Гроза Часть II Ненастье Глава 2 В разработке
Яков бодро шагал в направлении городских окраин. Вскоре булыжная мостовая сменилась грунтовым проулком. Металлические набойки на его сапогах уже не цокали, а едва слышно тупали, погружаясь в пыль. По сторонам все больше стали встречаться ветхие, маленькие домики, утопающие в зелени, давно забывшей о прополке и садовых ножницах. Попетляв по мелким переулкам, возникшим вопреки замыслу Петра Великого в силу непреодолимого желания петербуржцев строить свои дома не в тех местах, где указано, Бергер, наконец, оказался перед давно некрашеной, покосившейся калиткой. «Кажется, здесь», - подумал он и громко стукнул металлическим кольцом по прибитому куску жести. Никаких движений в едва просматриваемом через буйную поросль яблонь дворе. Теряя терпение, Яков часто застучал снова. В соседних дворах залаяли собаки.
- Что надо? – услышал он старческий голос, происхождение которого не сразу определил. Из-за ветвей, низко спускающихся к штакетнику, разделяющему два двора, выглядывал сморщенный старичок, в старинном, потраченном молью кафтанчике, какие носили еще при царевне Софье.
- Здесь квартирует майор Фалькенберг?
- Никаких Флакенбергов здесь отродясь не бывало. – Старик неприязненно посмотрел на пришельца.
- Ну, служивые люди здесь снимали квартиры?
- Нет, здесь жила вдова капитана Макеева, да померла годков пять, али четыре тому назад, а после никто и не бывал, - отворачиваясь, ответил дед.
- А поблизости, может где?
- Сказано тебе: нет. Ступай отсюда, – раздраженно ответил старик и прихрамывая поковылял в глубь своего двора, ворча, - навязался ирод туземный, русских слов не понимает.
- Черт, - процедил Бергер и, сплюнув сквозь зубы на пышные, зеленые заросли под ногами, пошел обратно. «Видно, ошибся проулком. Понастроили сараев, где ни попадя, черт не разберется!» - ругался он в мрачном настроении. Прошагав битых полчаса и не выйдя на знакомую дорогу, он понял, что заблудился. «Чертовы русские! Проклятая Россия!» - думал он с ненавистью, пиная широкие листья лопухов, растущих вдоль обочины. - «Неужели сейчас, когда выпала удача, я потрачу драгоценное время на то, чтобы выбраться из этого проклятого захолустья! Лесток не простит мне задержки!» - В отчаянии он скрипел зубами. Но вдруг в одном из проулков мелькнула шатающаяся фигура в мундире. Чуть не взвизгнув от радости, Бергер бросился за ней. Догнав, он хлопнул парня по плечу, как старого знакомого.
- Слушай, друг, ты квартируешь в этих местах?
- Да, а что? - непослушным языком ответил военный, приподняв одну бровь, мутным взглядом ощупал незваного попутчика.
Бергер еще больше воспрял духом, угадав в его заплетающейся речи немецкий акцент.
- Подскажи друг, где здесь проживает майор Фалькенберг, а то у этих местных ни черта нельзя добиться.
- А с кем имею честь?
- Поручик Бергер, - нетерпеливо ответил Яков, - друг его старый. Ну, так знаешь?
- Хорошо, пойдем, покажу, - кивнул гвардеец и, сильно пошатнувшись, зашагал дальше. Они дошли до очередного перекрестка.
- Вон там, третий или четвертый дом, - махнул попутчик Бергера, - с тебя штоф, - криво улыбнулся он и пошел дальше. А Бергер бегом побежал в указанном направлении. Через пару секунд он уже стучал в калитку, очень похожую на ту, у которой его сегодня подкараулило досадное разочарование. Только растительности во дворе было несколько меньше. Через некоторое время показалась сгорбленная бабулька в цветастом передничке.
- Здесь ли квартирует майор Фалькенберг? – с мольбой спросил Бергер.
- Нет, - прищурилась старушка.
Поручик готов был разрыдаться или убить кого-нибудь.
