***

Мой компьютер сломался.
И не просто так, как это бывало ранее – не повис, мигая красной лампочкой на корпусе, не отказался загружать Винду, показав синий экран - просто не включился и всё.
Знакомая цепочка почти подсознательных действий ---- Утро - Будильник - Кнопка включения компьютера - Переключение вниз, на вторую операционку - Подключение к инету ---- дала сбой.
Я сидел у компьютера, решая, чинить ли (для этого нужно было выходить, идти, говорить, думать, да ещё и платить деньги), мыться ли или спать. Воскресенье. Спать. Ответ простой, близкий, привычный и ... всё, сплю.

Бабка вышла из красной девятки и подошла к красной же двери подъезда 9-этажки. Она шла молодой и уверенной, даже немного пружинящей походкой. Улыбалась.
На лице её помещались голубые глаза и, чуть выше, белые волосы ‘под лунь’. Со стороны она выглядела довольно бодро. Зелёный платок в ярко желтых одуванчиках покрывал её плечи, на носках чёрных туфель также росли два украшения-одуванчика. Коричневая юбка и блузка с чёрными пуговицами, никакого другого металла и пластмассы.
Подъездная дверь была закрыта, монитор домофона разбит… Рука на ручке двери – миг – и дверь бесшумно открылась. Ступени вверх, 3й этаж, чёрная металлическая дверь прямо, да, эта, с закрашенным краской глазком.
Рука на ручке двери – миг – фокус не прошёл…
 - Вот как…
Бабка потёрла ладони, закрыла глаза. Кусок стены вместе с дверью со скрежетом пополз вперед и влево. Вперёд, сквозь пыль, 7ой шаг поворот налево, кровать в углу.
 - Ты кто? - я ошарашено тёр руками заспанные глаза - Как ты сюда попала? (неужто я не закрыл дверь?) - я уже почти кричал.
 - Тише, - карман, бутылочка, боль в руке - Потом. – моя голова кружится...  – Потом, внучок.
Я потерял сознание.

Очнулся я на вокзале, чувствуя себя неважно.
Бабка сидела рядом, разглядывая спешащих на посадку пассажиров и тягуче-ждущих людей, поместившихся на лавках вдоль стен.
Зал ожидания. Раньше, говорят, его называли Зал ожидания чего-то нового и хорошего. Упростили – краски, опять же, экономия.
Бабка вскоре заметила моё пробуждение.
 - Хочешь пить?
Я попробовал сказать да, но голоса не было слышно, он сел, как использованная батарейка. Тогда я просто кивнул.
 - Хорошо. Жди здесь.
Она встала, грациозно прошла мимо рядов пухлых чемоданов, видимо, в буфет.
Голова моя вдруг заработала. Она должна у программера работать. Меня похитили… бабка? ха. Нужно бежать?... я попробовал пошевелиться – это получалось плохо – и огляделся вокруг - тело моё полулежало, опершись на чей-то чемодан, слева был мужик, девушка лет 20ти и справа, чуть поодаль, мужичок лет 50ти. Девушка была ближе всех, и я попытался её позвать. Горло издало нечто похожее на хрип.
Девушка, также скучающая, как и остальные ожидающие, всё-таки заметила мой посыл, улыбнулась. Симпатичная… ) Я показал ей жестами 'писать', 'дай мне', ‘нет голоса’ – она вытащила из белой сумочки небольшой блокнотик с сиамским котиком и ручку, передала мне. Блин, а она ведь подумает, что я знакомиться собрался, и мне 'позарез' надо… )
Мои руки слабо, но слушались. Я начал писать, буквы выходили, но коряво, различимо вроде. 'Помогите, меня похитила бабка.'. Я просто не знал, что писать дальше.
Вдруг я увидел её идущей назад, держащей в руке бутылку минералки. Испуганно бросил блокнот обратно девушке, бабка видела… не подала виду. Девушка, видя мою реакцию, смущённо спрятала блокнот в сумочку, не открывая, и сделала отрешённый вид.
- Нам пора. - произнесла бабка спокойным голосом, с лёгкой улыбкой на губах. Она подняла меня, в её руке была сила дюжего мужика. Да что говорить, я вообще висел на её руке, как подвязанный арбуз. 74 кг. живого веса, блин. Мы двинулись влево, вдоль по коридору. Я еле передвигал ноги.
 - Не надо убегать от меня, внучок. - укоряющий тон, толчок, боль в руке… забытье
…
Я проснулся под стук колёс, голодный и вдупель выспавшийся. Мы катим в купе на две койки, бабка сидит и читает книгу… что-то про растения… ну картинки там на обложке такие… Стол, сыр, доширак и хлеб.
 - Что вам от меня нужно? Деньги? Мои родители заплатят! – мой голос нагло выдавал моё волнение.
Она улыбнулась.
 - Очнулся?
Отвернулась, роется в пакете. Достала что-то... паспорт.
Бабка-киднеппер. Ха.
Она протянула мне паспорт.
 - Смотри.
Соловьёва Татьяна Дмитриевна. 1932 г.р. … русская…
 - Какая была у твоей мамы девичья фамилия?
Хороший вопрос. Его ещё часто задают при запросе контрольного слова во время реги.
Мама… тоже Соловьёва... однофамильцы.
 - Она моя дочь. А ты мой внук, Андрюша. – спокойный тон, никакой фальши.
 - И я вам вот так поверю? – моё лицо перекосило.
 - Послушай. Я … да, похитила тебя, но мне осталось жить 4 дня. Мне нужно передать тебе… кое-что. Это важно, важно для тебя. Нам нужно только чуть тишины и природы. – она смотрела на меня серьёзно, в голосе чувствовалась абсолютная уверенность.
 - Настолько важно?
 - Да.
Мы оба молчали. Она начала первой.
 - Я хочу попросить тебя, Андрей. Подари мне 4 дня своей жизни. Ты ведь не столь дорого её ценишь, не так ли? - её глаза смотрели остро и проницательно, она сделала паузу. - Мне надо, чтобы ты - ПОСЛУШАЛ. Город учит не слушать – дабы не слышать назойливой рекламы, ругани за окном, шума автоповозок.
 - А если нет? Если я скажу нет?! Если мне от Вас ничего не нужно. - спросил я с вызовом. – Отпустите?!
Она на миг опустила глаза…тут же подняла, глядя прямо в мои произнесла без улыбки:
 - Да.
…
мне ничего не нужно?
…
я остался.

