Нечётное

Людка…
Помню, как ты присела на краешек матраса и стирала слёзы с не исковерканных ими глаз.

Слёзы оттого, что я могла не вернуться из комы. Я хотела её отвлечь от сути и сухими белыми губами рассказывала про то, что видела, я знала, что могу её удивить, поделиться новым, и нам будет интересно обсудить эту приобретённую философию. Я улыбалась ей, как безумный клоун, но она не унималась, сильная, никогда не истеричная, приглушённый невысокий голос и кричащие слёзы: «ОЛЯ. ТО, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ – УЖАСНО». Будто сама не умрёт…
Я помню эту фразу в себе, не вслух: «Будто сама не умрёт…»
Но все ведь умрут, абсолютно.
Хоть и не абсолютно умрут, но абсолютно все.
И ты, читающий это. Звучит проклятием, а это всего лишь правда… Почему так?
Потому что мы, каждый, до последнего не верим, что и мы, КАЖДЫЙ Я, ТОЖЕ.
Все умрут, а именно я – НЕИЗВЕСТНО.
И, возможно, благодаря этому живём.
Всё было бы просто, но… каждая смерть – особенно близкого – увеличивает НАШУ вероятность. От беззащитности и плачем, нас загоняет в угол каждая новая смерть. Новая. Одна стареет, появляется новая.
После были дни, когда мы с Людкой брались за руку, пили вино в политехническом парке под ливнем, по щиколотку стоя в луже. Я читала ей новые, но уже размывающиеся под моей рукой, строчки, мы смеялись и говорили о жизни.
О ЖИЗНИ.
И мы опять верили, что мы – никогда. Только не мы. А если и да, то до ЭТОГО столько жизни ещё, что может всё измениться в устройстве мира, и мы пройдём этот уровень (вровень), и гейм никогда не овер.
Я отчётливо помнила, помню, её слова: семь роз, седьмой этаж, седьмая палата – вот тебе счастье. Я подумала о трёх топорах, но я помню этот букет садовых роз, розово-бело-зелёный. Так же чётко, как те слёзы, букет её слёз. Роз было семь. Нечётное.
Она бы в любом случае принесла нечётное.