Любимое фото отца
Я плохо знал его и, быть может, в той аудитории сижу и я. Но отец до четвертого курса не знал, что я учусь в Меделеевском институте, где он так успешно преподает физику. Профессор Тарасов! Как я скрвал это! Чего я боялся? А боялся я то, что подумают обо мне как человеке, использующем профессорскую протекцию.
Я только что защитил кандидатскую диссертацию, славно отработав на п/я 125. После меня осталась технология получения стержней управления и защиты (СУЗ) атомных реакторов подводных лодок. Эти СУЗы делалис из оксида гафния, который я получил из отходов производства цирконияая. Эта технология и теперь ност мое имя.
Как я рвался к отцу, чтобы рассказать об этом достижении, но опоздал...
Смерть скосила отца и, теперь я уже старше отца на 4 года, хотя мои годы омрачены инсультом и параличем всей правой части. Но я уже давно профессор (около 30 лет). В достижении этой цели я отстал от отца только на 2,5 года.
Отец
Цепные и слоистые структуры
будили мысль как медный гонг.
Житейское для столь живой натуры
далеким было, дальше, чем Гонконг.
Рождали интерес алмаз, графит, рутил,
как атом с атомом в них сцеплен.
Модель кристалла он крутил,
и думал о движеньях мертвой цепи.
Был поэтичен, называл фононы
неслышной музыкой цепей.
Но вот конфуз - чужое в его тоне
мне слышалось - ну хоть убей.
Однажды я пытался рассказать
о творчестве простого инженера...
Зачем-то ты спросил про мать,
и снова о цепях, все в той манере...
Заговорил о Шульце и о Иоффе
- Людмила!... крикнул вдруг сердясь,
- Ну где ж обещанное кофе?!
Мы разошлись, поспешно распростясь…
Через три месяца - звонок тревожный
и чей-то голос, хлесткий как удар,
принес мне весть о том, что невозможным
казалось мне. Ушел великий дар!
Мне знак об этом слишком поздно послан:
извечная у нас, людей, беда -
ценить мы начинаем только после
иль не оценим вовсе никогда.
ВТ. 4.04.1999
Свидетельство о публикации №210072800816