Господин Трепачев

                Мальцев Андрей Иосифович (Ветер)
                Рассказ в стиле расстихолл
                Господин Трепачев

   Когда директора предприятия, занимающегося не важно чем, пристегнули наручниками к вентилю задвижки в одном из подвалов необъятной страны, он осознал, что где-то, как-то, сделал то, чего не следовало. Но он бесцеремонно отказывался верить в то, что с ним произошло. Как это он мог попасть в такую ситуацию, попахивающую сыростью канализационных труб, крысами, убегающими от заходивших погреется уличных котов, которые в свое время бежали прочь, покидая улицы, заполненные дворовыми собаками.
   Еще вчера Трепачев ехал в своем лимузине, глотая шампанское, окруженный молодыми барышнями, дарующими себя в силу своей профессии. Двери любых увеселительных заведений были открыты для него безо всякого фейсконтроля! Все обращались к нему по имени- отчеству, зная о несчитанных банковских счетах этого человека в дорогом смокинге, румянец которого пробивался сквозь трех дневную щетину, пахнущую парфюмом, привлекающим поцелуи, встречающие его на каждом светском рауте.
   «Какой человек! Какие манеры! Каков красавец!» - сыпалось вокруг пышная лесть, цепляясь за маленькие ушки обладателя лживых комплементов! Но вот поворот! 
   - Ну, ты, таракан! – обратился к узнику бурлящих труб, какой-то мужик. Незнакомец был в резиновых сапогах, брезентовой робе и спортивной синей шапочки, из-под которой торчали лохмотья волос, заплетающихся в густую бороду. В руках мозолистыми, огромными пальцами он сжимал штыковую лопату.
   - Ты кто? Где я? Ну-ка, мужик, освободи меня! – закричал пришедший в себя после удара по голове Трепачев.
   - Ишь, ты, какой быстрый! Хозяин сказал не отпускать тебя, потому что ты, мой гость, нехороший! – ответил «Борода».
   - Кто твой хозяин? Сколько он тебе заплатил? Я заплачу тебе в двое, трое… Да я и твоего хозяина куплю со всем этим городом! – кричал Трепачев, дергая руками, от чего наручники затягивались еще сильней.
   - Совесть не купить! А ты, в каком городе находишься, знаешь?
   - В каком? – задумался Трепачев. - В своем!
   - В каком своем?
   - Ты, что издеваешься?
   - Нет! Может, это ты ошибаешься! И давно при чем! – продолжал издеваться «Борода».
   - Руки затекли, – хныкал Трепачев, – попить дай хотя бы!
   «Борода» отставил лопату в сторону, откинул пальто, прикрывающее какую-то коробку. Открыв ее, он достал бутылку шампанского. Трепачев непонятно смотрел на мужика. Раскупорив игристый напиток,         
незнакомый приблизился к «арестанту».
   - Твое, говорят, любимое? – и вправду, этикетка выдавала дорогой сорт, который всегда употреблял Трепачев по поводу и без. Он мог себе это позволить.
   - Кто говорит? Чей ты раб? Слушай, бородач, отпусти меня и забудем!
   - Раб сейчас, это ты! Да ты давно им стал! Ты только этого до сих пор не понял! – отвечал «Борода». – Пей давай, за встречу с новым! – он преподнес бутылку к губам Трепачева и ста лить ему в рот шампанское.
   - Не раб, говоришь? А даже сейчас ты мне прислуживаешь,- уварачиваясь от струи грубил Трепачев. 
   - Да, нет, это так в дружбу, а не в службу!
   - Какой ты мне друг! Ты грязный, небритый и от тебя воняет!
   - Все люди не только друзья, они братья!
   - Ну, что ты несешь? Какие братья? Звери все! Тем более, в наше-то время!
   - А какое сейчас время? Что за год? Век?
   - Ты мне, мужик, чушь не пори! То какой город? Теперь до времени добрался!
   - А ты потерялся в нем! И совсем, похоже, забыл, для чего появился на свет! Богатство здесь не нужно! Душа твоя - вот богатство, которое может тебе пригодиться!
   - Я, что, умер? – испуганно шепнул Трепачев, и глаза его заблестели в слезах.
   «Борода» сделал глоток шампанского из бутылки, подойдя к лопате
   - Кто знает!
   - А лопата тебе зачем?
   Мужик, взяв лопату и шампанское, пошел к выходу ведущему куда-то наверх.
   - Не бросай меня здесь одного! Прошу тебя! О, Боже!- побледнев и засветившись в темноте, взмолился Трепачев.
