Наследники

                Александр Серафимов

                НАСЛЕДНИКИ
                пьеса


                Лица:
Виктор Графов, кличка Граф, 25 лет, красавец, холост, бизнесмен.
Юрий Метёлкин, кличка Метла, 25 лет, журналист.
Лев Борисович Исаков, 60 лет, вице губернатор, кандидат в губернаторы.
Дима (Диман) Новиков, 25 лет, лидер молодежного движения « За честь и достоинство России»
Лидка Кутилкина, 20 лет, любовница Исакова.
Марфа Ивановна, 70 лет, прорицательница.
Петрович, 55 лет, бывший инженер.
Настя, 18 лет, студентка, дочь Антонова.
Маша, 18 лет, студентка, внучка Исакова.
Люся, помощница Графова.
Валентин Кузьмич Антонов, 40 лет, руководитель предвыборного штаба.
Михаил Ветров, 30 лет, доверенное лицо Исакова.
Молодой человек по кличке Живоглот.
Первая старушка.
Вторая старушка.
Исаков-старший, 80 или более лет.
Первый свидетель.
Второй свидетель.
Мужчина в мантии.
Группа молодых людей в масках.

                Действие 1

           Рабочий кабинет, в центре полукруглый письменный стол, компьютер, несколько кресел, сервированный столик. За столом, уткнувшись в бумаги, сидит Виктор Графов. Входит Юрий Метёлкин.

            Графов. (поднимая голову от папки с документами) А, Метла, наконец-то.
            Метёлкин. Старик, извени, совсем запарился, но зато материальчик, скажу тебе…(смачно облизывается) ну да потом почитаешь.
           Графов. Ну и с кем ты парился?  С бабами в пьяном угаре?
           Метёлкин. Да ты что! Я за Филей Педростовичем, аж две недели гонялся, но
Теперь…, ух (потирает руки) бомба, настоящая бомба!
           Графов. Ты, что к нему привязался? У парня голос, хороший голос, а ты норовишь обвалять его в грязи, так?
           Метёлкин. То есть, как это привязался, а народ? Народ хочет знать всё о своих кумирах, в том числе и об исподнем!
           Графов. Всю подноготную?
           Метёлкин. Всю, особенно девицы, их хлебом не корми, дай почитать о нижнем белье своего идола.
 
                Дверь в глубине кабинета открывается, на пороге появляется невзрачный мужичок, лет 55.
            
           Графов. Петрович, ты что-нибудь сваргань нам, ну сам знаешь…

                Мужичок молча исчезает за дверью и тут же, толкая столик на колёсах, появляется вновь.

           Петрович. Как всегда водочка, салаты, икорка, масло, огурчики малосольные.
           Графов. Спасибо Петрович и никого не пускай, занят я, понял!
           Петрович. Понял, не дурак. (уходит)
           Метёлкин. Кто это?
           Графов. Не видишь? Мой помощник. Бывший инженер с машзавода. Иду как-то вечером, смотрю, мужик вроде одет прилично, бутылки собирает и вроде бы стесняется своего занятия. Подозвал, спрашиваю, что, мол, жизнь заела? Заела, отвечает, завод развалился, и я оказался на помойке.
           Метёлкин. И ты решил облагодетельствовать?
           Графов. (встаёт из-за стола, выходит на середину кабинета) Брось, я давно искал себе помощника, брать сытого и ухоженного опасно. Особенно сейчас,
Когда на кону стоит не только наше с тобой будущее, но и кое-что поважнее. Хватит нам сопли жевать, пора на ноги становиться.
          Метёлкин. Не уж то после дефолта шок прошёл? Не уж то созрел?
          Графов. Созрел, пора начинать атаку, пора пробиваться туда, где принимаются решения, понял?
          Метёлкин. Понять-то понял, но я тут причём?
          Графов. Ну и придурок же, ты Метла, да кто же теперь обходится без хорошей прессы? Хватит желтизной заниматься, пора за дело приниматься!
          Метёлкин. Эта желтизна меня кормит, так что без неё пока не обойтись.
          Графов. Я тут для начала кое - что отложил, буду оплачивать твои писания и их публикацию, понял?
         Метёлкин. Куда как не понять, но нужен исходный материал.
         Графов. Вот он исходный материалец! (подходит к столу берёт папку) Здесь мина под нашего кандидата в губернаторы. Обобщи и тисни такую статью, чтобы у нашего обывателя скрежет зубовный был слышен по всей округе.   
         Метёлкин. Мина под нашего Ису? Отлично, всё сделаю, но у меня большие расходы, надо бы помочь, и потом опять же риск, бочку-то не на кого-нибудь, на вице губернатора катим.
         Графов.(делает вид, что не слышит просьбу) Но это не всё. Публиковать будешь только по моему сигналу, под псевдонимом и только в центральных газетах, например, в МК.
        Метёлкин. (задумчиво) Туда не просто втиснуться, там любят наличную «зелень» и только в сотенном исполнении.
        Графов. Знаю, моё дело платить, твоё – писать, да так, чтобы любая статья была криком души борца за правое дело. 
       Метёлкин. За хорошую «зелень» я готов сам обливаться слезой и рыдать над истерзанным и обворованным народом, а пока не пора ли нам пригубить за успех нашего безнадёжного дела?
       Графов. (энергично ходит по кабинету)  Нутро горит?
       Метёлкин. Горит не горит, а выпить хочется!
       Графов. Успеешь нажраться, а пока послушай, что я тебе скажу, и заруби это себе на носу. Мы с тобой некое млеко, которое поедает всякий, кому позволяют чины и положение. (звонит мобильный телефон) Да Люсенька, да моя радость, конечно соскучился, жду сегодня вечером часов в 10, устроит? Всё договорились! Жду! Так, о чём это я? Так вот, мы с тобой, как и масса других, расходный материал для политиканов. Вот почему мы должны пробиться в те сферы, где можно поедать всякого, кто ниже тебя и исподтишка кусать всякого кто выше тебя. Кстати, как мой первый материал? Ты передал его своему шефу?
      Метёлкин. Обижаешь, передал неделю назад, но наш редактор прискрёбся к статье, что, мол, твой автор всякую пакость втюхивает нам? Когда это наш вице губернатор стал педерастом? Этого не может быть, потому, как он кувыркается с самой красивой девушкой нашего города, Лидкой Кутилкиной! Представляешь, эта плесень не знает, что активный педераст может трахать и тех и других, но иногда их больше тянет на мальчиков, потому как бабы приелись, ему подавай нечто жгучее, попку твёрдую, мускулистую.
     Графов. Конечно, это пакость, но с чего-то надо было начинать, а то, что я дал тебе позднее, ты втиснул в статью?
     Метёлкин. Втиснул, он стал как бы итогом всей статьи – отец уважаемого Иси,  стукачь НКВД, тоже был извращенцем, так сказать налицо порочная наследственность, и нет ничего удивительного в том, что наш вице губернатор падок на мальчиков.
    Графов. Ты о документе упомянул?
    Метёлкин. Намекнул очень даже прозрачно, мол, имеются документальные подтверждения о доносах, пытках заключённых и вымогательствах Исакова-старшего.
    Графов. (потирает руки) Отлично, как ты думаешь у твоего редактора хватит смелости напечатать этот материал?   
    Метёлкин. Он, что дурак, или самоубийца? Мой шеф хитрая бестия, он тут же побежал к Исе, так что о публикации забудь.
    Графов. Великолепно, как раз то, что надо. Лев Борисович сразу поймет откуда ветер дует и наверняка клюнет!  Ума ему не занимать, он знает простую истину – врагов лучше превращать в друзей. А вот о помощи пока забудь, ты прекрасно знаешь, что после дефолта я едва свожу концы с концами, весь доход вкладываю в расширение сети магазинов для того, чтобы мы с тобой, наконец, оказались на коне. (подходит к столу наливает по стопке водки) Давай, Метла, выпьем за наши успехи! За нашу дружбу!
 
             Оба медленно, глотками пьют водку и закусывают. Звонит мобильный телефон.

     Графов. Алёна, привет, соскучилась? Я тоже. Сегодня? Нет, не могу дел много. Давай завтра, а?  Отлично, завтра у меня вечером в 9, целую.
    Метёлкин. Это новенькая?
    Графов. Да, вчера познакомился.
    Метёлкин. Это уже четвёртая или пятая?
    Графов. Ты, что, завидуешь?
    Метёлкин. Нет, но удивляюсь твоей выносливости!
    Графов. Никакой выносливости, просто есть потребность и я её удовлетворяю, понял? Но хватит лирики, давай о делах.
    Метёлкин. Ты уверен, что мы таким путём пробьёмся в команду будущего губернатора?
    Графов. Уверен! Прежде чем начать это дело я советовался с прорицательницей Марфой, а ей можно доверять. На мой вопрос кто будет губернатором, она твердо ответила - Исаков.   Документы, которые я имею, сделают своё дело, но это не всё. Около Исакова трётся Ветров, прохиндей ещё тот и пока он рядом с телом нам с тобой ничего не светит. Ты принёс фото?
    Метёлкин. Обижаешь, я, что же не понимаю в какую игру мы затеяли? (передаёт конверт) Здесь всё, что надо, особенно одна фотка, где Лидка Кутилкина ублажает Ветрова оральным сексом.
    Графов. Молодец, то, что надо! Теперь прохиндею  киздец!
    Метёлкин. Ися его с дерьмом съест, он, как увидит, что около Лидки кто-то крутится, весь зеленеет, а тут такое….
    Графов. Лидка, бабец что надо, хороша стерва, но ****овита, готова лечь под любого у кого большой член или толстый кошелёк.
   Метёлкин. Кстати, ты Кутилкину случайно сам-то не трахал?
   Графов. Трахал  5 лет назад, она ещё в школе классе в 9 училась, но потом мы стали просто друзьями.
   Метёлкин. Ну, ты и ходок! А у Ветрова значит большой? 
   Графов. А то, да он всех приличных баб в администрации перетрахал. Они там его по наследству передают.
    Метёлкин. Я вот, что думаю, а вдруг Ися заартачится? Может нам Димана подключить?
    Графов. Диман человек идейный, а значит не предсказуемый. Он, со своей идеей о наказании бывших энкеведешников, совсем с катушек слетел, так, что подождём.
    Метёлкин.(задумчиво) Может ты и прав. У Димана с детства  тараканы в голове, всё каким-то героическим будущим грезил, от того и в Чичню добровольцем пошёл.
    Графов. После ранения и отставки он сразу в политику подался, начал верховодить какими-то отморозками из несогласных, не то скинхеды, не то наци на русский лад.
    Метёлкин. Граф, смотрю я на тебя и диву даюсь, спокоен как носорог, а вдруг наша идея провалится тогда что? Пуля?
    Графов. Не бзди Метла! У меня ещё кое - что есть.
    Метёлкин. Туз? Джокер?
    Графов. И то и другое ( звонит телефон) Всё, началось! (поднимает трубку, слушает)
Да, готов встретится прямо сейчас. Хорошо до встречи (кладёт трубку). Метла, сейчас сюда придёт Ветров, а ты пока захвати с собой столик и пересиди нашу встречу в соседнем кабинете.
    Метёлкин. Лады. (толкая впереди себя столик, уходит)
               

                Входит Ветров и молодой тяжеловес  с тупым лицом наёмного убийцы, по кличке Живоглот. Графов берёт со стола конверт и прячет его в стол.

     Ветров. Ты, Граф, меня конечно знаешь, а потому давай сразу к делу. По нашим данным у тебя имеется некий  компромат на моего шефа, так?
     Графов. Кто же в городе и его окрестностях не знает Михаила Ветрова первого, после вице губернатора , человека, его правую руку
     Ветров. Можно и так сказать, а потому давай выкладывай сразу всё, что у тебя есть иначе, сам понимаешь, церемониться не будем.
     Графов. Натравишь Живодёра? Не советую, и вообще о чём идет речь?
     Ветров. Брось темнить, скажи, сколько и дело с концом.
     Живодёр. (подходит к Графову, поднимает огромный кулак) Да чё с ним базарить, дать ему по тыкве сразу поймет чё к чему.
     Ветров. Ты, Паша не горячись, по темечку конечно можно, а вдруг ты ему память отшибёшь, тогда что?
     Живодёр.(подносит кулак к носу Графова) Я его слегка тюкну по черепушке мозги прояснятся, смотришь и согласиться отдать бумаги.
     Графов. Господин Ветров, этого бугая ты привёл для устрашения, но повторяю свой вопрос – о каких бумагах идёт речь?
     Ветров. Паша мой помощник, он большой мастер по выбиванию правды из таких лгунов, как ты! Поэтому тебе лучше сразу вспомнить о каких бумагах идёт речь.
     Графов. Понятно. Костолом значит!
     Живоглот. Не понял, он чё фуфло гонит, какой костолом?
     Ветров. Паша, не обращай внимание, мальчик шутит. Ну, а если без шуток, ты отдашь документ? Если да, то сколько?
     Графов. Интересно девки пляшут по четыре штучки в ряд, есть какой-то секретный документ, о котором знают все кроме меня, но главное, требуют почему-то от меня!
     Ветров. Мы деловые люди, а потому предлагаю не валять дурака и назвать сумму. Мы знаем, что эти бумаги попали к тебе вместе с другими документами твоего покойного отца.
      Графов. Нельзя ли проще? Я действительно не понимаю о чём идёт речь.
      Ветров. Хорошо! Давай сделаем так, ты просмотришь бумаги отца, а я позвоню тебе завтра вечером, скажем часиков в 7. Мой шеф человек дела, он не терпит, когда ему отказывают. Скажу больше, он без пяти минут губернатор, а ты портишь ему настроение.
      Графов. Хотел бы я знать каким боком я, скромный маленький червь, могу мешать столь могущественному человеку, как Исаков?
      Живоглот.(нетерпеливо) Да чё с ним базарить, счас вмажу ему по тыкве, сразу всё отдаст!
      Ветров. Паша угомонись. (подходит вплотную к Графову) Твоя бабушка была хорошо знакома с отцом Исакова, понял?
      Графов. И что из того? Мало ли что было 50 лет назад!
      Ветров. Не знаю что было, но возможно кое-что завалялось и это что-то мешает спокойно спать хорошим людям. (наклоняется и громко шепчет) Бери акции Газпрома, не прогадаешь.
      Графов. Я кое что припоминаю, но буду обсуждать только лично с твоим хозяином.
      Ветров. Ну и мудак же ты, с этого надо было начинать! (отходит, звонит по мобильнику, возвращается) Хозяин через полчаса будет здесь.
    
