Ист. 28 Ловец, снова в ошейнике...

     Ловец, снова в ошейнике, растянулся возле камина и всем своим видом демонстрировал чувство глубокого разочарования. Настоящей еды для него не нашлось. Предложенные разносолы в виде сметаны и куска мяса он давно слопал, немного похрустел блюдцем (файрензенский фарфор – эпоха правителей Давуров) и остался неудовлетворенным.
     Бума привечал весьма усреднённый мужчина, кругленький, улыбчивый и невозможно общительно-обаятельный, который был здесь царь, бог и большой начальник –  всё в прямом смысле слова. Его глаза лучились неподдельной радостью при виде незваного гостя, а на устах застыла счастливая улыбка, словно он в лице сопливого оборванца узрел черты давно потерянного несуществующего сына. Так что когда  предложил партию в шахматы, Бум, доселе такой игры не знавший, отказать не смог. Но Пэркирсон, или как он просил называть его – Пэрри, заверил, что ничего сложного для человека с интеллектом в этой игре нет, так что он мигом Бума всему научит.
-Их называют по разному. И фигуры могут быть различными, но принцип один. Когда меня с ними знакомили, применили именно это название, символизирующее нападение и победу, так я их и называю. Существует по крайне мере четыре известные разновидности данной игры. Детские (примитивные) шахматы  – доска на шестьдесят четыре клетки и два комплекта фигур. Простые на девяноста шести клетках. Это когда с любого боку выстраивают дополнительный комплект, называемый – наемниками. Ими можно ходить, если решил пропустить ход, ими можно брать чужие фигуры, или защищать свои. Чего нельзя делать наемниками, так это создать угрозу или поставить мат. Что вполне логично, ведь следующий ход противника, а он так же может распоряжаться дополнительными фигурами. Следующие – многоуровневые. Это почти как простые, плюс три дополнительные по вертикали доски. Фигуры ходят не только в одной плоскости, но и в вертикальной. Ход конем – с первой доски на третью вверх и в сторону, или вверх и в сторону - в сторону. И самые продвинутые – проекционные, где предусмотрен элемент вероятности и случайности. Досок пять, фигуры выставлены на всех. Ход любой фигуры на любом поле изменяет положение на остальных досках, в зависимости от проекционного угла.
     После вводной лекции Пэрри непонятно откуда извлек доску и сделал первый ход. Бум задумался.
-Так ты выигрываешь по любому, - обиженно сказал он.
-Забыл предупредить, - улыбнулся Пэрри, - играя в просто шахматы или детские, главное, научится не просчитывать все оптимальные ходы. Постарайся не смотреть дальше пятого возможного хода.
      Вот тогда игра и пошла. А в месте с ней и беседа.
      Бывшие похитители старательно рисовали стакан – задание от босса, который не смог придумать на скорую руку ничего получше. Ловец устало зевнул и лениво вскрёбся на колени Бума.
-Давно из школы?
       Бум пожал плечами.
-И как она тебе?
-Г**но, - убежденно ответил неблагодарный ученик, из которого отвращение к школе ещё не выветрилось.
- Ёмко сказано, - похвалил Пэрри. И Бум понял, что в данном человеке обрёл знатока бывалого и понимающего. Что бы соблюсти политес, спросил в свою очередь:
-А ты как тут оказался? Чем занимаешься?
       И Пэрри, раздуваясь спесью, словно жаба, поведал о себе. Из него перло, как из прорвавшей ассенизаторской колонны. Леса этих санитарно-технических сооружений украшали окраины в большом количестве. Как-то Гид вслух подумал, что создают они неповторимый и сюрреалистический пейзаж пригорода. На что Корни, со всей прямотой, рубанула,  «да, много дерьма в одно место собрали» и развернула перспективу углубления абсурда за счет потенциальных аварийных ситуаций «не дай боже, прорвет, заплывут все».  Помниться, Бум ещё глупо спросил «чем», но ему не ответили…
        Он не сразу понял, чем навеяны ассоциации. На автомате проанализировал текст.  Ба, да Пэрри не только пел себе дифирамбы, но успевал и других грязью поливать. И так органично у него получалось, что заслушаешься.
