Дух Фиилмарнен и его дети Хелихелин

13. Хелихелин.

Когда Хилла вышла замуж, Стиг Элсли уже был седым. В сырую погоду его одолевали боли в ногах и спине, поэтому он стал брюзгливым. Поскольку у Хиллы теперь появился свой дом, где она могла скрываться от ворчания отца, Стиг бурчал, что дочь к нему непочтительна и совсем забыла родительский очаг. Он утверждал, что когда Хелихелин выйдет замуж, она будет совсем другой. Кроме того, за четыре года замужества у Хиллы не было намеков на потомство.
«Ты даже на это не способна! – заявлял Стиг. – Вот Хелихелин сразу подарит мне красивого внука, не пройдет и года после свадьбы».
В отсутствие старшей дочери кузнец принялся с удвоенной силой пилить жену и Гюрда. Ойгла терпеливо сносила его нападки, а Гюрд по вечерам тихонько сбегал на половину старшей сестры. Там всегда было тихо и спокойно. Хилла при свете лучины скручивала нитки, а Хиреворд плел корзины или вырезал из дерева ложки. Разговор между ними шел неспешно и, как правило, касался хозяйства. Иногда они рассказывали разные случаи из жизни и даже пели.
Хиреворд оказался незаменимым человеком в семье. Ему одному удавалось удачно сказанной фразой переключить внимание Стига с ворчания на какой - нибудь более веселый предмет. С его приходом удалось улучшить до этого шедшее через пень – колоду хозяйство семьи кузнеца. Молодой человек уходил на охоту, часто на несколько дней, и возвращался с хорошей добычей. В сарае, стоявшем во дворе, всегда висели полосы оленьего мяса, окорока и заячьи тушки. Однажды, принеся куски мяса, почки и сердце, завернутые в оленью шкуру, Хиреворд предложил Гюрду пойти с ним охотиться на лисиц. Приманкой должны были послужить останки убитого оленя, а местом наблюдения – дупло большого дерева. Ойгла сразу воспротивилась, напомнив, что сидение всю ночь на холоде может закончиться для сына плохо. Тогда с Хиревордом отправилась Хилла. Охотники вернулись на следующий день утром с пустыми руками.
- Неужели лисы не разнюхали добычу? – удивился Гюрд.
- Разнюхали, - ответила Хилла, - но я попросила Хиреворда не стрелять.
Гюрд узнал, что муж сестры обнаружил «олений двор» – место, где олени, собравшись стадом, нашли много еды, но оказались запертыми на всю зиму из – за глубокого снега вокруг. Убитый им еще накануне олень лежал на краю «оленьего двора». Его голову охотник установил на пень и разложил перед ней кусочки еды и красные нитки. Таким образом, по обычаю предков, Хиреворд просил прощения у души животного за то, что пришлось убить его. Неподалеку росло старое дерево с глубоким дуплом, в которое залезли охотники и стали ждать. Ночь выдалась лунная. Вскоре появились лисицы. Тихонько потявкивая, они сначала кружили вокруг оленя, а потом подошли и стали отрывать, урча, кусочки мяса и делить внутренности. Снег искрился и переливался. Лисицы были нарядными в своих мохнатых шкурах, отливавших серебром. Хилла попросила мужа не пугать их. Наевшись, животные начали прыгать и играть. Тут сердце молодой женщины и вовсе растаяло. Хиреворд тоже увлекся. В результате все лисы остались целы и под утро ушли восвояси.
- Ты не жалеешь о неудавшейся охоте? – спросил Гюрд друга, когда они выделывали шкурки в сарае.
- Нет, - улыбнулся Хиреворд и добавил: - Но в следующий раз я пойду один.
В середине зимы семью кузнеца  и поселки соседей стали донимать необычайно расплодившиеся волки. Они ходили вокруг ограды, заставляя испуганно верещать  свиней в сарае, а также устраивали концерты, завывая на все голоса на луну. Выходить в лес даже вдвоем – втроем стало опасно для жизни.