   - Бога вспомнил? – вдруг появился с другой стороны бородатый.
   - Как ты это сделал? – передернуло Трепачева.
   - А это, как судьба! Никогда не знаешь, откуда и что ждать. Вчера ты пил шампанское в окружении красивых дам, играл в казино, кидался, не считаясь с деньгами. А сейчас? Тот же напиток, но в другой компании! Ты даже не заметил, какого вкуса то, что ты выпил.
   Трепачев вдруг понял, что шампанское совершенно не было им. Пошарив языком во рту и чмокая, он ощутил вкус ржавой воды.
   - Отравил меня, мужик?
   - Просто за красивой этикеткой ты перестал распознавать то, что находится внутри! Так же у тебя произошло со всем, что тебя окружает. Где те, кто смог бы тебе сейчас помочь? Друзья? Подруги?
   - Да у меня друзей…
   - Ладно тебе, Трепачев! – перебил «Борода».
   - Откуда, ты знаешь мое имя?
   - На лбу твоем оно напечатано с тех пор, как ты стал людей подводить и прыгать выше планки, которую тебе установила жизнь, чтобы ты был приличным человеком. А рядом с таким, как ты, не может находиться ничего хорошего. На таких, как ты, начинается охота после того, как хищник принюхается к своей жертве, пусть она и попахивает своим знакомым, повседневным окружением, тем в котором живет. Приходится избавляться от таких особей, чтобы не разносить заразу. Ты знаешь, почему мало тех, кто любит крыс? Потому что их жрут первыми! А тех, кто употребил их, вторыми! Затем идут третьи! Представляешь, что остается от крысы, когда ее переварит желудок, который будет главным поедателем своих жертв?
   Вдруг у Трепачева от лекции о переработки живого организма в естественные отходы, стали проноситься воспоминания об его негативном прошлом. В кого же он превращается? Все это гноило его изнутри.   
   Это был такой набор горькой истины, которая прожигающей кислотой оседала в его мозгах и начинала потихоньку до тошноты мутить воображение. Трепачев действительно был отравлен. Но не пойлом из красивой бутылки, а своими проделками, берущими  свое начало из далекого детства, которые заканчивались днями сегодняшними.
   Начиналось все со школьных лет, когда человек ступая в страну знаний, сталкивается с новым общением, замешанном на правде и вранье. К кому что прилипнет! 
   Трепачев избрал хитрый метод, который приводил других к ответу, а его выставлял в положительном свете. Этим психофокусом он пользовался до сих пор. У него ни разу не закипела кровь, не заболело сердце, и мысли о раскаянье не посещали его никогда.
    В детстве, случайно сломав своему двоюродному брату, играя в хоккей, зуб, Трепачев пригрозил ему, чтобы тот не жаловался и придумывал бы что-нибудь в оправдание. Когда брату вставили коронку, Трепачев стал ехидно дразнить его «Фиксой», от чего младшему было очень огорчительно. Еще много издевательств претерпел «Фикса» от брата, пока они с родителями не разъехались в разные города и не встретились уже взрослыми.
   Когда у «Фиксы» случились напряги с его бизнесом во время одной из ситуаций, произошедшей в стране, Трепачев игнорировал просьбу о помощи своему брату. Больше того он обещал, но слова так и остались льдом, превратившимся в воду, сбежавшую в неизвестном направлении, чтобы, испарившись, превратиться ни во что.
   Вот такими братьями по крови бывают близкие люди.
   А говорить уж о том, как относился Трепачев к другим, не требует никакой суеты.
   «Но кому это нужно? Мне точно не нужна чужая головная боль! Пообещать могу! Выполнить - нет! Тьфу! А кто мне что скажет! У меня такие связи!» - такого мнения придерживался господин Трепачев, существовавший, будучи в неладах со своей совестью.
   - Так ты, что ассенизатор или  народный мститель? Ты в чием желудке варишься? – спросил Трепачев у «Бороды».
   - Ты не понял! Я же не про людей тебе все это! Ты же умный парень! Если бы я был такой, как ты, то, может быть, пришло бы и мое время стать отходом. Но видишь, какое дело! Я оказался твоим  кредитором, давшим тебе время подумать, чтобы впредь не повторялось то, что ты творил раньше! Если хочешь, я - волшебник, от которого зависит то, в кого ты превратишься, покинув это заведение.
   - Так я живой?
   - Кто знает! – ответил «Борода». Ты тут намедни бумаги одни подписал, так что сам думай. А помогли тебе в этом твои, так называемые, друзья. Помнишь? Вот одно из чудес!
