Покаяние

 

ПРОЗРЕНИЕ

Жизнь баловала её с детства. Уже с колыбели она привыкла к роскоши, постоянному вниманию к себе, к лучшим учителям и самым красивым нарядам, богатым выездам, поездкам в театр и на балы. Нанимая для неё учителей и нянек, родители ставили условие ни в чём не перечить девочке и исполнять все её капризы. Так она и росла, не зная забот, нужды, не считаясь ни с кем и ни с чем.
По достижении совершеннолетия она была выдана родителями замуж за пожилого, но красивого и безумно богатого человека. Ровно через год после этого события София подарила своему супругу сразу двух наследников. Но радость супругов была не долгой. По необъяснимой причине на пятнадцатый день мальчики умерли. Софья, ещё не успевшая понять радости материнства, не особо сильно кручинилась об этом. Уже через месяц она смогла выехать на бал.
Константин Алексеевич, в отличие от супруги, тяжело перенёс смерть сыновей. Будучи человеком глубоковерующим, он стал чаще посещать храм и молиться о даровании ему наследника.
Спустя год, всё повторилось. Сын и дочь умерли на пятнадцатый день. По городу поползли разные слухи. Софья, тяжело ходившая всю беременность, на этот раз впала в глубокое горе. Целыми днями она сидела на кладбище на могилках детей, пытаясь облегчить слезами раздирающую её душевную боль.
Константин Алексеевич начал всерьёз опасаться за её здоровье, как вдруг, однажды вечером, когда он по обыкновению работал у себя в кабинете, в дверь постучали. Это удивила его, так как слуги, зная, что хозяина нельзя в это время отвлекать, не смели стучаться в кабинет.
- Кто там так поздно? Входите! – с некоторым раздражением и строгостью произнёс Константин Алексеевич и тут же осёкся. Строгость и важный вид исчезли с его лица. В дверях стояла Софья. В белом, почти воздушном пеньюаре, с распушенными длинными, до самого пояса русыми волосами, она была похожа на сказочное, прекрасное видение.
- Душа моя… что случилось? Почему ты здесь, в такой час? Почему ты не в постели?
Константин Алексеевич встал из-за стола, обнял жену и, поудобнее усадив в мягкое кресло, укутал пледом.
- Дитя моё, ты дрожишь. Тебе холодно? Я прикажу принести нам горячего чая и пирогов. Ты не возражаешь?
София лишь кивнула головой. Через десять минут на столе уже дымился горячий чай, и стояло блюдо с пирогами. Выпив чая, Софья зарумянилась и немного ободрилась. Наконец, она заговорила:
- Костя, я хотела поговорить с тобой.
- Да, душа моя, я тебя слушаю, - с нежностью ответил Константин Алексеевич и, присев на корточки, взял жену за руку.
- О чём ты хочешь поговорить со мной?
- Скажи, у тебя есть духовный отец?
- Да. Его зовут отец Алексей.
- Он хороший человек?
- Да, он добрый, мудрый и немного строгий. Ну, а с нами без строгости нельзя, все мы слабые духом и телом.
- А я могу поговорить с ним?
- Конечно, можно. Я буду только рад этому.
- Ты не хочешь узнать, о чём я буду говорить с ним?
- Дорогая, если ты захочешь, то сама мне обо всём расскажешь. Принуждать я тебя не буду.
- Костя, мне страшно!
- Чего ты боишься, любовь моя?
Софья долго смотрела на мужа, словно собираясь с духом, а затем сказала:
- Я не буду больше ездить на кладбище. У нас снова будет ребёнок. Я очень боюсь, что с ним случится тоже, что и со старшими детьми. Не хочу даже произносить этого слова.
От упоминания о ребёнке Константин Алексеевич едва не лишился чувств от радости, однако вовремя взял себя в руки.
- Солнце моё ненаглядное, голубка моя! Поверь мне, всё будет хорошо. Мы вымолим нашего ребёнка! Ты только верь и ничего не бойся. А как только тебе станет полегче, мы поедем с тобой в храм, к батюшке, поговорим с ним. Всё будет хорошо, любимая! Всё будет хорошо!
Софья, ободренная ласковыми словами мужа, согласилась пойти в свою опочивальню, где смогла заснуть спокойным крепким сном впервые за последние полгода.
Через неделю, вполне окрепшая, она в сопровождении мужа отправилась в храм. Отец Алексей встретил их ласково. Взглянув на Софью, сказал:
- Ты в положении, матушка? Константин сказал, что ты хотела исповедаться мне?
- Пока только поговорить.
- Хорошо. Пойдём со мной, посидим на лавочке, поговорим.
Они прошли к лавочке, стоявшей напротив большой иконы Владимирской Божьей Матери.
- О чём ты хочешь поговорить, дочь моя?
- Батюшка, я жду ребёнка и очень боюсь, что он умрёт, так же как и мои первые четверо детей. Я не понимаю, почему мои дети умирают на пятнадцатый день. Что происходит?
- Я могу ответить тебе, но для этого тебе придётся выслушать всю правду о себе, от начала до конца. Это очень больно. Подумай. Другого пути нет.
- Батюшка, я готова на всё, чтобы спасти своего ребёнка! Я смогу выслушать вас и буду во всём вас слушаться.
- Хорошо. Тогда начнём вот с чего. Как часто ты ходишь на исповедь? Как часто причащаешься?
- Раз в три месяца.
- А надо каждое воскресение приходить в храм и по возможности причащаться и исповедоваться. Идём дальше. Скажи, что ты делаешь целый день?
- Встаю в полдень, завтракаю, потом гуляю в саду, читаю книгу, обедаю, еду в гости, в театр, на балы.
Батюшка схватился руками за голову:
- Господи, помилуй! Матушка, да разве так можно жить!? Вы вообще понимаете смысл нашей земной жизни? Только честно отвечайте!
Софья покачала головой.
- Мы живём на земле, чтобы стать достойными Царствия Божьего!
- Как это, батюшка?
- А вот как. Встаёшь в семь часов утра, читаешь утренние молитвы, завтракаешь, потом идёшь в сад, прихватив с собой рукоделие.
- Рукоделие? А что это?
Батюшка в изумлении взглянул на Софью.
- Ты не умеешь шить, вышивать, вязать?
София залилась густым румянцем.
- Нет, батюшка, меня не учили этому. Мне внушали с детства, что жизнь создана для развлечений и удовольствий.
- Тогда понятно! Тебе придётся начинать с азов. У нас в храме есть воскресная школа, в которой мы учим девочек сироток рукоделию. Если сумеешь смирить свою гордыню, то добро пожаловать к нам на учёбу.
- Хорошо, батюшка. Я сумею смириться.
- Вот и прекрасно. Вот ещё что… только не обижайся, но до меня дошли слухи о том, что ты жестоко обращаешься со своими слугами, позволяешь себе рукоприкладствовать. Это правда?
София молчала. Что она могла ответить священнику? Говорить неправду она не хотела, а правду стыдилась. Она и не задумывалась о том, что плохо поступает.
- Молчишь? Так вот, матушка, Господь дал тебе власть и деньги не для твоего удовольствия и развлечений, а чтобы ты могла помогать окружающим тебя людям, помогать всем, чем только можно, и лучше сего тайно, чтобы ты не возгордилась от людских похвал. Иисус Христос родился в пещере и рос в маленькой деревне, а не в богатом дворце. Он Сам мыл ноги своим ученикам. Если ты хочешь чему-нибудь научиться, то научись внимательно слушать тех самых слуг, которых ты унижаешь. Ты даже не представляешь, сколько мудрости порой скрывается в простом народе. Как тепло и радостно становится на душе, когда ты накормишь нищего, обогреешь его, дашь шанс начать новую жизнь. Ты когда-нибудь смотрела в глаза голодного ребёнка? Вряд ли.
Батюшка взглянул на Софию. Её глаза были полны слёз. Они светились необыкновенным светом, которого не было у неё до встречи с батюшкой.
- Ну, я вижу, что ты начинаешь что-то понимать. Твой взгляд уже не холодный, как раньше. А теперь поговорим о главном. Почему все твои дети умирают на пятнадцатый день? Я не знаю ответа на этот вопрос, но мы с тобой будем молиться, чтобы Господь открыл нам эту тайну. Итак, до встречи в воскресенье.
Батюшка благословил притихшую Софью, и, взяв за руку, передал в надёжные руки супруга.
Константин и София вышли на улицу. Лёгкий морозец приятно пощипывал щёки и нос. Зима ещё не успела стать на улицах города полновластной хозяйкой. Софья огляделась. У храма стояла запряжённая в лёгкую повозку гнедая лошадка. Рядом с ней, поглаживая гриву и приговаривая на ухо какие-то ласковые слова, стоял кучер. Лошадка приветливо качала головой. Казалось, что кучер и лошадь понимают друг друга и с удовольствием общаются. София посмотрела на мужа и сказала:
- Костя, мне это кажется или они разговаривают?
- Нет, дорогая, тебе не кажется. Иван очень любит животных, умеет понимать их, лечить и вообще, он уникальный человек.
- Дорогой, ты сейчас на службу или домой?
- Мне бы, вообще то нужно по служебным делам съездить, но я провожу тебя до дома.
- Не волнуйся, я с Иваном благополучно доберусь до дома. Со мной всё в порядке. Поезжай на службу.
- Ты уверена, дорогая?
- Конечно, уверена.
- Я посажу тебя.
Константин взял супругу под руку и, бережно усадив в повозку, обратился к кучеру:
- Иван, доставь барыню домой. Я вверяю её в твои надёжные руки. Поезжай осторожно, не растряси наследника.
- О, господин, не извольте беспокоиться! Мы поедем аккуратно.
- Спасибо, Иван.
Константин нежно поцеловал жену и вскочил в проезжающие мимо него сани.