                Ветров и Живоглот уходят.  Из соседней комнаты возвращается Метёлкин.
    
       Графов. Метла, через полчаса здесь будет Исаков, он очень хорошо знал  моего отца и я надеюсь, что мы правильно поймём друг друга.
       Метёлкин. Ися? Ну ты, Граф, даёшь! Вице губернатор снизошёл до мелкого лавочника, значит, ты крепко его зацепил. Так это и есть твой джокер?
       Графов. (не обращая внимание на своего друга, задумчиво) Исаков наверняка представит эту встречу, как свою заботу о сыне покойного друга, а потом почему бы вице губернатору не поинтересоваться  состоянием мелкого бизнеса в его епархии?
       Метёлкин. Как ты представляешь эту встречу?
       Графов. Очень просто, Исаков, наверняка, сначала вспомнит, что он много помогал моему отцу в его банковском бизнесе. И конечно без корыстно!
       Метёлкин. Без корыстно!!? Не смеши, в это так же трудно поверить, как в то, что наши российские чиновники перестанут брать взятки.
       Графов. Потом, как бывший секретарь обкома КПСС, будет вспоминать своё великое прошлое и то, как хорошо жилось простому народу при социализме.
       Метёлкин. И даже не вспомнит, как этот самый народ равнодушно наблюдал за разгоном его партии. Но, ты, конечно, подпоёшь ему!
       Графов. Однозначно! Надо быть абсолютным дураком, чтобы вступать с ним в полемику. Такие,  как он зациклены на прошлом, с трудом воспринимают современность, но мимикрируют мгновенно.
       Метёлкин. Понятно, но как ты представляешь появление компромата в нашей редакции?
       Графов. Во-первых, почему именно я причастен к этой белиберде? Во-вторых, я не знаю, что было в бумагах отца. В-третьих, бумаги отца  сразу после его смерти, были украдены из его сейфа, а кто мне не ведомо.
       Метёлкин. Думаешь, прокатит?
       Графов. Прокатит, я заверю его, что мне предложили выкупить бумаги отца и я согласился, осталось договориться об окончательной сумме.
       Метёлкин. Таким образом, для него, как кандидата в губернаторы, никакой угрозы нет, и ты намекнёшь ему на кое какие преференции в нашу пользу?
       Графов. Конечно, как говорится, свои люди сочтёмся!
       Метёлкин. Граф, скажи честно, сам-то ты, как относишься к тому, что по доносу Исакова-старшего твоих предков укатали на каторгу?
       Графов. Если честно, то двояко, что было, то быльём поросло, а жить надо и если из этого можно извлечь пользу, почему бы нет?
       Метёлкин. Может ты и прав, прошлого не изменишь, но вот наш друг, Диман, думает по другому, он считает, что у преступного прошлого нет срока давности, за такое прошлое надо отвечать.
       Графов. Диман ещё в школе был идиалистом, таким и остался. Сейчас вбил себе в голову – наказать красных палачей за их деяния и тем самым успокоить души наших не вино убиенных предков.
       Метёлкин. Перестань, не все такие циники, как мы с тобой, есть ещё люди, верящие в добро,  честность и порядочность.
       Графов. Может быть и есть, только я их не встречал. Вокруг меня воры, рвачи и прохиндей, которым плевать с высокой колокольни на порядочность. Побольше урвать себе, вот их девиз и жизненная установка. Мы с тобой такие же, но главное наше отличие состоит в том, что мы осознаем свою подлость, не прикидываемся, как наши политики, святыми, идём напролом и если повезёт – будем кушать на золотой посуде, жить в замке, летать на Канары на собственном самолёте.
       Метёлкин. А я стану медио магнатом, куплю себе собственную газету и буду писать только то, что думаю. Никакой лжи, только правду!
       Графов. Будешь искупать свои грехи? Флаг тебе в руки, искупай, но продолжай грешить, да так чтобы за свой грех не стыдно было. (хлопает друга по плечу) Всё, тебе пора уходить, не надо, чтобы нас видели вместе, тем более Исаков.
       Метёлкин. Ты прав, надо смываться. Ися сразу смекнёт, что к чему.
       Графов. (берёт конверт из стола) Передай это Петровичу, он знает что делать.
       Метёлкин. Бу сделано, шеф. Кстати ты не замечал поразительного портретного сходства нашего кандидата с лидером российских коммунистов? Присмотрись.(уходит)
               Графов, с озабоченным видим, сидит за компьютером, входят двое в комуфляже, внимательно осматривают помещение и уходят. Через минуту вальяжной походкой входит Исаков, плотный мужчина лет 60, с гордо поднятой лысой головой и надменным взглядом маленьких глаз на широком, крестьянском лице. Графов быстро выходит из-за стола и подобострастно пожимает протянутую руку.
 
       Исаков. Здравствуй Виктор, давно хотел увидеть тебя, да всё как-то не складывалось. Дааа, лет 10 прошло, как я видел тебя в последний раз. Дааа, как время летит! Жили в одном государстве, теперь в другом, а тебе, как я вижу, перемены на пользу! (похлопывает Графова по плечу) Ишь какой красавец вырос, невесты поди так и льнут? Сознайся, льнут?
       Графов. (улыбается) Лев Борисович время летит, но вас оно обходит стороной, всё также прекрасно выглядите, энергичны и знамениты. Все опросы общественного мнения говорят о том, что вы идёте на выборы с большим отрывом от своих конкурентов.
       Исаков. Помнят ещё люди мои былые заслуги, потому и будут голосовать за меня, а ты как? За или против?
       Графов. Конечно же, обеими руками за!
       Исаков. Сегодня этого мало, сегодня надо чтобы и молодёжь шла на выборы с думой о своём светлом будущем, которое обеспечу им я и такие как я!
       Графов. Я уверен, что молодежь пойдет за вами, надо только умело подтолкнуть её к этому.
       Исаков. Ты знаешь как?
       Графов. Да, знаю!
       Исаков. Это хорошо, буду иметь в виду. (оглядывает кабинет) Интересно, так, так, вот значит, как живут и работают мелкие лавочники. Роскошно живёшь, у меня кабинет скромнее, а я ведь второе лицо в области. Кстати, сколько у тебя магазинов? 7 или 8? Жаль, что твой отец не дожил до твоего процветания. Очень жаль, хороший человек был, царство ему небесное.
       Графов. Мой отец всегда говорил о вас, как о человеке больших достоинств и большого сердца. Я помню его слова: – Всегда и во всем держись Льва Борисовича Исакова, бери с него пример и всегда следуй за ним. А насчет кабинета, так в нашем деле скромничать нельзя, нищета пугает кредиторов. Приходит поставщик, особенно за бугорный, осмотрится, обнюхает углы, видит можно доверить свой товар, вот так и живем.
     Исаков. Значит голая коммерция?
     Графов. Безусловно, но с другой стороны, чуть поднялся человек к нему всякие прохиндеи тянутся, мол, хорошо живешь, пора делиться!
     Исаков. На Руси всегда с народом делились, но в последнее время развелось слишком много халявщиков, работать не хотят, жрать вкусно желают. Впрочем, я уверен, с моим приходом в губернаторское кресло, я быстро выведу эту нечесть, как блох. Хватит всякой твари жировать за счет честных работников, пора всех рекитиров, как в Китае, ставить к стенке.
     Графов. Лев Борисович, вы совершенно правы! Вот совсем недавно приходит ко мне моя крыша и заявляет, что мол, с 1 мая расценки за крышевание повышаются на 10 процентов.
     Исаков. И ты согласился?
     Графов. Куда же мне было деваться? Не соглашусь, для начала сожгут один, два магазина, потом изуродуют или пристрелят.
     Исаков. Ты в милицию обращался?
     Графов. Смеётесь, Лев Борисович, она и есть моя крыша.
     Исаков. Оборотни в погонах, но ничего скоро я их прижму, заставлю провести пару показательных процессов, да таких, чтобы у остальных навсегда отбить охоту к вымогательству.
     Графов. Как говорят в Италии, мафия бессмертна, так что трудно вам придется. Все кормятся, как могут: одни кулаками, другие телами, и лишь не многие головой. Вот только ум в наше время не всегда нужен, сегодня нужнее хороший покровитель, и конечно, чуточку везение.
     Исаков. (задумчиво) Да, везение нужно всегда и во всем. Твоему отцу, как и многим другим, не повезло с дефолтом, но это был форс мажор. Славный был человек Степан Ильич, но слишком эмоционален, потому сердце и не выдержало. Дефолт многим здоровье подорвал, а всё потому, что там наверху нет чётких политических и экономических ориентиров. Довести великую державу до полного краха, для этого нужен своеобразный талант. Но ничего, ещё вернётся наше время….
      Графов. Лев Борисович, у нас говорят, те, кто провел эту аферу крепко на этом нажились.
      Исаков. Правильно говорят, нажились за счёт обнищания огромной людской массы и теперь нам приходиться расхлёбывать всю эту кашу.
      Графов. Мой отец перед смертью говорил, что если бы у власти стояли такие как вы, Лев Иванович, ничего подобного не случилось бы.
      Исаков. Правильно говорил твой отец, толковый был мужик, я его ещё по комсомолу помню. В 70-е на строительстве химкомбината я был парторгом, а он комсомолом верховодил. Славное, я бы сказал, героическое было время !
      Графов. Он о вас тоже много хорошего рассказывал. Особенно часто вспоминал, как вы умели своими выступлениями на комсомольских активах зажечь молодёжь.
Многие тут же подхватывали ваши предложения, принимали на себя повышенные обязательства, рождался новый трудовой почин.
      Исаков. ( воодушевленно смотрит в даль) Дааа, было время, время комсомольских строек, героического труда во имя Советской Родины, а теперь? Теперь на первом месте не прикрытое рвачество, нажива любой ценой.
     Графов. Вы, Лев Борисович, совершенно правы, наступило время дикого капитализма – кто смел тот и сьел.
     Исаков. Нет, кто нагл, тот и сыт, но нет, придет время и мы, старая гвардия, ещё покажем себя, вернём народу всё, что у него отняли современные демагоги!
     Графов. Это было бы чудесно, я верю, у вас, Лев Борисович, всё получится! Вы дадите отпор демагогам и плутократам, и чем быстрее вы станете во главе области, тем ближе вы будете к цели. Губернатор, борец с демагогией и коррупцией, это круто!
    Исаков. Значит, ты читал мою программу, значит, знаешь, за что я борюсь?
    Графов. (улыбается) Конечно читал, отличная программа! Обеспечить старикам достойную старость, молодёжи доступное образование, что может быть лучше для простого человека?
    Исаков. Виктор, это не просто предвыборный лозунг, это моё убеждение, моё жизненное кредо – жить и работать во имя трудового народа! Кстати, у тебя остались старые бумаги отца?
    Графов. Лев Борисович, неужели вы собрались писать мемуары? А бумаги остались, только я их не разбирал, всё как-то руки не доходили. Лежат себе в шкафу, пылятся, а что надо посмотреть?
    Исаков. Ну, зачем тебе, молодому, занятому человеку копаться в старье, просто передай их моему помощнику и всё.
    Графов. Без проблем, конечно передам.
            
                Входит Петрович.               

    Петрович. Виктор Степанович, простите, тут просили срочно передать вам… (протягивает и нечаянно роняет пакет из которого по полу рассыпаются фотографии)
Ох, простите Христа ради, совсем неловким стал. ( наклоняется и собрает фото)
    Исаков.(внимательно смотрит на рассыпанные фотоснимки) Ну и ну, дай-ка я посмотрю, что снимает современная молодёжь?
               
                Петрович внимательно смотрит на Графова, потом протягивает пачку фотоснимков  Исакову и уходит.
 
    Исаков.(внимательно рассматривает фото, качает головой) Фу, какая гадость, вот до чего народец дошёл, сплошной разврат, да в наше время за такое, этот умелец, как минимум десятку строго режима схлопотал, а теперь даже порно легально. Как кто-то говорил – эх времена, эх нравы, впрочем, если ты не против, возьму-ка я парочку. Так сказать, для коллекции современных нравов.
    Графов.(растеряно) Не знаю, это не моё, но если надо для коллекции, берите всё.
    Исаков. (встаёт) Мне пора, ждут в администрации, совещание. Архив отца  лучше принеси мне сам, завтра часиков в 5, буду тебе благодарен за воспоминания молодости.