   У носа Трепачева появились документы, по которым собственником акций, теперь уже не его предприятия, являлась компания по охране природных ресурсов края, где работала его фирма по переработке леса,  вырубка деревьев которой была незаконной.
   «Как он мог это подписать?» - думал Трепачев. И вдруг вспомнил. Недавно на одной вечеринке он перебрал лишка и, загуляв с вновь знакомыми девицами, подписал, не глядя, договор, понадеясь на честность и красоту одной из красавиц, представившейся президентом одного из акционерных обществ, посулив ему в будущем стать тем, кем он и мечтать не мог. Вот они женские чары, перед которыми устоять невозможно. Говорили же ему, что с бабами в бизнесе никаких общих интересов искать не надо! «Так эти кошки меня замурлыкали и решили полакомиться. А кто пес? Кто его хозяин? Хозяин хозяина? Так что я, все-таки крыса?»
   Тут «Борода» вытащил из кармана недешевый сотовый телефон.
   - Зайди! – приказал он в трубку, взяв другой рукой лопату.
   «Все. Закапают сейчас в этом гнелище, и никто искать не будет».
   - Может, я еще вам пригожусь? Полезным могу быть? А? – простонал Трепачев, подумав о своей ближайшей участи.
    - Без денег ты ни для кого не представляешь никакого интереса! – ответил «Борода», передав документы здоровенному амбалу, зашедшему в подвал, в модном  дорогом костюме.
    - Ну, пожалуйста! – взмолился узник, и из левого глаза у него потекла огромная слеза. 
   «Борода» подошел к Трепачеву, оперся руками на лопату.
   - Ты меня так и не узнал!
   - А мы знакомы?
   - Еще как! – и «Борода», сняв спортивную шапочку вместе с волосами, коими оказался парик, стал отклеивать бороду.
   - «Фикса»! Отговорила роща золотая! – на одном дыхании пробормотал Трепачев, узнав в нем своего двоюродного брата.
   - Отговорила твоя, братишка, отгуляла! – «Фикса» отстегнул наручники Трепачеву, который потер затекшие руки.
   - За, что же ты меня так? Зависть? Ты же брат мне! Все зуб на меня точишь, что бы загрызть? – посетовал Трепачев, и слеза покатилась уже из правого глаза.
   - Это не я тебя, это ты себя сам поимел! А завидовать чему? Тому, что ты сейчас в этом подвале так ничего и не понял? Говорили же тебе в детстве, что, когда поднимешься и вдруг начнешь катиться вниз, встретишь тех, кому когда-то не подал руки! На вот, начни сначала! – «Фикса» воткнул у ног Трепачева лопату. – Деревце посади, пока самого не посадили! Ведь тобой не только люди, но и правоохранительные органы интересуются. То ли еще будет!
   «Фикса» вышел на свежий воздух, подошел к шикарному автомобилю, где дверь ему открыл охранник.
   - Куда прикажете? – поинтересовался служака.
   - Домой, к семье! Ох, и устал я сегодня от этой работы! На, отнеси этому в подвале! – «Фикса» протянул праздничную открытку, которую исполнитель просьбы немедленно доставил Трепачеву, затрясшемуся при виде здоровяка.
   - Что, кончать меня пришел? Ну, давай! Попробуй! – схватившись за лопату, закричал Трепачев.
   - Успокойтесь! – сказал охранник. – Вам тут передать просили.
   Трепачев взял открытку. Открыл ее. Она оказалась музыкальной, потому что тут же заиграла мелодия знакомого с детства романса, который пели по праздникам его мать и ее родная сестра. «Отговорила роща золотая…» - так он назывался.    Прочитав написанное и плача, прижав послание к лицу, заливая его слезами, Трепачев опустился на грязную, ржавую, горячую трубу, бурлящую под ним. 
   «С Днем Рождения, брат! Все остальное - шутка! Не серчай! Обижаться - это по - человечески. Прощать - это по - Божески!» - гласило поздравительное обращение, написанное красивым, размашистым почерком врача приготовившего пациента к выписке.   
    В стороне стояла коробка с любимым шампанским, от одного взгляда на которую,   Трепачева вывернуло наизнанку. 

                На танке сквозь ряды людей,
                Держащих годы на плечах,
                Минуя незнакомый страх,
                Забыв о минности полей,
                Знаменах в мощных кулаках,
                Зевая, глядя на мечту,               
                Любовь, забыв и красоту,
                Все превращается в пух, прах
                И кровь, застывшую во рту...