     Поселился он в вешке давно, когда ещё пахали на обыкновенных лошадях и вели многочисленные кровавые и бестолковые войны. Он сразу обнаружил безлюдную санитарную зону, оставленную Урой и Гидом для сокрытия племен при фильтрах. Там и  обосновался. Вернее, устроил базу, потому что в те времена он любил бродить среди людей и даже в некотором королевстве занимал солидную должность царя. Точнее лжецаря, вскоре свергнутого. Это послужило стимулом для создания своего роду-племени.
-Послушные поклонники меня. Молчаливые, но не бессловесные.
     Прошло довольно времени, проведенного в поисках и экспериментах, прежде чем концепция приобрела реальные формы.
-Выявились две проблемы: тонкой информационной составляющей, во-первых, и сохранения исходного материала, во-вторых. Хозяева – жлобьё. Могли бы более сложную иерархию совести вывести. А так – примитивы. Так что, не смотря на мою гениальность, пришлось попотеть. Засучить рукава, так сказать, что бы исправить ошибки…
          А заключалась проблема в душе, которая руководствовалась заложенными в неё изначально категориями совести. Пэрри  для экспериментов брал разных людей: от праведников до подонков, но заканчивалось всё одинаково – умерщвлением и погребением. Кроме того, инстинкт самосохранения, который приводил людей к нему, заставлял их же изыскивать возможности плодиться и размножаться. Отсутствие возможности воспроизводства (Пэрри сразу сделал ставку на особей мужского пола и женщин не допускал)  толкало мужиков на поиски объектов для соития вдали от общины.
-Так чего ж ты так женщин интегрировал?... То есть, рыло воротил?
-Все беды от баб. Интриги, сплетни, безумие и неконтролируемая рождаемость.
    Когда он изловил очередного слишком прыткого адепта, совершившего побег, перед смертью, а в живых таких живчиков оставлять нельзя в целях конспирации, тот задвинул  пламенную речь. В ней беглец требовал свободы выбора, равенства и ещё чего-то. Пэрри мягко напомнил, что когда он нашел его полумертвого в степи и предложил условия сделки, то тот готов был целовать ноги и соглашался на всё. Почему, спрашивается,  теперь, когда он отъелся, согрелся и вошел в силу,  решил требовать каких-то дополнительных льгот, в обход заключенного договора? На что беглец, презрительно усмехаясь, сказал, что сознание уговорить можно, а дух – никогда. Это и послужило толчком к озарению. Хрен с ним, с духом. Оставить только сознание.
-Поэтому люди, которых ты видишь, вовсе не мертвецы. Не зомби бестолковые. Вполне разумные существа. Детки мои. Их душа уже в изоляторе, а тело ещё долго будет пребывать на земле. Да, ребятки? (ребятки расплылись в улыбках и закивали, словно болванчики). Ну, рисуйте, рисуйте. Им сейчас главное не заснуть. 
     Итак, Пэрри занялся бионикой, генной инженерией, зоологией, генетикой, биологией, медициной вообще и, так оказалось необходимым, геронтологией в особенности. Успехи были колоссальными.
-Я – титан мысли, сонм талантов, даровитый интеллектуал. С чем бы сравнить?  Корни, со своими дедовскими методами – подмастерье. А я – маэстро! Я создал механизм постоянной регенерации клетки. Моим первенцам по тысяче. Они ещё помнят королей и восстание машин. И всего-то требуется раз в столетие пройти полное глубокое очищение от отмерших клеток. А  современным и того реже – раз в сто пятьдесят. Все завязаны на меня. Исполнительны, спокойны, выносливы, работоспособны.… И я для них – бог. У нас одна нервная система на всех – моя. Один минус, поговорить не с кем.
     Пэрри завербовал парочку ученых и философов, но их способность мыслить нестандартно и самостоятельно после обряда посвящения куда-то пропадала. Причины не известны, но гений над этим работает.