Иван тронул поводья, и лошадка не спеша, тронулась в путь. Некоторое время они ехали молча. Софья задумчиво смотрела на пролетающие мимо дома, деревья, людей. Слова батюшки очень затронули её душу, словно разбудили от сильно затянувшегося сна. Сани подъехали к воротам особняка и остановились. Иван повернулся к Софье:
- Барыня, приехали!
Софья не отвечала. Она всё так же задумчиво сидела в санях и не реагировала на слова Ивана. Иван начал уже волноваться, когда с внутреннего двора донёсся плач ребёнка и недовольное ворчание кухарки. Софья встрепенулась:
- Иван, что там такое?
- Не знаю, барыня.
- Помоги мне вылезти из саней и проводи, пожалуйста, во двор.
Иван, привыкший к постоянной грубости хозяйки, был так потрясён её ласковым обращением к нему, что он перекрестился и со всех ног бросился помогать Софье.
Они прошли во внутренний дворик, в котором находилась кухня. На крыльце стояла тучная кухарка и метлой пыталась прогнать мальчика. Ребёнку было на вид лет пять – шесть, в рваных валенках на босу ногу, без шапки. Его лицо было грязное и опухшее от слёз.
- Что здесь происходит?
Кухарка, явно не ожидающая появления хозяйки, вздрогнула от испуга.
- Барыня, вы здесь?
- Что здесь происходит? – более повышенным тоном спросила Софья.
- Попрошайка. Сейчас я его прогоню.
К ещё большему удивлению присутствующих София подошла к мальчику, присела на корточки возле него и заглянула в его глаза. В прекрасных огромных голубых глазах она увидела боль, страх и отчаяние.
- Как тебя зовут?
- Алеша.
- Как моего сына.
- Что ты делаешь у нас во дворе?
- Я очень замёрз и не ел уже два дня. А из вашей кухни так вкусно пахнет и там тепло.
- А где твои родители?
- Папа умер три года назад, а мама…
Мальчик замолчал и вдруг заплакал.
София, ведомая не понятной ей самой силой, обняла малыша и прижала к себе. Она почувствовала, как дрожал всем телом ребёнок, как холодны и слабы его ручки.
- Что случилось с мамой, Алёша?
- Её унёс с собой Ангел вчера ночью. Она очень долго болела чахоткой. Последние пять дней уже не отвечала, а только спала.
- Иван!
- Да, госпожа!
Иван произнёс это сам не осознавая, что с уважением начинает относиться к Софии.
- Как мне правильно поступить?
- Если позволите… мы с женой уже довольно в преклонных годах. Голубка моя не смогла подарить мне ребёнка, и у нас на старости лет нет утешения…
Иван так и не смог закончить своих слов. Этот сильный, мужественный человек заплакал. Софья улыбнулась, а Алёша, ещё не веря своему счастью, подошёл к старику:
- Вы возьмёте меня к себе?
- Если ты согласен стать нашим сыном…
Вместо ответа мальчик бросился в объятья Ивана.
- Иван, я хочу отблагодарить тебя за твой поступок. Я видела, как ты любишь Савраску, и сразу видно, что это взаимное чувство. Так вот, с сегодняшнего дня она твоя, вместе с повозкой. Это даст тебе возможность зарабатывать, если меня не станет. Но это ещё не всё. Сейчас ступайте с Алёшей в харчевну, закажи ему всё, что он захочет, а затем отправляйтесь на базар и купите всё, что нужно ему из одежды и обуви. О деньгах не беспокойся, просто говори, чтобы прислали мне счёт. Я всё оплачу. До завтрашнего утра ты свободен, а завтра у меня будет к тебе серьёзное задание.
Иван никак не мог поверить в услышанное. В один миг вся его беспросветная жизнь обрела свой смысл: сын, любимая Савраска, повозка, сделанная и украшенная своими руками. Старик так был потрясён случившимся, что упал на колени перед Софьей:
- Госпожа, простите меня, если я чем-то мог обидеть вас. До последнего вздоха буду молить за вас Бога!
- Встань, Иван. Это я должна просить у тебя прощения за свою жестокость, за холодную душу. Ступай скорее в харчевню. Твой сын нуждается в тебе. Завтра поговорим.
Иван поднялся с колен и, ещё раз низко поклонившись Софье, прижал к себе Алексея, и они, обнявшись друг с другом, пошли к повозке. Софья проводила их счастливой улыбкой. На душе было так хорошо, так светло, словно вырвалась душа из зимнего плена. Софья прошла через кухню в дом и, не слышно вступая, поднялась на второй этаж в свою комнату. Здесь было тихо и только из полуоткрытой двери, ведущей в столовую, доносился девичий плач. Софья осторожно подошла к двери и прислушалась. В столовой разговаривали старая кормилица Софьи и служанка. Девушка горько плакала и сквозь слёзы причитала:
- Что мне теперь делать, Степановна, нет у меня денег, чтобы помочь им. Отец прикован болезнью к скамейке. Старшие сестры могли бы выйти замуж, но они бесприданницы. Бедные мы.
- Брату совсем плохо?
- Да. Ему нужна срочная помощь, а в больнице за лечение много денег запросили. И потом лекарства, питание усиленное.
- А ты не пробовала у хозяйки попросить нашей? Может смилуется, поможет?
- Да, что ты? Боюсь я её. Она меня за каждую малейшую провинность по лицу бьёт. А ведь по вине нашей хозяйки семья наша в такую бедность впала.
- Как же это случилось?
Девушка огляделась по сторонам и почти шепотом начала рассказывать:
- В то время Сашеньке только месяц исполнилось. Пошли мы с мамой на базар продавать скатерти вышитые, а тут беда случилась. Девочка какая-то богатая стала перебегать дорогу прямо перед мчавшейся на неё во весь опорой тройкой лошадей. Я обомлела от ужаса. Ещё миг и на наших глазах случилась бы трагедия. И в этот момент мама бросилась наперерез, вытолкнула девочку… Маму затоптали лошади…на моих глазах. Отца на следующий день разбил паралич.
- А девочка?
- Она просто убежала, даже не оглянувшись.
- А причём здесь хозяйка?
- Она была этой девочкой. Я узнала её, когда пришла проситься на службу. Думала, что лишусь чувств, когда увидела её…
Девушка не закончила своих слов. Из коридора донеслись отчаянные крики:
- Помогите, кто-нибудь пошлите скорее за доктором!
На крик собрались все слуги. Софья лежала на полу без чувств.
Прошло немало времени, прежде чем барыня пришла в себя.
- Софья Андреевна, голубушка, как Вы себя чувствуете?
Софья была чрезвычайно бледна. Она посмотрела на доктора, на перепуганные лица слуг и, остановив свой взгляд на служанке, долго и молча на неё смотрела. Затем сказала:
- Выйдите все, кроме доктора. Мне надо поговорить.
Все с поклоном вышли.
- Скажите, доктор, можете вы оказать мне одну услугу, но так, чтобы об этом никто не узнал?
- Всё что угодно, голубушка. Для вас всё что угодно.
- Тогда сходите в дом к моей служанке. У неё есть маленький брат. Насколько я поняла, он тяжело болен и нуждается в срочном лечении. Заберите его оттуда и поместите в самую лучшую больницу, на усиленное питание и тщательный уход. Все расходы я оплачу сама. Только ни кому не слова об этом.
Доктор был озабочен. Однако решил не спорить с Софьей, а сделать так, как она просит, расценив это, как очередной каприз.
- Всё сделаю, как просите. Клясться не буду, но даю Вам слово, что всё исполню в точности.
- Хорошо. Спасибо, доктор! Ещё одна маленькая просьба. Скажите, как зовут мою служанку? Я ведь даже имени её не знаю, а она хорошая девушка.
- Её зовут Настей.
- Ещё раз спасибо. Когда уладите моё дело, сразу дайте мне об этом знать.
- Всенепременнейше, дорогая Софья Андреевна. Я ещё не прощаюсь с Вами, увидимся вечером.
- Настю позовите, пожалуйста, ко мне.
Настя вошла в спальню и опасливо встала в дверях.
- Вы звали меня, барыня?
- Да. Подойди ко мне и сядь рядом на постель.
Настя исполнила приказание. За два года, проведённые в этом доме она научилась смирению, когда её унижали, терпению пощечин, привыкла с первого раза выполнять то, что от неё требовали.
Софья не сводила с неё глаз. Некоторое время она молчала, затем спросила:
- Ты умеешь вышивать?
- Да.
- А вязать и шить?
- И вязать, и шить умею.
Софья опять замолчала, что-то обдумывая и продолжая пристально смотреть на девушку.
- А когда твой день Ангела, Настя?
Настя, привыкшая к любой выходке или грубости хозяйки, никак не ожидала такого вопроса, и те более, никогда не слышала своего имени из её уст. Вопрос застал её врасплох. Она не смогла даже сразу ответить.
- 19 декабря, в Николу зимнего. Я родилась 18 декабря в 12 часов ночи. Вот меня и назвали Настей, в честь святой, память которой празднуется 18 декабря.
- Где ты сейчас ночуешь? Вместе со слугами?
- Нет. Мне дали место на чердаке, там есть комнатка с камином.
- С сегодняшнего дня ты будешь спать в моей спальне. Я прикажу поставить тебе кровать. И вообще, с этого момента ты станешь моей тенью. Куда бы я не шла, куда бы не ехала в гости, на бал, в храм или по магазинам, ты всегда будешь рядом. Для этого тебе понадобиться хорошая одежда и обувь. Этим мы займёмся отдельно, чуть позже. Да, ещё одна деталь: есть ты тоже будешь вместе со мной за одним столом. Тебе придётся научиться многому. Так же как и мне…
Софья, посмотрев на широко раскрытые от удивления глаза Насти, подумала: «А она красивая девушка. Кто бы мог подумать, что она, лишившись по моей вине матери, вынужденная жить в нищете, могла смиренно терпеть меня, не озлобившись, сохранить в своей душе всё самое хорошее. Уму не постижимо».


