Эн

               






                1

  Ближе к вечеру, 14 августа 1703 года, граф Эдвард Оранский со своею возлюбленною молодой женой Лилией и старым слугой подъезжали к одинокому шотландскому замку. Счастливый и влюбленный граф обещал новобрачной на какое-то время поселится в этом старом замке, подальше от мирской суеты.
  — Эдвард! — вскрикнула Лилия, а конь встрепенулся и заржал. — Вы не видите, там, в тумане, человеческое лицо!
  — Что вы, любезная, вы наслушались легенд и вам померещилось, — отвечал граф, обнимая жену. На самом же деле он несколько раз ловил себя на мысли, что в тумане действительно видно человеческое лицо. Но промолчал, чтобы не наводить панику и не прослыть суеверным.
  Лилия спрятала голову на груди графа.
  — Эдвард, я так люблю вас!
  — Если бы вы знали, что значите для меня! — воскликнул граф, целуя ее долгим и страстным поцелуем.
  Старый слуга Пин, выполняющий обязанности кучера, с тревогою вглядывался в туман, в котором висело человеческое лицо. Сколько лет прожил он на свете, но такого не видел. Обдало прохладой.
  — После дождя, — сам себя подбодрил Пин, но все же перекрестился. Конь тоже вел себя неспокойно, приходилось подстегивать его плетью. 
  Пин старался не смотреть в туман, но словно сам черт подначивал его поднять глаза.
     Лицо было соткано из тумана. Прекрасное, очень прекрасное лицо с печальными, выразительными глазами. Парня ли, девушки? Туман окутал все вокруг. Пину стало казаться, что земля дышит. Он будто слышал из-под нее вздохи. Капли стекали с листьев из-за недавно прошедшего дождя.
  Каркал пролетающий мимо ворон.
  — Господи! — сказал Пин и на мгновение отпустил повод, чтобы перекреститься. Конь тотчас же едва не врезался в дерево. Слуге совсем не нравилась такая обстановка.
  Конь взбирался по тропке туда, где виднелся замок, над которым сгустился сильный туман, и лицо будто преследовало их всю дорогу.
  Слуга притормозил коня.
  Граф помог жене вылезти из кареты, подхватил ее на руки и понес к замку, а Пин пошел отводить животное в конюшню.
  — Эдвард до чего здесь холодно! — сказала Лилия.
  — Мы растопим камин, любовь моя, — улыбнулся граф, — в конце концов разве мое сердце не сможет обогреть вас, подобно лучам солнца?
  — О да, разумеется, мой лорд.
  В замке было мрачно, сыро и печально.
  Никто предварительно не наводил здесь порядок, в этом замке давно никто не бывал. Много слуг молодожены брать отказались, чтобы не лишать себя интимной идиллии.
  Слуга принялся наводить порядок в одиночку. Лилия ушла сменить туалет в наспех прибранную комнату. Эдвард пошел в кабинет. Пыльный, мрачный. Зажег свечи. Удивительно было то, что на столе с толстым слоем пыли лежало письмо. Совершенно свежее, адресованное  ему.
  Эдвард поспешно разорвал конверт. Тонким, красивым почерком было написано следующее:
   "Мой дорогой граф, наконец-то вы приехали! Я так давно жду вас и ваш приезд настоящее счастье и праздник для меня! Я люблю вас давно, долго, сильно.
   Дайте ответ. Положите его на столе. Мой почтовый голубь заберет через открытое окно".
   Граф был очень удивлен. Какой голубь? Какой ответ? Но вопреки самому себе стал писать.
 

  "Прошу прощенья, незнакомка, можно ли узнать ваше имя? Откуда вы знаете обо мне? Насчет чувств не стану лгать — сердце мое страстно любит жену и преданно ей одной навсегда. Прошу прощения.
                С уважением граф Оранский".


  Он запечатал письмо, положил на стол и покинул кабинет, тотчас забыв о нем. Все мысли его были заняты предстоящим ужином и отдыхом с любимой и желанной молодою женой.









                2


  Эдварда разбудил будто бы стук в окно. Он глянул на Лилию — она безмятежно спала в его объятиях. В окно заглядывала зеленая ветка дерева. Граф тихо встал, надел халат и вышел.
  Проходя мимо кабинета, он вспомнил о странном письме и отпер дверь ключом. На столе аккуратно лежало новое письмо. Эдвард взглянул в окно — высота была огромной, камень — гладким. Залезть было невозможно.
  — Наверное и впрямь голубь, — усмехнулся Эдвард, распечатывая письмо.


