Юмостихо 1

Дарит Эрос сладостный сюжет

 
Дарит Эрос сладостный сюжет,   
Кайф такой, аж подтекают слюнки.
Только как мне обозвать предмет?
Да, тот самый, что втыкают в лунки?
Он в пещерку проползет, дрожа,
Бьется в жарком узеньком канале...
Помогите, штампов злая ржа
Ствол рассказа, не жалея, валит.

Словно пчелка, ластится к цветку,
Ниагарой грозной изольется...
Так сравнений тяжкий груз влеку,
Их мешая в кучу, как придется.

Надоели яшма и  нефрит,
Сник лингам неопадучий Шивы,
Не спасет Востока колорит,
Все равно рассказец как плешивый.

Медицинских терминов пока
Знаю два, от них тоска во взоре.
Из словес осталось на века -
Только те, что пишут на заборе.

   
Восточный анекдот

 
Вот анекдот изрядно бородатый,
  Его с Востока ветер нам принес,
  Султан премудрый правил там когда-то,
  В диване сложный задал он вопрос:
   
  Напасть ли нам на северных соседей,
  Или с войной пока что подождать?
  Визирь, что справа, зарычал медведем:
  Я за войну, пора бы их прижать!
   
  -Ты прав, визирь, зарвались негодяи, -
  Вздохнул султан на пламенную речь.
  Но тут министр, что слева, возражает:
  -На пораженье может нас обречь
   
  Поспешность эта, войско не готово,
  На перевалах горных снег лежит.
  И раздается вновь султана слово:
  - Ты прав, визирь, не нужно сладкой лжи.
   
  Визири спорят, слов немало резких
  Дивана стены слышат, как всегда,
  Вдруг женский голос из-за занавески,
  Раздался звонкий, как в ручье вода:
   
  -Мой повелитель, не впадая в злобу,
  Мне разъясни, понять я не могу,
  Ты утверждаешь, будто правы оба?
  Но на одном не быть им берегу?
   
  -И ты права, сладчайшая из гурий,
  Твои волненья вовсе ни к чему.
  Диван лишь место для различной дури,
  Как быть, решать султану одному.




Чушь в чешуе

 
На златом крыльце сидели:
Краб, не евший две недели,
Три медузы в новых ботах,
Угорь, грустный отчего-то,
Рыбка-клоун, рыбка-еж...
Всех, пожалуй, не сочтешь.
C елки в страхе смотрят белки:
Прыгнуть вниз? Пожалуй, мелко.
Бросить рыбкам червяка?
Или придержать пока?
Вдруг наверх всползет мурена,
Червячка ей вместо гренок
Можно будет предложить...
А тем временем ужи
Из кустов рояль достали,
Цвета закаленной стали.
-Начинаем летний бал:
Заявляет лещ-амбал.
Рвется музыка на волю,
В пляс пошла, забыв о соли,
Сельдь, жирна  как на подбор,
-Поцелуй меня в пробор, -
Просит линь плотвичку нагло,
Та его как двинет в жабру!
Ерш орет: За наших дам
Всем иголками задам!
Полосатая акула
Подгрызает ножку стула,
На который старый скат
Сел и смотрит на закат.
Беспардонные кальмары
Раздают вокруг удары,
В клочья рвут спинной плавник,
Если в суть их просьб не вник.
И, как будто конфетти,
Чешуя вокруг летит.
Бал гремит, крыльцо сломали,
Вот тебе эпоха Кали.\

   

Черно-белый

 
В небе зарево горело,
От чернобыльских пейзажей
Ежик мчался одурело
И дорогу пачкал сажей,
Слезы лил, вздыхая шумно,
Колобком катился тучным,
Лоб покатый хмурил умно,
Только не было колючек,
Их обгрызла лучевая,
Шкурка в трещинах кровавых.
По обочинам, зевая,
Пузырями вспухла лава.
Жалок ежик черно-белый,
Нет души - не примет бездна,
Стая ангелов запела
Над страдальцем безвозмездно.
Так катись звездой полынной
По растерзанной дороге,
Зверь несчастный и невинный,
Бесколючий и безрогий.
Растекайся едким паром
По космическим спиралям,
Мир, растраченный задаром,
Мир, который мы сломали.

   

Кайф от

 
Я к тайне слегка прикоснусь аморальной:
В любви однополой кайф главный – вербальный.
Сколь радостны крики: Долой гей-парады,
В тюрьму извращенцев, в объятия ада!
О, если б таким же отчаянным пылом
Гремящую бочку мораль покатила
На пьянство и взятки, на дурь и дороги,
Но нет, педерасты  - источник тревоги.
Над ними победа потребна скорее.
А все отчего? Поредели евреи,
И нужен какой-никакой, а вражина,
Чтоб силой герою блеснуть недюжинной,
Разумное, вечное, доброе сея…
И радость цветет на лице фарисея.

   

Бублики

 
Пеку стихи как бублики.
А запах - шедевральный.
Скорей, скорей их публике!
Но вдруг с ухмылкой сальной
Голодный критик тащится,
Сожрал и гнусно фыркнул:
Где бублик? Настоящие
От них одни лишь дырки.
Стихи опубликованы,
В размаз раскритикованы,
Совсем обубликованы -
Иду к печи за новыми!

 

Мама, я люблю гробовщика

 
Ох, горит румянец на щеках,
А слезинки высыхают вроде,
Мама, я люблю гробовщика,
Он всегда при деле и доходе.

Будь застой, прогресс или распад,
Демократы или коммунисты
Гробовщик заказами богат,
Для меня  - достойнейшая пристань.

Ремесло такое  - на века,
По расходам каждому обнова:
В оргалит  со скидкой бедняка,
Богача - в роскошный гроб дубовый.

Я судьбы усвоила  урок,
Сердце мне пустой пижон не тронет,
Выбор мой удачен, дай лишь срок -
Зять тебя достойно похоронит.



Аффтар и йад

 
Как-то, сам себе не рад,
Некий аффтар выпил йад.
На душе чернее ночи:
- Ах, читать меня не хочут,
Не подставили плечо,
Не велят: "Пеши исчо"!
Где ты, рейтингов отрада?
Умереть достойно надо,
Если тексты  не рулез.
Только жаль себя до слез.
Тает снег, весна на стрёме,
Кто о нем припомнит, кроме
Cамого себя? Опять
Захотелось рифмовать.
И тогда под cвежим ником
Вновь опасливо возник он.

   

Из кожи

 
Не польет судьба елеем -
Всяк родится, как сумеет:
Кто в рубашке, кто в сапожках,
Кто  - во рту имея ложку,
А кому-то, вот дела, -
Кожа кажется мала,
И, содрав с себя одежу,   
Лезет всю-то жизнь из кожи.

   

Храбрый драконоборец

 
Прости, покой, прощай, уют,
Вей, вольный ветер, с поля,
И пусть в таверне морду бьют,
А в бою - тем более.

Легко поставлю жизнь на кон,
Мой меч - миров спасение,
Не зависай, большой дракон,
Над рощицей весенней.

Не изрыгай огонь, паля
Все то, что сердцу мило,
Спустись на яркий шелк полян,
Померяемся силой!

Тверда могучая рука,
Мой путь и чист, и светел,
Дракон взмывает в облака,
Выходит,  не заметил?

Он улетел, презренный трус,
В воздушных волнах канул,
За дело новое берусь -
Прищучить великана.

В лесу, в пещере из пещер
Скрывается негодник,
Составлю завтра список мер,
Довольно на сегодня.

Пока не разнесется весть
О битве с грозным гадом,
Хотел бы в темный угол сесть,
Не требуя награды.

Таверны сладостен уют,
Надежен и приветен.
А может, нынче не побьют?
А может, не заметят?

На пик поэзии

 
На пик поэзии
когти сломав,
порвав пальто и ботинки,
теряя зря остатки ума,
лез по скользкой тропинке,
а там на вершине
во льду пегас
лежит мамонтячьим мясом,
вместо ковчега старый баркас,
покуда я лез, огонь погас,
и нечем оттаять пегаса.