ПЕРВЫЕ ШАГИ

В эту ночь Настя никак не могла уснуть. Она лежала на мягкой перине, покрытой белоснежной шёлковой простынею, укрытая лёгким, но очень тёплым одеялом, под прозрачным балдахином. Девушка не могла поверить тому, что всё это происходит с ней. Вечер был поистине странным. Вначале, по приказу хозяйки, из самого дорогого магазина был вызван представитель, и для Насти было выбрано несколько платьев, белоснежная шубка, несколько пар различных чулок, меховая шапочка, мягкие тапочки и сапожки, отороченные мехом. Затем барыня приказала девушке примерить новое платье и придти показаться. Когда Настя надела голубое шёлковое платье с множеством оборочек и вышивкой, ей вдруг показалось, что всё происходящее с ней лишь сон. Ещё немного и она проснётся. Но сон не кончался. Софья, увидев Настю во всей её красе, изумилась и умилилась. Девушка была необыкновенно хороша собой. А её природная скромность и смиренно опущенные глаза, придавали её лицу некоторую таинственность. Софья не смогла скрыть своего восхищения.
- Изумительно! Просто прекрасно, я довольна!
Софья протянула девушке руку.
- Подойди ко мне!
- Да, барыня! – тихо произнесла Настя и подошла к хозяйке.
- Ты видела себя в зеркало? – спросила Софья и, не ожидая ответа, подвела девушку к большому зеркалу, стоящему в комнате.
- Узнаёшь себя?
У Насти перехватило дыхание. Нет, этого не может быть! Эта юная красавица, смотревшая на неё из зеркала, не могла быть Настей.
- Что-то здесь не хватает!?- задумчиво произнесла Софья
Она отошла к своему столу, перебирая некоторое время украшения, затем сказала:
- Закрой глаза и не открывай, пока не скажу.
Настя послушно выполнила просьбу и вдруг почувствовала, как её шеи касается что-то нежное и прохладное.
- Всё готово, можешь открыть глаза.
Она открыла и изумилась ещё больше. На ней было колье небесно-голубого цвета. В лучах заходящего солнца оно играло и переливалось. Настя боялась даже дышать, чтобы не спугнуть это прекрасное видение.
- Это твой урок на сегодня: привыкнуть к своему новому образу, научиться ходить в этом платье. Сейчас мы с тобой отправимся на прогулку, но не в коляске, а пешком. Помоги мне одеться.
Настя, всё ещё пребывая, в непонимании что происходит, помогла Софье одеться для прогулки, после чего впервые в своей жизни обула сафьяновые сапожки, надела шубку, муфточку и шапочку. Хозяйка, оглядев её со всех сторон, осталась, весьма, довольна. Она взяла девушку под руку, и они вышли на улицу.
Софья шла медленно, глядя по сторонам, протягивала ладони, пытаясь поймать снежинку, и при этом смеялась счастливо и задорно. Настя наблюдала за её поведением и пыталась понять: «Что это: игра, очередной каприз или в её жизни произошло что-то такое, что так сильно изменило её судьбу и жизнь Насти? Как реагировать на происходящее?»
Они долго гуляли по набережной, а затем присели на одну из пустых скамеек.
- Настя, я понимаю твоё смущение. Ты думаешь, что это мой каприз, очередная прихоть, что завтра или через неделю всё это кончится. Так вот, это не так. Всё, что я тебе купила и куплю в ближайшее время, всё это теперь твоё. С сегодняшнего дня ты занимаешь в моём доме должность гувернантки.
- Гувернантки? Но, госпожа, я неграмотная. Я даже не умею читать и писать. Чему я могу научить? И кого?
Ответ девушки несколько смутил Софью. Она даже не могла представить, что её слуги не знают грамоты.
- Как же ты читаешь молитвенное правило и псалтырь?
Настя залилась краской:
- Госпожа, я знаю это всё наизусть, с младенчества.
- Наизусть?
- Да, госпожа.
- Это изумительно. Хорошо, это немного усложняет задачу, но это поправимо. А учить тебе придётся, Настя, меня. Я отныне буду твоей ученицей.
- Вы?
- Да, Настя, я. А учить ты меня будешь молитвам, псалтыри и рукоделию. Всё, что нужно тебе для моего обучения, я куплю. Ну, а я, в свою очередь буду учить тебя и, думаю, будет не лишним, и всех моих слуг, грамоте. Чтобы все могли читать и писать. Да, вот ещё что, научись в ближайшее время ничему не удивляться, а принимать всё происходящее, как должное. Кстати, ты случайно не знаешь, где живёт семья Ивана, кучера нашего?
- Знаю. В квартале отсюда.
- Проводишь?
- Хорошо, госпожа!
- Вот и прекрасно, тогда пойдём!
Софья снова взяла Настю под руку и направилась к дому Ивана. Настя шла тихо рядом, а душа её была переполнена радостью и благодарностью к Всемогущему.


ПЛОДЫ ПОКАЯНИЯ

Настя проснулась от того, что её лица кто-то касался мягким пёрышком и при этом слышался заразительный, почти детский смех. Она открыла глаза и едва не вздрогнула. На её кровати сидела Софья. Её глаза и всё лицо светились необыкновенной детской радостью. Она смеялась так заразительно, что Настя невольно заулыбалась сама.
- Я проснулась, Настя, понимаешь, я сама проснулась в семь часов утра. Батюшка велел мне вставать в семь утра, и я встала. Понимаешь, встала, сама, без посторонней помощи! Нет, ты представляешь, я проснулась раньше тебя! Это поразительно, это великолепно!
Настя, улыбаясь, смотрела на Софию и, радуясь за неё, думала: «Батюшка…вот, что произошло в её жизни. Она разговаривала с отцом Алексеем. Как она всё-таки резко изменилась к лучшему. В один миг исчезла капризная и жестокая молодая женщина, и на её месте появилось доброе, очаровательное создание, совсем ещё ребёнок, не познавший мира. А как радовались вчера нам с Софьей Иван, его милая супруга и Алёшенька. Сколько счастья госпожа принесла в их дом!»
София, наконец, немного успокоившись, села поудобнее на постель Насти и спросила:
- Ну, как тебе спалось на новом месте?
- Я ещё не привыкла, но мне уже начинает нравиться.
- Вот и хорошо. Я хотела спросить у тебя: где и как читать утреннее правило?
- Ну, вообще, для молитв лучше иметь отдельную комнату, если есть такая возможность. Комната, которая напоминала бы убранство храма, только в миниатюре. А так молиться можно где угодно, только так, чтобы об этом никто не знал.
Софья задумалась, а затем, о чём-то подумав, вся засветилась от радости:
- Я придумала. На втором этаже дома есть не жилая комната. Она довольно просторная и там совсем нет мебели, зато есть большой камин. Мы с тобой сегодня съездим к отцу Алексею и попросим его благословение на устройство в этой комнате домашней церкви. И в этой церкви мы будем собираться все вместе на утреннее и вечернее правило. Там сможет помолиться любой, в любое время дня и ночи. Ведь порой на душе так плохо, хочется побыть наедине с самой собой и с Богом, и просто помолиться, поплакать. А пока давай вставай, одевайся, и пойдём, исполним утреннее правило. Ты будешь читать молитвы, а я пока слушать.
Они прошли в красный угол, затеплили лампаду и, встав на колени, начали читать утренние молитвы. Настя читала вдумчиво, чётко проговаривая каждое слово, иногда начинала петь. Софья слушала внимательно, пытаясь повторять про себя за Настей.
Совершив последние поклоны, девушка посмотрела на Софью:
- Всё, госпожа, молитвенное правило закончено.
София глубоко вздохнула и, глядя на Настю, улыбнулась:
- Приятное чувство, словно с Богом поговорила.
- Молитва – это наш разговор со Спасителем и Божьей Матерью, с Ангелом-Хранителем, который стоит сейчас у вас с правой стороны. Он смотрит и улыбается, радуясь за вас.
Стук в дверь прервал их разговор.
- Посмотри, кто там!
- Да, госпожа.
За дверью стояла кормилица. Увидев Настю в новом платье, бедная старушка так разволновалась, что даже не смогла вымолвить не слова.
- Настя? Это ты?
- Да, няня! Ты к госпоже?
- Да. К ней пришёл доктор и просит о встрече.
- Хорошо, я сейчас передам. Подожди, не уходи…
Настя прикрыла дверь и повернулась к Софье.
- Госпожа, доктор просит встретиться с вами, он ждёт вас внизу.
Софья, услышав о докторе, встрепенулась:
- Проси его сюда!
Настя передала просьбу няне, и уже через минуту доктор предстал перед Софьей. Его лицо озаряла улыбка. Вежливо поцеловав руку Софии, он с нескрываемым интересом посмотрел на Настю.
- Софья Андреевна, голубушка, что у вас здесь происходит?
- Сюрприз, милый доктор! – улыбаясь, ответила Софья.
- А у меня к вам секретный разговор, матушка. Новости у меня для вас хорошие.
- Настя, посиди с няней в столовой, поговори с ней. Да скажи, что она мне понадобиться скоро, чтобы я могла её найти в любой момент.
- Да, госпожа! – ответила Настя и с поклоном удалилась из комнаты.
Доктор и Софья остались одни.
- И так, доктор, что хорошего вы мне скажете?
- Я сходил к вашей служанке, и знаете, опоздай я хотя бы на один час, мальчика было бы не спасти. Ситуация была критическая, ребёнок был уже при смерти. Сейчас он находится в надёжных руках, за ним хорошо ухаживают. Если честно, я очень рад, что он остался жив. Это удивительный ребёнок: красивый, как ангелочек, кроткий, как агнец и терпеливый. Ни страха, ни упрёка.
- Как дела у его отца? Ему можно помочь чем-то?
- Я не имел возможности переговорить и осмотреть его, но я думаю, что знаю причину его болезни. Если диагноз подтвердится, то, если вы хотите, я могу пролечить его. Но лечение дорогостоящее, должен вас предупредить.
- Не имеет значения, доктор. Лишь прошу сохранять секретность.
- Насте не сообщать о состоянии её брата?
- Пока не надо. Я сама скажу, когда придёт время.
- Вы простите меня, Софья Андреевна, но могу я задать Вам не корректный вопрос?
- Попробуйте…
- Роль Анастасии в вашем доме изменилась?
- Да, она получила должность, но почему вы спрашиваете?
Доктор смутился и долго молчал, тщетно стараясь подобрать слова.
- Откровенность за откровенность, Софья Андреевна. Видите ли, я давно уже безнадёжно вздыхаю по Насте, а, увидев её сегодня в этом новом небесном платье, кажется, окончательно потеряю голову.
Софья была приятно удивлена такой откровенностью. Она даже и представить не могла, что доктор влюблён в её служанку. Софья улыбнулась и рукой предложила ему сесть на диван.
- Поговорим?
Доктор принял приглашение.
- Как давно это длится?
- Третий год. С того момента, как она появилась в вашем доме. Я очень не смелый с женщинами, к тому же мне уже много лет, а Настя такая юная, красивая, чистая.
Софья улыбнулась и загадочно произнесла:
- Ну, что ж, доктор, мне всё понятно. Тогда сделаем вот что...!