  "Мой обожаемый, мой бесценный, мой любимый граф, несмотря на то, что вы вчера обидели меня своим категоричным отказом, я не сержусь на вас. Я по-прежнему жду. Моя любовь к вам безгранична, страстна и преданна... Вы найдете меня в лесу".
 

  Дальше письмо обрывалось.
  "Как все это странно", — подумал Эдвард. — "Если человек этот действительно дожидается меня в лесу (интересно только где, ведь лес огромный), я возьму с собой жену. Пусть увидит сама, что я верный муж и ни на что не рассчитывает".
  За завтраком граф спросил, не хочет ли Лилия прогуляться по лесу.
  — С удовольствием осмотрела бы окрестности. А тем более с вами...
  Взяв графа под руку, Лилия с интересом любовалась природой Шотландии. Дорожка вела глубоко в лес. Он становился все гуще и гуще. Сквозь густые ветви почти не пробивался свет. Было довольно мрачно.
  Граф невольно улыбнулся детской игре незнакомки. В этих дебрях их сам черт не найдет, никак разве что она следит за ними.
  Неожиданно, мужчина почувствовал, что мимо него пронесся легкий ветерок. Будто бы рядом прошел кто-то. Эдвард посмотрел по сторонам — никого не было. Лишь ветка дерева шаталась, будто задетая кем-то.
  — Я устала, этот лес никогда не закончится, — проговорила Лилия.
  — Крепитесь, милая, надеюсь, что скоро куда-нибудь да выйдем, — ответил граф.
  И действительно, вскоре стало гораздо светлее — они вышли на поляну. Лилия принялась собирать полевые цветы, а граф присел, перекинув камзол через плечо. Ни одной мысли в голове не было. Он наблюдал за Лилией. За движением ее тонких рук, за ее радостным, как у ребенка, лицом, смотрящим на букет. Сколько прелести, молодости и очарования таилось в ней!
  — Смотрите, граф! — закричала Лилия, указывая на небо.   Эдвард поднял глаза. На небе из облаков получилось человеческое лицо, будто бы намалеванное художником.
  Граф лишь подивился чудесам: как могли с такой точностью облака воспроизвести человеческое лицо?!
  — Чудные дела твои, Господи! — проговорил Эдвард.        Огромные печальные глаза смотрели на него с небесной высоты. Лицо грустно улыбалось.
  Лилия подбежала к нему, вручая букет полевых цветов.
  — Как жалко, что я не художник, — сказала она. — Я бы непременно нарисовала это удивительное небесное лицо!
  — А я бы с удовольствием поцеловал вас за эти удивительные цветы, — ответил граф, привлекая ее к себе, — вы прекрасны, любовь моя...
  Лицо на небе померкло. Его заволокли тучи. Поднялся сильный ветер. Листья сорвало с веток, а иногда падали и сами ветки.
  — Какая непогода! — заметила Лилия.
  — Нужно выбираться отсюда, — сказал граф, помогая ей подняться. — Как бы гроза не началась.
  Они уходили под блики молний и раскаты грома.