   

Рыдает горько

 
Рыдает горько яйцеклетка:
Избита рифма и не метка!
Принять тоски на грудь изволь:
Лежат, обнявшись, боль и соль,
Любовь и кровь, слон видит сон
С подружкой-мухой в унисон,
Спит под кустом, напившись яда,
Хрустально-чистая наяда,
В пруду свирепая русалка
Играть изволит с карпом в салки,
Поскольку принца нет и нет,
Мальвина, подсобрав монет,
Приносит  Карабасу взятку,
Чтобы карьеру сделать гладкой,
И просит заспанная небыль
У неба хоть кусочек хлеба,
Чтоб независимое тело
Подальше от души летело,
А сердце рвется, стонет, ноет…
Инфаркт? Хвала богам – иное!

    

Был страшен эльф как смертный грех

 
Был страшен эльф как смертный грех,
Живот большой и волос сивый.
Но вот душа была красивой,
И ждали женщины утех.

Когда он пил неспешно эль,
В таверне сельской, в  грязном зале,
Вокруг девчонки канитель
Кокетства милого вязали.

Просили нежно: "Расскажи
Как дрался с орочьей армадой,
Как с серым  колдуном дружил,
Про тяжкий бой с летучим гадом."

Эльф  вспоминал и говорил
Рождались дивные картины:
Драконьих черных шелест крыл,
Болотных тварей вой над тиной,

Взлет светлый пары лебедей,
И гномов  пламенные печи...   
- Опять ты, старый блудодей
Смущаешь девок хитрой речью, -

На слово крепкое легка,
Стоит в дверях его подруга:
- Ужо, намнут тебе бока!
А ну, пошли домой, пьянчуга!

Кладет монету эльф на стол,
Встает, покачиваясь пьяно:
- Прощайте, девы, я пошел,
Сегодня мой рассказ с изъяном.

Смеетесь вы, как погляжу,
Что ухожу я с ней покорно,
Но будет случай, расскажу,
О привороте, но не черном,

О деве, что меня спасла,
Среди тоски, потерь и горя,
Тогда с властителями зла
Одна любовь могла поспорить.   

Уходит эльф, не в первый раз
Подруге  подчинясь сварливой,
И  не спешит бежать из глаз
Слеза о прежних днях счастливых.



Эпитафии

 
Здесь похоронен бедный диссертант
Бюрократизму посвятил талант,
Под толщами бумаг, оформленных к защите,
Его скелет поломанный ищите.

А тут лежит счастливый графоман,
Его питал всю жизнь самообман,
Что на века его прославить сможет
Труд целой жизни,  пост-модерн роман.

Старушка здесь схоронена одна,
За счет казны, не мать и не жена,
Недавно мир ее не досчитался  -
Но разница при этом  не видна.

Здесь пьяница особенный зарыт,
Он не был кутежами знаменит,
Был пьян мечтами, умудрялся видеть
Блеск хрусталя взамен гнилых корыт.

В благоговении постой!
Здесь веривший вкусил покой,
Ждет страшного суда в надежде рая.
Казалось всем, что он святой,
Но жжет сомнение порой:
А вдруг иначе ТАМ вопрос решают?

Немало женщин он любил,
Они его любили тоже,
От истощенья помер сил.
Благослови, великий Боже
Его могильным сладким сном.
Встречая с дамами рассветы,
Он мало спал на свете этом,
Пусть выспится на свете том.

Под мрамором бандит крутой,
Зло завершивший добротой:
Погиб, ментов избавив от заботы,
Могильщиков обогатил,
Немало скульптор отхватил,
С овцы паршивой даже это - что-то.

   

Ода рыжему

 
  Когда на кухне с чашкой чая
  Покинув колесо забот,
  Как царь природы восседаю,
  Кто лень блаженную прервет?
  Конечно он, нахальный рыжий,
  Усами грозно шевеля...
  А ну-ка, подползи поближе,
  Сейчас свое получишь! Бля...
  Опять успел удрать, каналья,
  И не боится ни фига,
  Несется, будто за медалью,
  Но я не вижу в нем врага.
  Травить его не стану ядом,
  Ловушек ставить не хочу,
  Лишь ловко тапком, если надо
  Его собратьев колочу.
  Не потому что ненавижу,
  А просто чтобы место знал,
  Скорее убирайся, рыжий,
  Покуда жизнь не потерял!
  В экологическом отстое
  Он существует без помех,
  Отменно плодовит и стоек -
  Свой демонстрирует успех.
  А почему? Доволен малым
  И не кусается притом.
  Как вид, он выживет, пожалуй,
  Когда мы просто перемрем.
  Среди покинутых развалин,
  Земли неизлечимых ран -
  Цивилизацией одарит
  Планету cнова - таракан?

Любопытный внук

 
Беда! Мой любопытный внук,
Совсем отбившийся от рук,
Всласть наигравшийся мячом,
Чуть-чуть из Библии прочел.
Как быть? Вопросы множатся:
-Что значит "скотоложество"?
- За что Иосифа в тюрьму?
Нет, без тебя я не пойму!
Скажи, бабуля, прямо,
В чем главный грех Адама?
Мне внук достойный дал урок,
Попрячу книги под замок,
Но как ему ответить?
- Ответы - в Интернете!

 

Cовок и веник

 
- Совок! Прямолинеен ты, негибок,
Умом своим не можешь плоским ты
Оценивать  последствия ошибок,
Альтернативы чувствовать финты,
Ты неспособен грязь вокруг заметить,
Ты - прошлое, тебе прогресс не мил,
Зачем еще живешь на белом свете! -
С надрывом резким веник говорил,
- Вот я другой, я мусор выметаю
Из самых темных и глухих углов,
Зло от добра умело отличаю,
И в обличеньях праведных суров!

Что ж, вымел мусор в середину зала
Наш веник, потрудившись до отвала,
А дальше что? Чтоб был в уборке прок
Опять взялась хозяйка за совок.

Как быть, чтобы не тыкал веник ноcом?
Обзаведусь, пожалуй, пылесосом.



Ломайте крылья бегемотам

 
Ломайте крылья бегемотам,
пускай не мучает забота,
что скажет вам Гринпис.
Тяжеловесность их тупая
пейзажа красоту ломает.
Усевшись на карниз,
вчера помяли занавески.
Надеюсь, говорю я веско?
Нет, это не каприз!
Им неба отдавать просторы?
Им - самолетов коридоры?
Им - птичьих стай пути?
Ну нет, по-ихнему не будет,
скорей объединяйтесь, люди,
чтоб небеса спасти.

 

Дурак Амур

 
   Дурак Амур!
   Что сделал он!
   Когда-то, девушкой пленен,
   За ней я вел охоту...
   Сегодня все наоборот,
   Я не успел разинуть рот…
   Я не успел рвануться от...
   Она меня уже берет...
   Нет, это с чем-то что-то...
   И не спасет от шустрых дур
   Дурак-Амур!



Мартышка и лекарства

 
      Мартышка к старости болеть изрядно стала
       Гипертония, остеохондроз,
       По радио бедняжка услыхала,
       Что это нынче вовсе не вопрос.
       Есть капиллар, пумпан и долголет,
       Есть водоросли: фукус, спирулина,
       Приобретай - и молодости цвет
       Себе вернуть ты можешь без кручины
       И получить запас здоровых лет.
       Мартышка перспективы оценила,
       Поверила, и расспросив друзей -
       Всю пенсию в аптеку оттащила,
       И надо же - ведь вот внушенья сила -
       На краткий срок вдруг полегчало ей.
       А дальше что? Внушение проходит,
       Пей средства те, не пей, - болезни те же, вроде,
       И надо прибегать вновь к помощи врачей.
       ----
       Так нам сулит реклама панацею.
       А результат? Лишь кошелек худеет



Сколько будет дважды два

 
Сколько будет дважды два?
Эта шутка не нова.
Вам ответят не без яда
Многие: - А сколько надо?