- Яков, что тебя сюда занесло? – Услышал он знакомый голос с другой стороны улицы. Это был Фалькенберг. Рыжие усы, светлокарие, с желтизной глаза. Он стоял за забором двора, лицо его выражало недоброжелательность.
- Так я к тебе, дружище! – Подпрыгнул Бергер.
- Выпивки у меня нет, и денег взаймы тоже.
Старушка, хмыкнув, пошла в дом.
- Какие деньги, какая выпивка! – не обращая внимания на его тон, ликовал Яков, – у меня к тебе дело. Ты сейчас благодарить будешь судьбу, потому что такой удачи в твоей жизни еще не было!
- Какое дело? - Недоверчиво перекосил лицо майор.
- Пойдем в дом, тут ни к чему случайные уши, - сказал поручик, понижая голос до шепота, и потянул его за локоть.
Они вошли в дом. Это было строение времен Петра, добротное, с высокими потолками, белеными каменными стенами, но давно не знающее хозяйской руки. Штукатурка местами обвалилась, выставляя напоказ набитые полоски дранки. Потолок в углу, судя по желтым разводам, протекал. Довершали картину засыпанный крошками, обсиженный мухами стол и застеленная несвежим бельем, неубранная постель.
Фалькенберг плюхнулся на кровать, откинулся на локти.
- Рассказывай.
Бергер сел на стул, сначала осторожно: не развалиться ли, потом смелее и, наклонившись вперед, в двух словах рассказал о речах Лопухина и подробнее о своем визите к Лестоку, и уж совсем в деталях о важном задании и обещанном вознаграждении. В ходе его речи майор подобрался, сел ровно и, взяв со стола нож, задумчиво вертел его вокруг продольной оси, уперев острие в подушечку большого пальца левой руки.
- Нам всего-то и надо, вызвать этого олуха на разговор, да заставить наболтать побольше. Он – до этого большой любитель, – заверительным тоном говорил Бергер.
- Что ж, друг, - медленно растягивая губы в улыбку, отозвался Фалькенберг, - ты можешь рассчитывать на меня при условии: в очередной раз к Лестоку мы пойдем вместе.
- Конечно, дружище, о чем разговор.
- Тогда, почему мы теряем время? – Энергично и весело Фалькенберг поднялся с кровати.
- Так, давай не будем его терять! – воскликнул поручик, менее суток назад называвший другом Ивана Лопухина.
* * *
В тот же вечер 18 июля Иван Лопухин был у Михаила Ларионовича Воронцова, сподвижника вице-канцлера, с письмом от отца. Степан Васильевич просил похлопотать о возвращении сыну чина полковника и назначении в гвардию. Граф любезно согласился, сделать все в лучшем виде и в кратчайшие сроки. У Ивана было отличное настроение, и он подумывал, что хорошо бы было отпраздновать удачу в хорошей компании. Поразмыслив, Ванька решил зайти в гости к поручику Измайловского полка Ивану Мошкову, своему давнему приятелю, вхожему в дом его родителей. Но в скромном особняке Мошкова, его слуга Лука, мужичок средних лет с круглым животиком и небольшой лысиной на макушке, с радостной улыбкой сообщил:
- Барина дома нет.
- А где?
- Не изволили отчитаться. Я-то думал, он к Вам пошел, а тут Вы являетесь. – Лука пожал плечами.
- Куда ко мне – на квартиру или к родителям?
- А я почем знаю? – Картинно развел руки Лука.
- Ладно, - буркнул Иван.
Выходя от Мошкова, он рассуждал: «Если Ванька пошел на квартиру, то раз меня там нет, то и ему там делать нечего. Значит – искать его там бесполезно. А вот если заглянул к матушке, то мог остаться, побеседовать с ней. Загляну туда, а уж коли и там нет, то пойду в кабак сам. Там-то точно кого-нибудь встречу. А может, зайду к Бестужевым…»
Однако на подходе к родительскому дому встретились ему Бергер и Фалькенберг.
