Мироходы, часть 2, глава 20. Схватка

               
                (р и с у н о к   а в т о р а)

      К Николаю, наконец, вернулось сознание. Болела голова.  Онемели туго стянутые руки и ноги. Лежа окинул взглядом то, что попало в поле зрения. Напротив сидел  вислоносый Ноздря. Опершись на дубину, он, слегка всхрапывая, дремал. Вокруг потухшего костра, среди разбросанных вещей, в живописных позах спали смердяки. Их вожак, лежа на спине, выводил горлом замысловатые рулады храпа. Николай попытался перекатиться поближе к Софье. Но тут поднял голову Гибля. Воровато огляделся, особо обратив внимание на караульщика Ноздрю. Николай замер. Смердяк, стараясь никого не потревожить, встал и метнулся к рюкзаку Софьи. Все так же с опаской оглядываясь, достал бутылку. Раскупорил клыкастым ртом и припал к горлышку.
      - Эй, Гибля, не ладно делаешь,- шепотом возмутился сосед.- Давай на пару!
      - Нет уж, хрена два! Давай на троих,- прошептал, оглядываясь, еще один претендент на выпивку.
      - Тише вы! Горбача разбудите! – зашикал на них Гибля.
      Троица любителей выпить, с опаской оглядываясь, ушла за кусты. Все, по очереди, приложились к бутылке, следя, чтобы никто не сделал лишнего глотка. Закусывали пачкой сухого пшенного концентрата. На грязных волосатых физиономиях расплывались блаженные улыбки. Гибля, с сожалением оглядел опустевшую бутылку. Встряхнул еще раз, вздохнул и зашвырнул далеко в кусты. Захмелевшая троица снова завалилась спать.

      Николаю, наконец, удалось вплотную придвинуться к жене.
      - Соня,- прошептал он, - развернись лицом ко мне.
      После нескольких попыток это ей удалось. Она принялась зубами ослаблять узлы на руках мужа. Остальное было делом одной минуты. Освободившись от пут, он тут же развязал Софью.
      Проснулся Ноздря. Протер грязными лапами глаза, и ошалело уставился на Николая.
      - Эй! Ты пошто развязался? – вытаращив очумелые глаза, спросил растерявшийся страж. – Но, поняв нелепость вопроса, - заорал: Горбач! Они ослобонились!
      Вожак тут же вскочил. Как спущенная пружина, с ревом, метнулся к Николаю. Завязалась жаркая схватка. Горбун обладал силой гориллы и недюжинной реакцией. Николай с трудом сдержал первый натиск. Ноздря, опомнившись, бросился на помощь вожаку. Но Софья стрелой метнулась ему под ноги. Смердяк, с воем, грохнулся на землю. Его тощие руки, в тот же миг, мертвым захватом были заломлены за спину.
      Вскочили, разбуженные шумом драки, пьяницы. И, заметались.
      - Ой, мамынька, родная, - причитал Гибля, протирая глаза грязными кулаками.- Ведь я нихренашеньки не вижу!
      Его собутыльники в отчаянии катались по земле. Матерно ругаясь и размазывая слепые слезы по чумазым личинам, тщетно взывали о помощи.
      Софья с трудом удерживала в придавленной позе Ноздрю. Он, как червяк, извивался, пытаясь сбросить ее со спины. Наконец, это ему удалось. Но оба, как зачарованные, застыли в неловких позах и, с замиранием, наблюдали  жестокую схватку врагов.
      После нескольких неудачных попыток, горбатому удалось перехватить сгибом руки горло Николая, а коленом упереться в его поясницу. Он брал соперника на излом. Николай, сопротивляясь, напрягал последние силы. Мышцы, уступая звериной силе монстра, постепенно слабели. В глазах поплыли радужные кольца. Рот жадно хватал воздух. Но тщетно – горло было намертво перехвачено волосатой лапой. Собрав воедино всю волю и остатки сил, резко согнул левую ногу и назад, каблуком, ударил горбатого в пах. Смердяк охнул. Отпустил захват, взревел , согнувшись, ухватился за низ живота и тут же, от удара узловатой  дубиной, свалился на землю и испустил дух.
      Разгоряченный схваткой, Николай, крепко сжимая в ладонях дубину, медленно обвел стоянку гневным взглядом.
      Ноздря, взвизгнув от страха, вскочил и с воплем бросился в гущину леса. Трое ослепших Смердяков, с бранью и мольбой, все еще взывали ко всем святым, чистым и нечистым, прося о помощи.
      Николай вынул из-за голенища свой знаменитый нож, за который, во время схватки, так и не удалось дотянуться. Рассек путы на плененных друзьях. Потом, повернулся к, беснующимся, троим смердякам:
      - Что это с ними?
      - Ослепли от консерванта – ответила Софья.- У меня в рюкзаке хранилась бутылка для обработки мелких зверушек и насекомых. Они ее опустошили.
      - Надолго это?
      - Думаю, навсегда.
      - Эй, алкаши! – Крикнул Николай. Смердяки притихли.- Можете гулять на все четыре стороны.
      Но ослепшие никак не отреагировали. Федор подобрал валявшуюся у костра дубину и, по очереди, огрел их по спинам, приговаривая:
      - Вот тебе, прохвост, по спине и под хвост! Марш отсюда, вонючки!
      Спотыкаясь и падая, они с воем бросились  наутек и скрылись в ближайших зарослях.
      Горбун зашевелился. Поднял окровавленную голову. С ненавистью взглянул на спину присевшего у рюкзака Николая и уверенно поднялся на четвереньки.
      - Коля! Берегись! – с отчаянием вскрикнула Софья. Вскочил Федор. Схватил валяющийся на земле топорик и с силой рубанул горбуна по шее. Тот рухнул головой  на горящие угли костра. Запахло паленым волосом. Федор стоял и с изумлением глядел то на тело смердяка, то на свою руку с топором, с острия которого каплями стекала кровь.
      - Молодец, Федя, - одобрил Николай, видя нервное потрясение друга.- Не переживай. Бешеной собаке хвост рубят по самые уши. Так что все сделано правильно. Греха на тебе нет. Собаке – собачья смерть.
      Собрав все, что осталось не разграбленным и не испорченным, спешно покинули злополучное место.