В полемическом задоре
Отыщу ответов море:
Может шесть, а может пять,
Можно даже "ноль" принять.

Только спорщику-задире
Не решусь сказать: - Четыре.

   

Мартышка к старости

 
Мартышка к старости... искать... чего-то  стала,
А от людей не раз слыхала,
Что  в вере высший смысл, в спасении души,
И что весьма молитвы хороши,
Чтоб помощь поиметь в делах больших и малых.
Что ж, храм недалеко, блистают купола...
Пройдя обряд, крестом защеголяла,
Блюдя посты  и затвердив начала
Двух-трех молитв, легко в гордыню впала.
Уверовав, что к богу путь узнала,
Всех поучать взялась,   
Судить, читать мораль,
В глазах - огонь,   
слова  тверды, как сталь.
              ---
Хоть веры ныне в людях не излишек -
Не радуюсь я святости мартышек.

Мятва, Гретва и Жданье

 
Мятва, Гретва и Жданье
Время тратили свое,
В ожидании обеда
Как червяк, ползла беседа.
Мятва мяла, Гретва грела,
Ждать Жданью поднадоело,
И, прочистив кашлем горло,
На рожон оно поперло:
-Вы, ребята, как хотите,
Я в  политике - не винтик,
Разложу как на ладони
Беды, в них страна утонет:
Мы идем неверным курсом,
Продаем врагу ресурсы,
Тьма народу перемерла,
Богатеи жрут в три горла,
Всюду импортный разврат -
Повернуть пора назад:
Красный сделать главным цветом,
Совершенствовать ракеты,
Гайки крепче закрутить,
А иначе нас - фьюить,
Завоюют, уничтожат!
Вот, уже плюют нам в рожу!

Гретву вдруг закипятило:
- Что ты снова нам про силу!
Ведь давно признать пора бы,
Ржавчина покрыла грабли,
Но готовишься опять
Им на зубья наступать!
Все неглупые народы,
Ценят собственность, свободу,
Предприимчивости дух.
Ты, зашоренный лопух,
Достижениям прогресса
Придавать не хочешь веса,
И мечтаешь до сих пор
За дощатый свой забор
Запереть остатки славы
Сдохшей поделом державы!

Мятва вспряла ото сна:
- Вера нам, друзья, нужна,
Только бог, всесильный, вечный
Свет добра нам обеспечит
Темноте грехов взамен,
А земное - просто тлен!

Мятва, Гретва и Жданье
Раскричались - ой-ей-е...
А обед? Какой обед?
Пригорел. Обеда - нет.

   

Как нелегка судьба вампира

 
Как нелегка судьба вампира!
Чтобы традиции блюсти,
он должен кровь хлебать,
лишь лира его способна вознести.
Когда бы не любовь поэтов
и не кино рекламный трюк,
давно б приговорили к свету
и превратили в жалкий глюк.
Ну а пока клыки наточим,
не страшен СПИД и гепатит,
и призрак грез на крыльях ночи
в мирах придуманных летит.
При свете мертвого светила,
под скрип кладбищенских оград –
иди ко мне, раз накатило,
за гробом пусть маркиз де Сад
свои с досады тексты гложет,
раз аппетит и зубы есть.
Иди сюда, ведь ты не сможешь
реальность скуки предпочесть.
Струится кровь, твой стон привычен,
а страх - как терпкое вино,
не вырывайся, в жизни личной
тебе осталось лишь одно:
быть нежной жертвой, горько плакать,
ведь обращенье не спешит,
пусть образ твой всего лишь знаков,
проси - опишут от души,
натурализма не жалея,
слегка порнухой подсластят,
спеши ко мне, пока алеет
на небе яростный закат,
спеши ко мне, нас в фильмах новых
покажут так - ни дать, ни взять,
постмодернистские оковы
заставят роли поменять.
Глядишь - и я уже страдаю,
а ты смеешься и шалишь,
скорей, пока собаки лают,
пока летает в небе мышь,
покуда кожистые крылья
не отрывают от земли,
пока не стала сказка былью,
пока совсем нас не внесли
в реестр неодолимых штампов,
пока не брезгует фантаст
нас выводить как прежде к рампе,
пока сатирик не отдаст
вампира гордого в угоду
олигархических забав,
спеши, пусть кровь мне будет медом,
не буду я менять свой нрав,
слыть добрячком, рыдать над трупом
и сперму вместо крови пить!
Спеши - ну что хохочешь тупо?
Меня не так легко сломить,
я не поддамся масс-культуре,
я - сила, древний архетип!
И сколь творцы ни нахалтурят,
себя сумею защитить!

   

Гимн лопате

 
От восхода до заката
Он сидел, ругаясь матом
На погоду, на соседей,
На пронырливых медведей,
(Что решили править балом)
На зарплату  (денег мало),
На грязюку во дворе,
На жену, что ужин греть
Не спешит, по телефону
Час болтая по-пустому,
На неравные замены,
На повышенные цены,
На грачей, галдящих громко,
На нечистую каемку
У обгрызенных ногтей...
В общем... тысяча чертей!
Жизнь прошла задаром, мимо,
Смерть грядет неотвратимо...
Бабы-дуры... Этих дур...
Лег в постель сердит и хмур.
Утром в синее оконце
Лихо выглянуло солнце,
Подмигнуло жарким глазом,
Привело беднягу в разум.
Взял он грабли и лопату
И пошел, слегка поддатый,
Чтоб скорей перекопать
Под посадки соток пять.
Птичьих песен переливы,
Сыплет цветень с  юной сливы,
Непривычная спина
Заболела - вот те на...
Мыслям некуда витать,
Голова почти пуста
От восхода до заката.
Эх, лопата ты, лопата...

   

Колорадский жук

 
Полосатое надкрылье
  у жука покрыто пылью,
  - Ты куда, жучок ползешь?
   Отвечает он:
  - Не трожь
  мой красивый гордый профиль!
  Как куда? Жевать картофель!
  - Нет, гостей из Колорадо
  в огороде мне не надо,
  я сегодня патриот,
  жук получит окорот!

   

На день рожденья Пушкина

 
Прочисти, время, ушки нам!
Все идеалы умерли,
Как мало любят Пушкина,
Хоть чтить привыкли мумию!
Два-три стихотворения
С трудом из школы вынесли,
И верим  в сотворение
Космического вымысла
Новейшего, великого
Чудесного и важного.
Что Пушкин? Лаков лик его...
Эх, прошлое бумажное...



Противогаз

 
Мой муж как будто слеп, и глух,
Ему что платье, что прическа...
Что делать мне? Ряды старух
Собой пополнить в джинсах носких?
C работы взяв противогаз,
Кручусь на кухне, все суровей:
- Ну что, скажи, ведь я - атас?
- Чего? Ты выщипала брови?

 
 
 
 
 
 
 

Капризен внук полковника,
Хоть кашу в рот толкай:
- Хочу, дедуля, слоников
Побегают пускай!
- Устали, внучек, слоники!
- Хочу! - и весь тут сказ.
И бас звучит полковника:
- Надеть противогаз!

Трубка мира

 
Проходи скорей в квартиру,
залезай в мою берлогу,
дам тебе я трубку мира,
посмотреть, лизнуть, потрогать.
Как японцы на Курилы
Все тянусь к тебе, голубка!
Что ты, нет, не закурил я,
это трубка - и не трубка.
Длить раздоры просто глупо,
нежность, ласка много лучше,
разжигай же мира трубку,
радость новую получишь
и забудешь очень скоро,
отчего случилась ссора.



Муху залили смолой

 
   Муху залили смолой,
   Говорили: - Будь довольна!
   Пусть тебе немного больно,
   Жребий твой совсем не злой,
   Быть бессмертной в янтаре
   Славный путь тебе назначен,
   Ты решаешь сверхзадачу
   В миллионы важных лет,
   До чего хорош янтарь,
   В складках солнечного цвета
   Древних тайн закрыта хмарь,
   Благодарна будь за это
   Тем, кто строил мавзолей!
   Что?! Летать тебе милей?