Одна красивая волчица смело появлялась белым днем возле дома кузнеца. Ей удалось сманить со двора двух собак, которых затем загрызли ее сородичи. Обеспокоенные нахальством волков, представители разных родов решили организовать на них охоту. От Элсли на нее отправились Гюрд и Хиреворд. За несколько дней совместных усилий Снайдерсов, Дармутов, Эсклермондов и Дарнеров было убито больше шестидесяти волков. Осада серыми человеческого жилья была снята. После этого в доме Элсли гостили Ирне и Ирле. Насмешник Ирле неожиданно оказался не в меру молчалив. Когда Гюрд намекнул на его странное поведение Хилле, та только рассмеялась:
- Неужели ты ничего не заметил?
- А что я должен заметить, кроме того, что он все время сидит, словно воды в рот набрал?
- А ты внимательнее посмотри.
Гюрд последовал совету старшей сестры и открыл одну удивительную вещь: Ирле не сводил глаз с Хелихелин. Вечерами он сидел молча, то и дело бросая робкие взгляды в ее сторону. Чуть что срывался с места, чтобы донести ей ведро с водой или оказать услугу. Хелихелин же то ли ничего не замечала, то ли умело скрывала это. Для Гюрда стало целым открытием, что его младшая сестра уже невеста. До сих пор он считал ее маленькой. Впрочем, так на нее смотрела вся семья. Ей приписывали детские мысли и желания отец, мать и Хилла из слепой любви, а Гюрд – по невнимательности. Родители и сестра баловали ее и наряжали как куклу, а Гюрд в своих отношениях с ней чаще всего ограничивался осознанием факта ее существования. Внезапно он увидел, что она – взрослая и красивая девушка, и что он совершенно не знает ее.
Хелихелин исполнилось пятнадцать лет. Она была на голову выше брата, очень стройная, с тонкими щиколотками и запястьями. Кожа у Хелихелин была молочно – белая, а по ней были разбросаны крупные бледные веснушки, поверх которых мелкой россыпью шли более темные. Впрочем, это нисколько не портило девушку. Волосы у нее были длинные и кудрявые, цветом похожие на раскаленную медь. Хелихелин была молчалива. Она отвечала на заданные ей вопросы, но никто не знал, чем заняты ее сокровенные мысли. Она не умела выдумывать хитроумных узоров для украшений, как Хилла, но искусно подбирала разноцветные камни для украшения рукояток охотничьих ножей.
После отъезда гостей Гюрд попытался сблизиться с сестрой, чтобы узнать ее лучше. Она разговаривала с ним, но он чувствовал себя отделенным от нее невидимой перегородкой. Юноша пробовал расспрашивать мать и Хиллу о внутреннем мире Хелихелин, но они были простыми женщинами, уверенными, что она думает обо всем так же, как и они.
Однажды весной Гюрд с Хиревордом возвращались из леса и увидели, как Хелихелин , ловко перескакивая с корня на корень, спускается по берегу к речке, чтобы набрать воды. Юноши невольно залюбовались ее горящими на солнце волосами, гибкостью и красотой движений. В тот же вечер Гюрд сочинил первую и единственную в его жизни песню:
Словно гибкая молодая ветка
Идет моя сестра по воду.
Солнце дарит ей золотой гребень,
Чтобы волосы ее сияли ярче.
Ветер дарит ей свою прохладу,
Чтобы не уставали ее быстрые ноги.
Ива дарит ей свою тень,
Чтобы лицо ее стало белее.
Река серебрится и переливается,
Мечтает стать ее зеркалом.
Песня эта понравилась Хиреворду и через него попала в дом Снайдерсов, а от них разошлась по всему Гаутанду.
Гюрд удивлялся, что никто в семье не видит, какая Хелихелин особенная, даже Хиреворд. После случая с торговцами его уже не тянуло в неведомые дали. Во всяком случае, он больше никогда не заговаривал об этом, а когда Гюрд спросил его напрямик, ответил:
- Когда думаешь, что некоторые вещи будут принадлежать тебе всегда, то перестаешь ценить их. А когда видишь, что вот - вот навсегда их утратишь, то начинаешь думать о них иначе.