                Исаков уходит, Графов провожает его до двери и с облегчением вытирает лоб. Входит Метёлкин.
     Метёлкин. Ну, как прошла встреча?
     Графов. (потирает руки) Замечательно!
     Метёлкин. То есть?
     Графов. А то и есть!(прохаживается) Прошла на высшем уровне.
     Метёлкин. Перестань мельтишить, скажи лучше, Ися потребовал у тебя документ?
     Графов. (удивлённо) Какой документ?
     Метёлкин. Как какой, ну этот… про стукачество своего отца.
     Графов. Ну, Метла, ну ты даёшь, где-то умный, а где-то наивный, как Пионерская правда. Неужели ты думаешь, что такой прожжённый интриган, как Исаков, вот так просто возьмёт и спросит – а где тут на меня компромат?
     Метёлкин. Он что, даже не спросил?
     Графов. (передразнивая) Даже не спросил. Он попросил архив моего отца, понятно?
     Метёлкин. Понятно, мемуары писать.
     Графов. Конечно мемуары. Сначала вспоминал былое, всё о народе страдал,
 потом бах – архив! Да чтобы я сам его принёс.
     Метёлкин. А, как с фотками?
      Графов. С фотками? Забрал весь конверт, думаю сейчас Ветрову не сладко приходится.
      Метёлкин. (ехидно ухмыляется) Клюнул, значит, а этого извращенца Ветрова мне ни сколечко не жаль, французскую любовь ему подавай! Не по нашенски это, не по русски. А за фотки надо бы расчитатся, не забыл?
      Графов. (достает деньги ) Вот, возьми. За хорошую работу ни каких денег не жалко.
      Метёлкин.(берет и рассматривает деньги) Ценю «зелень», с ней как-то спокойнее.

                Метёлкин уходит, через минуту появляется девушка лет 20, очень красивая, одета элегантно, по деловому.
   
     Графов. Кого я вижу! Сама Лидия Кутилкина! Краса и гордость нашего славного града.
     Кутилкина. Перестань паясничать. Ты, случаем не забыл наш уговор?
     Графов. Как можно. (достаёт из ящика стола коробочку и подаёт) Вот, Лидочка, как договорились! 
     Кутилкина.(рассматривает содержимое коробочки) Смотри-ка не обманул и впрямь брюлик. Чудо, а этот старый хрыч только обещает, вот, мол, стану губернатором, озолочу.
     Графов. Прижимист старик на цацки, но теперь после этих фоток тебе киздец, выгонит он тебя. Не боишься?
     Кутилкина. (смеётся) Я боюсь? Ещё чего не хватало, а кто же этого пердуна ублажать будет? Где он найдет такую красивую и такую покладистую, а? Как говорится – любой каприз за ваши деньги.
     Графов. Брось, таких как ты сегодня пруд пруди, стоят вдоль дорог и ждут своего часа, авось кто подберёт.
     Кутилкина. Лев Борисович, человек старой закваски, он реально любит стабильность, тишину, покой. Всё новое для него серпом по яйцам, понял? Он не станет менять шило на мыло, он боится новых связей, а значит деваться ему не куда, подёргается да на ту же жопу и сядет. Ветрова же, как пить дать, выкинет, ты кажется, именно этого добиваешься?
    Графов. Лидка, ну ты даёшь, никогда бы не подумал, что ты не просто ****ь, а ещё и стратег, восхищён!
   Кутилкина. А то. Каждый реально торгует тем, что у него есть. Вот у тебя шмотки, у меня тело, и уверяю, мой товар ни чуть не хуже твоего. Кормит, поит не хуже твоего, тебя разорить можно, а меня беречь, холить надо. Вот так то, челночник.
    Графов. Молчу и преклоняюсь перед твоей железной логикой. Ты сама бриллиант каких мало, тебе сверкать надо не здесь, в нашем захолустье, а в столицах, на страницах «Вог» и прочих глянцевых журналах!
    Кутилкина. Знаю, не всё сразу, осмотрюсь, поднакоплю бабок и реально подамся в модели, но нужен хороший портфолио, нужен знающий человек и надёжный тыл.
    Графов. Наставник, так сказать, если нужна раскрутка, то возьмись за нашего друга Юрку Метёлкина, он глаз с тебя не спускает и, по-моему, ради тебя готов на всё.
    Кутилкина.Этот нищий и злой журналюга? Да кому, реально, он нужен, тоже мне мужик – ни кола, ни двора и ни рожи с кожей. Передай ему, пусть не облизывается, а то слюной подавится. Ты другое дело, с тобой, реально,  кашу сварить можно, прощалыга ещё тот, денег тебе уже мало, метишь в политику?
    Графов. А почему бы и нет? Политика даёт простор не только в бизнесе, но главное можно реализовать себя по полной программе.
    Кутилкина. Понятно, сначало хорошее место, потом рынок к рукам приберёшь, потом казино и пошло, поехало.
    Графов. Лидка, с тобой опасно иметь дело, всё-то ты знаешь….
    Кутилкина.(смеётся) Я что же, реально, ничего не вижу? Да всё я вижу, хапают все кому не лень. Вот хотя бы взять моего пердуна, он, ты думаешь, святой, радетель за народное счастие? Как бы не так, он недавно такую реально аферу провернул, тебе и не снилось. Он наш мясокомбинат к своим рукам прибрал и сделал вид, что так и було. Все вы реально одним миром мазаны, а мы за вами крохи подбираем и рады. Ну, всё, разболталась я тут, а ведь мне бежать надо, на телефоне сидеть и ждать  разборок.

                Кутилкина уходит, через минуту влетает Ветров.

    Ветров. Ах ты козёл, ах ты падаль, ты трупп!
    Графов. Погоди, остынь, обьясни толком в чем дело?
    Ветров. Ты, пидор, не прикидывайся будто ничего не знаешь! Кто Исакову фотки подсунул? Никто кроме тебя не мог этого сделать! Ты сволочь хочешь на чужом горбу в рай въехать!? Смотри как бы в аду не оказаться!
    Графов. Какие фотки? Что ты мелишь? Ты случаем хозяйских объедков не переел?
    Ветров. Ах ты сука, да те фотки, которые он мне в машине показал! А кроме тебя он не у кого не был, они, эти фотки, из воздуха проявились?
    Графов. Не знаю, не знаю, может ветер принёс, может вихрь какой… (напевает) Вихри враждебные веют над нами, внешние силы нас злобно гнетут….
    Ветров. Ну, сучара, погоди, я ещё разберусь и если это сделал ты, тебе хана.
    Графов. Собака лает, а караван идёт себе, идёт….






               





               
                Действие 2
               

 

         Кабинет В.К. Антонова, руководителя предвыборного штаба. Стены обвешаны портретами кандидата в губернаторы. Л.Б. Исаков сидит в кресле, подле него полусогнувшись стоит Антонов и преданно смотрит своему шефу в глаза.

       Исаков. До выборов осталось всего ничего, а предвыборный штаб наполовину пуст. Где народ, где актив?
      Антонов. Лев Борисович все при деле, агитируют, ходят с плакатами, раздают листовки, проводят молодежный митинг в центре города. Вы разве не видели?
      Исаков. Митинг это хорошо. Но ходоков не видел, они что другой дорогой носят наши плакаты? И вообще маловато у нас агитаторов, особенно молодежи.
      Антонов. Продолжаем подбирать людей, вот список. (протягивает листок)
      Исаков. (берет и смотрит список) Так. Этот подойдет, этот тоже, а это кто? Опять наша санитарка звать Тамарка? Куда бы не пошел, всюду она, а ты знаешь о том, что её выступления давно всем набили оскомину? Нет, Кузьмич, дело так не пойдет, опять одни старики, а нужна молодежь, нужна свежая кровь, понял?
      Антонов. Молодежь, сами знаете, денег требует, а их, со смертью известного вам человека, большой дефицит.
      Исаков. Знаю, что молодежь денег требует, дожили, без денег шагу шагнуть не можем. (вздыхает) Да были времена, всё на энтузиазме, а теперь куда не кинь всюду клин – рвут под себя, мать родную готовы черту заложить лишь бы самим тепло и сытно было.
      Антонов. Вы, Лев Борисович, как всегда правы, народ нынче гнилой, особенно молодежь, подавай всё и сейчас.
      Исаков. Кузьмич, ты и сам вроде не старый, тебе сколько? Сорок?, Совсем молодой, почти юноша, а все за стариков держишься.
      Антонов. Так с ними, со стариками, надежно – сказал надо и точно знаю, будет сделано, а молодежи подавай вино, да музыку по громче. Сами видите, у каждого в ушах наушник, ну какие тут могут быть дела.
      Исаков. Ты Кузьмич, это брось, не все без царя в голове и среди современной молодежи есть здравые люди, с понятием момента, так сказать.
      Антонов. Не знаю где такие водятся, вот взять, к примеру, моего сына – 20 лет, а оболтус каких поискать надо. О политике даже слышать не хочет, по его мнению в политике собрались шулера и прохиндеи.
      Исаков. Ты, как отец, сам виноват, вместо полезного дела купил ему компьютер, разные там, как сейчас говорят, прибамбасы и хочешь, чтобы он интересовался  политикой? Да он из мировой паутины не вылезает, а что там находит одному богу известно.
      Антонов. Лев Борисович, вы попали в самую точку! Как не приду домой, сидит за компьютером, спрашиваю, что смотришь? А он только отмахнется, мол не мешай.
      Исаков. Понятно. Говорят там много интересного, а некоторые уверяют, что книги скоро отомрут, их заменит виртуальная библиотека.
      Антонов.(брезгливо) Пакости там много, взять хотя бы такой пример – по интернет версии дочка нашего известного политика вышла замуж за вора в законе. Ну разве это не абсурд? Не провокация? Но это не все, через некоторое время появляется новое сообщение о том, что в бандитских разборках сын депутата Госдумы от нашей партии собственноручно грохнул аж девять человек. Каково, а?
     Исаков. Приврали они, конечно, всего то пятерых сынок уложил, ну да бог с ними с бандюками, нам о себе думать надо, как на выборах победить.
     Антонов. Поверьте, Лев Борисович, ночей не сплю, все думаю.
     Исаков. Плохо думаешь, а ведь современные молодые люди наши наследники и мы не можем допустить, чтобы завоевания наших отцов попало в плохие руки. Кстати, есть у меня на примете один молодой человек, скромный, деловой и современный. Думаю, если мы привлечем его к нашему делу, он наверняка принесет много пользы, а главное за ним потянутся и другие.
      Антонов. А кто это, позвольте узнать?
      Исаков. Сын моего старого знакомого, ты его тоже знаешь, Графов, дай бог памяти, зовут его, кажется, Виктором. Он тут скоро появится, так ты ему предложи место своего помощника, посмотрим справится, хорошо, нет, вреда много не будет. В общим, для польцы дела, присмотрись. Помни, старая гвардия должна пополнятся молодыми кадрами, современными менеджерами.
     Антонов. Как прикажите, Лев Борисович, вы человек опытный, в людях прекрасно разбираетесь, а Графова я направлю на работу с молодежью, пусть агитирует, пусть проявит себя.
     Исаков. Вот и хорошо, а теперь за дело. Да, совсем забыл, Ветрова,  я выгнал, пустобрехом оказался, и ещё, найди-ка подходящего журналиста, пусть напишет хорошую статью о мясокомбинате, о том, что со сменой хозяина, дела там пошли в гору. Денег не жалей, сколько спросит столько и дай, но понапрасну не транжирь, понял? И ещё, мэров я возьму на себя, а ты пригласи к себе банкиров, владельцев крупных компании и скажи им, что от голосования их подчинённых зависят их преференции! Кстати о мясокомбинате – помни, дело общее, не зарывайся.
    Антонов. Я всегда помню чьи деньги и кто фактический хозяин комбината. Но как быть с банкирами, как мы их проверим? Наврут, ведь.
     Исаков. Не наврут, пусть каждый из голосующих снимет свой бюллетень на камеру мобильного телефона и отчитается, понял? 
     Антонов. Шеф, я восхищен вами, надо же я бы до этого не додумался! Все сделаю, как вы сказали.

                Входит Марфа, прорицательница.

