Семейный альбом. Глава V. Степан и Мария

 СТЕПАН И МАРИЯ КАЧАНОВЫ: НАЧАЛО СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

Однако я опять отвлеклась. В те далекие двадцатые годы, оставшись наполовину сиротой, мамочка моя пошла работать: на табачной плантации обрывала листочки у табака, детские пальчики были проворными, и в основном этим занимались именно дети. О школе, конечно, пришлось забыть. С горечью говорила мама, что если бы жива была ее матушка, никогда бы она не допустила, чтобы дочка осталась без образования. И эта недовосполненность стала у неё в буквальном смысле слова идеей фикс. Сама она, несмотря ни на какие лишения, дала всем своим детям образование, причем в этом вопросе инициатива всегда была мамина. Это потом папа с гордостью говорил, что дочки такие умные, все в него, а в свое время считал, что не очень-то девочкам оно и необходимо, это самое образование, и только по настоянию мамы семья переехала в Кировабад (тогда еще Гянджу), чтобы дети – Саша и Вера – могли продолжать учиться в школе. Ведь, в селе, была только семилетка – школа, в которой можно было получить семь классов образования, а дорога в ВУЗ после нее была закрыта. И если брат мой Саша не получил высшего образования, то в этом ему можно винить только стечение обстоятельств, да разве еще самого себя.

Итак, маме пришлось работать с раннего малолетства. Чуть постарше она пошла в домработницы, нянчила детей, стирала белье у богатых людей, убирала у них в доме.
Вот именно в это время и увидел ее папа. Сватовство завершилось свадьбой. Впрочем, свадьбой это можно назвать с большой натяжкой. Венчались. Но как... К тому времени отец мамы Прокофий Данилович познакомился с баптистами, и сам стал баптистом. Поэтому привез он из Агдаша пресвитера баптистского, приехали и другие братья и сестры. Пресвитер прочитал проповедь на тему о семейной жизни, и благословил их брак. Вот и вся свадьба.

Мама иногда вспоминала забавный эпизод, который произошел в день свадьбы. Папа вез ее на бричке, вдруг Серко испугался чего-то и рванул в сторону. А дорога от Владимировки до Родниковки была плохая, вся в колдобинах, бричка и опрокинулась, а невеста "брык прямо в заросли держидерева", что росли у дороги (сохраняю мамину лексику). Жених испугался, бросился ее поднимать, отряхивать. А мама – в слезы, ей жених и так-то, по ее словам, не очень приглянулся ("молодой чересчур"), а тут еще и конфуз такой. Невесте было 16 лет, жениху – 17.

Так поженились мои родители. И было это в конце зимы – начале весны 1928 года. А в ноябре 1930 года у них родился первенец, мой брат Александр. Шурик, звали его в детстве: малыш-крепыш, белобрысенький, сидит на коленях у деда Полторацкого, и мамочка молодая, серьезная не по возрасту, а папа и совсем, как мальчишка. И до сих пор так и хочется назвать брата этим детским именем по привычке. Братик всегда был маминым любимчиком. Похож он был на нею очень сильно, но фигурою в отца – сухопарый, подтянутый, только ростом гораздо выше: дети ведь почти всегда перерастают своих родителей...

Жили очень трудно. Хатенка, которую купили Качановы в Родниковке по приезду, была совсем завалюшной: одна комната, в ней – большая русская печь, да сенцы. Не сенцы даже, потому что одна сторона – входная – была совсем открытая. Пристроили к ней еще одну комнатенку, чтобы было, где свекру спать. Домишко был турлучный. Что это такое? А вот что. Вбиваются столбы и колья, плетется плетень-стена, потом с двух сторон эта плетеная стена обмазывается раствором глины. На столбы, стелят доски, сверху набрасывается глина и крыша готова. Но хатка была старая, и когда начались дожди, стало ясно, что вся она течет. Пришлось ехать в районный центр, доставать толь, чтобы крышу залатать.

Супружескую кровать молодой муж сделал сам. Мама уверяла, что кровать была очень хорошая: «Сделал он ее из досок, резные такие спинки вырезал, развел марганцовку и покрасил, красивая получилась». Слушала я ее, и спазмы горло перехватывали, как же мы-то можем еще жаловаться, что плохо живем... Но главное  богатство Качановых – лошади, те самые, еще из Сибири. Поэтому, арендовали большой надел земли, вспахали, кстати, нанимали для этого трактор, вырастили и собрали урожай пшеницы. Посадили огород. Почти сразу после того, как появилась в доме молодая хозяйка, купили корову стельную, заплатили за нее зерном. И очень скоро она отелилась телочкой. Конечно, это было большое подспорье.

Но, когда родился Шурик, и через короткое время мама опять забеременела, стало ясно, что надо строиться. Дом построили довольно быстро, крышу крыть помогали им соседи. И хотя дом тоже был турлучный, но новый и более просторный.  А мальчик, его назвали Виктором, родился и прожил всего пять дней. Сказалось, может быть и то, что мама, будучи беременной, месила глину, помогала строить дом, работала и на огороде, и в поле, и в доме.

23 декабря 1933 года, появилась на свет моя сестренка Верочка, спустя чуть больше двух лет после рождения Шурика. Но не дождался внучки дед Николай Петрович, умер осенью 33-го года, где-то в начале октября. Находился целый день за лошадьми, набегался – озимку сеяли, а ночью умер. И было ему 67 лет. Только добрыми словами вспоминала моя мама своего свекра: «Хороший он был человек, набожный, начитанный, а уж какой он был добрый, всех жалел. Пшеницы мы собирали много, потому что сеяли много, ведь свекор рассчитывал, что приедут старшие сыновья, а те не приехали. И он многим давал пшеницу просто так, если видел, что недоедают люди».

А папа любил вспоминать о своем отце разные эпизоды из его насыщенной событиями жизни. И вот один из папиных рассказов мне тоже врезался в память. Это случилось вскоре после их приезда в Азербайджан. Жизнь была не очень спокойная, в глубинке «пошаливали» банды различного толка. Однажды к ним в дом вошли несколько вооруженных людей, как оказалось потом, это были какие-то остатки из мусаватистов*. Настроены они были весьма агрессивно, так как видели во всех русских людях врагов, и, вероятно, нашим не поздоровилось бы (вплоть до расстрела), если бы не одно обстоятельство. Николай Петрович, как я уже упоминала, был верующим человеком, хорошо знал Священное писание, и Библия у него всегда была на столе. Один из мусаватистов увидел ее и спросил: «Зачем тебе Коран?” Дедушка спокойно сказал, что он верует в Бога. И тогда этот мужчина повернулся к своим и распорядился: эту семью не надо трогать, они веруют в Бога, а значит – хорошие люди.

*Примечание:  Мусаватистами называли представителей контрреволюционной буржуазно-националистической партии «Мусават» («Равенство»). Они требовали национальной автономии, проповедовали идеи панисламизма, пантюркизма. С 1918 по 1920 гг. были у власти (после расстрела 26 бакинских комиссаров). Официально партия прекратила свое существование еще в 20-ом году как только установилась Советская власть, но отголоски этой борьбы вспыхивали в разных регионах Азербайджана еще довольно долго.

Фотография: Степан и Мария Качановы (1956 г.)