‘Кусок стены, 230 см. в высоту и 120 в ширину, 34 см. толщиной, был вырезан идеально ровным прямоугольником, выдвинут на себя и влево, таким образом открывая вход в квартиру. Срез ровный, определить инструмент будет возможно при последующих исследованиях’.
Смотря на эту выписку, Смирнов, следователь УВД по г. Иркутску, почувствовал внезапный порыв почесать затылок. Удовлетворившись, он продолжил чтение.
Пропал… Самойлов Алексей Александрович, 18 полных лет, студент ИМЭИ (Институт Математики, Экономики и Информатики ИГУ), 2 курс….
...
Соседи сообщили о 'стене' почти сразу – проходя по лестнице (лифт так и не работал) многие замечали это зрелище. Через час прибыла милиция, застав в квартире двух мальчишек, шарящих по полкам шкафов. Они были, конечно, задержаны и доставлены в отделение.
Владельцами квартиры оказались двое дипломатов, муж и жена, которые в данный момент находились в Италии с дип-миссией. Извещение о произошедшем повергло их в некоторый шок.., но уже через несколько минут следователю позвонили ‘свыше’, приказав ‘выложиться’, объявить ‘мальчика’ в общероссийский розыск и показать фото по телевизору.
В этот же день появилась новая информация, исходящая от некоей Николаевой Анны Валентиновны, 21 год, утверждавшей, что она встретила на вокзале разыскиваемого парня, в синий куртке, белых шортах и кроссовках Найк, сопровождаемого бабкой в одежде… (описание прилагается), причём парень передал ей записку. (в представленном ей блокноте было написано корявым почерком ‘помогите, меня похитила бабка’). Позже девушка также смогла сказать время, в которое данные субъекты покинули зал ожидания.
В подъезде также нашлись люди видевшие бабку, похожую по описанию на бабку с вокзала. Сосед с 4го этажа видел, возвращаясь с помойки, как бабка вела под руки парня вниз по лестнице. При этом она не вызвала у него никаких подозрений, наоборот, поздоровавшись и улыбнувшись, произвела благоприятное впечатление. Андрей же, со слов свидетеля, был ‘вроде под кайфом’.
Что получается… бабка… накачала сынка дипломатов наркотой и увела в неизвестном направлении… хорошенькое дело… чего не бывает…
Смирнов сидел и думал. Ещё соседи видели какую-то красную девятку под окном… незнакомая машина, говорят…
Время отхода поездов – может таки поездом… паспорт, билеты – проверить, брали ли на имя Андрей Самойлова билет, и куда… Хотя ведь бесполезно – наверняка в таком случае паспорт поддельный или взятка проводнику… да и вообще, может быть для виду это посещение вокзала…
И что за хрень со стеной? Там по времени на вскрытие минуты выходят, тот же Самохин, сосед, уходя на помойку, не видел стены, а вернулся… Чем резали?.. Да и тяжёлая она…