Мумиё и повидло

 
Бывшим соотечественникам, несущим нам свет с Запада

Что ты смотришь поверх наших бедных голов
С высоты неуклюжей жирафьей,
Разлетевшись на тысячи ласковых слов,
На улыбки цветных фотографий?

"От чего" ли, "за чем" улетел, убежал,
Сел в свои подходящие сани,
Но попала под хвост мне когда-то вожжа,
И пуститься в погоню не тянет.

Поглядишь из далеких и сытых краев
И бросаешь презрительно: "Быдло...".
По крупицам свое выдаешь мумиё.
Может статься,  сойдет за повидло?

  Ты меня, мобила

 
Ты меня, мобила, без ножа убила,
Зазвонить решила в самый страстный миг,
Я слетаю с дамы, действует программа:
Отвечать ведь прямо на звонки привык.
Выключив мобилу, лезу снова к милой,
А она застыла, ревности полна,
Все ей не в отраду, говорит: - Не надо,
Мне теперь услады, раз звонит жена.
Говорю: - Ну что ты, был звонок с работы.
Но поджавши губки, милая грустна.
Ей не по карьере страсти жар измерить,
Мне она не верит, посылает на...
Да  и я, пожалуй,  чувствую устало:
Не поднять упавший резко интерес.
Выключать мобилу раньше надо было,
Чтоб не портил радость техники прогресс.

   

Слизень и пчела

 
Влажный, важный, толстый слизень
Размышляя, полз по саду,
Думал только о высоком.
Слизню что, ему не надо
Мед таскать, кормить личинок,
Корм подножный есть повсюду,
Суетиться нет причины.
А пчела в работе трудной,
Вся в пыльце, и зад и рыло:
-Здравствуй, слизень,  - говорила, -
Как дела и как погода?
-Ты, давай, лети за медом,
Труд - удел простых рабочих,
Не тебе меня морочить
По-пустому тут болтая,
Я - носитель знаний тайных,
Я - идей искатель новых,
Я...
Но, повинуясь зову
Полетела дальше пчелка,
Усмехаясь втихомолку.

Лето выдалось дождливым,
Яблоки гниют и сливы,
Меду в улье маловато,
Благо, пчеловод богатый
Сахарку им прикупил -
Два мешка в полсотню кил.
На покой уходят пчелы
Проклиная год тяжелый,
Климатический закос
И болезнь - вароатоз.

Что же слизень? Он доволен,
Скользок, сыт, ничем не болен,
И на следующий год
Неплохой принес приплод.
Из яиц прозрачных, светлых
По весне выходят детки
Брюкву кушать и салат...
Кто же в этом виноват?

  Круг и прямая

 
Круг встретил как-то раз прямую,
она его пересекла
в двух точках лишь, но страсть большую
в свободном центре разожгла.

С ней разделить судьбу? Как можно!
Ведь он -  надежности оплот,
она  - порыв неосторожный,
что к бесконечности ведет.

Он строгий замкнутый философ,
болтать и спорить не с руки.
Она открыта, ей вопросы
неразрешенные  близки.

Он знает - все не раз бывало,
по кругу многое идет.
А ей -  свободы, страсти мало,
ей - напролом, насквозь, вперед.

Супругами, однако, стали.
И детки есть у них - спирали...

   

Петушка и кукух

 
Кукушка и петух (вариант политический)

   Куда вы, времена, где просто все и мило?
   Тогда кукушечка все петушка хвалила,
   он дифирамб в ответ
   пел, надувая грудь.
   Но в том проблемы нет,
   ведь каждый знал, в чем суть,
   и какова цена двум басенным героям.
   А нынче? Похвалой подчас могилу роем,
   а ругань- в корм коню... Не ведя греха,
   с усердием бранит кукушка петуха:
   -Ты продал родину заморским обезьянам!
   Клекочет тот в ответ:
   -Твой красный флаг с изъяном!
   В нем виден экстремизм, он к бунту поворот!
   - Продажный твой режим народ сметет вот-вот!
   -А твой социализм совсем неэффективен!
   -А твой капитализм бесчестен и противен!
   -А ты...! А твой...! Ах, так...!!! - и брани нет конца.
   Взлетают перья, пух: Крушите подлеца!
   Жулье пора в тюрьму! Смутьянов - вон из зала!
   Нам эта кутерьма давно привычной стала.
   ----
   Но сколь ни жарок спор, а, накричавшись всуе,
   Петушка и кукух СОГЛАСНО ГОЛОСУЮТ.


Петушка и кукух (вариант эротический)

Петушка и кукух в мечтах о наслажденье
порнушки модной наглядевшись всласть,
друг другу показать свое уменье
решили, и в объятия упасть
им без препятствий удалось ненужных.
И, не стесняясь пыл свой обнаружить,
тела свои в экстазе нежном слив,
выводят нежно избранный мотив:
Петушечка моя! О, как ты сексуальна!
А ты, мой милый друг, ебешь феноменально...
И все бы хорошо, но вскоре надоело
привычное давно в привычном виде дело.
Тут поняли они, что далее трудится
Без Кама-сутры поз сегодня не годится.
Попробовали все, что вычитали в ней,
но вновь иссяк поток изысканных затей.
Отправились в свинг-клуб, и весь секс-шоп скупили.
Глядь, скука к ним опять вернулась в прежней силе.
И ясно, почему им вместе быть не мило:
Судьба любовью их обременить забыла.
   ----
Куда ж теперь им плыть? Смахнув угар тяжелый,
Задумались они о перемене пола.

Медный таз

 
Мы с тобой в который раз
Делим старый медный таз,
Да, тот самый, им накрылось
Наше счастье. Где бы силы
Взять, чтоб воду разделить,
Ту, которой не разлить
Наc с тобой когда-то было,
Полуночное светило,
Росный луг, туман с реки,
В отдаленье огоньки,
Сладость первых поцелуев,
Стук сердец синхронный, злую
Ссору? Та еще задача…
А другие делят дачу,
Дом, авто  и в банке счет…
Значит – нам с тобой – везет?


    

Про принцессу в башне

 
Возле башни черной и высокой,
  Что стоит поОдаль от дворца
  За любовью девы синеокой
  Храбрецам, не потеряв лица
  Нелегко под солнцем жарким летним
  Как за пивом, в очередь стоять,
  Над толпой жужжат тревожно сплетни,
  Мол, принцесса любит букву 'ять',
  На коне в мужском костюме скачет,
  И чужим владеет языком,
  Хороша ли? Говорят, не плачет,
  А прислугу - сразу кулаком!
  Говорят, с астрологом придворным…
  Наблюдать привыкла ход планет?
  Говорят... Но тут запели горны.
  - Вы готовы? - Вы? -Я, вроде, нет...
  Велико приданое, но первым
  Что-то стать не рвется ни один.
  - Я пойду, пожалуй… Сдали нервы?
  А она глядит из-за гардин:
  - Вот мужланы! Деньги им и земли,
  Я сама им вовсе ни к чему,
  И никто не слышит и не внемлет,
  Как душе непросто и уму,
  Как мечту легко испачкать сажей…
  Только долг  как груз не сбросить с плеч.
  Вот мужланы! Ведь считает каждый,
  Что с любым готова в койку лечь.
  Что недаром в девках засиделась,
  Что должно быть, тайный есть изъян!
  Вот мужланы! Им бы только тело…
  Эх, на сердце черная змея.
   Нет любви. Надежда на удачу?
  Выбирать супруга тяжело.
  Что ж, иду… нелегкие задачи
  Припасла для их пустых голов!

   

Рыбнадзор

 
Ловил неопытный рыбак,
Не на продажу, просто так,
Но у него к несчастью
Не по стандарту снасти.

-Ты наглый плут, опасный вор, -
Штраф налагает рыбнадзор,
Им наплевать, что ниже
Есть сток с навозной жижей.

