Очищение Стратхольма Wow

Пахнет серой и гарью. Мерзкий, не уходящий с ветром запах, разрывает легкие, и противным комом застревает, даже в мертвом горле. Вообще Хоргус не понимал, как такое возможно, но с тех пор как Сильвана вывела его, и остальных, из-под власти Короля-Лича, к нему вернулся весь спектр человеческих ощущений и чувств. Среди которых, была и ноющая боль от кровоточащих ран, под повязками, и усталость в надсаженном теле, от тяжелых доспехов.
Тяжело вздохнув, Отрекшийся опустился на закопченную мостовую, с наслаждением вытянув костлявые ноги, и прислонившись спиной к стене полу сгоревшего дома. Он уже и не помнил, когда согласился на эту самоубийственную операцию, вступив под стены проклятого города. Многое повидавший в жизни, и после смерти, воин и представить не мог, что его ждет. Словно само солнце покинуло вечно догорающий город, оставив его во власти тьмы и Плети. Были здесь и живые. Укрепившиеся в соборе Алые крестоносцы. Безумные фанатики, помешанные на «очищении» мира от скверны. Не разбирающие ни свободных Отрекшихся и их союзников, ни Плеть. Не гнушающиеся никакими, даже самыми грязными методами, для достижения целей.
Сплюнув в сторону, Хоргус поднялся, опираясь на меч. Вскинул на руку щит, с выщербленным черепом по центру, и медленно побрел вверх по улице, готовый к нападению в любой момент
-Враги в городе!
Инфернальный, гулкий крик раздался из ближайшего проулка, и грязно ругнувшись Хоргус рванул туда, где виднелось полу прозрачное тело соглядатая. Короткий взмах меча, и не успев среагировать, дух растворился в дыму, обиженно зашипев напоследок. Однако его крик возымел действие, и уже через мгновение воину пришлось отбиваться от слетевших с черепичных крыш горгулий. Три мерзких твари окружили его, оглушительно хлопая громадными крыльями. Когти отвратительно проскрежетали по литому нагруднику, оставляя глубокие борозды. Увернуться от ответного удара горгулья уже не успела, и мерзкая голова покатилась по мостовой, брызгая белесой кровью. Ловко уйдя от удара второй твари, Хоргус нанес оглушающий удар щитом, сбив монстра на землю. Меч вонзился в распростертое тело с отвратительным хрустом. Оставшаяся в живых горгулья немедленно бросилась на воина, сбив его с ног и дико визжа. Выронив клинок Хоргус, однако, не растерялся, укрывшись за щитом, и медленно вытаскивая из-за пояса стилет. Орудовал он им не хуже чем мечом, и через несколько мгновений, ослабевшая от множества мелких ран, бестия пала.
Немного отдышавшись, воин двинулся дальше. Позади осталась площадь старейшин, и ее неугомонные хохочущие призраки. Огромная решетка пропустила его к зиккуратам, но тут же захлопнулась, отрезая путь к спасению. Несколькими часами позже, раскромсав два огромных поганища, и уничтожив скрепляющий кристалл в одном из зиккуратов, защищающих бойню, Хоргус понял, что его силы подошли к концу. Меч почти раскололся от зазубрин. В щите появилась огромная дыра, да и шлем всем больше походил на решето с налипшей паутиной нерубов.
Он не особо и удивился, заслышав глухой цокот копыт, и бряцанье старых доспехов. Хозяин проклятого города явился, чтобы поприветствовать незваного гостя. Хоргус еще до этого был наслышан о чудовищных зверствах барона Ривендера, и потому был немало удивлен правильным, красивым чертам его лица, что не исказило даже посмертие. Тонким, гулким голосом он приветствовал воина не скрывая, впрочем, скользящего в словах презрения:
-Ты далеко зашел, Отрекшийся. Многие приходили в мои владения, но не ушел еще ни один. И тем приятнее, что ты явился один, прошел так далеко без товарищей. Опытные воины всегда нужны Плети, и я предлагаю вернуться тебе под  власть нашего господина добровольно
В ответ Хоргус захохотал. Хриплым карканьем ворона пронесся его смех, над заполненной мертвецами, и личной охраной барона площадью. Чуть отдышавшись, он поднялся, глядя прямо в глаза Ривендеру, и с мрачным торжеством возвестил:
-Не для того я пришел сюда, проклятый. Сильвана и Гниллес передают привет! Во славу Отрекшихся!
С этими словами воин сорвал с груди небольшой флакончик, и метнул его под ноги барону. Колбочка жалобно треснула, и в тот же миг разлетелась на тысячи осколков, выпуская скрытый до этого, едко-зеленый слизистый дым. Кажется, Ривендер закричал. Тонко и страшно, чувствуя впившуюся в тело смерть. Отрекшийся почти не слышал его, медленно оседая по мостовой, пронзенный добрым десятком стрел, пущенных мгновенно среагировавшей охраной барона. Лишь полубезумная, счастливая улыбка украсила его лицо перед окончательной смертью. И будто на миг, он увидел самого себя. Старого умирающего воина, с честью выполнившего долг перед сюзереном, и погибающего не зря. Он знал, что умрет с самого начала. Не от руки врага, так от нового штамма смертоносной чумы разработанного в подземельях Подгорода. Старый воин желающий уйти на покой, всегда должен быть готов к смерти. Чужой или собственной.