Мы приехали утром. Незнакомый неумытый город, грязный вокзал, улицы кубиками. Троллейбус, остановка с железным козырьком, идём вверх по аллее. Лес.
По пути мы разговаривали. Всё больше я рассказывал. Приятно было её рассказывать. Слушала, только что рот не открывала.) Говорил ей про создание сайтов, про их взлом, про Линукс Виндуху на дух не перегружающий. Про Контру. Как идёшь с автоматом и ждешь, когда враг твой из укрытия вылезет. А потом выстрел и мозги по стенам. Я ей всё про хитрости маленькие рассказывал. Я ведь рубиться часто с друзьями выходил в нет.
Меня всё любопытило спросить, что она хочет мне ‘передать’. Стеснялся-мялся и спросил.
Она начала издалека. Говорила про маму мою, про себя, как-то грустно чуть.
 - Я ведь тоже много всего повидала. Так вот каждый человек поживёт свой век и думает – знаю я, сколько нынче пуд соли стоит. Только вот нынче уже в было переехало, и вещи захватило, только и остались картинки – фото и воспоминания… Смотрим мы на них, и кумекаем, про жизнь, что вели, да как хороша оная и весела, да была.
Я ведь геологом была, в пустыне да степи всё шагом да верхом. Добро искали… народное. Нефть, минералы всякие… жара наш спутник, вода наш воздух, верблюд наш друг. Мечтают люди с детства найти клад – так мы вот и есть их мечты некое воплощение. Это ведь, Андрюш, романтично всё было… в экспедиции я и маму родила., а потом… и сестре своей в Иркутск отправила. Жизнь хотела себе вольную, а ребёнку хорошую – детский сад чтобы, школа, перспектива. Вначале я ещё часто туда приезжала. Мамка твоя в детстве улыбалась всё… два зуба, передних всё не росли, беззубый рот полон радости, и чепчик красный, как у Красной Шапочки из сказки… солнышко.
А потом… - бабка помолчала – мужа я своего убила, Бориса. По незнанию и злости… он же изменил мне, да не раз, это я сейчас знаю, что все такие… да  и вольному воля – каждый ответит за своё, по любым ответит, по человечьим и божеским законам.
Злая я тогда была, да и сил своих не знала. Они тогда и открылись… смерть ему пожелала, вот у меня в руках ружьё и выстрелило. А я ведь на крючок не нажимала. И пороха там не было. Василий на суде тоже говорил, не поверили.
9 лет дали. Отсидела, дочь уже выросла. Я и не поехала к ней, она ведь сестру мою за мать приняла, семья, хорошо у них всё. А я своё счастье сама создам.
В лес пошла, избу поставила.
 - Сама? – я перебил монолог, смутившись при этом.
 - Сама. – продолжала бабка – ну и с помощью способностей моих новых. Кроликов разводить стала, в город продавать. Василий со мной жил, тот самый, с экспедиции.
Знаешь, хорошо жили, по своему уму. Ели-пили-любили в меру, воздухом чистым дышали, солнцу красному радовались. Ха, а ведь горожанину небось такая жизнь и не в благость – взвоет пожалуй… всё привычка нужна.
 - И где сейчас Василий?
 - Умер. Полгода как. А я как-то задумываться стала, что мне способности эти даны, да сделать что-то хорошее желанье появилось. Какие мысли стали навещать… ха-ха.
 - И…что за способности? – мой вопрос явно был исполнен любопытства.
 - Сложно так объяснить… я могу словно отдавать приказ предмету… его мелким частицам, и они слушаются.
 - Как это – отдавать приказы? – я смотрел на бабку, не веря своим ушам… неужто бабка двинутая?...
 - Обычные приказы. Нужна воля, ещё тренировка и опыт. Стой! Видишь вот ту большую ветку?
 - Вижу.
Баба Таня чуть вскинула руку. Ветка на моих глазах медленно опустилась по полукругу против часовой стрелки, с 10 до 5 часов утра…
У меня выпала челюсть.
 - Вот. Я хочу передать это тебе. – голос бабки был спокойным и уверенным.
 - Мне? – Я ещё не пришёл в себя. Может, меня глючит от той дряни, что она вколола мне сутки назад? Кстати, как она это сделала, шприца ведь не было.
 - Шаман сказал, что ты можешь, тебе нужно только подсказать. Я тоже сначала сомневалась, но потом, когда не смогла открыть дверь, поняла – он был прав. Замок не послушал меня – ты закрыл его своей рукой, и он помнил твою волю. – тон бабки был серьёзен.
Впереди был пенёк, на который я поспешно присел, пытаясь осознать услышанное. Частицы… приказ… бред! Но как тогда эта ветка? Гипноз… Я не считал себя легко гипнотизируемым. Хотя с цыганами я тоже не встречался. Она цыганка? Я посмотрел на бабу Таню.
Она сидела рядом на поваленном бревне и слаживала из сосновых шишек цветочки. Да, хорошее занятие, почему нет? Блин.
 - И что ещё могут сделать этими способностями?
 - Многое. Я точно не знаю их предела. Я могу приказать предмету двигаться, быстро, медленно. Как той пуле. Могу спрятать предмет, приказав ему разобраться на невидимые частицы. Могу перемещать предметы сквозь другие предметы… то снотворное я как рас так тебе и ввела… из бутылочки напрямую. В первый раз чуть переборщила с дозой. - бабка усмехнулась.
 - И как ты это делаешь?
Бабка задумалась.
 - Понять, что тебе нужно… пойдём! – она вдруг встала, прервавшись на полуслове – через полчаса привал.
Она передала мне шишку. Обычную сосновую шишку.
 - Смотри, какая красивая!
Она улыбнулась, пошла вперёд.
Я взял шишку, повертел в руках, пошёл следом. Шишка как шишка. Ну красивая, да. Пахнет лесом. Хорошо. Я долго крутил её в руках, пока мы шли, потом начал отщипывать маленькие кусочки.
Вскоре мы пришли на место – с двух сторон поваленные деревья, в углублении же след от старого костра.
 - Где шишка?
 - Вот. Я передал бабке потрёпанную ‘красавицу’. Она посмотрела на шишку, и глядя мне в лицо, произнесла:
 - Эта шишка была хорошей добротной шишкой. Но было одно лишь но – ты не знал, что с ней делать. И ты разрушил её. Другие выкидывают. Это всего лишь шишка. И жизнь многих людей точно такая же, как эта шишка. И если ты знаешь, что тебе нужно и зачем, то толк будет. А остальное – жесты, слова в моих ‘заклинаниях’, лимузины и фраки в чьих-то жизнях – форма. Красивое, иногда подходящее и радующее глаз обрамление.