Гюрд понял, что Хиреворд пережил сильное потрясение, и что душа его ищет покоя точно так же, как душа Хиллы ищет утешения и любви в семейной жизни. В то же время душа Ойглы чаще всего была сосредоточена на ощущении покорного терпения и боялась перемен. Душа Хелихелин жила в предвкушении радостей и счастья, которых она ждала от жизни. Сам Гюрд то желал, чтобы все было по – прежнему, то мучился какими – то неясными предчувствиями.
Летом Элсли пригласили на свадьбу в род Ланселин. Туда отправились Хиреворд, Хилла, Гюрд и Хелихелин. Они поплыли на лодках, смеясь над наставлениями Стига, который припомнил случай с торговцами и требовал, чтобы молодежь была осторожна и благоразумна. В дороге приключился один маленький случай. Хелихелин увидела цветущую кувшинку и прыгнула за ней в воду. Ее волосы распластались по воде. Солнце, почти опустившееся за верхушки елей, зажгло в них золотые искры. Сорвав цветок, Хелихелин вернулась. Гюрд помог ей взобраться в лодку, подав руку. Рука у сестры была прохладная, влажная и сильная. Ее мокрые волосы напоминали остывшую после нагревания медь. Это было очень красиво, и все почувствовали себя счастливыми.
 Поселок Ланселинов стоял на обрыве над рекой. Когда они приехали, там уже было много гостей. Гюрд и его спутники увидели многих Снайдерсов, Дармутов, Эсклермондов, своих ближайших соседей. Гюрд обратил внимание на несколько человек в оборванной одежде. Когда гости сели есть, эти люди устроились в углу на полу. Они ели объедки, которые им бросали со стола. Их волосы были острижены.
- Кто это? – спросил Гюрд сидящего рядом Ирне Снайдерса.
- Это рабы.
- Разве у гаутов есть рабы?
- Вообще – то нет, если семья большая и сильная. Но лет десять назад на земли Ланселинов стали претендовать их соседи – Лоринги. Была война. Ланселины победили своих врагов, но их семья сильно уменьшилась. Тогда они оставили в живых некоторых маленьких Лорингов и превратили их в рабов. Так часто поступают наши соседи – малфинги. Но тут не все Лоринги. Вон тот старик изгнан из своего рода за воровство добычи из чужих охотничьих ловушек. Ланселинам нужны были рабочие руки, и они приняли его в поселок, где он работает за кров и пищу. Впрочем, они могут всегда его выгнать или убить, ведь он все равно, что раб. Если бы твоя сестра не согласилась взять в мужья Хиреворда, он был бы точно таким.
Вечером при свете костров были устроены танцы под музыку дудок и бубнов. Сначала танцевали, то и дело меняясь парами, а потом разбились на постоянные. Хиреворд сначала танцевал с женой, а Гюрд - с сестрой. Однако вскоре помощь брата Хелихелин не понадобилась. С ней танцевали то один, то другой юноши, но чаще всех тот, с кем Гюрд никогда не хотел бы встречаться. Это был Агне Дарнер. Уже на следующий день он стал постоянным партнером Хелихелин. Гюрд с неудовольствием признал, что из всех юношей он самый красивый и ловкий. Высокий, с продолговатым лицом, яркими губами, чуть узковатыми плечами, в одежде, обшитой хвостами убитых им волков и цветными бусами, он неутомимо отплясывал с Хелихелин, не закрывая рта, смеясь и нашептывая ей что - то на ухо. В конце концов Гюрд не выдержал и запретил сестре иметь с ним дело. Девушка заплакала и молча ушла. Ее разыскала Хилла и, выяснив причину слез, пошла к брату.
-
- Почему ты так обошелся с сестрой? – спросила она. – Своим поведением ты распугаешь всех возможных ее женихов. Неужели ты не желаешь ей счастья?
- Именно потому, что я желаю ей счастья, я запрещаю ей танцевать с Агне Дарнером.
- А чем собственно тебе не нравится Агне?
- Он – наглец, он сомневался в нашем с Хелихелин происхождении, вынудил отца проводить обряд принятия в род.
- Гюрд, это было так давно. Кроме того, нашему отцу действительно не следовало тянуть с этим обрядом.
- Агне не может быть женихом Хелихелин. Его род не отпускает мужчин, а наш не отпускает женщин.