ДОКТОР

Ранняя в этом году выдалась зима. На дворе конец ноября, а за окном уже кружит пурга, стучится в двери, заглядывает в подворотни, заставляя вздрагивать всем телом бедняков и нищих на паперти.
Прошло всего две недели, а жизнь в доме Софии и Константина круто изменилась не только для хозяев, но и для прислуги.
Для Софии это было трудное время. Особенно тяжело ей давалось обучение рукоделию. Спицы не слушались её рук, петли путались и ни как не хотели превращаться в ровное полотно. Порой дело доходило до слёз. Софья бросала на стол рукоделие и, заливаясь слезами, начинала быстро ходить по комнате из угла в угол. Настя смотрела на неё молча, украдкой улыбаясь. Наконец, справившись с собой, София заставляла себя сесть и вновь приняться за дело.
- Госпожа, может вам оставить эту затею, хотя бы на время? – осторожно намекала Настя, всерьёз опасаясь за здоровья хозяйки.
Софья вытирала слёзы и, уже улыбаясь, отвечала:
- Если ты смогла, то и я смогу. Будем считать, что это мой крест или наказание за грехи.
И всё повторялось день за днём.
В верхнем этаже дома, по благословению отца Алексея была устроена и освящена домашняя церковь. Оказалось, что среди прислуги есть резчик и художник. Именно им и доверила София благоустройство домашней церкви. Мастера оправдали доверие хозяйки и потрудились от всей души. Церковь получилась изумительно красивой. София щедро отблагодарила мастеров за хорошую работу. Отец Алексей был потрясён убранством домашней церкви и с удовольствием освятил её. В честь этого праздника всем слугам было выдано по одному рублю и один выходной. В доме осталась только Настя, не пожелавшая оставить госпожу одной, и старая кормилица.
София никого не принуждала к исполнению утреннего и вечернего правила, но в определённый час в домашней церкви собирались все проживающие в доме. Константин Алексеевич с удовольствием, вдохновенно молился вместе со всеми.
В доме отца Насти так же происходили необыкновенные события. Вначале, когда безутешный отец семейства уже оплакивал умирающего на его руках возлюбленного сына, внезапно вошёл доктор, услугами которого не могли воспользоваться бедняки. Осмотрев мальчика, он схватил его в охапку, тут же поймал пролётку и, сев туда с ребёнком, приказал во весь опор гнать лошадей. Менее чем через час мальчик уже покоился в отдельной палате, окружённый заботливыми врачами и нянечками. Уже через три часа стало ясно, что жизнь ребёнка вне опасности. Убедившись в этом, доктор вернулся в дом Владимира Ивановича.
Безутешный отец и девочки встретили его встревоженным взглядом.
- Доктор, что с моим сыном? Где Санечка?
Доктор устало опустился на табуретку у стола и, оглядев присутствующих, тяжело вздохнул.
- Ваш сын будет жить. Нам удалось спасти его.
Услышав это, девочки стали обниматься, а старик залился слезами.
- Слава Богу, слава Богу! Но доктор, как мы сможем рассчитаться с вами? У нас нет денег.
- Чайком с сахаром доктора напоите?
- У нас только морковный, а сахара мы давно уже не видели.
Доктор немного помолчал, словно о чём-то задумавшись, а затем спросил:
- Владимир, а вы сапожник?
- Да. Я мог бы хорошо зарабатывать этим, но мне никто не доверяет. Богатые люди дают заказы уже известным мастерам, а меня никто не знает.
- У вас прохладно в доме.
- Да. У нас кончились дрова, и мы уже два дня не топили печь.
- Так. Всё понятно. Тогда вот что…
Доктор снял со своей ноги сапог и протянул его старику.
- У меня сапог прохудился. Можете сделать что-нибудь сразу?
Старик взял сапог, деловито осмотрел его, что-то проворчал про себя и ловко, мастерски, за несколько минут отремонтировал его.
Доктор остался очень доволен работой.
- Прекрасно. Я просто в восторге! Изумительная работа!
Попрощавшись с хозяевами, доктор быстро удалился.
Но не прошло и часа, как в дверь снова постучали.
- Кто там?
На пороге стоял возничий.
- Барышни, куда дрова то сгружать?
- Дрова? Какие дрова?
- Да ко мне подошёл мужчина сейчас, солидный такой, и разом купил целую телегу дров. И велел немедленно отвести по вашему адресу. И заплатил сверх прочего, чтобы я помог вам выгрузить, наколоть и уложить в сарай. Целых пять рублей дал! Так что я в полном вашем распоряжении.
Но на этом сюрпризы не закончились. Ближе к вечеру в дверь опять постучали. На этот раз из бакалейной лавки принесли огромную корзину, полную всякой всячины. В ней было три фунта настоящего дорогого чая, пять фунтов отборного кускового сахара, два каравая мягкого душистого хлеба, добрый кусок ветчины, крынка козьего молока, четверть головки сыра, а так же множество различных фруктов. Но больше всего старика обрадовал красиво вышитый бисером кисет, полный хорошего табака, и трубка.
Через несколько дней чудеса благотворительности продолжились. Вдруг, ни с того ни с сего, к Владимиру Ивановичу стали приходить богатые господа, делая ему срочные заказы на обувь, при этом щедро оплачивая половину суммы вперёд. В доме снова появились свечи, молоко, хлеб, сыр. А однажды из мясной лавки прибежал мальчик и сообщил, что господин, пожелавший остаться неизвестным, велел передавать Владимиру Ивановичу каждый день хороший кусок вырезки, оплатив заказ на месяц вперёд. Через неделю денег уже оказалось достаточно для того, чтобы купить себе и дочерям тёплую одежду на зиму. Вся семья каждое утро и вечер горячо молились о здравии и многолетии неизвестного покровителя. Чёрная полоса их жизни миновала, оставив о себе лишь страшные воспоминания.

