Пятый завиток. Личный защитник

    - Нет! Прошу, умоляю вас, доктор! Спасите меня от Этого! - Только этот мой отчаянный крик раздавался  среди притихших стен моей белой палаты,  разносясь печальным эхом.
 - Бедная, - вздыхала о моей муке сердобольная сиделка Матвеевна. - Такие муки навалились на неё  тяжким молотом.
 -Дурочка, - печально шептала медсестра Леночка. - Ведь это такое счастье ей выпало. Маленького Бог послал милосердно. Тут вот мечтаешь о его этой милости, по докторам бегаешь, а всё зря.
 - Так не от любви же "подарочек", от горюшка, - возражала умудрённая опытом Матвеевна. - Как же такое сердцем то принять? Его ведь любить надо, свою кровиночку.
 - Ой, я уж согласна и от "деда лысого", только бы маленького своего, роднюлечку на ручках качать, - упрямо возражала ей медсестричка.
 - Молодая ты больно, без опыта, - ворчала Матвеевна. - Уж такое пережить, как Оленька, не всякому под силу. А в любовь боль свою обратить и того труднее. Маленький может больным оказаться, с "дурною" наследственностью от такого то отца жуткого.
Но Леночка  не сдавалась, от своей заветной мечты не отказываясь :
 - А я бы его лечила, воспитывала в нём доброту и сердечность. Душу бы всю свою в малыша вложила и вырастила бы человека достойного.
 -А про папку бы что рассказывала бы? Когда подрастать станет, так ведь спрашивать начнёт, - спросила  Матвеевна с сомнением.
 -Ну, сказала бы , что горе приключилось, избегая подробностей, - смутилась Леночка.
 - Так ведь вся беда в подробностях, - опять вздохнула добрая пожилая сиделка. - Всё ведь тайное , когда-нибудь явным да становится.
     Доктор, Леонид Анатольевич, долго пытался меня образумить :
  - Не просто всё это , Оленька. Ты ведь хрупкая. Может так случится , что не будет у тебя больше деточек. Да и сама потом раскаиваться , страдать станешь. Не просто это , жизнь человеческую прервать, пусть даже ещё не родившегося создания.
Только не слышала я слов мудрого доктора. Сгустились надо мною тени, закрывая разум от света видениями страшными. Снова каждую минуточку переживала я боль того  страшного вечера. И казалось мне, оставляя жизнь в себе, я продлеваю тем самым существование надругавшегося над телом моим монстра. Билась в моём помутнённом сознании сумеречная картина с наколотой на прут фигурою, развевающейся на ветру рваной тряпкою. Приходила она ко мне в кошмарах , завывая :
 - Я жив в своём детёныше! Никогда ты от меня теперь не избавишься.
Просыпалась я с криком , умоляя избавить меня от Этого ужаса, не желая ни
жить, ни дышать больше.
- Спасите меня ! - Горечь, боль, страх были в этих моих словах. И не было больше рядом того единственного на этой земле человека, который только и смог бы докричаться до моего сердца. Не было больше рядом со мною Пелагеи Павловны с её мудрыми речами и строгим взглядом. Софья Александровна совсем, глядя на мои муки, " расклеилась". Сама уж просила доктора облегчить мои страдания, верно подозревая, что я нахожусь в шаге от потери рассудка. Состояние моё чередовалось от горячечного дневного бреда, когда я беспрестанно умоляла об освобождении, до периодов ночного забвения. Ночи мои были заполнены кошмарными видениями, окружёнными серыми тенями, захватившие под свою власть мою истерзанную, опустошенную душу. И только изредка приходили сны,  в которых еле зримые призраки  отчаянно пытались ко мне достучаться, сообщить что-то чрезвычайно важное. Но голоса их были такими тихими, а фигуры такими расплывчатыми, что не выдерживали конкуренции с пожирающими меня кошмарами  в виде серых теней. И всякий раз эти сны заканчивались внезапным и горьким плачем младенца. Я каждый раз будто бы даже ждала эти горькие рыдания  и первым порывом моим всё так же было желание спасти , защитить неведомую мне кроху. Но потом на меня обрушивался страх и не было у меня сил бороться с ним. С каждым разом плачь становился всё горше и в то же время глуше, будто бы отдалялся. А страх набирал силу , становясь всё мощнее и яростнее.