- Это серьезная причина, но ведь мы послезавтра уезжаем, так что я не думаю, что у Агне на уме что - то серьезнее танцев. Не стоит из-за двух вечеров обижать сестру. Я пойду и скажу ей, что ты уже не сердишься.
   В тот вечер Хелихелин не сразу решилась нарушить запрет брата, но вскоре позабыла обо всем и вновь начала танцевать с Агне Дарнером. Гюрд сидел в стороне и злился. Хотя Агне делал вид, что не замечает его, он был уверен, что тот все делает, чтобы вывести его из себя. К Гюрду подсел несчастный Ирле Снайдерс, которого Агне оставил почти без надежды потанцевать с Хелихелин. Юноши завели разговор, в котором изливали свое недовольство Дарнером, хотя и по разным причинам.
Между тем Агне, кружась в танце, спросил девушку:
- Кажется, ты, Хелихелин, плакала.
- Совсем немножко, - ответила она, улыбаясь.
- Что же случилось?
- Мой брат запретил мне танцевать с тобой.
- Поэтому ты сначала отказывалась?
- Да.
- А почему потом согласилась?
- Сестра уговорила его разрешить.
- И всегда ты так слушаешь своего брата?
- Разве младшие не должны слушаться старших?
- А почему он запретил танцевать со мной?
- Он сказал, что ты сомневался в нашем с ним происхождении от духа Фиилмарнена.
- Это неправда. Я сомневался только в его происхождении, а не в твоем.
- Почему?
- Когда Стиг Элсли нашел вас в лесу, мой отец один из первых поехал поздравить его. На тебе была богатая одежда, на таинственном животном, что было с тобой – богатый убор,  при тебе был еще красиво отделанный нож, который, правда, держал мертвой хваткой твой так называемый брат, хоть он и находился в беспамятстве. Стоило его отобрать, как он начинал метаться и хныкать до тех пор, пока ему не возвращали нож. Твоя мать извелась, оборачивая нож тряпками, чтобы он не поранился.
- Почему ты говоришь, что все вещи были при мне? Почему ты называешь Гюрда моим так называемым братом?
- Серебряные амулеты и красные шнурки на твоем платье, на украшениях животного и на веревке, продетой в ручку ножа, были одинаковыми. У Гюрда же ничего подобного не было. Твоя кожа была белая и чистая, как сливки, а его – грязная, вся в ссадинах и синяках. Он был одет в ветхое рубище. Разве ты этого не знала?
- Свою одежду я видела, а про его никогда не спрашивала.
- Здесь и так все ясно. Вы – дети из неведомого мира, но он не брат тебе. Все чудесные вещи были твои, а он был при тебе чем - то вроде рабов Ланселинов.
- Я тебе не верю.
- Спроси свою мать, а лучше – самого Гюрда.
- Гюрд ничего не помнит, он слишком сильно болел.
- А может он скрывает все, что знает? Посмотри на себя, Хелихелин, ты – самая красивая девушка из всех, кто здесь находится, а брат твой уродлив, как болотный дух.
Хелихелин было неприятно, что Агне смеется над ее братом, но она была обижена и в глубине души довольна, что у Гюрда есть уязвимое место. Кроме того, Дарнер своими словами задел ее тщеславие. Она не сомневалась в своем высоком происхождении. Хелихелин ждала, что это происхождение откроет ей дорогу к счастливой и таинственной судьбе. Грезы о своем высоком  и необычном предназначении составляли основное содержание ее мыслей.
Когда танцы окончились, и гости отправились спать, Хелихелин снова поссорилась с братом. Гюрд решил выразить ей неодобрение ее поведением и прибегнул для этого к своему обычному высокомерному молчанию.
- Да что я такого сделала? – возмутилась девушка. – Что ты взъелся на Агне?
- Я тебе уже говорил. Он отрицал наше происхождение от духа земли. Но у тебя вовсе нет никакой гордости. За его льстивые речи ты готова простить любое оскорбление! – ответил Гюрд раздраженно.
- А может все дело в том, что он знает о тебе больше, чем ты бы хотел, чтобы все знали? – мгновенно взвилась Хелихелин.
- Что? Что такое он знает? – прошипел Гюрд, вцепившись в плечи сестры и хорошенько ее встряхивая. – Говори!