- Рокируюсь. Так у тебя община большая?
     С учетом двух новеньких, адептов насчитывалось человек триста. В перспективе – увеличить численность до пятисот. Затем планировалось обновлять материал, заменяя устаревшие модели  более совершенными.
    Когда-то давно Пэрри собирал их по всей вешке. Теперь основным поставщиком осталась иссохшая полудикая степь. Пэрри утыкал её датчиками и камерами. Как только на горизонте  появлялся потенциальный кандидат, он вылетал на место. Умирающему в степи предлагалось бессмертие на определенных условиях или …  Чаще выбирали первое. Хотя бывали и исключения. Гейдер, например.
-Сказал, что ему не интересно существовать без лошадей. Уважаю выбор… за редкость.
   И, как бы случайно, обронил вопрос:
-Я тебя сразу срисовал, ещё когда ты Гида в домик притащил. И второй раз… восхищен. Право слово – восхищен. Так как ты здесь? Как я?
-В смысле – паразит? – так, согласно учебным материалам, называли нелегальное заселение в вешку,  без согласия и ведома хозяев.
-Я бы предпочел –  диссидент. Раз я не придерживаюсь официальной религии, а создал свою. Но с другой стороны, правил и законов не нарушаю. Живу потихоньку и скрытно. Можно сказать – в подполье. Да. Меня следует называть подпольщиком.
     Бум удивился, какое ж тут «скрытно», если он его сразу засек? Но Пэрри не согласился:
-Это ты со своими сканерами и сенсорами меня заметил, а товарищи твои сто раз бы прошли мимо и  фиг нашли. Я в глухой пространственной складке. А скорее всего, они и в лес бы не попали. В степи истинного направления нет, только проекции. Так что друзья твои, если бы не ты, уже умирали бы в камнях, и знойное солнце высушивало бы их детские тельца… А теперь думай, что с вами делать. В расход пустить, что ли?
-Может не стоит совсем уж так, ради-гм–хм-ально,- задумался Бум, - Хотя согласен, это оптимальное решение… Шах.
   Пэрри уставился на доску, как будто впервые увидел.
-Я, само собой, надеялся, что ты составишь мне компанию. Навсегда. Правили бы вместе. А со временем, собрались с силами и свергли существующих хозяев.…
-Зачем?
    Тут Пэрри подскочил, возбудился, глаза его засверкали:
-Это же возможности! Перспективы! Мы улучшим человеческую расу! Мы свернём горы!
Я всегда мечтал о сыне. Соратнике. Помощнике. Мы вдвоём можем всё. Безграничная и всеобъемлющая власть.
    Он размахивал руками, пританцовывая по комнате, и рисовал потенциальное будущее яркими и объемными красками, где центральные фигуры – он, любимый, и Бум, как отсвет его славы. Его идеи были глобальны, а перспективы – поразительны по глубине, детализации и хронологии. Пэрри умудрился не только представить, как всё будет, но и датировать основные и знаковые события. Бум, трепетно относившийся к своей самостоятельности и отметающий всякую возможность своего усыновления, как таковую, сначала хотел вежливо отказаться. А потом его осенило: Пэрри говорит про всякие там революции, что бы отвлечь от практически проигранной им партии. Понимающе ухмыльнулся:
-Можешь мне зубы не заговаривать. Я по контракту работаю, вот какая заколупка. Так что ходи давай, проигрывай.
   Пэрри споткнулся.
-То есть – никак? Ты, значит, обязан предупредить хозяев о несанкционированном присутствии. Но если ты согласишься…
-Да ни в жисть, - как мог убедительно ответил Бум. Его уже раздражало упорное нежелание партнёра по шахматам продолжать игру.
- Ты не оставляешь мне выбора. Понимаешь это? Я не могу тебя отпустить, - Пэрри успокоился и уставился на доску, размышляя вслух, - Тебя прикончить, тело закинуть подальше, что бы долго искали. А сам быстро сворачиваюсь и передислоцируюсь. Призыва-то у тебя нет?…Ушел.
