Глава 8. Философы

   Философия сама по себе не существует и сама себя не производит. Она не претендует на то, чтобы существовать до сотворения мира, как  индийские “Веды”. Философия - явление историческое и мирское. Она творение людей, философов, и она зарождается и первоначально существует лишь внутри их сознания. Однако философ всегда обращён к людям. Поэтому он придаёт своему внутреннему мировоззренческому состоянию внешнюю форму устного и письменного слова.
   Кто же такие философы?
   Скажем сразу что надо различать философа и философоведа. Поэтами и философами рождаются, а литературоведами и философоведами становятся. Если вопрос о философии как науки спорен, то философоведение наука. Философоведение состоит из теории философии и истории философии. Возможна теория истории философии (ТИФА).
Следует также различать мнимого и действительного философа. Мнимый философ лепит слова («Из слов системы создаются»). Его отличают внешние важность и значительность. Будучи фактически вне философии, он воспринимает философию как «важную даму» и относится в ней «коленопреклоненно». Настоящий философ может позволить себе некоторую фамильярность с философией.
В индийской культуре были выделены три типа людей, в которых преобладает один из трех гун (гунА - качество, свойство, m.): или гуна саттва, или гуна раджас, или гуна тамас.
Гуна тамас (n.) в переводе с санскрита - мрак, тьма, темнота; заблуждение, ошибка.
  Тамас вызывает “затемнение, леность, беспечность и заблуждение”     (Бхагавадгита ХIV, 13).
    Люди тамаса темны, апатичны,     ленивы и безразличны. Плод тамаса – незнанье..
    Гуна раджас (n.) - причина движения, стремления. Люди раджаса предприимчивы и страстны. При возрастании раджаса в человеке усиливаются “вожделение, похоть, деятельность, предприимчивость в делах, беспокойство...”
(ХIV, 12). Плод раджаса – страданье («богатые тоже плачут»).
 Гуна саттва (n.) - легкое и светлое, здоровое и ясное, гармоничное качество.
При преобладании саттвы человек бесстрастен, ясен, знающ, гармоничен. Когда качество саттва возрастает, то “из всех врат сияет свет знанья” (ХIV,11).
 От саттвы “чистый плод добрых дел” (ХIV, 16).
 Плод саттвы - счастье.
   Из людей саттвы и выходят   философы.
   В Китае противопоставляли благородных  людей долга (цзюнь-цзы - “благородный муж”) и вульгарных людей выгоды (сяо жэнь – простолюдин, обыватель, филистер). Человек долга думает о благе народа и государства. Человек выгоды думает о том, как бы  получше устроиться. Таких большинство. И это естественно. Но если в государстве нет достаточного количества людей долга, то государство и народ погибают.  Из людей долга и выходят настоящие философы.
Пифагор разъяснял  смысл слова философ иносказательно, на примере Олимпийских игр.
Он говорил о трех типах людей, приходящих на эти игры:  одни приходят туда, чтобы состязаться, - они стремятся к славе, другие, чтобы торговать, - они стремятся к выгоде, а третьи - чтобы созерцать. Философы - это и есть те люди, кто не стремится ни к славе, ни к выгоде. Они подобны зрителям на олимпийских играх. Как и спортивные зрители, философы лишь созерцают то, что происходит на арене. Но для них арена - весь мир, вся вселенная, весь космос (kOsmos n. –мироздание, мир, небесный свод; небо, мир, свет;  земля; люди, народ). Соответственно, философы созерцают и исследуют и природу вещей, и природу людей. Так мифическая антитеза  “люди-Боги” была вытеснена философской  антитезой “люди - мудрецы”.

   Платон узнавал истинных, то есть урожденных, философов по таким нравственным и интеллектуальным качествам, как универсальная любознательность, памятливость и тонкость ума, как любовь к истине и ненависть ко лжи, как отсутствие в характере корыстолюбия и мелочности, хвастливости и робости и, напротив, наличие в нем справедливости и уживчивости, кротости и мужественности. Именно такие люди будут властвовать в проектируемом Платоном наилучшем государстве.
    Однако у Платона остался открытым вопрос, где взять таких людей? Платон наивно думал, что философы - люди с “золотой душой” - то ли от природы, то ли от богов.
Но в неправильно устроенном тоталитарном обществе прирожденные философы не реализуют свои возможности. Тоталитаризм уродует людей уже в детстве.
    Повторимся: ”величие, прямоту и независимость с малых лет у них отняло рабство, принудившее их к коварству, угрозами и страхом отравившее нежные еще души; и кто не сумел вооружиться сознанием истины и права, те не могли перенести всего этого, но, обратившись вскоре ко лжи и взаимным обидам, совершенно согнулись и сломились, и теперь, превратившись из детей во взрослых людей, они, совсем не имея разума, почитают себя искусными и мудрыми” ( Платон. Теэтет, 173 ав).
    Любомудр, а тем более мудрец, выше исторически сложившегося и во многом неоправданного, а то и искусственного и условного деления людей по национальному, классовому и государственному критериям, хотя он и не отмахивается от этого. Он знает, что на уровне единичного существуют индивиды, они же иногда и личности, на уровне общего - народы и государства, лишь частично вмещающие в себя свой основной народ (ведь обычно люди одной национальности проживают в разных государствах, а в одном государстве вместе с основным народом проживают люди многих национальностей, ибо государство - это территория внутри государственной границы), на уровне всеобщего — человечество, существованию которого теперь, как никогда прежде, угрожает, что бы ни говорили антиглобалисты, замкнутость государств, народов и индивидов на самих себе.
    Древнегреческий философ Анаксагор говорил, что если родиться предпочтительней, чем не родиться, то только “ради созерцания неба и порядка вселенной”. А “небо — учил в те же времена далеко на востоке древнекитайский философ Мо-цзы — придерживается всеобщей любви и приносит всем пользу”. Когда того же Анаксагора спросили, не желает ли он, чтобы его похоронили именно на родине, то он ответил: “нужды нет: путь в преисподнюю отовсюду одинаков”, и это хорошо сказано, хотя и желание Александра Пушкина быть похороненным на родине («хотя бесчувственному телу равно повсюду истлевать, но все же к ближнему пределу…) вполне понятно.
    Другой древнегреческий философ Диоген Синопский “единственно истинным государством» считал «весь мир” и утверждал, что он “гражданин мира”, т. е. космополит {kosmopolItos - от сложения  «космос» ( напомним, kOsmos m. - мир)и «политес» (polItes m. — гражданин, член полиса – города, государства)}.
Как и Анаксагор, Диоген из южно-черноморского города Синопа думал, что “дорога в Аид отовсюду одна и та же”. Можно заметить, что такая космополитическая позиция — не меньшая крайность, чем сосредоточенность на себе, эгоцентризм. И эти крайности сходятся: индивид, сосредоточившись на космосе или даже только на “ойкумEнэ” (oikoumEne f.),  обитаемой земле, одинок. Он равнодушен к своим ближним, к своему народу, к своему государству, а те в свою очередь равнодушны к нему.
   Древнегреческая философия дала целую плеяду различных мудрецов. Каждая значительная философская школа имела свой идеал мудреца. Эти идеалы стали нарицательными. Мы и сейчас говорим: “это эпикуреец”, а тот – «стоик», а этот – «скептик». А вон тот – «циник». При этом в массовом сознании эти образы так же искажены, как и образ философа вообще.
   [Преследования]


Рецензии