А дальше в бездну темных вод,
Льет яд химический завод,
И ждут большие беды
От рыбного обеда.

Рыбак в тоске бредет домой.
А рыбы? Морды им умой,
Не догадавшись сразу
Раздать противогазы.



Эвтаназия мира

 
Эвтаназией живительной
мир очищен был от скверны,
и витает утешительно
над полями запах серный,
в высший разум люди верили,
за идеи бомбу бросили,
по земле ползут бактерии,
чуть живые, безволосые.

   

И еще раз о мате

 
О, слово! Хрусталем на вате
Тебе лежать не суждено…
Сегодня снова речь о мате,
Грязь или в новшества окно?
Cвобода cамовыражений?
Гнилая свалка бытия?
Мат оторвался от движений,
Известных всем, и не боясь
Приходит на совет министров,
В стихи, красивые почти,
И всплеск любых эмоций быстрых
В нем каждый может различить.
Забыты грозные тирады,
Проклятий темная струя,
А иногда, напротив, рада
Девчонка, если:  - Не .. уя!
Какая телка! – Крикнут в след ей.
Как ни штрафуй, как ни борись,
Но в нашу речь, как глина влеплен,
Надежно мат…Такая жисть…

   

Самоцензура

 
  Реакция... Чего тут ждать другого?
  Огрызки от былой свободы слова,
  И право рассуждать про секс и мат.
  Политику отправили на склад.
  Один отстой остался от нее:   
  Антисемит  проветрит вновь гнилье,
  Лжепатриот  врагов отыщет всюду...
  Перечислять я далее не буду.
  Сколь важные проблемы ни тарань,
  Услышишь чаще не анализ, брань.
  Тощает и глядит свобода хмуро...
  Что делать - ведь у нас-самоцензура.

Похороны мечты

 
  Я печали не сочту -
  Положили в гроб мечту,
  Ей приют последний лаком,
  Крышка выкрашена лаком,
  И затейливой резьбой
  Гроб украшен дорогой.
  Наконец похоронили,
  На поминках ели-пили,
  А тем временем она
  Пробудилась ото сна,
  И как зомби из могилы
  Снова лезет в мир постылый...

Дон Жуан состарился

 
Быстротечные годы жалеть ли,
Где же я, донжуан и нахал?
Для престижа ненужного плетью
Сам себя погонять перестал.

Проплывают девчонки, как яхты,
Кудри-парус, упруги зады,
К сожалению, мне их не трахнуть,
Пусть останутся для молодых.

Хороши невозможно плутовки,
Груди, губы, сияющий взгляд,
Созерцаю... Вот так в Третьяковке
На картины великих глядят.

Что смотреть на красавиц, балдея,
Так, кокетством шутя достают,
Лишь жена бескорыстно жалеет,
Только дома надежный уют.

Пусть в морщинках лицо дорогое,
А на бедрах слегка целлюлит,
Приголубит, прильнет, успокоит,
Лучше всех скороспелых лолит.

Что ни скажет, со всем соглашаюсь,
Мой начальник в домашних делах.
Я - примерный, знакомым на зависть,
А свободы хватает в стихах.


    

Слон с китом

 
крепко бились слон с китом,
после них остался том
эпиграммок с матерщиной -
знак, что слон и кит- мущщины

Муха и еж

 
  Смеется муха над ежом,
  Червяк над бегемотом ржет,
  А обыватель на диване
  Над анекдотом свежим вянет
  Про президента и премьера.
  Почто не знают в шутках меры?
  Не опасаются расплаты?
  - Как цель для мести мелковаты.

Либерал и патриот

 
Либералы без оглядки
Иностранцам лижут пятки.
Дураки чистейшей пробы,
Ведь на пятках-то микробы.

Долго думал патриот,
Как сберечь свой огород.
От вредительских атак
Cпрятал землю под колпак.

Либерал лежит в больнице,
Патриот в тоске дивится:
Вместо чудо-урожая,
Плесень мать-земля рожает.

Царь и золотарь

 
Жили-были мудрый царь и веселый золотарь.
Правит царь страной как хочет, золотарь - вонючей бочкой.
Отчего ж золотарю веселее, чем царю?
Нелегко сидеть на троне, думать день об обороне,
А назавтра, боже мой, о тяжелой посевной!
Как идти путем неторным? Cсорить меж собой придворных,
Чтоб от пакостных интриг не пропало царство вмиг?
Не забыть о внешнем глянце, чтоб страна для иностранцев
Привлекательной была. Царь крутился, как юла.
Не до женщин, не до песен.
                Золотарь, однако, весел.
Выпив водки, лезет в грязь,  помолясь, не помолясь.
В жизни много разных порций, бунтовать решили горцы,
Чтоб не тратить время зря, их послали  усмирять
Кабинетных генералов (боевых осталось мало).
Разгорается заря, в бой ведут золотаря,
За победу, за отчизну, ну-ка, кровь, сильнее брызни!
Смотрит в карту мудрый царь, ловит пулю золотарь.
Худо-бедно, бедно-худо, замирили чудо-юдо.
Слава батюшке-царю, честный гроб золотарю.
Царь сердит, мрачнее ночи:
                - Кто теперь владелец бочки?
Говорят ему в ответ, что наследников, мол, нет.
Самодержец дернул ухом,  воздух, брезгуя, понюхал:
- Как спасти столицу мне от погибели в г...не?
И пришлось, прикрывши вежды, допустить сюда приезжих.
Из беднеющих краев словно тучи муравьев
Налетели, набежали. Столько нужно ли? Едва ли.
Спит в могиле золотарь, а царю все та же хмарь.
Доморощенным бандитам свежей крови доля влита,
И затейливая грязь по дорогам разлилась.
Обыватель на приезжих смотрит зло: - А вдруг зарежут?
- Эх, вот если б все как встарь!  - по ночам тоскует царь.
- Чтоб законом было слово каждодневное царево,
Я б тогда... Но даже царь возвратить не сможет старь,
И придется в море пенном плыть к нелегким переменам
Всем, народу и царю. Легче всех золотарю.




Воспоминание о лете и море

 
Видя моря оскал в изумрудной волне,
Выбираюсь на берег проворно,
Отчего-то смеяться наскучило мне
И тошнит от улыбки притворной.
Тело к телу на пляже, желаешь - смотри,
Не желаешь - прикройся газетой,
А на коже от солнца горят  пузыри,
Как подарок горячего лета.
А на сердце курортного счастья обман,
Перегар от случайного флирта,
Здесь вино – не вино, и вина – не вина,
И как будто не рушится мир твой.
Понарошку, на грани приличий, шутя,
Задевая бедром или взглядом,
Приманить, а потом расшвырять, как кутят,
И не знать, а оно тебе надо?
В тесном номере мазать сметаной ожог,
Мятым персиком спешно давиться,
Под окном молодая компания ржет,
Режет воздух какая-то птица…
Все! Закончился отдых,  купила билет,
Уезжаю в дождливые дали,
Как хотелось мне лета… за множество лет…
Эх, зачем его все-таки дали…

 

Про амебу

 
Ползет кусочек протоплазмы
По дну зеленой лужи грязной,
Цель  у него расти, делиться,
А нам - зачем-то не годится
Так жить, мы верим - ищет бог
Ключи к надежной вере нашей,
А дьявол  ярким флагом машет,
Взбивая пыль благих дорог,
Чтоб сбить эффектно нас с пути.
Лети, фантазия, лети...
Мы верим - смысл у жизни есть,
Хотя бы в том, чтоб стать сильнее,
Умнее, чтобы, не балдея
В стремленьях стремных, сдунув лесть
Как пену с пива, взять злодея
За жабры, что сидит внутри -
И к совершенству. Посмотри
Какой наряд на небе рдеет,
И успокойся, вечных дум
Пусть в голове утихнет шум,
Слегка гордыня похудеет -
Во глубине зеленых луж
Увидишь ту же протоплазму,
Что и в тебе. А как  же разум?
И чувства? Общество? К тому ж
Уверенность в бессмертьи душ?
Ну это, просто, чтоб отмазать
Упреки умников... Никто
Не знает высшей силы цели...
Мораль? Меняется... Ужели
Ей время попросту ничто?
От старости до колыбели -
Все то же пестрое лото -
Успех и честь,  вода и мели,
В погоне - то за суетой, а то -
За вечным, в самом деле
Подчас и вечное - ничто...
Особенно, когда уели...
А все же  - в луже хорошо,
А если высохнет под зноем -
Амебы - в цисты,  смысл - зароем,
Не отягченные душою
Хранят надежно ДНК,
Где информации укрыто
Не меньше, чем людьми нарыто
За все истекшие века.
И спросят нас - а почему,
Свою ничтожность сознавая -
Все пишете, давно не сваи
Созданья ваши для болот
Где стройка все-таки идет?
Ответ простой - ползет амеба,
Я - тексты делаю - до гроба,
Не поползаясь на геройство
Поскольку это  - просто свойство,
Что мне природа придала,
Зачем?  Как знать... Ее дела...