СБОРЫ

День подходил к концу. Великое светило дня, закончив свой недолгий дневной путь, клонилось к закату. Его прощальные лучи земля воспринимала как любви награду. Редкие облака, медленно проплывающие по небу, окрашивались всеми красками радуги.
София стояла у окна, задумчивая и молчаливая. Осторожный стук в дверь вывел её из этого состояния.
- Войдите!
Дверь отворилась и в комнату вошла старшая кухарка.
- Вы меня звали, барыня?
София внимательно посмотрела на неё: «А она довольно упитанная, лицо красное, руки ухоженные. Видимо не особо утруждает себя тяжёлой работой. Интересно, кто на кухне выполняет грязную работу? Но готовит она изумительно!»
- Да, я звала тебя. С завтрашнего дня у тебя на кухне появится помощница. Не пугайся её вида. У неё обожжено лицо, поэтому она будет прикрываться маской. Ко всему прочему она слабоумная от рождения, говорить не умеет, только мычит. Я пыталась одеть её более или менее прилично, но всё бесполезно. Так что она будет ходить в том, в чём она захочет. Приходить будет, когда сможет.
- Но, барыня, какую работу ей давать?
- Она поступает в твоё распоряжение, так что тебе и решать куда пристроить и что дать.
- Да, барыня! Я могу идти?
- Да, иди!
Кухарка ушла, а София вновь углубилась в задумчивость, отвернувшись к окну. Но это одиночество было не долгим. В дверь вновь постучали.
- Войдите!
- Госпожа, это я! – Настя, стоящая в дверях, казалась   взволнованной.
- А, Настенька, как ты прогулялась с няней? Что такое? У тебя встревоженный вид…
- Госпожа, я беспокоюсь. Вы уверены насчёт кухонной помощницы? Я не уверена, что это хорошая идея.
Софья тяжело вздохнула.
- Не знаю, Настя. Правда, не знаю. Надо попробовать. В конце концов, она может уйти в любой момент. Да, Настя, который час?
- Около пяти.
- Уже? Ну, что же. Пора готовиться к вечеру…
- Вы едете на бал, госпожа?
София молча отошла от окна, подошла к Насте и, улыбаясь, взяла её за руку:
- Нет, я остаюсь сегодня дома. На бал едешь ты.
- Я?
- Что ты так испугалась, радость моя? У тебя будет замечательный провожатый, ты поедешь на бал не одна.
Казалось, ещё миг и девушка лишится чувств. Она была крайне бледна и едва держалась на ногах. Однако она сумела взять себя в руки.
- Присядь и давай спокойно всё обсудим.
Настя села на диван, София присела рядом с ней.
- Тебе уже лучше?
- Госпожа, я никогда не ходила на бал. Там так много народа, они все будут смотреть на меня.
- Конечно, будут смотреть. Ведь ты будешь на этом балу самой красивой и самой скромной девушкой. Ты изумительно двигаешься. Вспомни всё, чему я тебя учила. Будь собой и ничего не бойся. Пусть этот бал станет твоим экзаменом.
- А кто будет моим спутником?
- Это сюрприз. Надеюсь, он будет приятным! А теперь за дело, времени осталось мало, а нам еще надо приготовиться к балу.
К половине девятого вечера всё было готово к тому, чтобы отправить Настю на первый в её жизни бал. Девушка была ослепительна в своём новом платье из золотой парчи. Её длинные белокурые волосы пышными прядями ниспадали на лебединую шею и белоснежные плечи. Диадема из розового и белого жемчуга усиливал эффект таинственности её смиренно опущенных глаз. Около девяти часов в дверь постучали.
- Войдите!
- Госпожа, за Анастасией прибыла карета с гостем. Вы примите его?
- Да, Иван, попроси дорогого гостя подняться к нам.
- Слушаюсь!
Иван скрылся за дверью, а через минуту перед изумленной Настей во всей своей красе предстал доктор. Сегодня он не был похож на того скромно одетого, немного сутулого мужчину с тяжёлой сумкой и в пенсне. Перед ней стоял высокий стройный мужчина в белой накрахмаленной рубашке, в чёрном фраке и восхитительной маленькой бабочкой. В руках он держал букет из семи лилий. Как и положено, по этикету, вначале он вежливо поклонился хозяйке дома и только после этого осмелился подойти к Анастасии. Увидев её, доктор окончательно лишился дара речи. Он заворожено стоял и смотрел на девушку, боясь подойти к ней, чтобы не спугнуть этого видения. Анастасия тоже была смущена. Видя это, София решила придти на помощь.
- Александр Николаевич, ну, что же вы растерялись? Не смущайтесь, подойдите же к ней!
- Ах, простите! Анастасия Владимировна, это вам от меня! – сказал доктор, и, протянув букет лилий, нежно коснулся губами руки девушки. Он поднял глаза и в этот момент их взгляды встретились. И  в тот же миг они оба поняли, что уже не смогут жить друг без друга.
София, улыбаясь, наблюдала за этой немой сценой, прекрасно понимая, что сейчас происходит в их сердцах. Она смотрела на них и искренне радовалась. Её душа была исполнена счастьем и любовью. София вдруг поняла, что обрела в лице Насти не просто служанку, а близкого человека, подругу, сестру, которой ей так не хватало.
«Они прекрасная пара! Дай Бог, чтобы у них всё было хорошо!» - подумала Софья и, подойдя к Насте, кротко её поцеловала.
- Вам пора, доктор! Негоже заставлять хозяев бала ждать вас! Берегите её, Александр Николаевич!
- Обязательно, Софья Андреевна! Не беспокойтесь, утром я привезу Анастасию обратно!
- Счастливой дороги и хорошо отдохнуть на балу! Настенька, помни, о чём мы с тобой говорили. Будь сама собой!
- Я постараюсь, госпожа!
- Ну, тогда с Богом! Ангела Хранителя вам в дорогу!
София ещё раз поцеловала Настю и перекрестила её. Доктор помог Насте надеть шубку, подал ей руку. София проводила их до самой кареты, а затем ещё долго смотрел вслед.
Константин Алексеевич вышел на крыльцо.
- О чём задумалась, голубка моя? – спросил он, нежно прижимая к себе супругу.
- О наших детях. Доктор сказал, что они слышат меня, когда я с ними разговариваю. Я так хочу, чтобы с ними всё было хорошо.
- Теперь всё будет хорошо! Ты веришь мне?
- Верю! – ответила София и вдруг, словно в ответ на чувства, во чреве её шевельнулись младенцы.
 