Мы развели костёр, баба Таня зачерпнула котелком воды из небольшого ручейка метрах в 50ти от стоянки. Вкусный хлеб. С солью. Раа! (: (конечно, был ещё и сыр, и и сайра, и консервы, и чай, суп варить не стали)
Бабка наказала мне – тренируйся. Вот так просто – концентрация, полевой приказ, а, ну ещё я должен верить, что это мне нужно на 200%.
Легко сказать – тренируйся! Пробовал приказать палке на земле двигаться. Чихать она на меня хотела. Что там ещё бабка говорит… почувствовать её, осознать, что она есть, жива, услышать её… Ну-ну.
Вечером пришли в домик лесника. Ничего себе мужик, нормальный. Хотя бабка говорит, что это он сейчас нормальный, пока спирт кончился. В город сходит и снова будет… ‘маяться’.

Они уехали в Иркутск. Мальчик выглядел неважно в начале поездки, ещё проводники видели, как они сходили с поезда в Чите. Ехали в одном купе, бабка… Соловьёва Татьяна Дмитриевна, 1932 г.р., паспорт  № 3204 429210, ул. Богомякова 24, кв 14.
Квартиру проверили, нет и не было много лет, соседи говорят, лет пять как ушла жить в лес. Точно никто не знает, где-то недалеко от Читы. Взломали дверь, пыль, книги по сельскому хозяйству.
Да… опросить лесников, фоторобот. Хорошо.

