И упало каменное слово

                "И упало каменное слово на мою, ещё живую, грудь..."       
               
               
                А.Ахматова               
   


   

    С сожалением приходится констатировать, что у нас практически утрачена культура приглашённых плакальщиц на похоронах. Но свято место, как известно, пусто не бывает.

    Взвалили на себя эту нелёгкую миссию плакальщицы и даже плакальщики (как ни странно!)  чистосердечно-добровольные – волонтёры, в общем. Происходят они, в основном, из сослуживцев, знакомых, а также дальних родственников ушедшего в мир иной. Миссию свою выполняют вроде как исключительно по зову сердца, переполняемого болью. Идёт такой плакальщик, успевший помянуть покойного, запинаясь и загребая носками начищенных туфель сырую кладбищенскую глину и воет, да так, что кровь в жилах стынет: «Нету тебя, нетууу! Всёооо, я – следующииий! Недолго мне осталооось…».

    А за спиной родственников шушукаются уже отдельные личности из пришедших проститься: «Глянь, как Василий Петрович убивается, а этим хоть бы что, на счёт слезинки-то у них - купленные, что ли». Распирает плакальщиков и сочувствующих им от знания правильного выражения неизбывной боли и чувствуют они острую необходимость  упрекнуть родственников, указать тем на недопустимость подобного равнодушия. Вскоре находят-таки момент и, нарисовав скорбь на лице, подходят к ним и жалят, старательно-сочувственно глядя в глаза, ища в них раскаяние или хотя бы смущение: «Вот, когда у Марьи Иванны брат (сват, зять …) умер, как уж она плакала, навзрыд ведь рыдала, бедолага. Переживала очень…». Исполнив свой скорпионий долг, удаляются со скорбным вздохом.

    Так и живём – нам бы жалеть, а мы жалим… Жалость, простую жалость утратили, а жала поотращивали. Соревнуемся в понимании правильности жития и жалим, жалим "неверного"... Мы, правильные, и жалим правильно, больно, до спазмов в горле, до судорог. А поделом! А пусть плачет, как полагается, -  громко, навзрыд, с завыванием,- так, чтобы кровь у всех в жилах стыла! И не поймём: чем глубже горе, тем оно безмолвнее…