Улыбка Джоконды

               
               
      Поводом для написания этих заметок послужило промелькнувшее в газете сообщение о том, что в одном из городов Украины переименовали улицу Пушкина в улицу Чупринки, а улицу Лермонтова в улицу Джохара Дудаева. Были там и другие переименования, но именно эти вызвали наибольшее недоумение. За что их так? Чем не угодили властям? Возможно, провели ревизию их творчества, аудиторскую проверку, и при ближайшем рассмотрении выяснилось, что писали они на низком художественном уровне и не могут служить «маяком», эталоном
для нынешних и грядущих поколений. Ерунда! Это, как говорят математики, «доказательство от противного» не выдерживает никакой критики, находится «ниже плинтуса». И тот, и другой автор безоговорочно признаны всем мировым сообществом, памятники им установлены в разных уголках планеты так же, как и памятники Шевченко, Байрону, Дюма. Так что литературные соображения тут не при чём. Они ничуть не отражают побудительных мотивов властьпредержащих.
      Политика. Вернее, политиканство. Только оно направляло бестрепетную руку, занесенную над памятью почивших классиков. Политические метаморфозы тут же отразились на школьных программах. Знай наших! Баснописца И.А. Крылова заменили Леонидом Глибовым. Николай Васильевич Гоголь, украинец, родившийся в Нежине, но писавший по-русски? Так у нас, в пику ему, есть Марко Вовчок, русская, родившаяся в Орле, но писавшая в основном по-украински. Круто. И нелогично. Никто ведь не посягает на талант и память Леонида Глибова, Леси Украинки, Марко Вовчок. У них свои безусловные заслуги и перед цивилизацией и перед Отечеством. Но зачем же противопоставлять их другим не менее выдающимся творцам. Пусть стоят себе рядом и на книжных полках, и на пьедесталах.
      Ведь каждый настоящий писатель – «штучный товар», «изделие» ручной и божьей работы, он незаменим, у него, настоящего, свой взгляд на мир, свои находки, открытия и откровения, своя философия и свои творческие секреты, которыми он покоряет умы и сердца читателей, вербует в свои ряды апологетов и… порождает антагонистов, тех, кто не приемлет его концепций, взглядов, идей и качества созданных произведений. Что ж, это нормально. Так и должно быть. Абсолютное единодушие бывает только на кладбище, да и то, как видим, не всегда. Но «зачем же стулья ломать»?
      Конечно, в школьную программу не втиснешь всех великих. Всё дело в том, кому отдаются предпочтения и приоритеты, а кому отведены второстепенные роли.
В искусстве по разным причинам, и, как мы видим,  не в последнюю очередь, политическим, зачастую превозносятся одни произведения и затираются, замалчиваются другие, потому что искусство и его составная часть – литература – не только бальзам на души, но ещё и большая политика.
      В бывшем СССР самыми восхваляемыми, осыпанными наградами и увенчанными лаврами были Фёдор Гладков с его железобетонным «Цементом», Пётр Павленко с его фальшивым «Счастьем», Семён Бабаевский с его помпезным «Кавалером золотой звезды». Фамилии выбраны навскидку, но кто сейчас читает муру, вышедшую из-под пера этих мэтров? В то же время под запретом находились Михаил Булгаков, Сергей Есенин, Ильф и Петров, Андрей Платонов. Но настали другие времена, и произведения перетасовали, как карточную колоду, в козыри вышли другие масти.
      Искусство, в отличие от физики, химии, математики, - сплошная вкусовщина. Здесь ничего никому нельзя доказать таблицей умножения, замысловатой формулой, интегралом, лабораторным опытом или химической реакцией. «О вкусах не спорят» - это не только из кулинарии, хотя само это утверждение очень и очень спорно, особенно, когда речь идёт об искусстве.
      - Как?! Тебе не понравилась эта книга? (картина? пьеса? мелодия?). Ну, и пенёк же ты. Ну, и дятел.
      - Сам ты пенёк!
      И разгорается горячий интеллектуальный диспут.
      Вспоминаю, как на встрече со зрителями один из культурнейших людей страны Сергей Образцов – художник по образованию, окончивший знаменитый ВХУТЕМАС, вдруг с непринуждённой улыбкой  изрёк:
      - Недавно мне посчастливилось увидеть в музее знаменитую «Джоконду» Леонардо да Винчи. И знаете, я не нашёл ничего загадочного в её улыбке.
      Зал так и ахнул. Как? Весь мир утверждает, что улыбка Моны Лизы таит в себе нечто магическое, притягательное, завораживающее, а вот нашёлся человек, возмутитель спокойствия, не побоявшийся высказать своё, граничащее с крамольным мнение, идущее вразрез с общепринятым.
      Меж тем, Сергей Образцов продолжал:
      - Не подумайте, что я критикую гения. Я преклоняюсь перед его талантом. Но в улыбке Джоконды ничего, что приписывают ей уже много столетий, я не увидел. Зато, будучи в музее, я увидел людей часами стоявших у картины, изучавших каждый штрих, каждый мазок, ахающих и охающих, утверждавших, что таинственная улыбка буквально сводит их с ума. Конечно, если простоять целый день, всматриваясь в картину, то померещится может всё, что угодно.
      Ну, как расценивать такое посягательство на святыню? А никак. Просто  надо помнить, что искусство – это та область, где кончается всемогущество ума и начинается безалаберность чувственного восприятия. Почему один чувствует так, а другой этак? Объяснить это только недостаточным уровнем одного или высоким интеллектом другого нельзя. Толстой не любил Шекспира, Тургенев – Достоевского, список можно продолжить, но «вернёмся к нашим баранам».
      К чему может привести смена авторитетов в школьных учебниках, можно только догадываться. Поживём, и, если доживём, увидим, высоко ли взметнётся образовательный уровень подрастающего поколения, возрастёт ли его духовный потенциал. Не хочется влезать в статистику, но кривая всякого рода «аморалок», нравственных отклонений и преступлений пугающе стремится вверх. И оценки нынешним ученикам, по чьей-то прихоти выросших на искорёженных программах, будут выставлять не экзаменационные комиссии.
      Их выставит время.