-Не выйдет. Я ведь не только контрактный, но и поднадзорный.… А мы вот так, - голос Бума был до неприличия радостно-возбужденный. Он давил противника. На доске, естественно. Ловец забрался на стол и с любопытством наблюдал, как передвигали фигуры. Осторожно приподнял лапу, но мучался выбором, по чему ударить.
- Пока кураторы среагируют, да разыщут. Есть у меня запасной плацдарм. Хотя, что врать, жаль трогаться с насиженных мест. Может свернуться да закуклиться…. Закрылся, - у Пэрри начал подергаться правый глаз.
-А что меня разыскивать? Призыва, может, и нет, зато чип есть. …. Шах.
    Тик у бога-паразита стал более амплитудным, зрачки забегали, причем по всему лицу. Наконец, Пэрри удалось загнать их в одно место, и он снова сосредоточился на игре, рассуждая вслух:
-Тебя законсервировать… Друзей – ликвидировать…  собственно им жить-то осталось минут десять…. Если я отойду… время, время. …Может хотя бы пат? Я – сюда.
-Вот уж придумал. Не успеешь, у меня ж через неделю скачки, всякие там э-ге-гей, пошел-пошел, ура-ура…так что уже ищут. Я чувствую, они где-то рядом… Шах.
-И сколько у тебя кураторов?... Закрылся.
-Четыре…. Мат.
       Ловец сделал выбор, и шандарахнул со всей дури по белому королю. Тот улетел в камин. Пэрри проводил его удивленным взглядом. Как выяснилось, годы правления маленькой, но очень послушной империей, сделали его излишне нервным, гневливым и скорым на расправу.
-Да как ты смеешь! – треснул он кулаком о стол. Игривый ловец  тут же, зашипев,  вкогтился в божественную руку. Пэрри кота небрежно стряхнул и, приказав своим ребяткам «ату», начал трансформацию.
-Почему? – не понял Бум, - Так мило болтали?
     А потом его захватил процесс преобразования. Такого морфа Бум доселе не видел - мазутный монстр. Очаровашка: весь блестящий, переливающийся, постоянно меняющий форму, но при этом мужественный и грозный. Бум активировал бич, но рука на красоту не поднималась. Он отмахнулся от бывших охранников, и наблюдал, как  Пэрри растекался к щиту управления на три счета. Раз – стоит перед тобой, два – ручьем по полу, три - и он в другом месте. Из стены выдернул микрофон и совершенно не соответствующим морфу фальцетом закричал:
-Тревога. Сигнал код два! Сигнал код два.
-Почему не один, - удивился Бум, подныривая под одного охранника и уходя от руки второго. Пара готовящихся к посвящению тел наседала и требовала внимания. Он решил принять бой, но в очередной раз заплёл бич кружевом.
-Вторая бригада – подъем. Двоих с улицы – на мясо, - командовал Пэрри.
-Что значит «на мясо»? – пыхтел Бум, постоянно перемещаясь. Он, наконец, разобрался с бичом и хлестнул с оттяжкой. С тем же успехом мог стегать воду. Перешел в режим ножа. Длины в два мэта не хватало для полноценной атаки, но кусок чего-то он отрубил. И это что-то, шлепнулось на пол жирной грязью. Пэрри рассвирипел. Швырнул в Бума шматок липкой жижи, которая отнесла потоком к стене и припечатала насмерть.  Бич в руке вибрировал, но пробить слой грязи не мог. «Что-то не воюется мне геройски», - грустно резюмировал Бум. Пэрри набирал сил для второго захода. Ловец  прыгнул ему на шею и ушел в вязкую массу по самое брюхо. Его изумленный взор был последним, что успел увидеть Бум, перед тем как расслабился и  вжался в стену, схлопнув все  наружные органы чувств. Пэрри, внезапно потеряв из вида противника, запустил локацию. Пространство вокруг заколыхалось волнами. Но Бум уже сполз по стеночке к плинтусу. Бич прорезался, так что было чем встретить монстра. Эффектно выпрыгнуть из месива не получилось, да и тонкий луч бича серьёзного урона врагу не нанес. Только случайно перерезал надвое стоявшего за Пэрри бывшего охранника. «Но разве это человек,  без тонкой информационной? Так, предмет движущийся и неодушевленный. Так что Арти должна быть не в претензии», - подумал Бум, но осадок остался. Эта подстава огорчила его больше всего. Он деловито, совершенно по-собачьи, встряхнулся, врубил бич в режим паркура и, пролетая над телом монстра, выдернул из его спины ловца. Перебросил на камин шахматы (планировал забрать после боя в качестве трофея), а стол запустил в сторону Пэрри. Удивился, что мебель стремительно возвращается. Но успел отскочить. Прилетело второму охраннику, подкрадывающемуся сзади. А не будет нападать исподтишка. Комбинация огнемёта сложилась сама. Бум не был уверен, что сможет её повторить. Пламя остановило монстра. Он покрылся корочкой, словно кляр на куске мяса, но тут же пошел трещинами.