 

Брось рюкзак

 
Две вершины: свет и тьма.
Между ними без ума
Я сижу по грудь в болоте,
дрожь противная колотит,
и десяток комаров
впиться в нос и лоб готов.
У меня в руке одной
ствол березки молодой,
пальцы стиснуты упрямо,
чтоб не поглотила яма.
А в другой руке рюкзак,
с барахлом, не просто так.
В нем тщеславие, надежды,
страсть, что согревала прежде,
в нем пороков старых камни,
клей засохший боли давней.

Иногда сигналит свет:
Ты рехнулся или нет?
Сладость тайного порока,
память, что подчас жестока,
рассуждений умных мели
как еще не надоели?
Брось рюкзак, березка - ось,
дернись к свету на авось!

Шепчет тьма: Ползи ко мне,
станешь с веком наравне,
будешь мне служить как надо -
наслаждения в награду
все твои, коль не дурак,
только выброси рюкзак...

Месяц колет острым рогом,
Вот заладили, ей-богу:
Брось рюкзак, да брось рюкзак.
А спасти за просто так?

Ой! Комар с голодным брюхом
Нагло лезет прямо в ухо!
Я рванулся, что есть силы...
Что?! Трясина отпустила?

Должен сам я  из болотца
Выбираться, как придется. 

 

Бобровая хата

 
   Доверил как-то я бобру,
   Построить хатку по старинке.
   Он уверял:  - Я не сопру
   С великой стройки ни бревнинки!
   
   Не хата-храм, ты будешь рад,
   Пускай медведь себе буреет,
   Ты въедешь в коммунизм назад,
   Где доброта на грядке зреет!
   
   Поверил я. Построил он.
   Бобротная воздвиглась хата,
   И устоял миров закон,
   Но жить в той хате хреновато.
   
   Противно дует из щелей,
   Других огрехов ворох целый,
   В Бобруйск поеду поскорей,
   Чтоб в суд подать на бракодела.

   Вдали от шумной суеты,
   Его призвать смогу к порядку,
   Там нравы более просты,
   И меньше надобно на взятку.


Про муравьев

 
Не помню, когда, но когда-то и где-то...
Имели тогда муравьи партбилеты,
Трудились упорно, не зная свободы,
Не ведая секса, с презрением к модам,
Но грянул чернобыль, ломая ковыль,
Пришла в муравейник опасная пыль,
Мутации страшные губят бедняг,
Один без хитина ослаблен и наг,
Другой вместо гусениц скушал травы,
А третий имеет аж две головы,
Любого с дороги легко отодвинет,
Но губит его не раздрай, а гордыня.



Про воробьев

 
Есть в нашем городишке рынок крытый,
В нем мясо, хлеб, крупа и молоко,
Бананы, что растили далеко,
Случается, что цены вдруг сердиты,
Но все же выбрать что-нибудь легко.
Так вот, о чем я? Да, о воробьях...
Они, однако, многих птиц умнее,
Под крышей рынка стайкой звонкой реют,
Гнездятся здесь же, ожирели - страх,
Крадут печенье, с каждым днем наглее,
И счастливы - не на семи ветрах.
Рай потребительский  - свободы здоровее.



Соловей -политик

 
Пел соловей среди зеленой кущи,
Пел интересно, ново и свежо,
Но как-то раз, решив: он всемогущий,
Стал рассуждать: - Кто рощу бережет?
Разбойник- дятел, разоривший хату
У мухоловок  в позапрошлый год?
Или кукушка? Гусениц мохнатых
Она, конечно, постоянно жрёт,
Но аморальна, брошенные дети
Других птенцов выносят из гнезда!
Раз я – певец, то значит, я в ответе,
За рощу в целом, пусть хоть иногда!
Так он вещал. Обиженные птицы
Его бранят, обиды не тая.
Пусть он не прав. А к песням  возвратится?
Так что ж тогда, не слушать соловья?
Нет, пусть поет, ведь песни - это вечность,
Но бросит политические речи.

    

В черном коридоре

 
В черном-черном коридоре
черных мыслей бьется море:
о бессмысленности жизни
в неустроенной отчизне,
о загубленных любвях,
о приходе - на бровях
в дом родной опять под утро.
Замени молитву - сутрой,
бога  - бесом, все равно
в темноте темным-темно.
В черном-черном коридоре
Не обманешь, не поспоришь:
о цене на хитрость, силу,
о возможности в могилу
уложить врагов вперед,
чем тебя она возьмет.
В темноте свои порядки.
Замени прошенье -  взяткой,
друга - недругом, но тьмы
логику не знаем мы.
Черным-черен путь злодея:
души губит, не жалея,
власть берет, как девку, мнет...
Только время  промелькнет -
ни империи, ни славы.
Дивны памяти забавы -
В них достойный тьмы адепт
выглядит, как знавший свет...

 

Cвеча и подсвечник

 
Горит в подсвечнике свеча,
Красиво, гордо, ярко,
С ней мило милого встречать,
Чтоб вечер стал подарком.

Свеча сгорела, растеклась
Горячей липкой лужей,
Над темнотой утратив власть…
Подсвечник? Вряд ли хуже

Он стал, свечу похоронив,
Оставшись одиноким,
Спокоен, тверд и молчалив,
Все тот же, руки в боки.

С него совсем не трудно снять
Натеки восковые,
Готов свечу принять опять,
По новой, как впервые.

Давно оплавилась свеча,
Но хоть бы хны подсвечник.
Гусары! Должно вам молчать!
Хотя загадку разгадать
Сумели вы, конечно.

   

Нас было много на челне

 
"Нас было много на челне",
Все как один хотели кушать,
За хлеб продать готовы души,
Но черт не шел взамен волне.

А голод делался сильней,
И все слабей взлетали весла,
Сейчас и здесь, к чему нам после
Сулит вожак вдвойне, втройне?

В соленых водах горький штиль,
Поникший парус пахнет дурно,
Мы не погибли в море бурном,
Но не пройти последних миль.

Нас слишком много на челне,
Зачем, судьба, ты нас спасала?
Воды бочонок, ящик сала
Иссякли с духом наравне.

Жестоки яркие лучи,
Вода соленая без края,
Вот ад, которым нас карают,
Желал ты жить - так получи.

И умирали без воды,
Чтоб пищей сделаться и влагой,
Не оскудевшие отвагой,
Но перебравшие беды.

Прослывший жалким слабаком,
Один, питаясь мертвой плотью,
Сумел запреты побороть я
И к берегам чужим влеком.

На суше остов челнока,
Моей вины никто не сведал,
Но, оценив свою победу,
Все жду от дьявола звонка.

   

Про паука

 
Описаний жжет рутина,
Режет косность.
Как красива паутина
В блеске росном.
Серебром  сияет нить -
Удивления не скрыть.