    Марфа. Здрасте люди добрые, чево звали?
    Исаков. Здравствуй  Марфа, ждём тебя, ждём, а ты всё не идёшь, занята или не досуг?
    Марфа. Занята, милок, свои – то дела совсем забросила, всё людишками занята, помогать им надо б но, так что не обессудь, не до тебя было. (вздыхает) Народец стал больно суетлив, все спешат узнать своё будущее, а куда спешат, в могилу все успеем.
    Исаков. Конечно спешат, век такой – вперёд и вверх, интеграция, дерсификация и прочее не дают людям спать, как говорится не успел значит опоздал, а опоздал сиди и не рыпайся, жуй сухую корку и молчи. Конкуренция!
    Марфа. Энто и понятно, зевнул, а икорку уж кто-то другой слопал, её во все века на всех не хватало, а уж сейчас и подавно. Едоков-то, едоков-то развелось, тьма тьмущая.
    Исаков. Ты права, Марфа, едоков много, работать не хотят, но первыми тянутся к общественному пирогу. 
    Марфа. Ты, Лёвушка, всё тот же, сколько лет прошло, сколько перемен произошло, а ты всё об общественном пироге радеешь. Пора бы и отдохнуть.
    Исаков. Рано отдыхать, дел не в проворот, потому и позвал тебя - хочу знать твоё мнение о своём решении бороться за губернаторство?
    Марфа. Давно ли ты, мил человек, стал прислушиваться к чужому мнению? Сколько помню, тебе всегда было плевать на него. Для тебя одно было важно, что о тебе подумает высокое начальство, а я что? Да плевал ты на моё мнение!
    Исаков. Что было то прошло, времена изменились, теперь мнение маленького человека дорогово стоит. Теперь маленький человек формирует имидж политика и ему, политику, приходится с этим мирится.
    Марфа. Это правда, времена изменились, но человек всё тот же грешник и ни Бог, ни черт ему не указ! Знай себе грешит! Вот, к примеру, взять тебя Лёвушка, 40 лет ты рвался к власти и получал её. Сначала маленькую потом всё больше и больше, а успокоится всё не можешь, теперь вот в главные метишь, а о душе ты подумал? По истрепалась она у тебя, измельчала, но карма осталась, значит быть тебе губернатором.
    Исаков. Спасибо тебе, Марфа, я так и думал, что ты поддержишь меня.
    Марфа. Я этого не говорила, я сказала о твоей карме и ещё когда позвонил твой помощник (кивает на Антонова) я раскинула карты и они предсказали твою победу, но….
    Исаков. (не терпеливо) Что но?
    Марфа. … но бойся молодого ястребка.
    Исаков. Как это бойся? Он, что тоже в гебернаторы метит?
    Марфа. Не знаю про губернаторство, но в тебя точно.
    Исаков. Это кто же? Террорист что ли?
    Марфа. О том не ведаю. Всё, засиделась я тут, не один ты. Да хранит тебя  Бог.

             Поднимается, крестится и идёт к двери, её догоняет Антонов и передает пачку денег.

    Исаков. Спасибо за предостережение  Марфа, как-нибудь отобьёмся.

                Тихо напевая «Вихри враждебные…, Исаков выходит вслед за Марфой. Антонов прохаживается по кабинету. Через несколько минут входит Лидка Кутилкина, белокурые волосы слегка взьерошены, на бёдрах рваные джинсы, короткий топик едва прикрывает высокую грудь, на голом  животе наколка в виде пантеры.

     Кутилкина. Привет Кузьмич! Всё один кукуешь, а где дедуля?
    Антонов. Лев Борисович только что ушёл.
    Кутилкина. Занятой человек наш дедуля, меня реально совсем забросил.
    Антонов. Лидочка, да разве такую красавицу можно забросить? Дела у него.
    Кутилкина. Какие дела, ну, Кузьмич, ты даёшь. Никаких дел у него нет, к своей старухе подался, грехи свои реально замаливать.
    Антонов. Льву Борисовичу нечего замаливать, он безгрешен, он кристальной чистоты человек.
    Кутилкина. (презрительно) Как же, знаю я, этого святошу, чуть чё реально в слёзы. Думает если всплакнёт, так ему всё простится.
    Антонов. Лидочка, Лев Борисович порекомендовал в штаб одного человечка, может ты знаешь некоего Графова?
    Кутилкина. Вау, да кто же не знает Витьку Графа! Сразу видно по рынкам ты, Кузьмич, не ходок, а там Витёк первый человек, у него есть всё –  модные топики,  итальянское дубло, и норковые шубы из Греции.
    Антонов. Значит, он богат?
    Кутилкина. Витёк, уж точно не беден, да к тому же реально человек не жадный (поигрывает кольцом с бриллиантом)
    Антонов. Да бог с ним с богатством, человек то он какой?
    Кутилкина. Человек он реально хороший, деловой. По себе знаю, тут однажды мне понадобилась не дорогая норковая шубейка, на дорогую кое-кого не раскрутишь. Так вот, подхожу к Витьку, так мол, и так, надо уложиться в штуку баксов. Без проблем, говорит, на штуку, говорит, я тебе ещё спальный гарнитур прикуплю. Так и сделал. Через неделю, ну просто отпад, я ходила в чудесной шубе, мои лучшие подруги реально на стену от зависти лезли. Посмотрят, погладят и говорят – ну до чего же ты Лидка клёвая деваха, тебе в Париже на молен руж или как её там… ну, в общем, ты понял.
     Антонов. Значит, говоришь, деловой  человек этот Графов, это хорошо, нам деловые люди нужны, а вот как с честностью у него? Всё в порядке?
     Кутилкина. За честностью, реально, надо обращаться в налоговую инспекцию, а я не спец по налогам. Могу только сказать, реально на него никто не жаловался – не украл, не обсчитал, не замешан, в отличии от некоторых, (выразительно смотрит на Антонова) в аферах с присвоением госсобственности.
    Антонов. Ты, Кутилкина, на что это намекаешь?
    Кутилкина. А, чё, на воре и шапка реально горит?   
    Антонов. Ты болтай да не забалтывайся, я о тебе знаю такое…, но молчу.
    Кутилкина. Вот и дальше сопи в тряпочку.
    Антонов. Ладно, проехали, ты лучше ещё расскажи о Графове.
    Кутилкина. Ты чево в него вцепился? Сдать хочешь или к себе возьмёшь?
    Антонов. Может и к себе…
     Кутилкина. Бери не прогадаешь. Про Витька ещё я знаю, что когда крякнул его отец, остался он гол как сокол. Начал, реально с нуля своё дело, по Турциям с баулами мотался, так и раскрутился. В общем, мужик он что надо, ухватистый и честный с друзьями. Такие как он на дороге не валяются, понял? Ладно, заболталась я тут.

                Кутилкина встаёт, лениво машет ручкой Антонову, входит Юрии Метёлкин, журналист.

          Метёлкин. Извените, что без предупреждения, мой мобильник забарахлил, а дело не терпит отлагательства. Простите, забыл представиться – Метёлкин, собкор. газеты «Новая жизнь»(подаёт визитку) В завтрашний номер газеты срочно нужен материал о предвыборных планах кандидата и его штаба.
       Кутилкина. Вау! Кто к нам пожаловал, сама метла, всё бегаешь, всё метёшь?
       Метёлкин. (сухо) Привет Кутилкина, ты что здесь забыла?
       Кутилкина. Меня тоже реально интересуют предвыборные планы будущего губернатора, хочу знать, разрешит ли новый хозяин открыть публичные дома и на каких условиях!
       Метёлкин.(усмехается) Не сладко твоим подругам у шоссе, порадеть за них пришла?
       Кутилкина. Ты моих подруг не тронь, они честно отрабатывают свой хлеб.
       Метёлкин. Знаю и сдаюсь.
       Кутилкина. Ладно, заболталась я тут с вами, мне пора, чао! (уходит)
       Антонов. Итак, г-н Метёлкин, что вас интересует?
       Метёлкин. (раскрывает блокнот) Прежде всего ваши планы и прогнозы на предстоящие губернаторские выборы?
       Антонов. Планы и прогнозы совпадают – победить на выборах и обеспечить достойную жизнь нашим согражданам.
       Метёлкин. Коротко и ёмко, но всё таки на что вы собираетесь сделать упор в предстоящей компании?
       Антонов. На молодёжь. В отличии от предыдущих выборов мы основную тяжесть борьбы переносим за голоса молодых людей новой формации.
       Метёлкин. Браво, значит от пенсионеров вы отказались?
       Антонов. Ни в коем случае, просто наряду с нашим проверенным и надёжным электоратом, мы намерены больше внимания уделять нарождающемуся новому среднему классу, который, как известно, состоит преимущественно из молодых образованных людей.
      Метёлкин. Как я понимаю, предстоит тяжелая и напряженная борьба за молодые умы? Но эти умы чаще всего работают на денежные мешки, на так называемых эксплуататоров, то есть на ваших патологических противников? Как это совмещается с вашими понятиями о гегемонии пролетариата?
     Антонов. Мы за социальную справедливость и это не противоречит нашим партийным понятиям о современном обществе. Вы не заметили, а мы на последнем нашем съезде отказались от насильственного свержения существующей власти. Мы за социальный мир между различными слоями общества. Наша социальная политика, это бесплатное образование и медецина. Достойная пенсия и ряд других мер, направленных на улучшение жизни трудового народа.

            Дверь  резко открывается и в кабинет буквально влетают две 90-летние старушки, вся грудь одной из них увешана орденами.
     Первая старушка. (запыхаясь) Кузьмич, это что же деется в нашем городе, заслуженных ветеранов уже и в грош не ставят, меня, награждённую тремя орденами Славы, выставляют за порог, как какую-то попрошайку,  это куда же мы идем, спрашиваю я вас?
     Антонов. Тамара Игнатьевна успокойтесь и скажите, что случилось,
     Вторая старушка. А вот то и случилось, не пустили нас в вашу элитную школу, видите ли, мы нарушаем учебный процесс!
     Антонов. Прошу успокоится, сейчас всё выясним. (звонит по телефону) Директор школы приносит свои извинения за недоразумение и ждёт вас. Дамы, я тоже прошу простить меня, но дела не терпят промедления. ( старушки, что-то ворча себе под нос, уходят)
   
     Метёлкин. Даа, обидели нашу прославленную санитарку.
     Антонов. Прошу прощение, итак наша главная забота это благополучие народа.
    Метёлкин. Вам, господин Антонов, не кажется, что когда-то мы это уже слышали?
    Антонов. Хорошее не грех и повторить. (вздыхает) Откровенно говоря, Юрии, меня сейчас другое волнует.
    Метёлкин. Любопытно, что?
    Антонов. Юрий, вы знаете о том, что наш мясокомбинат сменил хозяина?
    Метёлкин. Кто же в нашем городе об этом не знает? Все только и говорят о том, что его захватили какие-то дельцы и один из них широко известный деятель областной администрации. Впрочем,  мне плевать - кто и за что его купил.
    Атонов. Это не более чем досужие вымыслы завистников. Как тебе известно, комбинат долгое время был не рентабельным, у него образовалась огромная задолжность перед бюджетом. Администрация города выставила его на торги и он был куплен группой товарищей.
      Метёлкин. Торги были конкурсными?
      Антонов. Конечно, сделка абсолютно законна.
      Метёлкин. От меня, что вы хотите?
      Антонов. Товарищи, купившие комбинат начали его модернизацию, после которой он выйдет на европейский уровень и значительно перекроет проектную мощность.
      Метёлкин. Немецкие колбаски будут?
      Антонов. Обязательно.
      Метёлкин. Очень хорошо, так что же хочет от меня группа товарищей?
      Антонов. Группа товарищей хотят заказать вам серию статей о настоящем и будущем комбината и готова хорошо за это заплатить.
      Метёлкин. Сколько?
      Антонов. Тысячу баксов.
      Метёлкин. Две тысячи евро.
      Антонов. Договорились, все необходимые документы найдете у меня.
       Метёлкин. Лады. Для начала дайте мне последний балансовый отчет комбината и новый бизнес-план.
       Антонов.(протягивает папку) С вами приятно иметь дело, здесь все необходимые документы по сделкам и состоянию комбината на сегодняшний день.
       Метёлкин. Каков порядок оплаты?
      Антонов. Вы приносите вариант первой статьи и я выплачиваю вам аванс.
       Метёлкин. Тогда вперёд, на линию огня!

                Поднимается и направляется к выходу, навстречу входит Графов.

       Графов. Привет, ты какого чёрта здесь?
       Метёлкин. Дела мой друг, дела! А вот тебя, кажется, потянуло к власть придержащим?
       Графов. А почему и нет, пора определяться с выбором. (смотрит на Антонова)
       Антонов. (подходит к Метёлкину и буквально выводит его из кабинета) Ох уж эти газетчики, готовы в любую щель сунуть свой нос.
      Графов. Всё, проехали. Слушаю.
      Антонов. Дело, значит, такое, Лев Борисович рекомендовал тебя в наш предвыборный штаб. Ты, Виктор, как на это смотришь?
      Графов. Вот так , с бухты барахты и в штаб кандидата в губернаторы? Тут надо подумать. Конечно лестно, но у меня дело, которое требует постоянного внимания.
      Антонов. Ты по образованию юрист?
      Графов. Юрист, окончил юрфак нашего универа, но по специальности никогда не работал, опыта нет.
      Антонов. Опыт, как и практика, дело, значит, наживное. Литературку почитаешь, если надо проконсультируешся,  в общем дело не хлопотное, а возможности значительные, так что соглашайся.
     Графов. Всё это хорошо, но повторяю, у меня есть дело.
     Антонов. Заладил своё, Юрист наш человек свободный, приходит, когда есть время, смотрит документы, визирует их и свободен, так что дело твоё не пострадает и даже наоборот….
     Графов. Понимаю, вы намекаете, в случае избрания Льва Борисовича губернатором, 
 На будущие дивиденды? А вы уверены в своей победе?
     Антонов. Убеждён. В области нет лучшей кандидатуры, его имидж, его опыт, наконец, его авторитет, обеспечат ему безоговорочную победу.
     Графов. А каковы результаты последних опросов общественного мнения?
     Антонов. Самые хорошие, последний опрос показал, что 62% жителей области за нашего кандидата.
     Графов. Впечатляет.
     Антонов. Виктор, после выборов у тебя открываются отличные возможности не только в бизнесе, но и в политике.
     Графов. Бросьте, политика меня не интересует. Человек я приземлённый, а потому больше верю в реальное дело, чем в эфемерный трёп о счастии народном.
     Антонов. Витя, парень ты молодой, с политикой не соприкасался, а потому она тебе кажется пустой болтовнёй, но поверь мне, хорошая политика даёт очень хороший доход.
      Графов. Хороший доход? Но если это так, то я готов за вами хоть на край света!

