я бы тебя ненавидел

Я бы тебя ненавидел.
Ты меня, впрочем, тоже. Младший ребёнок в семье, внимание, поцелуи, погремушки, всё такое, детская ревность, как известно. Хотя горбатого могила исправит - родители бы всё так же работали, как и было при тебе, тебя фактически вырастила бабушка, я потом пошла в довесок. Мы бы оба выросли на отшибе от родителей, они бы приходили ночью, мы их видели так - иногда. У нас стандартный набор - бабушка, школа, дача. Хотя ты в первом классе, я ещё подтираю задницу в детском саду или дома, потому что я младше тебя... ну, года на три, пожалуй. С Енотом я бы познакомился весело, я чую, цедя сквозь зубы "а это мой старший брат и я его ненавижу" и валя тебя в песок.
Я бы тебя ненавидел мелкой бытовой ненавистью, за то, что ты таскал меня в школе за косички, смеялся, сгонял с компьютера (о да, вот за это я бы тебя ненавидел особенно и с особой изощрённостью). Я бы хлопал дверями перед твоим носом, вопил бы на весь дом, что я тебя ненавижу, а ты смеялся бы тому, что снова меня спровоцировал, обзывал бы маленькой вспыльчивой кубинской фурией, и когда-нибудь я бы так разозлился, что запустил в тебя ложкой. Да, у тебя до сих пор шрам, отчего кажется, что левая бровь рассечена на две части. Я над этим подтруниваю, ты хмуришься и отворачиваешься, потому что тебя покалечила какая-то маленькая глупая девчонка, и это единственная моя возможность вывести тебя из себя. Но втайне - и ты, сволочь, это знаешь - это лишняя работа для моей совести, поэтому я всегда отводила взгляд, когда на тебя смотрела. Я потом, когда-нибудь, тебе это, конечно, расскажу, ты рассмеёшься, растрепав мне шевелюру, и скажешь, что никогда меня за это не винил и сам виноват. Тогда мы будем достаточно взрослыми, чтобы перестать играть в ненависть, а драться за компьютер, кусаясь и царапаясь, не комильфо.
Такая ненависть - обычная штука. Находящееся рядом постоянно не ценишь и воспринимаешь, как должное. Я точно так же ненавидел родителей в переходный возраст, но тебя, всё же, меньше. Родители делают вид, что знают нас вдоль и поперёк, и при этом знают только плохое, а мы... а мы действительно знаем, вот в чём штука. Ты знаешь обо мне всё, вплоть до того, что мои любимые трусы вон те, розовые, с сердечками, над чем, естественно, подкалываешь, а я знаю, что ты до ужаса боишься щекотки и соковыжималок. Я не уверена, кто меня вырастил больше - ты или бабушка. Ты надеялся вырастить соратника по безумствам и у тебя, это, кажется, получилось - я, разве что, так и не приучился курить. Братец-сорванец с плутовской красотой - а-а-а как же: горячая испанская кровь, всё такое, - таскает повсюду свою младшую сестру. Крыши, дожди, гитара по дворам; наверное, под твоей рукой я вырос куда безумнее и куда более ветром, чем мог бы думать, да я и не думал, кто я, я бы просто жил. Ты бы, конечно, мог быть и другим, но тебя другого я выдумать не в состоянии.
Тебе девятнадцать, мне - шестнадцать, ты поступил, я ещё в школе. Ты возвращаешься домой, находишь меня съёжившейся в углу - ну, Цахес уехала. И тогда наступают те моменты, когда ты тихо говоришь "ну иди сюда", я забираюсь к тебе на колени и, всхлипывая, утыкаюсь в плечо. Ты гладишь меня по голове, что-то шепчешь на ухо, давая выплакаться, а потом делаешь чай, закутываешь в плед, играешь на гитаре "ночь", и я робко улыбаюсь, ты улыбаешься напротив и обещаешь, что всё будет хорошо. А потом... ну, потом я тихо попрошу, чтобы ты полежал со мной рядом и ты, чёрт возьми, это делаешь. И я, сворачиваясь калачиком у тебя под боком, знаю, что я тебя люблю, наверное, больше чем кого-либо, потому что мы делили безумие вместе. Потому что ты бы мне казался таким сильным и всемогущим, тем, кто всегда выручит, тем, к кому можно придти за помощью, выплакаться в плечо, но... но я бы никогда не думал, что тебе тоже нужно утешение. Я пойму. Потом.
Потом бы я влип в какую-нибудь тёмную историю и ты меня оттуда вытаскивал с матом, разъярёнными глазами и крепкими объятиями в конце. Ты тоже попадал, только тебя было вытаскивать некому - я была слишком маленькой, чтобы понять, что ты в беде. А тебя... не знаю. Встречался с девушкой несколько лет, а она тебя под конец бросила, допустим. Я нашла тебя дома вдрызг пьяным, ты что-то бессвязно лепетал - достаточно, чтобы понять, что произошло, - и я вдруг резко пойму, что ты - ты - тоже человек. И вступит в право моё любимое право "младшие успокаивают старших" - я сидел с тобой всю ночь, и следующий день. А потом научилась вытаскивать и тебя, как ты меня.
Мы с тобой через слишком многое прошли, мы можем рассказать жизнь друг друга наизусть, поэтому ты до самого конца останемся напарниками по безумству.
А я когда-нибудь ехидно скажу тебе, что, вообще, я хочу от своего мужа девочку. Но сначала - сначала - надо родить мальчика. Года на три-пять старше.
- Ей же надо ненавидеть кого-то, кроме родителей, - я смеюсь.
- И того, кто будет сгонять её с компьютера и гонять по дворам, да-да, или что нам там грядущий век готовит? - киваешь ты, топя сигарету в пепельнице.
И когда-нибудь я скажу тебе спасибо за то, что я никогда не был один.