    Безмолвной тенью бродил вокруг этого кошмара мой печальный спаситель, Александр Петрович, бессильно наблюдая , как  тону я в жутком и яростном безумии, не оставляя меня почти ни на минуту, забыв о работе, о своей жизни, даже , казалось, о самом себе. Измученный не меньше меня самой, он словно пытался разделить мои боль и страдания, но был бессилен возродить мою солнечную душу.  Судорожно перебирал он мысленно варианты моего спасения и отчаянно отбрасывал их один за другим, не находя выхода из того мрака , в который я так упорно погружалась. Не видел Александр Петрович выхода и в удовлетворении моего желания избавиться от так пугающего меня ребёнка. Ибо  знал он не понаслышке, что смерть и разрушение никогда ещё не были спасением. Только истинная любовь способна созидать и исцелять. Но  её то во мне как раз и не осталось, а сжигали меня не угасающим пламенем ярость и ненависть. Его удивительная забота обо мне и преданность  удивляла и восхищала окружающих. Подозревали в нём нежданно нахлынувшее большое и сильное чувство , возникшее в столь трагической ситуации. Доктор , Леонид Анатольевич, очень на это чувство уповал, видя в нём ту тонкую нить , которая сможет вытянуть меня из омута безумия, станет моим спасением. Но с каждым днём окружающий мир всё меньше интересовал меня, погружающуюся неуклонно в царство , радостно потирающих руки при видя своей уже почти не сопротивляющейся добычи, теней.
  По прошествии нескольких недель безрезультатной борьбы за мою исстрадавшуюся душу и видя полный крах своих бесплодных усилия, доктор наконец сдался моим мольбам и назначил день операции.  В ночь накануне этого страшного события кошмары отступили, утратив свои позиции в моей душе ожидающей, как мне тогда показалось, освобождения. Не знала я тогда глупая, что они лишь затаились на время, собираясь с силами для ещё более ужасного нападения. Не догадывалась я, как страшно почувствовать себя убийцей своего маленького. В объятьях столь редкого душевного покоя  я обессиленно уснула. Этой минутою и воспользовались, осаждающие меня порой, призраки. В отчаянном порыве они ворвались в мои туманные сновидения вкладывая в этот рывок все имеющиеся силы и обретая голос и очертания. Я вдруг удивлённо узнала бабушку, суровую и непреклонную .
 - И что это ты вытворяешь , девонька ?! - загремела она непривычно яростно. - Или позабыла все мои наставления! Жалость к людям растеряла, душой мраку добровольно жертвуешь ,  подарками судьбы брезгуешь! Где вера твоя подевалась? О уставе так скоро запамятовала.
За бабушкой следом пристроился , погибший мой муж Серёженька, тоже головою осуждающе кивая. Я тут же плаксиво в ответ захныкала :
 - Так больно же как , Пелагея Павловна ! Люди то какие злые , жестокие ! Даже ты меня оставила!
 Но бабушку слезами не проймёшь. Она же , как и Москва, слезам  никогда не верила.
  - Боль, милая, проходит, а вот душу уже раз утратив, не вернёшь обратно. Люди без души, что тряпки на ветру, пустые и никчемные. А жизнь их - мрак, боль, уничтожение. Да, что я тебе о них рассказываю, сама ведь уже повстречалась. Только ненависть тут не поможет. Она, ведь их оружие, и  поднимать его для себя ты бы могла и побрезговать. Эти существа бездушные только одной жалости достойные. Ведь нет у них предначертания , погасла их сущность истинная. Тенями на земле маются, безвозвратно в эту землю и уходят, мрак лишь один собой питая. - Так сурово меня Пелагея Павловна отчитывала , разум мой словно жёсткой метлой прочищая, да душу хорошенько встряхивая, выискивая в ней зёрна добра и веры,  нею там посеянные.
Серёжа тоже не сдержался от укоров:
 - Что же ты Оленька от защитника своего руками отмахиваешься ? Уж я ли не хлопотал, чтобы к тебе самого лучшего приставили. Ну, сплоховал маленько, припозднился с помощью. Но ведь не нам о том судить. Может так оно было предначертано.