 
НА  БАЛУ

Всю дорогу они молчали, сидя друг против друга. Сердце Анастасии готово было выпрыгнуть из груди от волнения и чувств, нахлынувших так внезапно. Настя не решалась поднять глаза на доктора, но она чувствовала его присутствие рядом с собой, отчего на душе становилось так тепло и спокойно, как никогда ещё не было в жизни. Ей нравилось это чувство и хотелось, чтобы оно уже никогда не исчезало.
Александр Николаевич смотрел на свою возлюбленную и никак не мог поверить своему счастью. «Боже Милосердный, какое счастье видеть её рядом с собой, утопать в её бездонных глазах, чувствовать прикосновение её руки, танцевать на балу. Это больше похоже на сказку, чем на правду».
Карета подъехала к ярко освящённому двухэтажному особняку и остановилась. Иван открыл дверцу и спустил ступеньки.
- Господин доктор, мы приехали!
- Спасибо, Иван! – сказал доктор, вышел из кареты и подал руку своей спутнице.
Они прошли по ковровой дорожке и поднялись по мраморной лестнице в ярко освещённую огромную залу. Дворецкий, увидев их, низко поклонился, и, повернувшись лицом к присутствующим в зале гостям, громко объявил:
- Князь Горынин со своей спутницей!
Хозяин дома, уже пожилой, но стройный и довольно симпатичный человек, услышав о прибытии новых гостей, поспешил им навстречу. Его лицо озаряла добродушная улыбка.
- Дорогой князь! Как я рад вас видеть! Вы так давно не появлялись в Свете, что я уже отчаялся увидеть вас в своём доме! Это приятный сюрприз для нас всех, тем более, что вы сегодня не один…! Кто это юное очарование? Представьте нас!
Доктор вежливо поклонился в ответ.
- Спасибо на добром слове, Пётр Алексеевич! Я тоже очень рад увидеться с вами! Позвольте представить вам мою спутницу. Её зовут Анастасия!
Настя сделала реверанс и протянула Петру Алексеевичу свою маленькую ручку для поцелуя. Она была так смущена происходящим, что её личико слегка разрумянилось, лишь подчеркнув природное очарование.
Пётр Алексеевич был сражён скромностью и красотой девушки.
- Александр Николаевич, я льщу себя надеждой, что вы позволите мне открыть наш бал танцем с вашей очаровательной Анастасией…
- Это право хозяина дома и я не намерен нарушать его, если только…
Доктор кротко поцеловал руку Насти и продолжал:
- Если только моя спутница не будет против.
Настя вновь залилась румянцем и подала руку хозяину дома.
- Я почту за великую честь открыть вместе с вами бал.
- Очаровательно!
Зазвучала прекрасная музыка, Пётр Алексеевич и Анастасия вышли на середину зала и закружились в вальсе. Настя танцевала легко и непринуждённо, словно не касалась своими ножками мраморного пола, а парила над ним.
Гости, глядя на них, стали удивлённо переговариваться:
- Кто эта красавица?
- А как она прекрасно танцует! Какие манеры, обаяние, скромность!
- А какой у неё наряд! А украшения!
- Интересно, кто она такая? Откуда она появилась? Из какого рода?
- У князя изысканный вкус!
А доктор незаметно стоял в толпе, прислушиваясь к сплетням и радуясь, что Свет сумел оценить и принять самого дорогого, самого любимого ему человека.
Вальс окончился, и Настя, сделав реверанс, поблагодарила гостеприимного хозяина дома за оказанную ей высокую честь. Пётр Алексеевич, сияющий, словно весеннее солнышко, низко поклонился ей в ответ и, поцеловав руку, проводил девушку к Александру Николаевичу.
- Дорогой князь, возвращаю вам вашу несравненную спутницу. Надеюсь, что вы останетесь на балу до конца?!
- Непременно!
- Это замечательно! Хорошо вам повеселиться. А сейчас позвольте мне откланяться, надо уделить время всем гостям.
Ещё раз поцеловав руку Анастасии, Пётр Алексеевич скрылся в танцующей толпе гостей.
Доктор, улыбаясь, взглянул на Настю:
- Настенька, вы очаровали его!
- Ах, что вы, доктор! Просто он вежливый, добрый человек.
- Вам понравилось танцевать?
- О, да, очень понравилось. Я так волновалась, так боялась, что что-нибудь сделаю не так, испорчу!
- Вы танцевали просто изумительно! Настенька, я хочу вас немного удивить и порадовать. Вы когда-нибудь пробовали мороженое?
- Нет. Но я слышала, что оно очень холодное и необыкновенно вкусное.
- Хотите его попробовать?
- Это возможно?
- Да! Пойдёмте, я провожу вас.
Настя уже смелее взяла его под руку, и они медленно, глядя в глаза друг другу, направились в столовую, где роскошно накрытые столы, ломились от множества самых разнообразных блюд и кувшинов с винами.
Они присели за одним из свободных столиков. Каких вин и яств здесь только не было, просто глаза разбегались. Доктор предложил Насте попробовать красного виноградного вина, но девушка вежливо отказалась. И вдруг Александр Николаевич заметил, что глаза Анастасии погрустнели и наполнились слезами.
- Настенька, что случилось? Вы готовы расплакаться. Я чем-то обидел вас?
- Ах, нет, что вы! Это я о своём задумалась. Простите, великодушно!
- Расскажите мне, что вас тревожит. Быть может я смогу помочь вам.
- Я не вправе нагружать вас своими проблемами…
- И всё же, Настенька, расскажите мне как доктору, о чём болит ваша душа, как другу – доверьте мне ваши печали и я разделю их с вами. Поверьте мне, прошу вас.
Настя подняла заплаканные глаза и пристально посмотрела на доктора. «Нет, он не обманывает меня, он говорит искренне. Я могу довериться ему. Господи, как он смотрит на меня! Я тону в его глазах! А его улыбка, прикосновение заставляют моё сердце трепетать».
- Понимаете, когда я вижу всё это великолепие, то невольно вспоминаю о том, что недалеко отсюда стоит дом, в котором, страдая от холода, голода и неизлечимой болезни живут близкие мне люди. И я не в силах ничем помочь им.
Доктор взял Настю за руку и, улыбаясь, тихо сказал:
- Милая моя, Настенька! Как давно вы были в гостях у своих родных?
- Больше месяца назад.
- Тогда понятно. Вы должны успокоиться, ибо теперь положение ваших близких не такое трагическое, как было месяц назад. Не спрашивайте меня ни о чём, просто наберитесь терпения и ждите. Вы скоро сможете сами побывать в доме вашего батюшки и узнать о том, что с ними случилось из их уст. А у меня для вас приготовлен один маленький сюрприз, который поднимет вам настроение. Но это будет после мороженого. Согласны?
- Ах, Александр Николаевич, у меня даже нет слов, чтобы выразить свою радость!
- Ваша улыбка лучше любых слов, Анастасия!
Вскоре в больших хрустальных вазочках гостям подали мороженое, посыпанное тёртым шоколадом и орехами. Настя была в таком восторге от этого лакомства, что она не смогла скрыть этого от доктора. Её глаза светились такой неподдельной радостью и счастьем, которое можно увидеть только в чистых, детских глазах.
Внезапно, в самый разгар праздника, доктор заметил, что к ним с Настей со всех ног бежит хозяин дома. Было видно, что он чем-то сильно взволнован или напуган, хотя и пытался тщательно скрыть своё состояние, улыбаясь и приветливо кивая гостям. Однако, подойдя к доктору, нервно схватил его за руку и шёпотом заговорил:
- Князь, помогите мне, беда у нас. Скорее пойдёмте со мной!
И, не давая опомнится, с силой поволок за собой в дальнюю комнату дома. Настя, не давая себе отчёта, пошла за ними. Они миновали вереницу нескольких богато украшенных комнат и, наконец, очутились в небольшой комнатке с большим сундуком и железной кроватью. На постели лежала молодая, совсем юная женщина.
- Вот, Александр Николаевич, с моста бросилась в реку. Сыновья мои увидели, как она прыгнула туда. Вытащили, принесли сюда, а служанки растёрли водкой, переодели в сухое платье, но она пока так и не приходила в себя. И потом, с ней что-то не то.
- Что вы хотите сказать?
- Посмотрите сами…
Доктор подошёл к женщине и приподнял одеяло.
- И что вас смущает, милейший Пётр Алексеевич? Вы никогда не видели беременную женщину?- спросил доктор и, положив руку на большой живот несчастной, нахмурился.
- Вы правы, друг мой, у нас серьёзные проблемы. Немедленно пошлите слугу в мой дом за медицинским чемоданчиком. Сейчас дорога каждая минута. Везти в больницу уже поздно, можем не успеть. И пошли кого-нибудь за отцом Алексеем. И ещё, мне нужен широкий стол или постель, несколько тёплых одеял, горячая вода, два чистых полотенца и, если сумеете достать, пелёнки.
- Со всем этим проблем не будет. Женщину немедленно перенесут в спальню моей снохи, где я прикажу затопить камин. Мария сейчас отдыхает за границей и её не будет до самого лета. А пелёнки одолжим у моей жены, которая, как вы знаете, разрешилась от бремени месяц назад.
- Прекрасно! Тогда за дело.
Пётр Алексеевич побежал отдавать приказания слугам.
Доктор повернулся к Насте и, заметив её встревоженный взгляд, постарался успокоить.
- Настенька, вы когда-нибудь видели, как происходят роды?
- Да. Я старшая в семье и поэтому помогала маме, когда она рожала сестёр и брата. Сама перерезала пуповину, обмывала и пеленала. Но я волнуюсь не из-за этого. Скажите мне, почему она не приходит в себя? Почему у нас мало времени? Я знаю эту женщина. Она моя близкая подруга и мне не безразлична её судьба. Скажите мне правду, прошу вас!
- Как её зовут?
- Христина.
- Правду? Хорошо. Ваша подруга выбрала не самое подходящее время для того, чтобы покончить с собой. Ребёнок уже был готов родиться. Это должно было случиться не сегодня – завтра. Во время падения она сильно ударилась головой, и теперь одному Богу известно как это отразилось на её состоянии и когда сможет наступить прозрение. Но ребёнок ждать не может. Он уже на подходе, и через час-полтора должен родиться.
- Где я?
Женщина пришла в себя и начала с ужасом осматриваться. Доктор и Настя бросились к ней.
- Мадам, как Вы себя чувствуете?
- Зачем вы меня спасли? Я не хочу больше жить!!!
- Христина, опомнись, что ты такое говоришь!? Ты обязана жить ради своего ребёнка, ты должна подарить ему жизнь!
- Зачем? Чтобы он стал рабом в притоне, в который меня продал отец? Я даже не знаю, кто отец моего ребёнка.
- Я – отец.
Все оглянулись на дверь. Там стоял младший сын хозяина дома Иван, юноша двадцати пяти лет, живший в отдельном флигеле и ведущий замкнутый образ жизни. В младенчестве его уронила на пол неопытная молодая кормилица, из-за чего у юноши вырос мышечный горб. Стесняясь своей внешности, он почти никогда не показывался на людях, не бывал на балах, часто посещая храм и проводя в нём большую часть времени. Родители очень любили его, жалели и уже потеряли всякую надежду увидеть от него внуков.
Иван подошёл к кровати, встал на колени и, взяв руку Христины, сказал:
- Я отец твоего ребёнка. Когда я впервые увидел тебя там, у мадам N, понял, что ты не такая как все, ты особенная, и ты заслуживаешь лучшей доли. Это я приходил к тебе, скрываясь под разными масками. Только я и никто больше.
- Вы? Если это, правда, то скажите, что менялось в моей комнате каждое утро? Что заставляло меня удивляться?
- Я каждое утро залезал в твою спальню через окно и приносил свежие розовые букеты. От этого у тебя создавалось впечатление, что цветы, которые я подарил в наше в первое свидание, никогда не вянут. Но последние три дня я сильно занемог и не смог придти к тебе.
- Всё правильно. Сегодня, когда букет завял, я решила, что это дурной знак.
- Дорогая моя, Христиночка, простите меня, что я не сразу открылся вам. Я боялся, что вы никогда не сможете полюбить горбатого юношу. Я прошу вашей руки, Христина!
- Но я рабыня!
- Нет, час назад я выкупил долги вашего отца у мадам N. Отныне вы свободная женщина. Вот, купчая на имущество вашего отца, теперь вы законная владелица поместья.
Женщина дрожащими руками взяла грамоту. Она действительно была свободной и даже имела небольшой капитал.
В следующий миг сильная пульсирующая боль заставила её содрогнуться всем телом. Доктор, осмотрев женщину, забеспокоился.
- Иван, всё это хорошо, но если сейчас же не принять меры, вы рискуете остаться и без невесты и без наследника.
- Я вас понял! – решительно ответил Иван и, не давая Христине опомниться, бережно поднял её на руки и перенёс в специально подготовленную для неё комнату. Доктор попросил всех удалиться из помещения, оставив при себе только Анастасию.
Пётр Алексеевич, уже успевший узнать от сына о радостной новости, уединился с супругой в домашнюю церковь, молясь о благополучном появлении наследника. Иван остался ждать новостей у спальни.
Через тридцать минут Христина благополучно разрешилась от бремени ребёнком мужеского пола. Доктор, осмотрев малыша и молодую мать, остался доволен результатом. Мама и новорожденный чувствовали себя хорошо. Христина, прижимая к себе своего первенца, улыбалась сквозь слёзы. Увидев вошедшего в комнату Ивана, она вдруг, сама не осознавая того, тихо сказала:
- Ванечка, посмотри, это наш сын. Он такой красивый, так похож на тебя!
Иван подошёл к постели и с трепетом принял из рук Христины бесценное сокровище. Он смотрел на сына и никак не мог поверить своему счастью. Его чадо, его плоть и кровь, было даровано ему Богом для утешения, за смирение и крепкую веру.
Рано утром доктор, попрощавшись с гостеприимными хозяевами дома, и поздравив их с неожиданным и чудесным рождением внука, увозил в карете Анастасию с первого в её жизни бала. Всё время пути до дома, они держали друг друга за руки и оба счастливо улыбались.