- Ба, Ваня! Да, ты никак домой идешь, в тот час, когда все выходят из дому, - насмешливо воскликнул Фалькенберг.
- Я думал найти там Мошкова, - отнекивался Лопухин.
- Слушай, а это не карета его родителей проехала нам навстречу четверть часа назад? – обратился Фалькенберг к Бергеру.
- Да, по-моему, это была карета твоей матушки, - закивал поручик.
- Не расстраивайся, Ванюша, мы как раз идем к Берглеру. Присоединяйся! – обнял его за плечи майор.
- Вот теперь пойдет веселье, с Ванюшей скучно не бывает, знаешь, - похвалил Лопухина Бергер, обращаясь к Фалькенбергу.
«Друзья» Лопухина были в особом кураже. Они наполняли рюмки, с призывом: «До дна». Ободряюще хлопали Ваньку, честно их осушающего, по спине, смеясь, наливали следующие. Свои же тайком выливали под стол, мастерски разыгрывая опьянение. Иван крутил головой, осоловело и добродушно смотря на своих собутыльников. Хмелея, он готов был вывернуть карманы и развернуть душу скатертью. Но вот на смелые речи его вызвать, никак не удавалось. То ли, будучи в хорошем настроении, он не имел желания ругать существующие порядки и власть, то ли понял, что накануне наговорил лишнего, а может, не настолько хорошо знакомый, Фалькенберг вызывал в его бесшабашном разуме опасения. Последнее, впрочем, мало вероятно. Но, так или иначе, Лопухин говорил о чем угодно: о женщинах, о лошадях, о качестве выпивки и закуски, но только не о том, что было нужно спаивающим его фискалам. Даже, когда Фалькенберг, в нетерпении, задавал вопросы вроде:
- Не кажется ли вам, друзья, что при прежнем правлении жизнь была куда порядочнее, а нынче вся Россия катится вниз вместе с разгульной императрицей?
- Истинно, так, – поддерживал его Бергер.
Ванька же только ухмылялся, согласно кивая, и энергично откусывал куски от куриного окорока.
- Похоже, он – не такой дурак, - сказал Фалькенберг Бергеру после того, как они оттащили не владеющего ни ногами, ни языком Лопухина на его квартиру.
- Сам не знаю, что на него нашло, - оправдывался Бергер, с досадой разводя руками, - вчера совсем другой был.
Но все же, ангел-хранитель Лопухина поздно спохватился его оберегать: беда, опутав своими щупальцами, упорно тянула вниз.
- А, не переживай, - оптимистично подмигнул Бергеру Фалькенберг, - не сегодня, так завтра он нам что-нибудь брякнет, а, что не доскажет, сами придумаем. Было б, что Лестоку донести. Там же Ванька признается и в том, что говорил, и в том, чего не говорил. Духом он, к счастью, не силен. Нам же останется только, как это говорят, пожинать плоды, - засмеялся он.
Утром оба «доброжелателя» опять были у Ивана с бутылью водки, на опохмел. Ничего не подозревающий Ванька расплылся в благодарной улыбке.
- Вот, что значит настоящие друзья: вы просто возвращаете меня к жизни.
Оправившись от мучений похмелья, умывшись холодной водой, Лопухин, недолго собираясь, отправился гулять дальше в компании ставших вдруг такими близкими приятелей.
На Мойке, обогнав их, остановился экипаж. У Ивана все еще было не ясно в голове, и он даже не сразу сообразил, что это карета его матери, пока она не выглянула и не окликнула его.
- Ваня, что за вид? – осуждающе осматривая сына, промолвила княгиня, едва он подошел. – Ты расстраиваешь меня. Ты много пьешь последнее время?
- Матушка, что Вы, в самом деле? Посидели вчера немного, выпили…, Вы будете мне морали читать? - с упреком ответил ей Иван.
- Буду, раз ты сам не знаешь меры…, - гневно, но тихо ответила Наталья Федоровна и громче спросила, - ты был вчера у Михаила Ларионовича?
- Конечно, был. Он обещал помочь.