 - Да, Александр Петрович, защитник надёжный, обстоятельный и верный. Он тебя не оставит , приглядит и поможет. Так уж ты от него не отмахивайся, - поддакнула о том же и бабушка.
Я удивлённо к этим их речам прислушалась. Непонятны мне было и странны  их намёки и указания. Спросить попыталась сбивчиво, ожидая разъяснения :
 - Так что же мне Александр Петрович в защитники небом посланный?
В ответ они только улыбнулись загадочно. Даже удивительно стало мне, как после смерти они между собою сдружились. При жизни то Пелагея Павловна  Серёженьку не очень жаловала.
 - Так что же мне за Александра Петровича замуж идти положено? - Я всё о своём допытывалась.
 - Ну,  можешь и замуж, если тебе он по сердцу. Ведь всё равно он тебя не оставит, если ему хранить тебя предначертано , - отмахнулась рукою бабушка.
  - Ты  это,  с замужеством не торопись, - проворчал Серёжа. - Знаешь  ведь, замуж - не напасть, только бы замужем не пропасть. Поторопишься , с сердцем не посоветуешься, так ведь  и сама измучаешься, и защитника в гроб вгонишь тоскою и ревностью.
Странно каким рассудительным стал мой покойный муж после собственной смерти. Видать не зря его "в верхах " поджидали , жаль поторопился , добежать не успел, а то бы глядишь и великим человеком стал бы. Но Серёжа мои размышления  о себе прервал вздохом :
 - Не стал бы я Оленька великим, потому как  паршивым и глупым был я человечишкой с мелкою душой, чуть  по дурости душу не "посеял" , а ей ведь ещё расти и расти.
 - Как странно мне  с вами нынче говорить и видеться ? - Всё удивлялась я нашей встрече.- Или вы живы, или мне только кажетесь?
 - И живы , и кажемся ,- непонятно пояснила бабушка. - Всё ты Оленька забыла. И о том , что я не раз тебе о  бессмертной вечной душе толковала. Только не про то нынче речь. Все пояснения о истинности пусть тебе сын сказывает. Он  у тебя небывалый мудрец.
  - Так нет же у меня сына , - удивлённо возразила я бабушке.
  - Как так нет? - рассердилась Пелагея Павловна. - Уж не погубила ещё , а уже отказываешься ! Пора уж  тебе с ним познакомится, а то ведь загубишь невинного младенца, так в глаза ему и не заглянув. А мы тебе всё, что должны уж сказали и на этом пора нам откланяться.
 Я торопливо протянула к ним руки :
 - А мы ещё увидимся ?
 Тающие их призрачные фигуры еле слышно ответили:
 - Коль душу сохранишь, да себя не растратишь, так свидимся. Уж обещания бабка твоя держит и за тобою по мере сил приглядывает.
Призраки родных людей исчезли, но пустота не обрушилась на меня привычной тяжестью. Стало отчего-то легко и радостно, словно солнце во мне проснулось растерянное. Пришло ко мне утраченное осознание того, что вовсе я не одинокая. И душа моя не пуста, наполнена любовью к бабушке, грустью за мужем своим  Серёжею. Вдруг вспомнилось, что есть у меня защитник истинный.  Стало мне спокойно , уютно  и   жизни не страшно нисколечко. А ещё есть у меня сын нежданный, негаданный, меня самой частичка маленькая. И только я о нём вспомнила,как услышала уже привычный детский плач. В  первое мгновение всё же испугалась и глаза будто бы закрыла. Но через мгновение сразу же их распахнула, боясь не увидеть его, не встретится. Малыш был вовсе махонький. Светлые волосики кудрявились на затылочке, а глаза  зелёные глядели пытливо , мудро, словно у старца древнего. Увидев меня , он слезинки со щёчек ручкою вытер и тихо прошептал , просительно :
 - Не убивай меня мамочка.  Побереги свою душу вечную , она у тебя такая хорошая, солнечно-золотистая. Мне очень  эта жизнь надобна .  Людям помощь нужна,  я помочь сумею.  Пустеют тела человеческие, мрак насыщая.
 Я от его слов ахнула,  рот ладошками прикрыв, словно нечаянный крик сдерживая. Слёзы из глаз  моих потекли ручьями.  Только одно и смогла вымолвить:
 - Прости меня маленький, мамку свою глупую.