 

 БЛАЖЕННАЯ

Толстая, раскрасневшаяся старшая кухарка, словно огромная скала, возвышалась над маленькой скромной фигуркой женщины, если её можно было так назвать. Лицо незнакомки было закрыто чёрной маской, одежда на ней напоминала лохмотья, с трудом скрывающие её наготу и уже округлившийся от бремени живот.
- И что я с тобой буду делать, с такой красавицей? Свалилась ты на мою голову, окаянная! Видишь, гора посуды и котлов? Бери тряпку, мыло и начинай всё драить. Да не ленись, чтоб всё блестело и сверкало. Приду, проверю. Не сделаешь вовремя или плохо, оставлю без обеда. Так и знай!
И, схватив своей огромной рукой несчастную, с силой толкнула к раковине. От неожиданности и испуга женщина пошатнулась на скользком полу и едва не упала. Чьи то ласковые руки поддержали её, не дав упасть.
- Вы не ушиблись?
Женщина оправилась от испуга и благодарно посмотрела на свою спасительницу. Это была ещё совсем юная девушка с голубыми глазами. Она была одета в простое синее платье с белым кружевным передником. Её голову прикрывал беленький платочек, из-под которого выглядывала длинная русая коса с синей лентой. Девушка смотрела на блаженную с таким искренним сочувствием и лаской, что женщина невольно заплакала.
- Не расстраивайся, и не обращай на неё внимание, она всегда такая злая. Но зато она замечательно готовить. У неё талант. А ты не бойся её, мой спокойно посуду и не торопись. Ты всё успеешь, я помогу тебе. Ты умеешь мыть посуду?
Женщина покачала головой.
- Давай, я покажу тебе!
Девушка подошла к раковине и, показав, как и что надо делать, опять посмотрела на несчастную.
- Ну, поняла?
Женщина улыбнулась, кивнула в ответ и принялась за работу.
Кухарка, дав поручения поварам и кухонным рабочим, вдоволь надавав подзатыльников поварятам, успокоенная удалилась в свои апартаменты. Как только за ней закрылась дверь, в кухне закипела работа, застучали ножи, зашипело в сковородках масло, заскворчало сало. То тут, то там стали раздаваться голоса кухарок.
- Слышали новость, господин наш в Париж уехал, а с барыней Настька осталась. Ох, и свалилась же на неё счастье. Одела её барыня, обула, на балы с собой возит.
- А чего же ты хочешь, ей по должности положено так одеваться, да при барыне быть постоянно. Да и заслужила она это счастье. Сколько девчонка выстрадала, сколько слёз пролила из-за барыни! Да нас и в сравнение с ней ставить нельзя.
- А доктор то наш, слыхали, князь оказывается. Скрывает своё положение, сам, своим трудом кусок хлеба зарабатывает.
- Ты где такое слышала?
- Сама видела, как он вчера вечером за Настей на карете с гербами княжескими приезжал. С букетом цветов огромным.
- Ну, мало ли у кого карету на один вечер одолжил, денег занял, чтобы на Настю впечатление произвести. Любит он её, это по нему видно, вот и старается завоевать её сердце.
- Да родственница моя прислуживает в том доме, где вчера бал был, забыла как фамилия хозяина. Так вот, она сказывала, что барин представлял нашего доктора как князя Горынина!
- Да что ты? Это же знаменитый род. Они владеют несколькими большими деревнями, двумя конезаводами, керамическим заводом. Так почему же доктор скрывает своё происхождение? Почему работает при таком богатстве?
- Ну, говорят, что он очень набожный. Его делами и именьями заправляют доверенные люди, а среди крестьян в каждой деревне есть человек, который, если что случается, сообщает ему об этом и приезжает сюда в город за помощью. Иногда доктор выезжает в деревню сам, чтобы проверить, всё ли в порядке, не нужна ли кому помощь.
- Что и говорить. Отец его, Царство ему Небесного, какой благодетель был! Душа-человек! Вот и детей своих такими же воспитал. Эх, интересно, кто же у нашей барыни то родиться на этот раз? Не спокойно мне что-то за неё. А вдруг как опять дитятки то помрут. Господин наш вроде доли такой не заслужил.
- Да не чисто здесь что-то. Поговаривают, что грех на барыне тяжкий, не исповеданный, вот детки и умирают у неё. Так ей и надо!
- Ну, чего языком мелешь зря! Нельзя так говорить, зла желать другому. А если бы ты была на её месте!? Ты посмотри, как она убивается по деточкам. Думали с ума сойдёт! Да и изменилась она очень.
- Не верю я в то, что барыня измениться может, временно это всё или  помешательство какое. Да ещё эту чокнутую оборванку к нам подсунула. Мало нам своих проблем на кухне, так теперь ещё за ней следить.
- А ты не ворчи, лучше смирись. Правильно барыня сделала. Куда эта блаженная зимой пойдёт? А тут тепло, да и покормят худо-бедно. Всё не голодная. Ты посмотри, как усердно она моет посуду, с каким старанием! Любо-дорого посмотреть! Так что не ворчи, и делай что тебе положено.
В следующий момент в кухню вошла старшая кухарка, и все разговоры тут же прекратились.
- Ну, как тут новенькая? Справляется с работой?
- Моет, старается!
- Ну, хорошо, приглядывайте за ней, чтобы не ленилась. Барыня обедать сегодня не пожелала, велела готовить только ужин. Обед накройте на одну персону в столовой. Настьке, наверное. Могла бы и в людской пообедать. Ничего бы с ней не случилось. Избаловала её барыня чересчур. Давно она затрещин не получала.
- Из грязи – в князи! Доктор наш за ней ухаживает. Глядишь жениться на ней, так почему бы ей уже и сейчас не начать привыкать к хорошим манерам и жизни.
- Помалкивай, разговорчивая больно стала! Смотри, я тебе язычок укорочу! Тоже мне, защитница выискалась…
Старшая кухарка, ворча, удалилась из кухни.
- Что это с барыней то нашей? Обедать отказалась, да мыслимо ли дело в её положении! Может, заболела?
- Да будет тебе, что ты так переживаешь за неё? Она уже не маленькая, третий раз, чай, беременная, лучше тебя знает, что делать.
- И всё равно, надо будет у Насти справиться о самочувствии барыни.
- Ах, ну тебя, делай, как знаешь, тебя не переубедишь!
Все замолчали и уже до самого обеда, занятые своими делами, никто не проронил ни слова.
Приближалось время обеда. Все собрались в людской столовой. На обед были щи из кислой капусты, гречневая каша и парное молоко. Рассевшись за столом, заметили, что среди них нет блаженной.
- А дурочка где? -
- Домывает посуду.
- Приведите её! – распорядилась старшая кухарка.
Женщину привели. Старшая кухарка, внимательно посмотрев на неё, поморщилась и сказала:
- Ты ещё не заслужила места за столом. Твоё место на подстилке в углу, вместе с кошкой. Дайте ей крынку молока, да ломоть хлеба. С неё и этого будет довольно.
К удивлению всех, женщина смиренно приняла из рук девушек предложенную ей еду и, сев на коврик рядом с кошкой, принялась за трапезу. Большая белая кошка, лежавшая на коврике, стала ласково тереться у ног женщины, прося молока. Женщина мягко улыбнулась и, ласково погладив кошку, отлила в миску из крынки.
И вдруг, в самый разгар обеда, девушка, что помогала женщине мыть посуду, встала из-за стола, взяла тарелку со щами и две ложки, подошла к блаженной и села рядом с ней.
- Кушай, тебе ребёночка кормить надо, а я наемся ещё.
Старшая кухарка, пораженная таким поведением, возмутилась:
- Машка, ты, что же это делаешь? Как ты посмела выйти из-за стола без моего позволения?
- А я ещё не заслужила быть вместе с вами за одним столом. Я лучше с ней буду сидеть.
- Ах, так! Ну, хорошо. Но имей в виду, что пока это чудовище будет в нашем доме, сидеть тебе вместе с ней в одном углу.
- Да будет так! – смело ответила Мария.
Так и разделила добрая девушка весь обед вместе с блаженной. Старшая кухарка весь обед ворчала и злилась, осыпая оскорблениями то одного, то другого работника, но сделать ничего не могла.
Вечером, незадолго до ужина, блаженная подошла к Марии и молча поцеловала её руку.
- Ты что это, никак уходить собралась!?
Женщина кивнула головой.
- Да куда ж ты пойдёшь? На дворе холод лютый, а ты в оборках одних, замёрзнешь, горемычная. Оставайся у нас. Поужинаешь, а там помолиться сходим, да и спать. Если хочешь, я буду с тобой спать, чтобы ты не боялась. Оставайся… А?
Женщина лишь улыбнулась и вновь покачала головой. Мария посмотрела на неё полными сострадания глазами и вдруг, как бы про себя, сказала:
- А глаза то у тебя умные! Странная ты, особенная!
В этот момент старшая кухарка позвала к себе Марию. Девушка повернулась к ней, чтобы ответить и, в тот же миг женщина исчезла, словно её никогда и не было.
Через час, когда пришло время подавать господам ужин, старшая кухарка велела Марии зайти к ней.
- Пойди к себе, переоденься в чистое. Барыня велела тебе подать ей ужин. Смотри, не опозорься.
- Я постараюсь.
- Всё, ступай!
Мария с содроганием сердца поднималась по крутым ступенькам, ведущим в господскую столовую. Ей ещё ни разу не предоставлялась возможность увидеть убранство дома. Ведь кроме кухни и людской столовой она ни где не бывала. Но она не расстраивалась и каждый день благодарила Бога за то, что Он послал ей возможность жить в тепле, иметь свою комнатку и каждый день, пусть и не очень сытно, но всё-таки есть. И вот теперь ей предстоит увидеть своими глазами, как живут её господа.
Мария открыла дверь и очутилась в просторном зале, почти всё пространство которого занимал стол. Стены и потолки столовой были украшены росписями, лепниной и позолотой. За столом сидела Софья, Анастасия и только что приехавший из больницы доктор. Увидев девушку, София радостно воскликнула:
- А, вот и наша Мария! Накрой, пожалуйста, четыре прибора, доктор будет кушать с нами.
- Как скажете, барыня! – смиренно ответила девушка и принялась за дело. София, улыбаясь, наблюдала за ней. Когда всё было готово она, сделав знак Марии, сказала:
- Ну, господа, помолимся перед трапезой!
Доктор, прочитав молитвы, благословил трапезу. Все сели за стол. Мария, опустив глаза, спросила:
- Я свободна?
- Нет, Маша, пока нет. Ты не хочешь спросить, кому предназначен четвёртый прибор? Кто мой второй желанный гость?
- Нет, барыня. Это не моё дело.
София вышла из-за стола и, подойдя к Марии, нежно обняла её за плечи:
- Ты моя желанная гостья сегодня. Ты не побрезговала обедать на полу вместе с нищенкой, так не откажи и мне в милости, поужинай вместе со мной. Я знаю, что пока ещё не достойна сидеть вместе с тобой за одним столом, зато ты заслужила право сидеть вместе с нами. Посмотри на меня, Машенька!
Девушка подняла на неё испуганные, изумленные глаза и вдруг вскрикнула. Она хотела что-то сказать, но Софья опередила её:
- Молчи, умоляю тебя! Пусть это будет нашим с тобой секретом. А теперь, садись с нами за стол, и будем ужинать.
 