                Входят девушки Маша, внучка Исакова и Настя, дочь Антонова, обе студентки экономического факультета местного университета.

     Настя. Папа привет, мы прямо с шествия! Чаем угостишь? (машет рукой Графову)
     Маша. (внимательно смотрит на Графова) Валентин Кузьмич, всё прошло чудесно, в шествии приняло участие не менее 5 тысяч студентов.
     Антонов. Наши активистки, Маша, внучка Льва Ивановича и моя дочь Настя, как видишь, молодёжь с нами.
     Графов. (улыбается) Рад познакомиться с такими прекрасными активистками. Вы, Валентин Кузьмич, нарочно подстроили так, чтобы, увидев юные партийные кадры, я перестал колебаться?
     Антонов. Студенчество в наших рядах - наша гордость. Молодёжное крыло нашей партии растёт не по дням, а по часам. Сегодняшнее шествие в поддержку нашего кандидата, тому подтверждение.
     Настя. Папа, в случае победы от губернатора ждут обещанного повышения стипендий и бесплатного проезда для студентов – бюджетников.
     Маша.(лукаво смотрит на Графова) А ещё говорят, что новый губернатор закроет все барахолки, а на их месте построит новые супермаркеты.
    Графов. (обращаясь только к Маше) Нищему народу нужны дешевые вещи, а потому барахолки неистребимы.
    Маша. Низкие цены, низкое качество, а людям хотелось бы иметь хорошие вещи.
    Настя. Да разве в его палатках могут быть хорошие вещи? Там ширпотреб рассчитанный на деревенских чухонок. А продавцы у него вульгарные и настырные, цепляются точно репей.
    Графов. Не знаю кто к вам цепляется, а я приглашаю вас взглянуть на новую итальянскую коллекцию, которая неделю назад была показана в Париже. Придёте?
      Настя. Конечно, обязательно придём! Маша придём?
      Маша. Я согласна не только посмотреть, но кое что купить уже сегодня вечером.
      Графов. Тогда жду вас сегодня ровно в 7, устроит?
 
                В дверь заглядывает Метёлкин.

     Метёлкин, Валентин Кузьмич, хотел кое что уточнить… (увидев девушек входит)
Маша, Настя привет! Как прошло шествие? Каковы ваши впечатления?
     Настя. Хорошие у нас впечатления, а ты что приперся?
     Метёлкин. К твоему отцу дело есть, а что?
     Настя. А ништо, куда бы мы с Машей не пришли, ты тут как тут. Ты что, следишь за нами?
     Метёлкин. Где вы там сенсация, а я без неё жить не могу. К примеру, вчера прихожу в универ, а там собирают подписи в поддержку парада геев и лезбиянок. И, как вы думаете, кто был в первых рядах борцов за равные права секс меньшинств? Правильно, Настя и Маша. Браво девушки, долой комплексы, да здравствует половая свобода и бесплатные противозачаточные средства для подростков.
     Настя. (заикаясь от возмущения) Ты, что, Метла, обкурился?
     Маша. Настя, дай ему в его наглую рожу, а то и впрямь возьмёт и тиснет в своей газетёнке сенсацию.
     Настя. С него станет, метле всё равно, что мести, если нет грязи, найдёт.
     Метёлкин. Маша, Настя я пошутил, да разве я когда - либо обижал вас? Да я о вас только хорошее и хвалебное. Помните статью о движении за чистоту города? Так я же там вас так расписал, что в пору памятник ставить.
     Маша. Ты, Метла, больше так не шути.

                Девушки окружают Антонова и о чем-то шепчутся. Метёлкин подходит к Графову.

     Метёлкин. А девочки просто класс. Хороша Маша да не наша! Старик, может пригласим девочек в кафешку?
     Графов. Может и пригласим, но не сегодня.
     Метёлкин. Что? Уже договорился? Где, когда?
     Графов. Сегодня в 7 вечера у меня в кабинете устроим маленькое дифиле.

                Неожиданно дверь с грохотом раскрывается и в комнату вваливается группа мужчин в масках с дубинками в руках. Один из них решительно направляется к сидящему за столом Антонову. Другие с криками «к стене» тычками и ударами дубинок поставили всех присутствующих вдоль стен.
    
      Маска. Антонов?
      Антонов. (возмущенно) Да, Антонов, а вы кто и по какому делу?
      Маска. Кто, кто, дед пихто. Ключи!
      Антонов. Вы что с ума сошли? Вы знаете где находитесь?
      Маска. Уймись гнида, мы всё знаем. Ключи! (поднимает дубинку и похлопывает ею по своей ладони) Ключи, иначе…
      Антонов. По какому праву, да как вы можете…
 
           Маска коротко на отмашь бьёт Антонова по правому плечу. Антонов с гримасой боли падает на стол. Настя истерично вскрикивает и бросается на Маску.
       Настя. Сволочь, паразит, мерзавец! (её тут же оттаскивают и наручниками пристегивают к батареи.
      Маска. Ключи!
 
                Антонов молча протягивает связку ключей и, отвернувшись чуть слышно всхлипывает. Маска открывает сейф, выгребает документы и складывает их в большую сумку. Другая маска выдернул шнуры из розетки и подхватив системный блок компьютера, идет к двери. Вслед за ним выходят остальные.    
 





                Действие 3


               
         
                Кабинет Графова, в кресле сидит Метелкин, Графов медленно прохаживается по кабинету.

        Метёлкин. Ты видел? Нет, ты видел? Диман-то, со своей кавалерией вылитый батько Махно. Каково, а?
       Графов. ( мрачно) Ты чего раскудахтался? У меня сегодня ночью продовольственную палатку сожгли, а ты Диман, Диман. Наш Диман нахватался идей Задворской и вперед на комуняков, дай ему волю он готов их всех перестрелять.
      Метёлкин. Как сожгли, кто сжег? Неужели… не может быть, вот сучары, ты считаешь, что это Ветровские бандюки?
      Графов. Уверен это он, гондон штопаный, мстит за подставу с Кутилкиной.
      Метёлкин. Может к Диману обратиться? Как думаешь? Ему всё равно кого бить, что комуняков, что бандюков.
      Графов. Забыл, что он у нас идейный? Вообразил себя избранным мечом мщения за чудовищные лишения наших предков.
      Метёлкин. Помню, но комуняки его идея фикс, а может быть он прав? Они столько народу положили и ничего, даже не покаялись.
      Графов. И ты туда же, комуняки обезглавлены и придет время они, как мамонты, вымрут, но запал у них ещё есть, а потому они все еще играют определенную роль в нашей жизни.
      Метёлкин. Играют, играют и доиграются. (бьет себя по лбу)  Граф, а может быть мы не на ту лошадку ставим?
      Графов. На ту, на ту, они еще долго будут куролесить. Уверен на наш век хватит.
      Метёлкин. Да, пока не вымрут бывшие и сочуствующие.
      Графов. Правильно, а пока нам с ними по пути. Сейчас главное зазвездиться, пройти аппаратную школу, обрасти нужными связями в бизнесе и получить свой кусок пирога.
      Метёлкин. Понял, стратег ты наш доморощенный – главное вцепиться зубами в жирный кусок и рвать его, рвать, рвать…

                Раздаётся телефонный звонок, разговор по громкой связи:
       
       Витя, ты где пропал? Жду тебя, жду, тебя все нет и нет, Слушай, я своим предкам вчера сказала, что мы с тобой скоро поженимся.
      Графов. Ты, что Вера, какая женитьба? Ты что с балкона упала?
      Голос. Но как же так? Ты же сам говорил…
      Графов. Что я говорил? Что хочу тебя? Я всегда хочу, но это ещё не повод для женитьбы. Всё, привет, я занят.
     Метелкин. Кстати, я тут занялся нашим мясокомбинатом и знаешь, что обнаружил?
     Графов. Что им владеет не кто иной, как наш тихушник господин Антонов, так?
     Метелкин. Вот это да! Ты знал и молчал?
     Графов. Об этом знают все, кроме тебя, но Антонов это ширма, там, к твоему сведению, вложены огромные бабки регионального отделения компартии, а Антонов как бы их прикрытие.
    Метелкин. Скажи, как мне это расценивать?
    Графов. Никак, все по закону, никто же не спрашивал у Антонова, откуда у вас господин хороший такие деньжищи?
    Метелкин. А он бы ответил, мол накопил, мол откладывал всю свою жизнь и вот наскрёб зелени на малюсенький заводик общей стоимостью 270 млн. долларов.
    Графов. Наш народ иногда удивительно сообразителен, вот и бывшие лидеры нашего города решили, если можно законно присваивать госсобственность, почему бы им не поучаствовать в этом благородном деле расхищении народного добра?
    Метелкин. А если учесть, что у них богатая практика в этом деле флаг им в руки, но откуда же у них такие деньжищи?
    Графов. Ну и пенек ты, Метла, а о золотом запасе партии ты что-нибудь слюшал?
    Метелкин. Конечно, о нем же все уши прожужали. (раздумчиво) Значит, теперь они решили, что настало время употребить его в дело?
   Графов. Точно! Аксиому капиталистов - деньги делают деньги они тоже усвоили. Теперь ты понял почему именно на них я сделал ставку? Статью для Антонова ты делай добротную, помни, она косвенно работает на нас с тобой!
   Метелкин. Ну и хитер же ты, Граф, я с тобой в огонь и в воду!

                Входят Настя и Маша.
      Настя. Мальчики, а вот и мы.
      Графов. (подходит, берет их за руки)  Девушки, наконец-то, мы заждались и соскучились. Сейчас придет моя помощница и поможет вам подобрать все необходимое и даже сверх того. А пока чай? Кофе?
      Настя. Какой чай, какое кофе! Показывай свои сокровища!

            Метёлкин вплотную подходит к Насте и рассматривает её лицо.

         Метёлкин. ( пытается трогать кольцо на верхней губе) Вот это да, вот это пирсинг, так пирсинг, не уж – то бриллиант? А в ноздре тоже такой же камешек?
      Настя. Вот придурок, ты что с луны свалился? Сейчас это самое, самое гламурное, понял?
     Метёлкин. Всё, я пас. (отходит)
       
                Графов нежно берет под руку Машу и подводит к вешалам.
   
     Графов. Здесь есть всё, выбирай.
     Маша.(перебирает вещи) Так, кажется, есть что выбрать и всё это из Парижа?
      Графов. Смотри сама, плохого не держим. Не буду мешать.(отходит)
      Настя. (к Маше) Ты за чем пришла? Тряпки выбирать или на Графа глазеть? Влюбилась?
       Маша. Тебе –то что? Может и влюбилась.
        Настя. Мне-то ничего, но помни Граф ходок ещё тот, он уже перетрахал пол города, так что будь осторожна, не залети.
        Маша. А если мне очень этого хочется, тогда как?
        Настя. Если очень хочется, то можно! (смеется) Ты сегодня просто подойди к нему и скажи – Витя, я хочу тебя!
        Маша. Ты, что того?
        Настя. Машка, надо быть проще, времена застенчивых девиц давно прошли, мы должны сами брать мужиков в свои слабые женские руки.
       Маша. Вот и бери, а я посмотрю, как это у тебя получится.
       Настя. Машка, не строй из себя целку, это давно не модно!
       Маша. (краснеет) Я и правда еще девушка.
        Настя. И кому нужна твоя непорочность? Графу? Да ему плевать на это, ему подавай роскошное, как у меня, тело и всё.
        Маша. Вот и возьми его себе!
        Настя. (мечтательно) Взяла бы, да только он на тебя запал, точно тебе говорю, я это нутром чую. Так и косит на тебя, не удивлюсь, если он начнет к тебе приставать.
        Маша. Пусть пристает, я не против, но просто так не хочу, чтобы не происходило, как бы не менялись нравы, а любовь должна оставаться чистой.
        Настя. А по мне любовь любовью, а секс сексом. Одно другому не мешает, наоборот, до свадьбы надо опробовать своего будущего мужичка, вдруг в постели окажется слабаком, тогда что? Развод?
       Маша. По мне не все на сексе держится, а уважение, привязанность, любовь это как же?
      Настя. ( машет руками) Брось, без секса нет любви, а значит нет семьи!
      Маша. Не знаю, не знаю, только по мне все это не правильно.
      Настя. Точно, не правильно, именно такую клушу и надо Графу, чтоб сидела дома и охраняла домашний очаг, а он будет бегать от одной юбке к другой, поняла? 
      Маша. Я своего мужа держать не буду, но сделаю все, чтобы ему было хорошо дома и плохо на стороне.
     Настя. У мужиков на этот счет другие понятия, они по природе своей волки, а волка сколько не корми, он все в лес смотрит.

                Входит Люся.
   