Мы шли уже полдня. Лесник снабдил нас едой, в частности, это были сушёные грибы в большом количестве. Подберёзовики и, кажется, маслята. Хотя я их свежими-то не различаю, а сморщенными тем более.
Светило солнце, похрустывали веточки под ногами. Те самые веточки, что никак не хотели по моей воле хотя бы ползать. А у бабки они именно летали, как птички – одна палочка одно крыло, другая другое, и синхронный взмах… ) Смотрелось потрясающе.
В избушке лесника Митрича мне снились странные сны. Это была девушка, одна и та же, в разных местах, в разных одеяниях. Светло-коричневые волосы, прямые, до плеча... смеющиеся, любопытные глаза, сексуальная фигура, вздёрнутый нос… Особенно хорошо она выглядела в платье с подсолнухами… Ай! Задумавшись, я легонько стукнулся лбом о ветку невысокой берёзы.
 - Что с тобой, Андрюш?
 - Я...
 - Да говори, говори… О чём горюет нынче молодёжь? – баб Таня улыбалась.
Я рассказал ей о том сне.
 - Девушка мечты! – бабка явно меня подкалывала.
 - Ну почему так сразу!.. Баб Таня!
 - Ась?
 - А она есть?
 - А ты веришь?
 - Ну да.
 - Значит есть)
Бабка снова улыбнулась. Она вообще любила это дело… взор её постоянно светился внутренней радостью. Всё говорила: 'К горькому сердцу, да присыпает перцу, к сладкому сердцу, да подойдёт медок'.

Мы шагали по тропе вперёд. Вдруг бабка остановилась и напряглась, я поднял свой взгляд, увидев справа, в двухстах метрах от нас людей с автоматами, идущих по просёлочной дороге. Они нас тоже заметили, и прибавили шаг. Бабка, не ускоряя шаг, продолжила идти вперёд, потянув меня за собой.
Милиционеры (по форме вроде как) стали нам кричать и побежали вперёд, требуя, чтобы мы остановились. Бабка (и я) за ней продолжали движение. Выстрелы в воздух, крики стоять стреляю, снова выстрелы, я подсознательно падаю вниз, в траву...
Вдруг бабка резко повернулась и, держа за запястье правую руку, вычертила её круг в воздухе... он сгустился и стал похож на мутноватое стекло, несколько метров в ширину... щёлк. ЩЁЛК... пули, пущенные в нас с треском отскакивали от полупрозрачной преграды.
Милиционеры остановились и продолжали стрельбу, уже почти не отпуская крючки автоматов. Я взглянул на бабку – она чертила в воздухе обеими руками два сердца, которые на глазах проявлялись, как будто выжженные раскалённой головнёй. Вскрик – бабка вскинула обе руки – и два сердца выстрелили в сторону людей с автоматами. Два тела грузно упали в траву.
Тишина…

Странные и страшные новости пришли из Читы. После обнаружения лесника, который, как оказалось, приютил бабку с парнем, да и вообще эту женщину знает давно и плохого за ней не слыхал, направление, куда они пошли, указать сможет и, по его собственному заявлению, 'вообще не причём'. Милиция была направлена на обследование прилегающей территории, в частности, участка, указанного лесником. Один экипаж во время поисков натолкнулся на преступницу…
Два трупа были обнаружены шофёром, что чинил сломавшуюся неподалёку буханку и подбежал на звуки выстрелов. Картина была страшной и мистической - убийство было совершено с особой жестокостью. Трупы, по заключению патологоанатома, умерли сразу, от ‘сквозного разреза в форме сердца шириной около 20 см.’. Выбитые куски тела валялись тут же, в луже крови. Также был необычен факт обнаружения на участке 4 на 2 метра на расстоянии 35 метров от убитых большого количества сплющенных пуль, выпущенных из их же автоматов. Шофёр видел уходящую с места происшествия бабку и парня. По его словам, в их руках не было оружия.
Дело пахло чертовщиной. К тому же, как только что узнал Смирнов, дело забирали ФСБ, в Читу же направлялся вертолётом спецотряд в количестве восьми человек.