-Кря…крякля, - постарался вспомнить недавно выученное слово Бум и не вспомнил. А Пэрри вибрировал, словно пудинг, входя в резонанс с пространством.
-Всё, засранец, больше жалеть и щадить не буду, - предупредил раздраженно и выпустил в Бума  комья грязи. Они приобретали в полете форму больших, размером с голову, наконечников  и набирали прочность обсидиана. Что-то Бум дробил, от некоторых уворачивался. Разбиваясь, стрелы вновь становились вязкими, обрызгивая и облепливая всё вокруг и сковывая движения.
         Ловец снова запрыгнул на Пэрри и снова завяз, но рискнул здоровьем - цапнул монстра. Пэрри отшвырнул докуку, не переставая вести обстрел.
«Сколько же их у тебя?» - меланхолично прикидывал Бум, используя за основу расчета массу материала вокруг, годного для создания наконечников. Выходило много. У Бума снова  получилось задействовать огнемет. Получил секундную передышку.
        Сенсоры ему подсказывали, что помощь близка. Она в коридорчике, но чем-то занята. А Пэрри опухал неравномерно прямо на глазах, занимая всё больше объема комнаты. Его неудавшийся адепт, придавленный столом, уже скрылся в волнах мазутной жижи.
-А ну и грязищу развели!
     В дверях стояли Гид и Ура.  Пространство тут же развернулось. Стены пропали, остались камин, дверь, полки, светильники и картины, висящие в воздухе на своих местах. А ещё стало заметно, что бог-паразит говорил правду насчет одной для всех нервной системы. Подопечные Пэрри лежали в пластиковых ящиках-контейнерах с гелем, дышали, пока хозяин дышал, чувствовали, пока он чувствовал, связанные почти видимой пуповиной со своим богом. Половина тары была варварски разбита, а их обитатели бились в агонии, поддерживаемые только волею своего хозяина. 
-А что такого? Я думал, ты среди своих прячешься, - пояснил Гид причину разгрома.
     Но Пэрри не отвечал. Он судорожно рвал лишние связи и активировал неповрежденных особей.
-Что ж ты э-э делаешь! – возмутился Ура. Он всегда трепетно относился к человеческим душам, а теперь выяснилось, что и к телам.
-Он сам в шахматы играть предложил. Проиграл, а теперь бесится, - оперативно пожаловался Бум, - Так нечестно!
-Ещё и ребенка обидел, - прищурился Гид, - Ура, ты с ним разберёшься? Или мне накостылять?
    Ура на полсекунды задумался и исчез:
-Если тебе помощь не нужна – карты в руки. Можешь всё. Скоро вернусь.
      Вот тут Бум завис на ближайшей свободно парящей полке, с твердой интенцией закрепиться навсегда. Или до окончательной и бесповоротной победы над обидчиком.
     Гид чётко убрал посторонних с поля боя:
- Нечего развлекаться, когда сотоварищей в разделочный цех понесли.
    Бум оглянулся. 
    Крыльцо маячило где-то вдалеке, а на нем и сотоварищи.  Если, конечно, они ещё там.