Ведьмина лачуга

Свист, шелест… снова свист. Сильные порывы мартовского, но еще по-зимнему холодного ветра, словно старые гадальные карты, перебирают ветви хмурого тополя с бурыми, посеревшими после суровых морозов листьями. Кора дерева напоминала кожу столетней старухи, покрытую такими же глубокими морщинами, ставшими его неотъемлемой частью. Наполовину сгнившие ветки и листы валялись у подножья раскидистого гиганта, который на фоне молочно-серого неба, затянутого облаками, казался совершенно черным. Могучие корни бугрились у самой поверхности, уходя в глубину земли, укутанной в старый платок из пожухлой травы, и лишь кое-где на нем пробивались островки молоденькой зелени.
Небольшая поляна, укутанная утренним туманом, была окружена в одной стороны зарослями колючей ежевики, а с другой ; крутым спуском вниз, словно нарочно закрытым от посторонних глаз дремучим лесом, поваленными стволами деревьев, покрытыми мохом, и несколькими быстрыми ключами, образующими в низинках, небольшие озерца. Эта поляна походила на неприступную крепость, окруженную «рвами и высокими стенами, устремившимися в небо».
Ближе к центру поляны, хотя и недалеко от зарослей дикого кустарника располагался небольшой, когда-то, должно быть, уютный домик, сейчас же больше напоминающий заброшенную ветхую лачугу. Каменный фундамент ушел в землю, потрескался и облупился. Дверь сильно покосилась и, хоть и была закрыта на большую кованую щеколду, шаталась на ржавых петлях от малейшего дуновенья, противно и даже несколько пугающе скрипя. Маленькие окошки с разноцветными ромбиками стеклышек не напоминали о волшебной сказке. Смотря на их веселые розоватые, золотистые, голубые, полупрозрачные кусочки, в нескольких места треснувшие, где-то выбитые, на душе становилось тоскливо и мрачно, и нехорошее предчувствие, промелькнув однажды на задворках сознания, оставляло неизгладимый след, похожий на темно-серое пятно. Ветхая прогнившая деревянная крыша и темная печная труба, в которой уже давно свистел лишь ветер, довершали внешний облик этого лесного домика, скрытого от посторонних глаз.
Проникнув внутрь вместе с новым, леденящим душу порывом ветра, мы окажемся в достаточно просторном и светлом, деревянном помещении. В углу под потолком висело несколько связок каких-то трав, увитых паутиной и покрытых пылью, и только с трудом в них можно было угадать зверобой, тимьян и вереск, другие же не поддавались совершенно никакому определению. Сухие листы, различный мусор валялся на полу и кучками были сметены сквозняками в углы. На большом удобном деревянном столе лежали истлевшие, покрытые толстым слоем пыли книги в кожаных переплетах с массивными металлическими застежками, стояло несколько высоких толстых желтоватых свечей на медных подсвечниках,  прикрепленных к гладкой поверхности стола узорчатой паутиной и застывшими слезками воска. Рядом был затупившийся нож с костяной ручкой, каменная ступка с пестиком, в которой еще осталось немного какого-то странного порошка. Несколько стеклянных пузырьков, с пробками и без, одиноко примостились тут же, жидкость в них давно испарилась, и остались только разноцветный налет и непонятный, уже закостенелый осадок. В одном из углов комнаты, рядом с печкой, стояла покосившаяся деревянная кровать под лоскутным покрывалом, на котором помимо пыли, покрывающей все в этом помещении, было несколько перьев, листьев деревьев и сучков, непонятным образом там оказавшихся. Стул, метла располагались в дальнем углу рядом с красивым комодом с львиными ножками, но из четырех ручек осталось только две, да и те держались только на честном слове. На комоде стоял небольшой ларец с камешками янтаря на крышке, закрытый на замок. С потолка на него медленно спускался на своей тонкой нити большой черный паук.
Еще один сильный порыв ветра изо всей силы ударил дверь, заставив сердце вздрогнуть, а тяжелую, когда-то дорогую бархатную ткань непонятной черной лужей упасть на пол, открыв чужому взору самое удивительное, что было в этой комнате – Зеркало.
Это зеркало было самым странным и таинственным предметом во всем этом домике.  Старая рама из слоновой кости, отколотая в некоторых местах, напоминала о былом великолепии и благосостоянии. Орнамент из цветов дикой розы, переплетался с тонкой блестящей темной эмалевой полоской, на которой была старая, как само время, надпись на забытом всеми языке. Но ветер был ровесник и друг самому времени, поэтому ему не составило никакого труда прочитать витиеватые символы:

Что было, есть и то, что будет, покажет зеркало судьбы,
Преодолев сомненья, муки, пороги внутренней борьбы,
Ты, отчаявшись, заглянешь в него в поисках правды,
Но покажет ли оно разрушенные гранитные аркады,
Пожары лесные, космоса черную даль или весеннюю грозу,
В полете золотом и чистом дракона-стрекозу?
О чем мечтаешь путник? О доме милом и любви,
О поединке великом, поверженном тиране в крови,
О тишине незримой чужих библиотек
Или о том, чтоб с милой прожил бы целый век?
О счастье, власти, кладах, манящих в глубь горы,
Или о свободной доле, где горы не страшны.
Мечтать не вредно, путник, мечтаешь – так мечтай,
О ведьмином подарке, смотри, не забывай!
Запутаться возможно – в том есть твой страх и риск,
И искупаться в море солено-горьких брызг.

Сильный порыв ветра вновь хлопнул дверью… открытой дверью…
На пороге застыла неподвижная темная фигура, укутанная плащом утреннего тумана…