  Лишь с наступлением темноты Эдвард и его жена выбрались из леса. В замке было светло. Везде горели свечи в канделябрах.
  — Слуга нас, бедняга, заждался уже, — сказал граф.
  Раздавались звуки органа.
  — Я не знала, что Пин умеет играть, да еще и так красиво, — сказала Лилия.
  — Честно говоря, я тоже. Он и писать-то не умеет, — ответил Эдвард.
  Они вошли в зал — орган смолк. Никого не было.
  Сзади подошел Пин:
  — Ох, слава пресвятой деве Марии, с вами все хорошо! Я пошел искать вас в лесу, как только начала приближаться гроза.
  — Так это не ты играл? — спросила Лилия.
  — Бог с вами, графиня, куда мне, старику необразованному, на таких вещицах играть-то? — ответил слуга.
  — А кто?! — в один голос спросили граф и Лилия.
  — Еще скажи, что и свечи не ты зажег! — сказал Эдвард.
  — Богом клянусь не я!
  Граф вздохнул:
  — Все, хватит с меня! Приготовьте-ка нам ужин. Нужно отдохнуть, иначе рассудок окончательно нас покинет.
  Но в эту ночь ему не спалось.
  Лилия уснула, а он и глаз не мог сомкнуть. За окном шумел ветер, гроза. Граф глянул в окно — на темном небе блестели блики молнии.
  Кто-то резко схватил его за руку и потянул.
  Эдвард встрепенулся: 
  — Лилия!
  Но жена безмятежно спала, не шевелясь.
  Дверь спальни приоткрылась.
  — Кто здесь?! — вскрикнул граф.
  Дверь раскрылась немного шире и раздались удаляющиеся шаги.
  — В доме кто-то есть кроме нас, — проговорил граф. Он вскочил с постели, зажег свечу, схватил шпагу и вышел из спальни.
  Шаги слышались все дальше и дальше, будто кто-то поднимался наверх. Граф ускорил поступь. 
  — Эй, наглец! — закричал Эдвард. — Если ты влез в наш замок, чтобы ограбить, я наколю тебя на шпагу, как печеное яблоко!
  Никто не ответил. Шаги затихли.
  Оглядываясь по сторонам, он вошел в кабинет, освещая себе дорогу светом свечи:
  — Эй, кто здесь?!
  Граф сел в кресло, лицом к двери, чтобы видеть, если кто-то выйдет или промелькнет.
  Тут его сморил нечеловеческий сон и он задремал.
  Проснулся Эдвард от того, что кто-то гладил его обнаженный торс руками. Он пытался поймать эти руки, но схватил лишь воздух. Кто-то целовал его в шею и графу от этого было так приятно, что он простонал. Руки обвили его, губы продолжали целовать.
  Эдвард хотел, чтобы это продолжалось снова и снова.


  Граф вскочил с кресла — занимался рассвет, комната была пуста.
  — Дьявольское наваждение, задремал!
  Он увидел свежее письмо на столе.


  "Мои руки сегодня касались твоего тела.
  Тебе же нравилось это?
  Мои губы целовали твою шею...
  Тебе же хотелось испытывать это снова и снова?
  Потому что ты — мой, Эдвард.
  Ты принадлежишь мне. Так же, как и я принадлежу тебе".

               






                3


  Графу начало казаться, что он потихоньку сходит с ума. Он постоянно чувствовал чье-то присутствие и мог побиться об заклад, что ощущает чьи-то прикосновения. Рассказывать об этом он не хотел ни за что, чтобы его никто (а тем более любимая жена!!) не счел безумным.
  Вечером при свете свечей в канделябрах, Эдвард писал: "Кто вы? Почему мучаете меня? Или покажитесь, или навсегда оставьте!"


  Ворвавшийся ветер перевернул страницы старой книги. Свалилась чернильница. Вытекшие чернила странным образом напоминали буквы: Эн.
  Эдварду показалось, что его кто-то легонько схватил за плечи.
  — Кто здесь?? — заорал граф. — Кто ты? Зачем преследуешь меня??
  На крик прибежал слуга: 
  — Господин граф... Что-то случилось??
  Слуга заметил его обезумевшие глаза и искаженное яростью лицо.
  — Нет, ничего, Пин, можешь идти, — граф даже обратил на него внимание.


  Эдвард вихрем вылетел из кабинета, едва не сбив Лилию с ног.
  — Боюсь, графиня, что граф не в себе и болен... Часто сам с собою беседу ведет, переменился совсем. Будто бес вселился, спаси Господи, — слуга свершил крестное знамение.
  Лилия подошла к письменному столу и взяла в руки письмо.    Из-за дуновения ветра погасли все свечи и воцарился мрак...


  Эдвард стал замыкаться в своем кабинете и в одиночестве пил вино. От счастливого медового месяца остался лишь призрачный сон.
  Все мысли Эдварда были заняты таинственным существом.
  "Кто ты, покажись!" — рука графа держала перо.
 "Когда ты меня полюбишь", — был ответ.
  Эдвард сходил с ума. Он явно чувствовал чье-то присутствие рядом, но никого не видел, улавливая тонкий запах парфюмов и лепестков роз.