Нет, не так:

Лезть в жару сквозь чащу леса,
Мухи злятся,
За грибами, за принцессой.
Тьма препятствий.
В паутине все лицо,
Тянет от болот гнильцой...

Нет, не так:

Жизнь у мух не задалась,
Раз - и влипли,
Злой паук наестся всласть.
С воплем сиплым
В муках дурочкам платить
За доверчивость и прыть.

Нет, не так:

Мухи - тварей нет гнусней,
Носят в лапках
Тьму микробов, без затей
Рвутся лапать
Все вподряд и лишь паук
Чистоты надежный друг.

Нет, не так:

Это мнение наук,
А не слухи,
В эволюции паук
Вместе с мухой
Путь проходит к мастерству -
Те, кто могут, нити рвут.

Нет, не так:

Злой паук сплетает сеть
Ждет добычи,
Только кое-кто, заметь,
Раньше вычел
Жизнь его из списка тем
Есть метла - и нет проблем.

Нет, не так:

Да, любовь у  пауков
Это круто,
Был мужик - и был таков.
На минуту
Возле дамы задержись -
Съест. На что твоя ей жизнь?

На мертвое тельце седого крота

 
На мертвое тельце седого крота
Уселись различные твари,
Жучки, червячки - изнутри суета,
Снаружи - синичка ударит,
Испачкает клювик. Любой норовит
Потери вернуть биосфере,
К процессам распада велик аппетит,
Хоть чужд эстетической мере.
Нарядных крапивниц летит хоровод,
И каждая вместо нектара
Сок мертвого тела бестрепетно пьет.
Кошмар! Никакого кошмара.

Нередко и автор бывает таков:
Питаясь страданьями ближних,
Использовать их в своих текстах готов.
Иначе эмоций не выжмешь.

    

Слоны и моськи

 
Cлоны и моськи, моськи и слоны...
Конфликта корни всем давно видны.
Хоть с виду слон спокоен и надежен,
Но все свербит под прочной толстой кожей:
-  Уж не подсел ли разум мой на лесть?
А вдруг  и вправду  в лае что-то есть?
А вдруг пора давно менять уклон?
А может быть... я вовсе и не слон?

Слон обращает снова взор на моську,
Дрожит в тоске слонячий тонкий хвостик.

Время пятится

 
Я просила:
   - Листочки деревьям верни,
  Чтобы дождь не грустил, чтоб в зеленой тени
  Снова взгляд твой утраченный встретить.
  И услышали тысячелетья.
  Стрелки старых часов завертелись назад,
  Золотое руно, что сорвал листопад,
  Прикрепилось на ветки обратно,
  Зеленеть начинает приятно.
  Время пятится кошкой сердитой, шипя,
  Я вчера еще женщина, ныне дитя,
  Ты, любимый, красивый и нежный,
  За пустышку берешься прилежно.
  Мы младенцы, и годы, что ринулись вспять,
  Не заставить на месте спокойно стоять,
  Что? Теперь возвращаться в утробу?
  Воспротивиться? Ну-ка, попробуй...
  Не оспорится времени твердая власть,
  Не хотела стареть, так заставило впасть
  Окончательно в ранее детство,
  Как прервать удивительный бред свой?
  Я на все соглашаюсь, моя ведь вина...
  Ох, очнулась... блестит в волосах седина,
  На дворе, как положено, осень,
  Что ж, любовь возвратиться не просят.

   

Туя на цепи
 
 
Наш мэр – чудесный мэр, владея фирмой мелкой
По ковке и литью, уже не в первый раз
Несет в родной пейзаж нелепые поделки,
Ударив красоту не в бровь, а сразу в глаз.
Не липу, не сосну, опять сажают туи,
Хоть неженкам-гостям у нас не климатит.
Но надо не забыть, ведь деревца воруют!
Забили в землю штырь, и туя на цепи.
Умеет человек работать увлеченно!
Народного добра, бесстыжий тать, не трожь!

Блестит на солнце цепь. По ней, как кот ученый,
К родному кошельку прошел казенный грош.


    

Удивительная птица

 
  Удивительная птица!
  Что на юг ей не летится?
  Перья как из мясорубки,
  И мозги свернулись в трубку,
  Голос жалостный охрип.
  У нее, наверно, грипп?
  Отвечает птица честно:
  - В стае мне не интересно,
  Хоть не милы снег и лед,
  Но направлен мой полет,
  Сложный и концептуальный,
  К цели:  инди-виду-альность!

(По мотивам стихотворения Shel Silverstain)


   

Золушкин бал

 
  Труба завыла в ванной, словно рог,
   Зовущий всласть к охоте на оленя.
   Зачем распластан на столе пирог,
   Перед желудком словно на коленях?
   Еда-едой, но давешний кошмар
   Из глубины мозгов осоловелых
   Ползет, как с крыши перегретый вар
   Неотвратимо пОтом туш дебелых,
   Что худобу забыли приберечь
   На черный день торжественного бала,
   Где о хрусталь изящной туфли речь,
   Споткнувшись, резко свой хребет сломала.
   Там пил медведь за счастье стариков,
   А молодым ломал в забаву кости,
   Под ожерельем найденных подков
   Скучало счастье. Наигравшись тростью,
   Ломился щеголь в жадное окно,
   Стекло на волю прыгало, осколки
   Блестели лихо, непредвзято, но
   Без задней мысли умолкали толки.
   Горел фонарь соперником луны,
   Из лужи полз ужом подбитый сокол,
   Ныть начинали дамы: Как уны..
   Но умолкали. В думах о высоком
   По залам принц в печали легкой брел,
   Ему хрусталь не лег листком на душу,
   Среди жаркого возлежал орел,
   Хоть брань его голов никто не слушал.
   А из камина, словно пух легка,
   Как прах земной, свободна и предвечна,
   Зола взлетала, чтоб от потолка
   Отобразиться девушкой беспечной.
   Гниенье тыквы, ящериц мандраж,
   Крысиный мех, часов спешащих ропот
   Хранила фея, чтоб вошедши в раж,
   Гостей заставить слушать звонкий топот
   Надежд, бегущих с лестницы стремглав
   Под трепет звезд, подальше от короны,
   Туда, где нет законченности глав,
   Где в кронах спят хитрющие вороны.
   Закончен бал, распит остывший грог,
   Сбежала девка, принц надрался встельку,
   И не разбудят стражник, шут, игрок
   Заснувший вечер в лунной колыбельке.

   

Проституция

 
Да здравствует проституция
   Радостная и скорая,
   Пусть принесет на блюдце
   Секс, не снабженный укорами,
   Качественный, не преступный
   И по цене доступный.
   
   Да здравствует проституция,
   СМИ должны продаваться,
   Только пусть покупателей
   Будет не десять-двадцать,
   Сотни, а лучше тысячи,
   Правды искру чтоб высечь им
   Из камней информации.
   Надо же постараться,
   Не для своих приятелей,
   А для работодателей,
   Лжи разорвут завесы
   Разные интересы.
   
   Да здравствует проституция,
   Купим себе политика,
   Чтоб не посмел надуться,
   Требуя, мол, хвалите-ка,
   Чтобы внесенную плату
   Cтарательно отрабатывал.

 

Крокодил Гена

 
По равнинам из отчаянья и слез
Бродят призраки рисованных мультфильмов,
Тащит клоун стародавний пылесос,
Шапокляча улыбается умильно,
Крокодил платочек держит кружевной,
Чтоб зареванных мечтателей утешить,
Ты не бойся, он давным-давно ручной,
Или чучело с проетой молью плешью.

Школьные воспоминания

 
Открывают в  детство лаз
Памяти уловки:
В рыбном супе рыбий глаз
Прячется в перловке,
Тяжесть байковых трусов,
Горны, барабаны,
Рот, закрытый на засов,
Чай в простых стаканах,
Лыжи, снег и карнавал,
Пятки в туфлях стерты,
Показухи мощный вал,
Двойки и пятерки,
В раздевалке поцелуй,
Прыщики на коже…
Говорили: - Не балуй,
С вами надо строже.
Астр назойливый букет
В первый день учебы…
Память – словно винегрет,
Разберись, попробуй.