 - Ты их убила! – мой голос охрип. Было трудно дышать. Я не мог поверить, что в реале всё так же просто… раз – и они умерли... это ведь реал, да... не кино и не шутер...
 - Да. Они хотели убить нас. - голос бабки был спокоен.
 - Им приказали!
 - Они сами выбрали подчиняться приказу. Их выбор – жизни такой и смерти.
 - Так нельзя!
 - А как можно?! Ты хочешь, чтобы мы отдали нашу жизнь в их руки, только потому, что ОНИ так хотят, кричат, приказывают, заставляют, грозят тюрьмой и смертью! – бабка была сердита, даже разъярена. Я впервые видел её такой.
Я не знал, что ей сказать. Нельзя убивать… в библии так сказано… в УК РФ тоже… все так говорят… Мои мысли напоминали паутину, которую намотали на палец и опустили в клейстер. Тягуче-путанно. Я просто молча шёл за бабкой вслед с тяжёлым сердцем.

Вечером мы развели костёр, сварили грибной суп. Бабка сказала, что завтра к обеду мы придём на место. Я молчал. Поев, мы сели в разных сторонах от костра, бабка села возле большой сосны и закрыла глаза. Сидела долго, бормоча что-то себе под нос. Вслушавшись, я смог различить лишь обрывки слов: 'Василий… помоги… защити…'.
Я чувствовал в себе нездоровую злость на себя и бабку. Пробовал веточки двигать… Да шевелись ты уже, чёртова коряга! - мне показалось, что палка чуть двинулась. - Блин! Мать вашу! - но повторить не удалось. Попробовал ещё - ничего. Показалось! Я плюнул и лёг спать.

Кладбищенский сторож проснулся от какого-то шума. Где-то вдали трещали доски. Но в голове после вчерашней водки, оказавшейся, как обычно, ‘палёнкой грёбаной’ трещало.
- Да что там ещё п....ить можно, б..дь! – с этими словами он дал выстрел с двустволки в воздух, заперся в сторожке и уснул.
 
Поздно вечером спецотряд Комарина, полковника ФСБ, прибыл на место гибели милиционеров. Приземлились на поляне неподалёку, основная группа из восьми человек, включая самого Комарина, плюс собака – немецкой овчарка Вара и пилот вертолёта.
Было уже темно. На месте происшествия неубранными остались лишь впитавшаяся в землю кровь и простреленные деревья.
Собака завыла сразу после высадки, поджала хвост и наотрез отказалась идти вслед за группой. Такое с ней было впервые. Помаявшись немного, её решили оставить на попечение пилота.
 - Не к добру это… - сказал Корягин, тощий и жилистый дагестанец.
 - Не каркай! – грубо перебил его Комарин. – Вперёд!
Автоматы были сняты с предохранителей, и отряд начал обследование участка; небо было закрыто облаками, и видно было только при свете фонариков. Вдруг луч света выхватил из тьмы очертания какого-то куля на земле.
 - Сивцов, глянь, что там!
Сивцов, 26-летний бородатый мужичок, медленно пошёл вперёд, что-то напевая под нос, брякая автоматом. Сделав пару шагов, он оказался у объекта - это был лежащий на боку спиной к отряду, одетый в грязную холщовую ткань человек. Сивцов ткнул его дулом автомата, потом хорошенько засветил ногой по рёбрам - ни звука.
 - Труп, кажись! – вполоборота произнёс Сивцов остальным.
Шорох за спиной… вскрик Сивцова, хруст кости, убегающий на четырёх конечностях ‘труп’, очереди автоматов – один миг.
Сивцов лежал на земле, ухо к груди - не дышит... Комарин бегло оглядел лежащего.
 - Перелом позвоночника.

Ночью мне вновь снилась та девушка.
С утра небо было затянуто тучами, но к обеду распогодилось. ‘Солнце – это хорошо’ – констатировала бабка.
Вскоре после часу дня мы подошли к большому камню, валуну выше человеческого роста, что одиноко стоял-лежал посреди леса, шероховатый и тёплый. За ним виднелась обросшая мохом древняя избушка, какие-то сарайчики, небольшие постройки – баба Таня объяснила, что там кролики.
 - Хочешь фокус? – бабка хитро улыбнулась.
 - Чего ещё? – с подозрением в голосе откликнулся я.
 - Да ладно, Андрюш… смотри!
Бабка повела рукой, и избушка зашевелилась, встала на две ноги, действительно похожие на куриные. На медленные повороты руки старый домик реагировал поворотами влево и вправо. Легкий сгиб пальцев – крен вперёд, поклон, значит.
 - Это я, как это сейчас говорят… под Бабу-Ягу стилизуюсь. Дабы грибники не беспокоили. А ещё моя избушка плясать умеет… потом правда вся посуда перебита и беспорядок ужасный… - бабка, вспоминая, подняла глаза и улыбалась.
Забавный домик.
Внутри ничего необычного, только вот много книг. А ещё – компьютер.
 - Интернет есть?
 - Интернета нет. Вещь хорошая, знаю, только вот здесь у меня даже телевизор толком не ловит – низина.
Мы перекусили и я хотел было залезть в комп, но бабка сказала, что нужно практиковаться, с веточками.., и позвала меня за собой на улицу, к тому большому камню.
 - Он тебе поможет.
 - Как?
 - Не знаю. Просто поможет, поверь. Послушай его.
И я слушал. Такая тёплая, нагретая солнцем поверхность, я обнял камень, закрыл глаза… мне вновь виделась та девчонка с любопытными глазами.