       Люся. А вот и я, ваша помощница! Начнем наше маленькое дифиле? Итак, приступим, помните, мы должны не просто взять вещь, но прежде всего создать образ, который бы подчёркивал вашу индивидуальность.
       Настя. Мы готовы.
       Маша. Мне что-нибудь по проще.
       Люся. Девушки вы учитесь?
       Маша. Да, в универе.
       Люся. Тогда начнём с делового образа. (перебирая платья оглядывает девушек) Настя, тебе подойдёт красная юбка солнцеклёш и вот эта блузка.
Тебе, Маша, объёмный блузон и серая узкая мини юбка, которая будет подчёркивать твои великолепные ножки.
 
                Девушки берут вещи и уходят за ширму. В это время у Графова звонит мобильник.
       Графов. Лена, я просил тебя больше мне не звонить, всё прощай.
       Метёлкин. Опять она?
       Графов. Вот стерва, достала, звонит и всё с разных мобильников.
       Метёлкин. Что с неё возьмёшь, влюблена.
       Графов. Влюбилась? Нет, она из породы прилипал, она считает, что если спала со мной, значит я её должник.

                Девушки выходят, проходят несколько шагов, поворачиваются, оглядывают себя.
      
       Настя. Мальчики, ну как? Клёво?
       Метёлкин. Супер. Особенно красная юбка, просто блеск. Весь универ от зависти встанет на уши.
       Люся. Теперь что-нибудь подберём для торжественных случаев. Маша тебе подойдет жакет с плиссированной юбкой от Гучи, а тебе, Настя, голубой костюм из металлизированной ткани от Версачи.
       Настя. Ох, что я вижу, моя мечта, платье-футляр (берет, уходит и через минуту возвращается) Ну и как я?
       Маша. Настя, ты в этом платье такая эпотажная, такая клёвая, просто отпад!
       Настя. Тебе же лучше всего подойдет галифе и черная рубашка от Юдашкина, закосишь под гитлерюген, весь курс выпадет в осадок.
       Маша (подходит к Графову) Витя большое тебе спасибо, давно хотела прикупить что-нибудь этакое и сегодня я получила всё, о чем мечтала.
      Графов. Пустяки! Теперь ты знаешь, где найти всё, что тебе нужно, а теперь шампанское! Метла, наливай.
   
                Метёлкин берет бутылку, разливает вино по бокалам и подаёт девушкам.
          Графов. (поднимает бокал) За исполнение наших желаний!
          
                В это время входит согбенная старушка с костылём и сумкой в руках.
          Марфа. Ой, я кажись не вовремя…
          Графов. Марфа Ивановна вы всегда во время. Метла бокал гостье.
          Марфа. А чё, не откажусь (принимает бокал)
          Графов. Метла, помоги девушкам.
   
                Настя  и Маша прощаются и в сопровождении Метёлкина уходят.
          Марфа. Я вот чё зашла, у меня от бабушки твоей посылочка тут для тебя.
          Графов. (удивлённо) От бабушки? От какой бабушки?
          Марфа. Да, от твоей бабушки, от Нины Дмитриевны, сегодня ровно 10 лет, как она ушла в мир иной, а перед смертью она просила меня передать тебе вот этот пакет.
          Графов. (удивлённо) Но почему мне, а не моей матери?
          Марфа. Ей виднее, она так решила, а я выполнила. Принимай.(берёт из сумки пакет и передает) Здесь документы, фотки и её дневник.
          
               Графов берёт пакет и кладёт его на столик.
 
         Графов. Потом посмотрю, а сейчас хочу посоветоваться с вами.
         Марфа. Не уж то жениться собрался?
         Графов. Марфа Ивановна, мой отец перед смертью наказал, чтобы я перед принятием, так сказать, судьбоносного решения, обязательно советовался с вами.
          Марфа. Я, кажется, знаю о чём ты хочешь меня спросить, а не жениться ли тебе на Машеньке! Так?
          Графов. Так, Марфа Ивановна, так, но откуда вы это знаете?
          Марфа. Да все оттуда, карты мне ваши секреты раскрывают. Мой совет тебе, женись, только помни, жена не сапог, с ноги не скинешь. А, Маша, девушка простая, чистая, не балованная, но смотри, (грозит пальцем) сам не балуй.

                Входит Исаков.

          Исаков. Здравствуйте, не помешал? Мне внучка все уши прожужала о твоей коллекции от Армани или ещё как их там этих французов. Зашел посмотреть, да и самому приодеться. Оденешь?
          Графов. Лев Борисович для вас есть несколько великолепных костюмов от Версачи.
          Исаков. А ты Марфа Ивановна, что тут делаешь? Опять ворожишь? Молодежи то зачем, вот нам другое дело, как думаешь, дела у нас обстоят хорошо? Не угрожает ли нам какой вражина?
          Марфа. Да что тебе может угрожать, разве сам себя угробишь…
          Исаков. Это ты о чём?
          Марфа. Как о чём? О страстях человеческих. В твоем возрасте они особенно опасны.
          Исаков. Ты, старая, на что намекаешь?
          Марфа. Сам знаешь на чё. Смотри, не увлекайся, а то сердце не выдержит, так что брось все и занимайся делом.
           Исаков. Ты знаешь, старая, дело всегда было основой моей жизни.
(подходит к Графову) ты, Виктор, верь ей( кивает на Марфу) Она всегда права, как скажет так и будет. Помнится, 40 лет тому назад предсказала мне большую карьеру и как, видишь, не ошиблась.
        Марфа. (борморчет себе под нос) Наш Тарас на все горазд; и водку пить и овин молотить. 
         
                Входит Дима (Диман) Новиков ( увидев Исакова морщится и не здороваясь подходит к Графову)
 
          Диман. Граф, нам надо поговорить. ( проходит к креслу, усаживается, наливает в бокал вина и молча выпивает)
          Исаков. Марфа Ивановна, ты заметила, какая нынче невоспитанная молодёжь пошла? Сплошь хамы!
          Диман. Чья бы корова мычала, а ваша бы, Лев Борисович, молчала. Став кандидатом, вы вдруг вспомнили о вежливости и этикете, а ведь ещё неделю назад вы нагло выгнали из своего кабинета представителей нашего движения «За честь и достоинство Росси»
          Графов. Господа, господа успокойтесь.
          Диман. Я спокоин, а вот господин Исаков явно взволнован, а вдруг эта самая хамская молодёжь возьмет  да и сорвёт выборы! Была бы его воля, он нашего брата тут же определил бы в кутузку. Вот только, к его огромному сожалению, времена не те, а то бы он меня в порошок стёр.
          Графов. (к Диману) Лев Борисович, мой гость, поэтому, Диман, помолчи.
          Исаков. Нет уж пусть говорит, мне интересно знать, о чём думает современная молодежь.
          Диман. Современная молодёжь думает, когда же, наконец, вымрут последние красные динозавры и мы выбросим на свалку трупп картавого афериста и величайшего демагога 20 века, который из-за своего комплекса неполноценности, вверг Россию в кровавую междоусобную бойню.
          Исаков. Вы наглый самоуверенный тип, нечего не смыслящий в истории, не понимающий законы развития общества, в основе которого единство и борьба противоположностей. В начале 20 века народное недовольство и раздражение существующими порядками достигло критической массы, что привело к взрыву невиданной силы.
         Диман. И тут же находятся аферисты, которые ловко используют народ в своих преступных целях, потому как главной их целью был захват власти и её удержание любым путём, под девизом  – через труппы к звездам.
         Исаков. Не мелите чепухи, люди разрушившие царизм, прежде всего, думали о своём народе, о процветании России и делали всё и даже больше.
        Диман. Слава Богу, не доделали, иначе народа уже бы не было, и экспериментировать было бы не с кем. Это же надо - возвели маразматические идеи одного чудовища в кровавый принцип и гордятся этим!   
               Звонит телефон,  Графов берёт трубку, раздаётся громкий мужской голос: –  Ну, что фашист, получил гранату? Это ещё не всё, за подлость надо платить.
         Исаков. (к Графову) Это кто? Ветров? Не уже ли это он сжёг твою палатку?       
         Графов. Не сам конечно.
         Исаков. Подлец! Думает, что ты виноват в его отставке и решил мстить.
         Марфа. (не к кому не обращаясь) Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему.
        Исаков. Не волнуйся Витя, я этого подонка в порошок сотру, я ему устрою Варфоломеевскую ночь, мало не покажется!
        Графов. Лев Борисович, а вдруг это не Ветров, а просто примазывается к чужим пакостям? Использует поджёг, как метод устрашения, вот, мол,  какой я крутой! Поэтому лучше пусть разберётся милиция и наконец-то начнёт отрабатывать свою зарплату.
        Исаков. Правильно, а я накручу им хвоста, пусть побегают, пусть землю роют, но найдут поджигателя.
        Графов. Спасибо Лев Борисович.
        Исаков. Я ухожу, как подберёшь что-либо приличное, сообщи.

                Исаков, не прощаясь, уходит. В след за ним выходит Марфа.
           Входит Метелкин.
      
         Метелкин. Кого я вижу! Диман! Привет! Вот мы наконец-то вместе! (радостно обнимает друга) По этому случаю следует выпить! Правильно я говоры?
         Графов. Наливай!
        Метёлкин. Момент. (берёт бутылку водки и разливает по стопкам) Предлагаю выпить за нас, за нашу мужскую дружбу!
        Диман. За нашу не стареющую дружбу!
        Графов. За верность нашей дружбе!
                ( Встают и дружно опрокидывают стопки с водкой)
         Диман. Я смотрю вы тут что-то затеваете, заигрываете кое с кем, говорю вам, мальчики, как друг, не на ту лошадку ставите.
         Графов. Ты это о чём?
         Диман. Не прикидывайся идиотом, это тебе не к лицу! Я же вижу с кем вы тут шашни разводите, повторяю лошадка с изьяном, того и смотри начнёт спотыкаться.
         Графов. Поживём увидем, а пока закрыли эту тему.
        Диман. Как скажешь. Но  мы должны очень серьёзно поговорить.
        Графов. О чём или о ком?
        Диман. О тебе, конечно!
        Графов. Об мне? С чего это вдруг? 
        Диман. У тебя, Граф, были дед и бабушка, так?
        Графов. Да, так, а что?
        Диман. (встает и крупными шагами расхаживает по кабинету) Твой дед полковник медицинской службы, а бабушка медсестра. Оба они были награждены боевыми орденами и медалями, так? Так, и что же с ними, заслуженными людьми стало, как же их отблагодарили за ратный труд, ты знаешь?
       Метелкин. Правда, как?
       Диман.(гневно) Да, никак, наоборот, сделали из них врагов народа – твоего деда, Граф, на десять лет отправили в лагеря без права переписки, то есть фактически тут же расстреляли, а бабушку вместе с девочкой одного года, да ещё и   беременную, осудили на десять лет лагерей строгого режима. Дитятю, твою будущую мать, забрали и отправили в дом малютки, а твой дядя Егор своё младенчество провёл в холодных лагерных бараках под Воркутой. Не слабо? Ну, так как, что теперь скажешь?
      Графов. (берет пакет раскрывает его и просматривает бумаги) Так, все так. (хрипло) Но ты-то откуда знаешь?
      Диман. От верблюда, предками интересоваться надо, тем более тебе, бывшему юристу! Наша организация работает по всей России, из самых разных мест к нам поступают сведения о жертвах репрессий и их мучителях.
     Графов. И что же дальше?
    Диман. Дальше мы проводим с этими наследниками Малюты Скуратова определённую работу, стараемся понять, что толкало их на совершение злодейства против безоружных, не в чём не повинных людей.
     Графов. Я слышал, они были уверены, что арестовывают и допрашивают  врагов народа. 
    Диман. (гневно) Нет, они прекрасно знали, что люди, попавшие к ним в руки невинны, но выбивали из них признания в несуществующих преступлениях.
    Метелкин.. А ты откуда всё это знаешь?
    Диман. Из допросов бывших нкеведешников.
    Графов. Как! Ты их допрашиваешь? На каком основании?
    Диман. На основании полученных документов и свидетельских показании бывших узников ГУЛАГа, понял?
    Метёлкин. ( слегка заплетающимся языком) Друзья, мы встретились здесь о гулагах толковать или выпивать за встречу и вспоминать наши школьные годы?
    Диман. Метла предлагаешь выпить, а рюмки пусты. Наливай!
    