Так и проснулась со слезами на глазах,  вымаливая  у сыночка прощение. Тут же защитник мой надо мною склонился встревоженно, потому как рядом был, мой беспокойный сон охраняя.
 - Что случилось , Оленька ?
 - Ах  Александр Петрович, голубчик, что же   не сказали, что  Вы мой защитник истинный? - Припала я к его груди доверчиво, всю рубашку ему слезами вымочив.
Хмыкнул он растерянно :
  - Я ведь и сам о том не знал, милая, только может догадывался. Не плач хорошая моя солнечная девочка. Всё у нас будет хорошо. И сына мы вырастим вместе . И ты ещё самой счастливой на свете станешь. Уж я всё для этого сделаю. - Сказал он так   пылко и поцеловал меня вдруг жадно , и в тоже время,  нежно и бережно. Поцелуя его я не испугалась, а ведь раньше опасалась подобной близости с кем-либо. Только теснее к нему прижалась,  веря  в слова его   беспредельно. А ещё потому что бабушкин взмах рукою на мой вопрос о замужестве восприняла, как благословение. Правда,  позабыв  вовсе от волнения о Серёжином предупреждении. В эту минуточку больше всего мне нужна была защита , забота и сыну моему достойный отец.  Всё это мог мне дать только мой истинный защитник, Александр Петрович, а большего для счастья , в ту минуту казалось мне, и не нужно вовсе.   Многого я не знала тогда ещё глупая, а если бы знала так испугалась бы того поцелуя нечаянного, да пожалела бы своего дорогого защитника.
     На утро Александр Петрович унёс меня из больницы, притихшую , расслабленную, успокоенную.  Добрый доктор проводил нас взглядом , полным радостного облегчение. А медсестричка Леночка  прощаясь шепнула мне на ушко завистливо :
 - Счастливица ты,   Оленька !  Всем одарена .  И ребёночек  у тебя , и любовь нечаянная , и защитник при тебе любящий.
 - Может и счастливица, - неуверенно согласилась я с Леночкой. В глубине души моей затаилось беспокойство, но понять мне его пока не было дано. Так и нёс меня мой защитник на руках, крепко к себе прижимая, будто бы опасаясь  того , что я вдруг передумаю и бежать от него соберусь, до самого своего дома. Квартирка у него была небольшая, всего лишь две комнаты .  Но зато в новом доме и недалеко от дома Софьи Александровны.  Это обстоятельство  мою названную тётушку чрезвычайно обрадовало. Она часто у нас гостила, помогая мне обустраиваться . Вкус у тётушки был безупречный и вскоре, некогда холостяцкая двушка Александра Петровича,  превратилась в уютное и радующее глаз наше семейное гнёздышко.  В июне сыграли тихую свадьбу , без шума и гостей. Софья Александровна вновь испекла необычайной красоты  и величины торт, который мы ели  после целых три дня , до конца так и не осилив. Пётр Алексеевич снова принёс большую коробку , перевязанную праздничной ленточкой. Вначале я было испугалась , вспоминая горькую судьбу подарочка вот из такой же коробки, но Софья Александровна обнадёжила, что нынешний подарок принесёт нам настоящее семейное счастье. В коробке оказалось очень красивое постельное бельё золотистого  цвета и в тон подобранные занавески для окошка спальни. Украшенная таким незамысловатым образом, наша спальня волшебным образом преобразилась, радуя глаз теплом и светом, даже в самый пасмурный день. Жизнь постепенно выравнивалась и порою стало казаться, что и не случалось ничего со мною  ужасного . А ребёночек , изредка толкающийся у меня под сердцем,  наше с Александром Петровичем родное дитя. Даже мрачные тени и беспокойные призраки оставили мои сны, только сыночек изредка в них заглядывал, радуя меня лучезарною улыбкою. От этих снов становилась я тихой , задумчивой и совершенно счастливою.  Защитник мой истинный усиленно работал, обеспечивая наше материальное благополучие, занимая ответственную должность начальника охраны одного из московских банков. Его ответственный пост будил в моей душе ещё большее к нему уважение и доверие.  Не знала я тогда , что  чувство уважения и признательности не могут заменить собой иное чувство, которое в семейной жизни чрезвычайно важное. Может от этого незнания и была  тогда счастлива.