  — Эдвард! — часами стучала Лилия.
  И один раз он открыл.
  — Что случилось, сударь? — спросила она, присев у его кресла.
Граф перевел на нее отсутствующий взгляд. Он схватил запястья жены и принялся целовать.
  — Простите, простите, душа моя. Не отпускайте.
  — Что с вами происходит, Эдвард? — в ее глазах стояли слезы.     — Я не могу сказать вам, душа моя. Со мною происходят очень странные вещи...







                4


  Лепестки темно-красных роз, стоящих в вазе, внезапно облетели. Пол был усыпан ими и напоминал пятна крови.
  Граф пил вино. Несколько капель пролилось на белую рубашку.
  — Черт! — вскричал он.
  Отдаленно он услышал голос:
  — Эн...
  — Эн... — проговорил граф и с грохотом поставил бокал. — Где ты?
  Будто невидимая рука коснулась его шеи.
  — Покажись!
  Эдвард смотрел на лепестки роз и неожиданно разглядел в них слово: "Полюби!"
  Граф упал на пол, разгребая лепестки рукой:
  — Я полюблю, полюблю...
 

  Слуга нашел его лежащим на полу утром и подумал, что это лежит мертвец.
  — Оставьте, оставьте меня! — вскричал граф и убежал прочь.
  — Бес вселился, — проговорил слуга. Его поразила внезапная перемена, произошедшая в хозяине. Умный и рассудительный граф никогда не позволял себе кричать даже на слуг.
  Эдвард бежал в лес. Он смотрел на высокие кроны деревьев и голова кружилась. Это было наваждение. Именно наваждение. Граф остановился лишь тогда, когда понял, что заблудился в лесной чаще. Он присел, облокотившись о дерево и закрыв глаза. Убивала подозрительная тишина. Вот, сорвавшийся с ветки ворон, громким карканьем заставил графа очнуться. Поначалу он не мог понять: то ли у него помутилось в глазах, то ли все заволокло туманом. Нет, это действительно туман густой шалью окутал деревья. Ветви зашевелились. Граф заметил в кустах силуэт.
  — Это ты! — как безумный закричал он.
  Силуэт стал быстро удаляться. Граф побежал следом, продираясь сквозь кусты. Он исцарапал лицо и разорвал одежду.
  — Я все равно догоню тебя! — кричал граф и кровь струилась из ссадин на лице. Силуэт удалялся так быстро, словно у него были крылья. Граф долго и мучительно преследовал его, пока не понял, что нет никакого силуэта, что он находится черт знает где и только одинокий ворон сидит и каркает на ветке дерева.
  — Что за чертовщина! — проговорил граф. Он присел. Полное безмолвие вызывало странное ощущение. Эдвард подловил себя на мысли, что на него из-за кустов смотрит лицо. То ли мужское, то ли женское — непонятно.
  Мужчина некоторое время смотрел на это лицо.
  — Это ты, ты! — в отчаянии проговорил он наконец. — Выйди же ко мне!
  — А ты меня полюбишь, кто бы я ни был? — послышался вопрос.
  — Да, я люблю, люблю тебя, громом клянусь! Люблю тебя, люблю, люблю...
  Из кустов вышел мальчик. С золотыми кудрями, с женственным прекрасным лицом. Наверняка художники изображают такими небесных ангелов.
  Граф поразился. Мальчик присел рядом с ним. Близко-близко. Его большие томные глаза были совсем рядом. Граф утопал в их дьявольском омуте, не отдавая себе отчета.
  — И теперь любишь? — спросил мальчик.
  — Люблю! — вскричал граф. — Кто ты?
  — Эн...
  Туман сгустился. Граф потянулся губами к его губам. Они были холодными, как льдинки. Эн впился в его рот. Граф задыхался. В глазах помутилось. Все застилала пелена тумана. Эдвард слабел с каждой минутой.
  Эн исчез. Осталась только лежащее на траве тело графа Эдварда.


  Через некоторое время граф открыл глаза. Лицо его преобразилось. Стало довольным и улыбчивым.
  — Теперь Эн — граф Эдвард Оранский, — усмехнулся он. — О, как долго я ждал этого дня, дня моего освобождения!
  Граф достал маленькое старинное зеркальце и посмотрелся в него. Сегодня он был доволен собой и зашагал прочь из леса. Когда он проходил мимо полевых цветов — цветы увядали, а на пнях появлялись поганые грибы...

                2010