         ( Метелкин разливает водку и подносит стопки Графу и Диману)
   Диман. Друзья, предлагаю выпить за наших многострадальных и удивительно терпеливых предков, за их не хитрые радости и страдания, за их добродетели и пороки, наследниками коих мы являемся!
   Метёлкин. Ну ты и завернул, прямо как на митинге.
   Диман. Метла, ты в своём амплуа, тебе бы нажраться и поспать.
   Метелкин. Правильно, с утра выпил и целый день свободен. По крайней мере, я не корчу из себя государственника, живу как могу и на многое не претендую.
   Диман. Я знаю, как ты живёшь, кувыркаешься в грязи, питаешься объедками с барского стола и доволен. Не обижайся, но с твоими талантами давно пора иметь имя в центральной прессе, а ты что? Бегаешь за местными знаменитостями собираешь сплетни и этим живёшь.
   Метёлкин. (многозначительно) Ничего, будет и нашей улице праздник. Мы тоже не лаптем щи хлебаем, а кое что уже делаем для этого праздника.
   Диман. Смотри, не опоздай, а пока не мешай мне поговорить с Графом.
   Метёлкин. Мы, русские – люди доверчивые, впечатлительные, особенно на дурное, у всех нас, ещё при рождении, душа как бы раздвоилась – одна нога в 21 веке, другая осталась в крепостничестве, а может быть ещё дальше, в веке этак в десятом, в язычестве, значит. Правда, уже сегодня появилась новая поросель, новый вид циников, прагматиков и чистоплюев, вроде тебя, Диман.  Этим вообще не свойствены заблуждения русской души, это сильные люди, волевые и смелые, это им в будущем будет под силу переустройство нашего российского общества. А пока я буду жить, так как живётся, то есть пью, гуляю и валяюсь в грязи.
        Диман. Гуляй, валяйся в грязи,  вот только объясните мне, лоху, почему мы, русские, такие равнодушные? Наших дедов, отцов и матерей терзали в лагерях, гноили в казематах, расстреливали наши же русские служивые люди, а мы сопим себе в тряпочку и делаем вид, что все прошло, все прощено и позабыто. Комуняки завели наших дедов в такие человеко  ненавистнические дебри, из которых нам не выбраться и через сто лет, а мы молчим, почему? Я, например, вижу только одно объяснение – равнодушие.
       Метёлкин. Поэтому ты и твои ребята решили взять на себя миссию по оздоровлению нашего общества? Так или я ошибаюсь?
       Диман. Нет, Метла, не ошибаешься, мы действительно стремимся к тому, чтобы бывшие злодей получили по заслугам, они должны получить то, что заслужили, перенести те муки, которым они подвергали свои жертвы. Одно из наших подразделений занимается выявлением и привлечением к нашему суду бывших садистов – следователей НКВД, надзирателей тюрем и лагерей и прочих на чьих руках кровь невинных жертв сталинских репрессий.
       Метёлкин. Это дело государства, а не самозванных судий.
       Диман. Наши политические вожди по своей природе бесхребетны и трусливы, а главное равнодушны к душевным страданиям бывших зеков, которые чудом остались живы и теперь с безмерным удивлением смотрят на обеспеченную и тихую старость своих мучителей. Значит, если государственная машина молчит, тоже должны делать и мы? Нет, голубь сизокрылый, так не пойдёт – новое поколение должно сказать своё слово, иначе повторы неизбежны.
        Графов. Вы, что же, действительно хватаете немощных стариков и допрашиваете их? То есть не даёте спать, ломаете пальцы рук и ног, вгоняете под ногти иголки?
        Диман. Всё не так просто, как ты думаешь, сначала идёт подготовительная работа – сбор сведений о том или ином человеке в архивах, затем поиск пострадавших и свидетелей. Наконец, готовится обвинительное заключение и уже потом мы виновного приглашаем на предварительную беседу, в ходе которой выясняются подробности деяний злодея. Добавлю, всю эту работу делают квалифицированные юристы, а не просто так, с кондачка, схватили и к ответу.
       Метёлкин. И всё это в глубокой тайне?
       Диман. Наша работа не любит яркого света, а вдруг ошибка? Мы не официальные органы, которым плевать на человека и его душу и потому, до определённого момента, делаем всё тихо и незаметно.
       Метёлкин. То, то  вас не слышно и не видно, а старики самоубийцы в своих предсмертных записках ничего не сообщают о причинах своих поступков.   
       Диман. Главное они раскаиваются и просят прощение у своих жертв. Большего нам пока не надо, но пришло время и народу надо знать истину и ты, Метла мог бы нам в этом помочь.
       Метелкин. Я? Нет, уволь, у меня свои проблемы.
       Графов. (рассматривает бумаги) Откровенно говоря, я раздавлен. Конечно, я знаю, что мои предки когда то были осуждены, потом реабилитированы, но как то не заострял на этом внимания, тем более в нашей семье вообще не говорили на эту тему. Со мной всё ясно – я, Иван, не помнящий родства, но тебя то, как занесло на эту тропу не объявленной войны? 
        Диман. Всё гениально просто, мой отец показал мне документы 1947 – 48 годов, по которым выходило, что всех моих родных, то есть дедов, бабушек, дядьёв и тётушек, кроме моего отца, расстреляли на Лубянке. Когда всю мою родню арестовали отца не было дома, он в то время болел и лечился у какой то дальней родни в Кисловодске. Там он оставался до совершеннолетия и только в 1960 году приехал в Москву и поступил на военную службу. Прочитал я записки моего деда, каким то чудом оказавшиеся на воле и понял – не будет мне покоя пока я не отыщу убийц моих предков. Потом дальше больше, пришёл в молодёжную организацию и нашёл там своих единомышленников. Добавлю – Архипелаг ГУЛАГ Солженицина окончательно убедил меня в правильности избранного нами пути. Знаешь, моя главная мечта – вытащить гнуснейшего из людей из мавзолея, останки сжечь, а пепел развеять.               
         Метёлкин. Эй, ребята, хватит вам о делах давно минувших дней, давайте жить сегодня, давайте пить водку и веселится ( поднял стопку) – предлагаю выпить за настоящих мужчин, таких как наши отцы и деды. За наших предков!
        Графов. Диман, ты, что не понимаешь, то, что вы делаете не законно и просто самосуд?
        Метёлкин. Ребята, бросьте вы всё это, ну было, да быльём поросло,  получается так – всякий кто наступил мне на мозоль враг мой до конца жизни моей? Не хорошо, мы, что же и немцев должны ненавидеть лютой ненавистью, а среди них у меня есть друзья, так-то!
   
                Входит Петрович и вносит поднос с закусками,  все трое с аппетитом принимаются за еду.

       Диман. Не хочу портить тебе аппетит, Граф, но начну издалека, исторический экскурс, так сказать.  Когда в семнадцатом красные бандиты добрались до власти, что они прежде всего сделали?
      Графов. Не помню, голова совсем не работает.
      Диман. Они не кормили голодных, а тут же принялись расстреливать неугодных. Били всех, как мнимых, так и настоящих врагов, это был кровавый разгул жадных до власти авантюристов и патологических садистов.
      Графов.Ты решил напомнить мне историю Россий?
      Диман. Всё бы ничего ( не обращая внимания на реплику) – ну постреляли в порыве революционной страсти несколько сотен тысяч классовых врагов, так нет, для истребления собственного народа учредили печально известное ВЧКа, по сравнению с которой знаменитая инквизиция кажется невинной девицей на выданье.  Энквдешники не только продолжили славные дела Феликса Дзержинского, но и расширили его до пределов фантастических. Чтобы угробить два десятка миллиона сограждан нужна помощь дьявола, нужно быть чудовищем упивающимся потоками человеческой крови.
      Метёлкин. Говоря всё это, ты хочешь оправдать собственное поведение?
      Диман. Мне не нужны оправдания, повторяю, когда власть преступно молчит, кто-то должен привести приговор в исполнение.  (мрачно глядит на Метёлкина и помолчав, продолжает) Я и мои ребята делаем это для того, чтобы каждому живущему в России было бы страшно даже подумать о преступлении против собственного народа. Мы не каратели и не палачи, мы просто напоминаем тем, кто служил злу о их деяниях и сегодня у тебя есть возможность в этом убедиться.
       Метёлкин. Как журналист очень хочу посмотреть на вашу кухню, как человек нет. А ты Граф?
       Графов. (пожимает плечами) Не знаю, а впрочем, согласен.
       Диман. Тогда заканчиваем обед и приступаем.
       Метелкин. Как, прямо сейчас?
       Диман. Да прямо сейчас, в соседней комнате. Извини Граф, я тут без тебя покомандовал так сказать, кое что организовал, так что прошу!
       Графов. Интересно, что ты  приготовил, наверняка нечто неординарное.

                Входит Петрович, подходит к Графову и громко шепчет на ухо. - Там (кивает на дверь) какие-то подозрительные люди, заняли соседнюю комнату и всех наших девушек выгнали.
       Графов. Ладно Петрович, разберемся, а пока, пожалуйста, убери тут все.
       Петрович. (убирает посуду, ворчит) Ох жизнь, житуха, хорошо рассуждать о народе, когда денег не мерено, брюхо полное и не надо кормить жену неумеху,  придурка  внука и носить передачи в тюрьму сыну авантюристу. А народу нужна работа, еда и спокойствие. Когда же всё это будет? Когда мы заживём, как все нормальные люди?   

                Действие –4
       

         Слабо освещенная комната, за столом сидит человека преклонных лет. Чуть поодаль, как бы охраняя его, стоят два крепких парня в броне жилетах и дубинками в руках. У противоположной стены за большим столом сидят трое, поодаль толпится какая-то безликая человеческая масса. Вдруг вспыхивает настольная лампа, ослепляющий свет бьёт в лицо, одиноко сидящему, морщинистому столетнему старичку. Он привязан к высокой спинке стула, его руки вытянуты и прикованы к столу. От яркого света старик сощурился, но стоящий у стены парень что-то шепнул ему на ухо и жертва покорно открыла полные слёз глаза.

       Голос. (резкий властный) Подсудимый, ваша фамилия, имя, отчество, род занятий, семейное положение, место жительства? Старик задрожал и от страха не мог вымолвить ни слова. Из толпы выходит мужчина  в чёрной судейской мантии и подходит к старику.
       Мужчина. (рявкает) Отвечать.
       Старик. Исаков Борис Ильич ( и сглотнув, продолжает ) 1921 года рождения, пенсионер, вдовец, проживаю в Москве.
       Мужчина. Кем и где вы работали в период с 1946 по 1953 год?
       Старик. Старшим следователем по особо важным делам НКВД на Лубянке.
       Мужчина. Вам объяснили почему вы здесь?
       Старик. Да.
       Мужчина. Вы признаёте себя виновным? Напоминаю, вы обвиняетесь в превышении своих служебных полномочии, в истязании подследственных, в изнасиловании  жен и дочерей своих жертв и присвоении их материальных ценностей. Вам понятны статьи обвинения?
       Старик. (причитает) Не помню, ничего не помню.
       Старик. Ничего, мы вам напомним. Вы знаете этих людей?
 
       Лампу повернули и осветили таких же божьих одуванчиков, как старика их била крупная дрожь.

       Мужчина. Вы знаете этих людей?
       Старик. (стонет) Не, не помню, помилуйте, столько лет прошло.
      Мужчина. Свидетель Стрельцов, вы знаете этого человека?
      Первый свидетель. Да, это следователь с Лубянки, он вёл моё дело об измене Родине  с марта по октябрь 1946 года.
       Мужчина. Свидетель Дроздов, а вы знаете этого человека?
       Второй свидетель. Да, да (пискляво верещит маленький плюгавый человечек и топая маленькими ножками, кричит) Да я его в гробу не забуду, это он сволочь, папиросами жёг моё тело, это он…
       Мужчина. Об этом потом. Отвечайте яснее, свидетель Дроздов, почему вы знаете этого человека?

       Свет лампы переводят на Исакова. Он сидел, понуро опустив голову, с его лица крупными каплями стекает пот.

       Второй свидетель. Да, да, это он, следователь с Лубянки. Он вёл следствие по моему делу об измене Родине и шпионаже в пользу Англии.
      Мужчина (жестко) Теперь Исаков, узнали этих людей?
      Старик. Не помню, не знаю, возможно я их допрашивал, но их было так много….  (бормочет старик и роняет голову на грудь)
      Мужчина. Свидетели утверждают, что вы не просто их допрашивали, а истязали. Сутками не давали спать, под ногти вгоняли иголки, морили голодом, заставляя подписывать заведомо ложные показания против себя. Более того, у свидетеля Дроздова вы изнасиловали жену и десятилетнюю дочь. У свидетеля Стрельцова вы украли всё ценное, а потом, выгнав его домочадцев на улицу, вселились в их квартиру, где проживаете по сей день. И ещё, вы признаётесь в том, что свидетелю Стрельцову вы вгоняли под ногти швейные иглы?
       Старик. (стонет) Не помню, убейте не помню, может быть…
        Мужчина. А сейчас вы на себе почувствуете, что испытывал Стрельцов, когда игла входила ему под ноготь. Сейчас наши ребята вгонят вам иглы под правый и левый указательные пальцы. Вы готовы?
 
         Вопрос повисает в воздухе. Старик теряет сознание.  Мужчина в мантии подходит к нему, щупает пульс и велит привести жертву в чувство.
Высокий, статный парень в чёрной куртке подносит у носу  старика нашатырь и начинает растирать ему уши и хлопать по щекам. Старик открывает глаза и дико озираясь, истошно вопит.

        Мужчина. (мрачно) Успокойтесь Исаков, вы не дослушали, но учитывая ваш возраст и состояние здоровья мы не будем проводить эту экзекуцию. Мы надеемся, что вы полностью осознали свою вину перед безвинно осужденными по вашей вине, людьми и раскаиваетесь в содеянном.
       Старик. (заливаясь слезами) Мне очень стыдно и больно за всё содеянное и только Господь Бог знает о моих душевных страданиях, это моя предсмертная кара. Простите Христа ради, простите.
        Мужчина. Бог простит, а люди вряд ли. Всё, вы свободны, сейчас вас отвезут домой.
              Мужчина в мантии и подозвает к себе двух парней, что-то шепет им на ухо. Парни подхватывают старика под руки и волокут к двери, за ними выходят два свидетеля и в ту же минуту  зажигается свет.
        Диман. Так будет с каждым палачём, кто, зная свою безнаказанность, терзал не винные жертвы.   
        Метёлкин.. Это чудовищно.
        Диман. Вот как?  Возможно ты прав, чудовищно, но справедливо.
 Знаешь для чего я пригласил вас на этот спектакль?
           Метёлкин. Ничего себе спектакль!  Наверняка для того, чтобы я написал об этом, так?
          Диман. Угадал, напиши то, что видел, то, что чувствовал, то, что ты думаешь обо всём этом. Правду напиши, без прикрас, резко и зло, я не обижусь.
         Метёлкин. Странно, обычно подобные дела не любят огласки.
         Диман. Удивлён? Напиши и не удивляйся, мне так нужно, понял?
         Графов.  Ничего себе, дожили, пытаем стариков и думаем, что делаем праведное дело, зло нельзя искоренять встречным злом. Это, в конечном счёте, приведёт нас к ещё большему злу.

