты и выходят на улицу, растворяясь в сиянии дня. Долго звучит музыка, долго тянутся титры, и долго еще зритель, выйдя из зрительного зала или выключив ящик, прется, как удав по стекловате, толком не осознавая почему.

"Один из распятых злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же напротив унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня Господи, когда придешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, нынче же будешь сидеть одесную Отца моего".

«Нынче же You, ll be одесную Отца моего».