Вечером мы с бабой Таней сидели и пили цветочный чай. Лес был тих, только лёгкий ветерок задувал в открытое окно, пахло хвоей.
 - Баба Таня, а можно я тебя попрошу об одной вещи?
 - О чём?
 - Пообещай мне больше не убивать.
 - … хорошо. Если ты об этом просишь, я обещаю. – тень, мелькнувшая, на молодом лице старушки, тут же сменилась спокойной улыбкой. Какие у неё глаза – голубые..
 - Баба Таня, а почему ты мне тогда сказала, что умрёшь скоро – ты ведь здорова, как… как наш кот Сонет. Он тогда тоже всё хворал, повели к ветеринару – тот осмотрел, и говорит – притворяется… Я смотрел на бабку, прищурив глаз, посмеиваясь.
 - Здоровая говоришь. А такое слышал: ‘Здоровый Федя, словно бык, а я худой, но я – мясник…’
 - Чего?
 - Ничего. Ты давай лучше скорей учись. Да-да, с веточками :)
 - Баба Таня, а зачем тебе компьютер?
 - Книги храню. Погляди – хошь.
Поглядел. Книги. Много.

Отряд Комарина преследовал существо, переломившее Сивцову позвоночник. Оно походило на человека,  но предпочитало передвигаться на четырёх конечностях. Мужское лицо, шрамы, куски отслоившейся, будто сгнившей кожи, драная грязная одежда скорее тряпки, дырки от пуль, чёрная и очень густая кровь – всё что удалось разглядеть в течение ночной погони. Пули ему явно не нравились, но не приносили особого вреда.
Часа через три с половиной им удалось его догнать и окружить, он сопротивлялся отчаянно, и, припёртый со всех сторон, напал сам.
Он убил ещё пять человек и ушёл в неизвестном  направлении. Более никто его не видел, розыск силами армии и силовых структур не дал результата.

Утром, допив остывший чай на столе, я вновь принялся за веточки. На этот раз ветка, как ни странно, чуть шевелилась. Меня это радовало, и я был полон энтузиазма.
Баба Таня была где-то во дворе, видимо хлопотала по хозяйству.
Вдруг я услышал чужой голос. Я выбежал на крыльцо и замер, увидев нашего старого знакомого лесника Митрича. Он был пьян, а в руках у него было охотничье ружьё, направленное на бабку, та стояла в пяти метрах к нему лицом.
 - Ты! Это всё ты! – его пьяный голос срывался с визга в хрип – Они меня выгнали!
 - Успокойся, Митрич, выпил лишнего, бывает. – бабка была спокойна, будто эта сцена была для неё вполне обыденной.
 - Я не пьян!!! Не в глазу одном!! И ты, ты, Танька, пойдёшь со мной!!! Я сдам тебя! Меня наградят! – он ехидно скалился.
Бабка молча взглянула на его красно-синее опухлое лицо и повернулась.
 - Стой! Стрелять буду!
Бабка пошла прочь.
 - Стой! – Митрич вскинул ружьё и спустил курок.
Выстрел. Пуля летела очень медленно… мои глаза видеокамерами следили за её полётом, вплоть до..
 - Ах ты сука! – я закричал, видя кровь, брызнувшую из шеи бабы Тани и её падение на песок. Руки рисуют что-то в воздухе… круг, он зеленеет, ярко зелёный свет, толчок – он летит вперёд.
Вижу всё со стороны. Медленный полёт круга, чуть протрезвевший Митрич выпячивает красные глаза, его разрывающаяся грудь, я бегу к бабушке…
 - Баба Таня!
Она улыбается, закрывая глаза.
 - Внучок…ты научился…