                Действие-5
 
             

               Кабинет Графова. В кресле сидит Метёлкин и читает газету.

         Метёлкин. (вскрикивает) Граф слушай важное сообщение.
 Вчера в 22 часа из именного пистолета застрелился бывший старший следователь по особо важным делам, майор милиции в отставке, почётный чекист Исаков Б.И. В посмертной записке он просит прощение у всех, кому когда-либо причинил зло. Каково, а?
        Графов. Чёрт, этого ещё не хватало! Как ты считаешь, старик не выдержал угрызений совести или его подтолкнул к этому вчерашний допрос?
        Метёлкин. Думаю то и другое. Прижали его вчера так, что мало не покажеться. Диман, кажется, перестарался.
        Графов. (хлопает в ладоши, входит Петрович) Петрович срочно закажи венок и выясни когда похороны Исакова - старшего.
        Петрович. Бу сделано.(уходит)
        Графов. Метла, подготовь небольшую статью памяти верного защитника госбезопасности и завтра же тисни её в газете. Да, подпиши её так – от наследников и почитателей славных дел сотрудников КГБ.
       Метёлкин. Причём здесь мы?
       Графов. Не причём, но кому надо тот поймёт, а это главное.

                Входит Исаков.
         
      Исаков. (мрачно) Виктор, ты, конечно, уже знаете, что у меня случилось, завтра похороны, а приличного чёрного костюма нет, подберёшь?
      Графов. Лев Борисович примите мои самые искренние соболезнования.
      Исаков. Э, брось, каждый из нас когда-то умрёт, один раньше, другой чуть позже, а конец всё один, в могилу. Метёлкин, ты, что глаза пучишь? С похмелья что ли? Ты бы лучше напряг свои куриные мозги да написал бы хвалебную статью о хорошем человеке, моём отце.
      Графов. Лев Иванович, он уже её пишет.
      Исаков. Молодец  Метёлкин! Да, не забудь упомянуть о том, что мой отец последние годы писал мемуары, где даёт объективную оценку действий сотрудников НКВД в годы, так сказать, культа личности.
      Метёлкин. Лев Борисович, что же толкнуло вашего отца к самоубийству?
      Исаков. В последние годы он очень сильно страдал от физических болей в суставах, буквально не мог неделями спать. Думаю, надоели ему страдания, вот он,  по своему и свёл счёты с жизнью.  Впрочем, это не умаляет его заслуг перед Родиной. (тяжело вздыхает) Да, трудно далось ему решение уйти из жизни. Вчера вышёл из дома, где-то долго гулял, вернулся очень мрачный, подавленный, а потом выстрел и конец. 
      Графов. Мне очень жаль. Ушёл из жизни почётный чекист, легенда госбезопасности.
     Исаков. В своих мемуарах мой отец с особой теплотой вспоминает после военные годы, когда им, чтобы обеспечить безопасность нашего тыла,  пришлось очень много работать по выявлению диверсантов и предателей Родины.
     Метёлкин. Вы издадите книгу воспоминаний своего отца?
     Исаков. Подумаю.


          Входят Маша и Настя. Маша подходит к Исакову и целует его в щеку.

      Маша. Здрасте. Витя в прошлый раз я видела чудесный чёрный деловой костюм, хотела бы его купить. 
         Графов. Без проблем, тебе помочь выбирать?
         Маша. Нет, не надо, мы с Настей (выходят).
         
        Раздаётся телефонный звонок, Графов молча слушает, затем подходит к
телевизору и включает его. Раздаётся голос телеведущего …в ходе журналистского расследования были обнаружены вопиющие факты использования служебного положения в корыстных целях, взяточничества и аморального поведения одного из руководителей нашей области. А сейчас смотрите съёмку скрытой камерой. Вот наш герой берёт у банкира крупную взятку, а вот он же в сауне с девушками, которые по очереди делают ему массаж.

       Все замерли, смотрят на экран. Через минуту Исаков хватается за сердце и пошатываясь, выходит.

       Метёлкин. Картина Репина «Приплыли». Нет, ты видел, как твой отец отстегнул целую пачку зелёных нашему Лёвушке? Так сказать на мелкие партийные расходы. Твой отец так и сказал  - «на мелкие партийные расходы». (восхищенно) Десять тысяч баксов, мне бы такую мелочь.
       Графов. (нервно расхаживая по кабинету) Какой же козёл мог взять мою кассету, всё киздец моему джокеру, нет какая же сука могла её украсть?
      Метёлкин. (мечтательно) А сауна, а бассейн, а девицы! Кайф! Какой кайф!
      Графов. Ты, что не понимаешь? Мой джокер украли, а значит нам могут сделать большую фигу.
     Метелкин. (уверенно) Не сделают, наоборот им (кивает в сторону двери) как никогда нужна наша поддержка и наше молчание. Я уже тебе говорил, что по заказу Антонова, работаю над статьей о мясокомбинате? Так вот в ходе, как говорится, следствия выяснились дополнительные факты нечистоплотности того же Антонова.
     Графов. (раздраженно) Какие еще факты, о чем ты говоришь, плевал он на твои разоблачения. Спросят откуда деньги, ответит – из партийной кассы и все, приехали!
     Метелкин. А взгляни вот сюда, (подает несколько фотографии) видишь наш Антонов бережно несет маленького ребеночка, а рядом юная красавица по имени Анюта. Так вот, Анюта год назад родила ему сыночка и теперь Антонов живет на два дома.
    Графов. Ну и что?
    Метелкин. А то, кандидат берет взятки, гуляет с девочками, а его руководитель предвыборного штаба двоежёниц. Полный набор пороков, осталось тиснуть статейку о любовной связи Исакова и Кутилкиной и все, картина Репина «Приплыли».
    Графов. Что предлагаешь?
    Метелкин. Завтра же тисну большую, хвалебную статью о деятельности Исакова на посту вице губернатора. Немедленно организуем твое выступление по телеку о том, что твой отец был ярый коммунист и действительно, безвозмездно передавал деньги на нужды местного отделения компартии. Ну и конечно, расскажешь о их большой личной дружбе, а значит не о каких взятках не может быть и речи!
    Графов. (разводит руками) Удивительно, в твоей вечно пьяной голове иногда рождаются гениальные мысли!
    Метелкин. А то! Я ещё не то могу!
    Графов. Верю! (подходит и обнимает его) Думаешь, все образуется?
    Метелкин. Убежден. Сам посуди тот опыт, что имеет Исаков практически не оценим и он это доказал своими делами в строительной сфере – привлек инвесторов, развернул долевое строительство жилья, сдвинул с мертвой точки ипотеку для молодых семей и т.д. и т.п.
    Графов. Ты прав, за него стоит бороться!
    Метелкин. Правильно, поборемся, его время ещё не ушло, а наше приходит! Так что пока нам по пути и не будем ставить друг другу подножки! К тому же, как я заметил, ты не ровно дышишь к Маше? Не уж то влюбился? Али как?
    Графов. Али так. Взял и влюбился, а тебе что?
    Метелкин. Мне ни чего, я так, к слову. Может свадебку сварганим?
    Графов. Может и сварганим, но тебя я не приглашу,  опять напьешься и головой в салаты, благостную картину испортишь.
    Метелкин. Брось, я меру знаю и буду твоим образцовым свидетелем.
    Графов. Все, молчи, девушки идут.
 
                Входят Настя и Маша. Настя в брючном сером костюме, Маша в черном жакете и узкой юбке, на голове маленькая шляпка с черной вуалью.

    Маша. (подходит к Графову) Спасибо Витя, Я очень тебе благодарна за твою помочь в такой день. Завтра у нас похороны, а мне надеть нечего.
    Графов. (склоняется и целует руку Маше) Спасибо тебе за то, что ты есть на этом свете.
    Настя( хлопает в ладони) Метла, ты слышишь? Наш Казанова признается в любви, это что-то, это событие! Так его Маша, бери пока тепленький!
         
                Входит Диман ( с интересом рассматривает девушек)

    Настя. ( обращаясь к Графову) Это и есть легендарный Диман, гроза всех коммунистов? Очень интересный, красивый парень, а занимается черт знает чем!
    Графов. (кивает на Димана) Он у нас идейный, борец за историческую правду и новое светлое будущее России.
    Настя. Ему нужна хорошая девушка, а не борьба с тенями.
    Графов. Настя, смотри, он не спускает с тебя глаз, не упусти! ( берет её под руку и подводит к Диману) Диман, знакомься, это Настя, самая красивая девушка нашего города и его окрестностей, победительница конкурса красоты и через месяц будет представлять наш край в Москве, будущая «Мисс Россия»!
    Диман.(мрачно) Вижу, что самая красивая, ну и что?
    Настя. Как ну и что! Мы с тобой самая красивая пара, а это что-то значит!
    Графов. Диман, не кочевряжся, отвлекись, поговори с девушкой, развейся.
    Диман. ( не обращая внимание на Настю) Я тебя предупреждал – не на ту лошадку ставишь. Не твоему джокеру киздец, а твоей ставке на победу морального кастрата и политического труппа. Ушло его время, ушло безвозвратно! К власти пришли Наши люди с новыми идеями и новыми возможностями. Пришло Наше время! Понял?
    Графов. Я все понял, но согласись, твои враги еще могут быть полезны, у них большой опыт и его надо использовать.
    Настя. Мальчики вы опять о политике? А я как же? Все, Дима, теперь ты будешь говорить только со мной! Пойми, мужчина должен жить не только политикой и не отмахиваться от простых человеческих радостей.(берет его под руку и уводит в сторону)

             
                Входит Исаков, за ним Антонов. К ним подходят Графов и Маша.

       Исаков. Виктор, ты мой юрист, можно сказать мой поверенный по выборам, срочно принимайся за дело. Этот беспредел надо остановить. Надо наказать клеветников и злопыхателей от телевидения и помни – на удар надо отвечать ударом.
       Графов. Сделаю по высшему разряду, я не сомневаюсь, что это подделка, монтаж, а потому, прежде всего, потребую экспертизы записи.
       Исаков. Правильно, обязательно потребуй экспертизы, она покажет, что все это фальшивка и происки моих врагов. ( на секунду задумался) Нет, не моих, это происки врагов нашей борьбы против дикого капитализма и бессовестного разбазаривания народного достояния – земных недр.
       Антонов. Будем биться до конца и победим!
      Графов. Победим, обязательно победим.
      Петрович. ( убирает грязную посуду со столика, поворачивается к Графову) Ишь заварили, как говорится « наша буча до того кипуча, что надо бы круче да не куда!»   
      Маша. Дедушка, да волнуйтесь вы так, все будет хорошо. Правильно я говорю, Витя? Дедушка наверняка победит?
      Графов. Уверен, победит!
     Исаков. (протяжно) Таак, вы, что уже в одном хоре? Или дуэтом поете?
     Антонов. Лев Борисович, мне кажется эту молодую пару пора благословлять!
     Исаков. (улыбается и кивает на Настю с Диманом) И другую тоже.

                К ним подходят Диман и Настя.

     Настя. Папа, познакомься, это Дима Новиков, отличный парень и хороший человек.
     Антонов. Я знаю, Дима человек известный, можно сказать, знаменит, так что почту за честь! (кланяется)
     Диман. Рад лично познакомиться с одним из лидеров нашего города. (сухо кивает головой) и думаю, что не смотря на наши идеологические разногласия мы будем жить в мире и согласии.
    Графов. Петрович налей всем нашей Столичной из запасов.
    
              Петрович наливает и разносит рюмки.

    Исаков. (принимает рюмку) Петрович, ты все ещё здесь?
    Петрович. Куда же мне, завод-то стоит.
    Исаков. Поэтому ты все в холуях ходишь? Но ничего, скоро твое холуйство прекратится, инвесторов нашли, завод будем перепрофилировать, там и тебе работа найдется. Пойдешь?
    Петрович. Очень даже пойду, хотя и здесь мне не плохо, да уж больно тихо.
    Исаков. Понятно, к толчее, к авралам привык, но на новом производстве всего этого не будет. Новые технологии работают безотказно, но опытный глаз нужен присматривать, сбоев не допускать.
   Петрович. Это по мне.
   Исаков. Вот и хорошо, замолвлю за тебя словечко, а ты готовь свое резюме. (поднимает рюмку) Друзья, давайте выпьем за наших предков, за их славные дела наследниками коих мы являемся и как говорится, за работу товарищи! Ура!
   Петрович. (восторжено) Нам солнца не надо, нам партия светит, нам хлеба не надо работу давай! Вперед товарищи!

                Занавес