Гора и мышь

 
Говорила мышь горе:
Cказка есть, ее в норе
В детстве часто я слыхала:
Как-то жениха искала
Мышка дочери своей,
Чтобы был он всех сильней.
Мышка-мать к горе подходит:
- Ты, гора, всех круче, вроде.
Говорит  гора  в ответ,
Что воды сильнее нет.
Что ж, идет к воде старушка,
А вода журчит: - Послушай,
Ветер будет посильней,
Испаряет из морей,
В тучах носит, как захочет,
Пусть вода и камни точит,
Но слаба я перед ним.
Мышь ушла путем своим.
Ветер ей ответил четко:
- Как жених я - не находка,
Лес куда меня сильней,
Не пробраться средь ветвей.
-Лес велик, - решила мышка,
- В нем деревьев много слишком.
Выбрав все-таки одно,
В женихи зазвала, но
В страхе дерево в ответ:
- Мышь! Тебя сильнее нет,
Корешки грызешь нещадно,
Семена съедаешь, ладно
У меня довольно их,
Только я вам - не жених.
Ясно стало в результате:
Нет сильней мышиной рати.

   

Сад и взгляд

 
Дела, дела -  девятый вал,
На радость иль беду,
Давно хозяин не бывал
В запущенном саду.

И вдруг на сад он бросил взгляд,
Чернея от тоски,
- Такой-то сад на кой мне ляд?!
Жиреют сорняки!

Идет садовник, хмур и прям,
Чтоб выполнить приказ,
Крапиве, лоху, лопухам
Существовать не даст.

Он знает розу и тюльпан,
Гвоздику и левкой.
- Зачем ромашек здесь толпа?
А это?! Cтрах какой!

Должно быть ветром занесло
Из чужедальних стран,
Пора припомнить ремесло
И выполоть дурман!

Но словно хаос этот сад,
Безумен и велик,
Кусты густые вдоль оград,
Не влезет солнца блик.

Растет цветок, кому урод,
А для кого красив...
Болит спина, струится пот,
Садовник еле жив.

-Нет... в этих джунглях пропаду...
Какой мне в том резон!
Очищу то, что на виду,
И высею газон!

Как шелк, раскинулся газон,
Смотри, гуляй, лежи,
А  странность незаконных зон
Богам  принадлежит.

   

Кончился отпуск

 
Осень. Скучно. Воет ветер.
За окошком дождик льет.
Я одна на целом свете.
В чем спасение мое?
Телевизор пахнет мылом,
В новостях одна фигня,
Как спасти остатки пыла?
Настроение поднять?
На асфальте листьев палых
Начинается игра…
Отлюбила, отмечтала,
На колготках вновь дыра.
За обновкой в магазины?
Нет для шопинга деньжат,
Отпускные – не резина…
Лишь гроши на хлеб лежат
В глубине свиньи-копилки.
Стынет ужин на столе,
Огурец завис на вилке,
Мир погряз в извечном зле.
На желтеющей березе
Стая мокнущих пичуг,
Крик души внутри заерзал:
- На работу не хочу!


   

Гибель Обломова

 
   Сегодня я решусь, дороги отвергая,
   Забросив груз своих грехов на антресоль,
   Устроить для себя почти подобье рая,
   Улечься на диван, обломовскую роль
   Примерить словно плащ старинный и нарядный,
   Не слушать новостей, и погрузившись в быт,
   Порадовать себя спокойствием всеядным,
   И наплевать на то, что бедный бомж не сыт.
   Не стану вспоминать, что каждую минуту
   Уходят в мир иной такие же, как я...
   А право, хорошо, и даже в чем-то круто
   Отчет свой отложить, дыханье затая.
   Проходит выходной в приятнейшей истоме,
   Потом рабочий день в обычной суете,
   Ей-богу, хорошо лежат в металлоломе
   Об ангелах мечты и происки чертей.
   Ей-богу, хорошо, забыв про власть и бога,
   Проветрить, наконец, проплесневший чердак.
   Блести же свежим льдом, немытая дорога,
   Возьму, да не пойду, пусть острие атак
   Сверкает без меня, я бедный обыватель,
   И выбор вечный мой: семья и мирный труд.
   Что? Выломали дверь? Канальи! Как некстати!
   За что меня в тюрьму? Хватают и ведут.


   

У критика розга

 
Из грязи да в князи,
Из пламя и света
То образ вылазит,
То мысль, то сюжеты,
Из хляби и тверди,
Из каши и супа,
Из музыки Верди,
Из бабиной ступы,
Из выси и бездны,
Из сердца и мозга…
Cпасите нас, бедных!
У критика розга!

 

Черного квадрата черная дыра

 
Черного квадрата черная дыра
Вносит многократно в мир искусства смрад,
Говорят, из этой непростой дыры
Выбрались до света черные миры,
Чтоб убить культуру. Тухнет грузный труп.
Зритель смотрит хмуро, а читатель туп,
Невозможно Лету вычерпать ведром…
Где осколок света? Только Хохмодром!

 

Мне вытащили зуб

 
Мне вытащили зуб, сижу в большом раздрае,
Не вертится язык, cтал стройным кошелек,
Зачем я дотянул, как водится, до края?
То сало прикладал, то храбро ел чеснок?
Зачем я покупал по моде блендамеды,
Не кушал шоколад и торта сласть забыл?
Не скоро вновь смогу со вкусом пообедать
И вымолвить словцо не вдруг достанет сил.
Зачем я дотянул до этой катастрофы?
Рекламе вопреки, зуб не прочней яйца.
Сиди теперь, слагай об общих бедах строфы,
Про техники износ и страшного песца.

Золотая осень

 
Осень - чудо из чудес,
В пестрых платья дол и лес,
Лучик солнца слез с небес,
В кронах блещущих исчез,
Стынет озеро Лох-Несс
Под лирический регресс,
А меня пинает бес:
- Вставь в строку скорей диез!
Я в ответ:
-Меня уволь,
В листопад милей бемоль.

В золотом осеннем зале

 
   В золотом осеннем зале,
   Тихо кружатся печали,
   Слушайте и вы
   Шорохи листвы
   
   Старый ежик-недотепа
   От холодного потопа
   Спрятался в нору,
   Убоявшись ГРУ.
   
   Пентагона пятигранник
   Тяжело пространство ранит,
   Место для живых
   Занял он, увы.
   
   Толпы злобных покемонов
   Голый лес пугают стоном,
   На закате дня
   Их нельзя унять.
   
   Распахнула осень сети,
   В них попался грустный йети,
   Все ему не так,
   Бродит без зонта.
         
   Утомясь от рифм трескучих,
   Подходящий ищет случай
   Осень, чтобы грипп
   К рифмачам прилип.
   
    Дождь торопится по крышам,
   В сырость мы неровно дышим,
   И летит зазря
   Лист календаря.



Саламандра

 
В башне северной возле камина
  Скандалист, хулиган и нахал,
  Жбан вина потребив вполовину,
  Некромант над заклятьем вздыхал.
  Огорченно в огне саламандру
  Созерцал, сознавая, она
  Не захочет в престижную банду,
  Оттого, что не любит вина.
  Взять не просто каналью за жабры,
  Если вдруг у нее они есть,
  Ей нужна эманация храбрых
  Настоящих поступков, не лесть.
  Звал ее, разжигая под вечер
  Для записок любовниц камин,
  Саламандра ему не перечит,
  И не корчит презрительных мин.
  Улыбается мило, беззубо,
  Ишь, зараза, тритона родня,
  Не подставит горячие губы,
  Не покинет родного огня.
  Остывали уголья в камине,
  Загоралась заря в небесах,
  Небо стало из черного синим,
  Седина как зола в волосах.
  Никогда не видать некроманту
  Дивной девы, живущей в огне,
  Саламандра моя, саламандра,
  Горький сон лихорадочных дней.