Миороходы, часть 2, глава 18. Смердяки

               


      Три дня, сверяясь с компасом, беглецы шли на юго-запад. Весна круто вспенила природу. Ночами все еще подбивало морозцем. Но днем, под яркими лучами весеннего солнышка, оживали поляны, болотца и всё вокруг. По утрам, в борах, на токовищах, гулькали тетерева. Днем, в мочажинах, состязались лягушачьи солисты. Им вторил многоголосый хор пернатых певцов. На удивление вкусно пахло зелеными почками оживающего леса.
      Похищение Владимира на всех подействовало удручающе. Красота просыпающейся природы, на фоне такой беды, как-то не очень радовала.
      - Он же мне роднее брата,- не находил себе места Федор. – Ефимыч, как же мы расслабились. Весь наш опыт здесь твердит, что нельзя быть такими беспечными.
      Наступила долгая пауза. Каждый молча переживал беду и занимался своим делом. Николай протирал и без того блестящий нож. Софья перебирала в мешке неприкосновенный запас: пакеты с концентратами и банки с тушенкой. Федор задумчиво глядел на жаркий огонь костра.
      И так беды нам постоянно сопутствуют, - вздохнул Иван Ефимович,- а тут еще такое горе. Мы уже двоих потеряли на этой сопке. Сперва Василий, теперь вот Вовка. Но, что случилось, то случилось. Не надо повторять ошибки. У нас у всех было сомнение, что не стоит испытывать судьбу. Но вот  не прислушались. Впредь будем умнее.
      Всю ночь шел мелкий моросящий дождик. Спалось плохо. Густые кроны старых елей хорошо укрывали от непогоды. Но узловатые корни давили на бока, даже сквозь подстилку из хвойных лап.
      На рассвете Федор занялся костром. Сырые дрова дымили, шипели и плохо разгорались. Но потом дело пошло, и костер жарко запылал. Софья  в котелке заваривала очередной кулеш из продуктов «НЗ». Ефимыч молча наблюдал, как она укладывала в рюкзак быстро тающие продукты.
      - Пора переходить на подножный корм, - объявил он. - Федор с Николаем пусть займутся охотой. Мы с Соней – рыбалкой и сбором подрастающей зелени.
      Наконец, дождь перестал. Выглянуло солнце. Трава быстро обсыхала. От котелка вкусно пахло консервированной свининой с гречневой кашей. Все устроились у костра и приступили к вкусной еде из давно забытых продуктов.
      Вдруг на голову Николая обрушилась дубина. Федор бился в мощных ручищах, сдавивших горло со стороны спины. Ефимыч беспомощно зевал широко раскрытым ртом воздух. Его шею натуго стянула ременная удавка. Софья лежала вниз лицом, придавленная к земле тяжестью чужого тела.
      Спустя несколько минут все беглецы, крепко спутанные, лежали рядком под старой елью. У костра орудовали пятеро дурно пахнущих, лохматых  оборванцев. Они ворошили рюкзаки. То и дело раздавались радостные восклицания:
      - Горбач, вот это ласая добыча! Мандрухи-то сколько! От пуза нажремся. Да еще и горяченькое сготовлено!
      - Гибля! Отсунься от сидоров! – рявкнул черный, как ворон широкоплечий горбун. На его волосатом обличье зло поблескивали маленькие глазки. Изо рта торчали желтые волчьи клыки. – Сгинь!- Лытки обломаю! – пролаял он,  брызжа слюной.- Эй! Куда харч тыришь! – горбун с размаху ударил тщедушного босяка. Гибля, так звали наказанного, хныкая, размазывал кровь по разбитой физиономии. Вынул из-запазухи пакет гречневого концентрата и швырнул в общую кучу.
      Горбун сел возле костра. Поставил между ног котел с горячим кулешом и стал, чавкая пожирать еду. Собратья, пуская слюни, тоскливо наблюдали за едой вожака.
      Вожак, насытившись, довольно хрюкнул и глянул на голодную стаю приспешников.
      - Чего лупетки выкатили? Лопайте, что осталось, - приказал он и отвалился в сторону.
      У котла началась свалка. Вожак, усмехаясь, наблюдал, то и дело матерно комментируя происходящее. Посудина вмиг опустела и до блеска вылизана.
      - Горбун, жрать хочется. Мы не наелись. Кашкой ты нас только раздразнил. Страсть на свежатинку тянет, - взмолился Гибля. – Давай, для начала бабу вспорем. У нее мяско-то нежненькое. Печенку сразу тебе, еще горяченькую. А?
      Остальные с надеждой ждали решения вожака. Горбун, не спеша, оглядел ватагу, потом обернулся к пленникам. Ефимыч смело, с презрением встретил свирепый взгляд и спросил:
      - Вы кто такие будете?
      - Мы то? На зоне нас смердяками кличут. Не слыхали про таких? Ну и хрен с вами. Считай, для порядку, познакомились.- И тут же обратился к своим:
      - В сидорах полно жратвы. Таскать их на горбу нет надобнестёв. Сначала сшамаем весь харч, на сколь время хватит. А бабу потом, на закуску. На десерту, значит. Остальных кокнем и землицей присыплем. Опосля, навроде консервов станут, с душком. Вот, тогда и полакомимся. Бычите? И смотрите у меня – не бухтеть и не вякать. Нетто рычаги пообломаю. А теперь – жрите вволю. Начался безобразный жор с чавканьем, хрустом и хрюканьем. Вожак, позевывая после сытной еды, разлегся на еловой подстилке. Потом приподнялся на локте и объявил: 
      - Ноздря, карауль пленных. Остальные могут дрыхнуть.- Зевнул и, откинувшись на спину, захрапел. Смердяки, наевшись, последовали примеру вожака.
      Тощий, длинноносый, босой Ноздря, с козлиной бороденкой, одетый в остатки потрепанного плаща, вооружившись дубиной, устроился возле пленников. От него исходил тошнотворный запах. «Они и есть смердяки. Воняет, как из клоаки»- подумал Ефимыч и попробовал размять затекшие ноги.
      - Но-но! Не дрыгай! – огрызнулся Ноздря. - А то тресну дубиной по башке, перестанешь корячится.
      «С него станет»- с тоской подумал Иван Ефимович и затих в неудобной позе.

      Пригревало солнышко. Стало по - летнему тепло. Еще вчера голые деревья, омытые ночным дождиком, подернулись зеленоватой дымкой развернувшихся почек. За ночь смыло зимнюю седину. Природа спешила надеть свежий весенний наряд. Сонно прожужжал шмель. Где-то пискнула землеройка. Ноздря, крепко сжимая в узловатых ладонях дубину, не сводил колючих глаз с крепко опутанных пленников. Временами,  бросая быстрые взгляды на подельников, явно завидовал их беспечному сну на сытый желудок.