- Почему ко мне не заехал? Я ждала.
- Я собирался, но вы же были в отъезде…
- Никуда я вчера не выезжала, - удивленно вскинула брови Наталья Федоровна.
- Ну, значит, друзья обознались, они сказали, что видели твою карету, - нехотя оправдывался сын.
- Какие друзья, те, что сейчас с тобой? Кто они, кстати? – Наталья Федоровна обернулась, посмотреть на стоявших в отдалении спутников Ивана. Те, перехватив ее взгляд, широко заулыбались и чрезмерно вежливо склонились в поклоне.
- Это Яков Бергер, о котором я тебе давеча сказывал, и Фалькенберг.
Небо затягивали тучи. Подул прохладный ветер. Лопухина нахмурилась, настороженно посмотрела на сына.
- Неискренний взгляд у твоих друзей. Это ведь Бергер собирается в Соликамск, ты уже передал ему мою записку?
- Да. Он, кстати, обещал выполнить Вашу просьбу, матушка.
- Не нужно. Забери ее, Ваня… - тихо сказала Наталья Федоровна, поддаваясь внезапному волнению.
- Как это будет выглядеть, матушка, - капризным шепотом возмутился Ваня, - то передай, то забери!
- Скажи, что передумала, – жестко отрезала мать, но, выдохнув, прибавила гораздо мягче. – Я еду к Бестужевой, поедешь со мной?
- К Бестужевой…, - улыбнулся Ваня и рассеянно посмотрел на приятелей. Фалькенберг призывно махнул ему рукой.
- Меня друзья ждут, - с сожалением произнес Иван, - Вы скажите, что я позже буду. Я с полчаса с ними посижу, а то неудобно как-то, а потом сразу к вам. – Лопухину показалось, что он нашел решение.
- Будь осторожнее, сынок. – Лопухина зябко повела плечами. – Я буду тебя ждать.
Кивнув ей, Ваня побежал к фискалам.
Из-за крыш изящных особняков выпрастывалась налитая свинцом, чернильно-синяя темень. Ветер донес далекий раскат грома. Наталья Федоровна вздрогнула.
- Трогай, - неуверенно сказала она кучеру, ощущая необъяснимую тоску.
Ваня же имел только иллюзию выбора: остаться в компании клевретов Лестока, или следовать за матерью. С того момента, как присоединился к ним, вырваться он уже не мог. Стоило ему заикнуться, что мол должен их покинуть, как на лице Якова возникло выражение глубокой обиды:
- Даже не выпьешь с нами по рюмочке? Не думал, что мы настолько тебе неприятны, Ваня.
А за одной рюмочкой последовала вторая, третья, … , десятая. Одним словом, этот вечер закончился так же, как и предыдущий. На следующий же день упорство жаждущих повышения сообщников достигло цели.
Проходя мимо дома генерал-прокурора Трубецкого, Фалькенберг воскликнул:
- Смотрите, какие дворцы, возвели себе нынешние правители, не уступят прежним, а то и богаче.
Иван, с кашей и болью в голове, угрюмо посмотрел на здание с резными колоннами и богатой лепниной.
- Дворцы-то построили. А сами, что Трубецкой, что Гессен-Гомбургский – гунстфаты. Как и все нынешние министры.
- Что же, у государыни нет хороших министров? - уцепился за ниточку Фалькенберг.
- Князь Долгорукий, - с ленивой важностью ответил Лопухин, - прежде не был склонен к государыне, а ныне доброжелателен, да у нее таких немного.
- Отчего так?
- Наша знать вообще ее не любит, она же все простому народу благоволит, для того, что сама живет просто, - ответил Ваня, гордясь своей ролью знатока ситуации.
- А, как думаешь, принцу Иоанну, не долго быть свержену?
После коротких раздумий Иван ответил твердо:
- Недолго.
В очередной раз напоив свою жертву до беспамятства и оставив спать в кабаке, прямо на столе, Бергер и Фалькенберг поспешили к Лестоку.
Свидетельство о публикации №210073000281