Девушка не на шутку испугалась.
- Отпусти, отпусти меня сейчас же! Иначе я закричу! – плачущим голосом воскликнула она.
Гюрд опомнился и выпустил платье сестры из рук. Он отшатнулся, отступил на несколько шагов назад, закрыв лицо рукой, а потом вышел на улицу, шатаясь. От него бросился бежать в темноту остриженный раб.
- Не спится? – услышал юноша за спиной голос Ирне Снайдерса.
- Что - то душно, - ответил Гюрд.
- Не удивительно. Гостей много, все спят вповалку.
- Скажи мне, у многих ли семей в Гаутанде есть рабы? Я никогда об этом раньше не слышал.
- Совсем у немногих, в основном у тех, которые живут на землях, граничащих с другими племенами. Я могу назвать тебе три или четыре рода, владеющих рабами, - сказал Ирне. – Обычно их заводят, когда семья почему - либо сильно уменьшается.
- Ужасно быть рабом.
- Хорошие люди ими не становятся. В рабы обращают либо пленных из племен, ведущих с нами войну, либо изгнанных из рода за преступления. Жалеть их нечего. Они свое заслужили.
После этих слов Ирне Гюрд замолчал и вскоре ушел в дом. Голова его горела. Он все думал, что мог сказать Агне Хелихелин. Эти же мысли занимали его всю обратную дорогу домой. Однако сестра словно воды в рот набрала и ни разу не обмолвилась больше об Агне.
Прошло некоторое время, и Гюрд начал было успокаиваться, когда молодой Дарнер вновь неожиданно напомнил о себе. В середине лета Хелихелин, шедшая домой с двумя ведрами воды, встретила его у самой ограды.
- Говорил ли тебе кто – нибудь, Хелихелин, что ты самая красивая девушка в Гаутанде? – спросил Агне ее, улыбаясь.
- Уж не за тем ли, чтобы сказать мне это, ты пришел сюда, Агне Дарнер? – ответила вопросом на вопрос Хелихелин и покраснела. Она была польщена словами юноши.
- И да, и нет. Больше всего на свете мне хотелось вновь тебя увидеть. А чтобы твои родители ничего не заподозрили, я иду к вам в дом заказать новый железный нож по своему вкусу.
Дарнер поселился в доме кузнеца, чтобы подождать, когда будет выполнен заказ, так как  поселок его рода находился довольно далеко. Гюрда это сильно раздражало, но сделать ничего он не мог. В считаные дни Агне совершенно втерся в доверие  к Стигу и Ойгле.
«Теперь я вижу, что люди о нем больше лгали, чем говорили правду», - сказала Ойгла.
Она считала, что в дни ссоры Гюрд и Агне были детьми, а теперь, несколько лет спустя, они выросли и должны забыть о прошлом. Впрочем, Гюрд остался непреклонным и едва разговаривал с гостем, за что мать его ругала и просила у Агне прощения за упрямого сына.
Агне демонстрировал полное взаимопонимание, а о прошлом вспоминал как о своей мальчишеской глупости. Он восхищался абсолютно всем в доме кузнеца, в том числе и его младшей дочерью, но не заострял на девушке своего внимания. Хиреворд относился к Агне ровно, и только Хилла осталась на стороне Гюрда.
«Уж очень сладко он поет», – сказала она, объясняя свою холодность к гостю.
Впрочем, придраться к поведению Дарнера было невозможно. Гюрд и Хилла на его фоне выглядели просто невежами. На то, что в его присутствии уши и щеки Хелихелин полыхали, никто внимания не обращал.
Получив нож, гость отправился домой, но насладиться его уходом в полной мере Гюрд не смог. Через десять дней после его ухода Хилла как - то подозвала Гюрда к ограде и указала ему на слабый дымок, поднимавшийся со стороны реки.
- Несколько дней уже слежу за ним, - сказала она. – Дымок идет с острова на реке, где Хелихелин часто ловит рыбу. Обычно человек, что живет на нем, зажигает костер ночью, а сегодня зажег в сумерки. Вероятно, не выдержал холода и сырости, что стоят в последние дни.
- Я уверен, что это Агне Дарнер. Недаром он увивался за Хелихелин на свадьбе у Ланселинов. Ты не заметила, как вела себя сестра в последние дни?
- Как обычно. Когда хотела, уходила, не сказав ни слова, когда хотела, приходила.
- Хилла, это может плохо кончиться. Я должен пойти к нему и сказать, чтобы он ушел, - сказал Гюрд.
- Пойдите вдвоем с Хиревордом, чтобы не вызвать ни у кого подозрений, завтра утром, - посоветовала Хилла.
На следующее утро Гюрд и Хиреворд отправились на остров. В ракитнике, росшем на нем, они нашли следы костра, уже остывшего, а на мокром песке – след мужской ноги. На обратном пути они встретили Хелихелин, спускавшуюся к реке. Она несла небольшой сверток.
- Куда это ты направляешься? – спросил ее Гюрд.
- На остров, - вызывающе ответила девушка.
- А это что у тебя в руках? – сощурив глаза, презрительно спросил он.
- Не твое дело.
Гюрд вырвал сверток. Из него выпала еда.
- Кому же это предназначалось?
- Мне.
- Вот что, сестрица. Если ты надеешься найти на острове Агне Дарнера, то его там нет, так что поворачивай домой по - хорошему, если хочешь, чтобы отец ничего не узнал.
     Голос Гюрда был одновременно ядовитый и злорадный, хотя оба этих чувства предназначались по большей части его врагу. Глаза Хелихелин наполнились слезами и ненавистью, но она подчинилась и пошла домой. По уговору Гюрд и Хиреворд ничего не сказали об этом родителям.
Несколько дней спустя Хелихелин за ужином попросила отца:
- Папа, расскажи, как ты нас с братом нашел.
Она много раз просила повторить эту историю в детстве и позже, и знала рассказ Стига почти наизусть, поэтому отец не удивился и, поломавшись немного для порядка, начал рассказ. Хилла и Ойгла тоже не удивились просьбе девушки, а вот Гюрд почувствовал, что Агне Дарнер, покинув остров, оставил свою тень в доме кузнеца. Для него рассказ отца был хуже пытки.
Когда Стиг закончил, Хелихелин спрпосила:
- Мама, а почему ты сохранила одежду, в которой нашли меня, и не сохранила ту, в которой нашли брата?
- Гюрд был болен. Он несколько дней пролежал в дупле, так что его одежда была такой грязной, что отец не счел нужным оставить ее на нем, - ответила Ойгла. – Он бросил ее возле дерева, и завернул Гюрда в клок от своей старой рубахи, в который была завязана его еда.
- Так оно и было? – не унималась Хелихелин.
- Так и было, дочка, - подтвердил Стиг.
- А на его одежде были знаки? Она походила на мою?
- Там не было никаких знаков, насколько я помню. А может, и были, только я не приметил. Она была такая грязная, что я побыстрее снял ее и завернул Гюрда в клок рубахи, а сверху в свою куртку. А почему ты спрашиваешь?
- Просто так, папа. Просто я подумала, почему моя одежда сохранилась, а одежда Гюрда нет.
На этом разговор окончился, но Гюрд потерял покой. С таким трудом возведенное  им здание рушилось от подкопа, который вел под него Агне Дарнер. Но как Агне перетянул на свою сторону Хелихелин и зачем он это сделал?
Гюрд стал искать мира с Хелихелин, но теперь она была неприступна и холодна. Немного погодя девушка сменила гнев на милость, но ненадоло.
- Если ты хочешь, чтобы между нами все было хорошо, скажи мне, кто мы? Откуда мы? – спросила она.
- Я не помню, - сразу осекся Гюрд.
- Вот когда вспомнишь, тогда и подойдешь ко мне, - отрезала она.
В конце лета стало ясно, что в семье Элсли случилось чудо: Хилла ждала ребенка. Ранней весной она с большим трудом произвела на свет девочку. Перед рождением ребенка Хилла мучилась три дня, и все это время Гюрд и Хиреворд бродили вокруг дома и пускали стрелы в небо при каждом ее стоне, чтобы отпугнуть злых духов, терзавших ее. В это время на реке начался ледоход, и новорожденную назвали Элиэнн – Холодная вода, чтобы указать на сезон, когда она появилась на свет.