ВОЗВРАЩЕНИЕ

Снежная в этот год выдалась зима. Редкий день проходил без метели или вьюги. Смеркалось. По бескрайним снежным просторам, словно маленький корабль в бушующем океане, ехала карета, запряжённая тройкой лошадей. В кибитке, задумчивый и усталый, сидел уже не молодой барин. Глубокие морщины на лбу и под глазами говорили о физической и душевной усталости. Служебные дела и заботы целиком и полностью отнимали всё время, почти не оставляя на сон и отдых. Накануне отъезда Константин Алексеевич зашёл в кабинет посла и подал прошение на длительный отпуск по случаю нездоровья и семейных обстоятельств.
- У вас что-то случилось? – заботливо осведомился посол.
- Жена у меня дома одна, ей рожать скоро. Я должен быть рядом с ней. Да и устал очень. Беспокоюсь за неё. Дела мои уже почти все наладились, остались только мелочи. Мой управляющий успешно с этим справиться.
- Ну, что же, Константин Алексеевич, поезжайте домой! Не возражаю. Если родиться наследник, сразу же отпишите мне, у меня для него будет подарок.
-Непременно! Спасибо вам большое за понимание!
- Поезжайте с Богом! Ангела Хранителя в дорогу!
Константин Алексеевич представил счастливую улыбку и сияющие глаза дорогой ему супруги, и всё лицо его в миг просветлело, преобразилось, как будто среди непроглядных туч выглянуло солнышко. Он улыбнулся, радуясь предстоящей встрече. От этих светлых дум его вывел голос ямщика:
- Господин, надо бы заночевать в этой яме. Лошади устали, да и ночь наступает. Опасно в такую пургу ехать.
- Ну, надо, так надо. Распорядись, чтобы хорошенько позаботились о лошадках, накормили и напоили. И закажи ужин, голубчик на двоих. Не люблю один ужинать. Вот, возьми кошелёк.
- Премного благодарен, ваше благородие! Сейчас же распоряжусь обо всём. Всё будет в лучшем виде! – радостно ответил ямщик, удивлённый и потрясённый доверием и щедростью барина.
И уже менее чем через час Константин Алексеевич, сидя перед пылающим камином, потягивая маленькими стопочками коньяк, мирно беседовал с захмелевшим от тепла и сытости ямщиком.
- Ну, что у нас нового в городе, голубчик? Какие удивительные вещи происходят?
- Во истину удивительные, господин! – понизив до шёпота голос и подняв указательный палец, произнёс ямщик.
- Вы, наверное, знаете госпожу Софью Андреевну?
Услышав имя супруги, Константин Алексеевич напрягся, но спокойно ответил:
- Да, я её знаю. А что с ней случилось?
- Вы, знаете, после отъезда супруга своего взяла она в дом свой блаженную одну. Блаженная эта беременная, в оборках, голодная ходила. Вот госпожа и пожалела её, прислала к старшей кухарке, чтобы та работу ей нашла посильную. А кухарке не по сердцу блаженная пришлась, стала бедной помыкать, давать ей самую тяжёлую работу. А кормит её не за столом, а на коврике вместе с кошкой. Только стали замечать дворовые, что вокруг этой нищенки чудные дела творятся.
- Интересно, что ж за дела такие?
- А вот какие. В первый же день её пребывания там, за неё всячески заступалась девушка одна, Маша. Она жалела блаженную и даже разделила с ней поровну свой скудный обед. В тот же вечер госпожа велела Маше принести ей ужин, что сроду такого не бывало. А на следующее утро она отправила её в один из женских монастырей учиться на золотошвейку, полностью оплатив учёбу и, вдобавок ко всему, положила ей пансион на полгода вперёд. В другой раз одна из кухарок пришла вся в слезах. Стали её расспрашивать, и она рассказала, что у сестры её в деревне пала корова. А деток семь душ, да мать больная, старая. Смерть голодная им грозит. Так вот. Вечером того же дня к кухарке этой кто-то в дверь стучит. Открывает, а там монах стоит во всём чёрном. Протягивает ей мешочек и говорит:
- Господь послал меня передать тебе, что услышана молитва блаженной   за сестру твою и деток её. Передай это ей.
Она и опомниться не успела, глянь, а монаха то и след простыл. Открыла мешочек, а там золотые, как раз столько, сколько нужно для покупки коровы. И записочка с адресом, где коровку купить лучше. Заплакала Матрона от радости, а сама думает: «Как же барыне то сказать, что мне уехать надо, не отпустит ведь!».
А утром рано приезжает за ней кучер ихний Иван, привозит записку от барыни, в которой говорится, что ей надлежит отбыть в свою родную деревню и договориться о покупке там заброшенного дома с садом. И к записке прилагался кошелёк с деньгами на проезд и покупку усадьбы. Да, вот что интересно. Матрона с сестрой сходили по тому адресу, что в записочке был. Коровку купили и привели её домой. А через два дня после этого пришёл ветеринар, осмотреть здорова ли корова, да и говорит:
- А вы знаете, что корова то у вас с сюрпризом?
- Как это?
- А так. Телёночек у неё будет. Через месяц запускать придется.
Так вот, доктор то ошибся маленько в расчетах, и коровка через два месяца тёлочку родила. Представляете, покупали одну коровку, а получилось две.
И вот такие чудеса стали происходить в доме Софьи Андреевны очень часто. Стоит кому-либо поплакаться перед блаженной, так в скором времени все дела сами собой устраиваются. Не простая эта блаженная, ей Богу не простая. По молитвам её всё исполняется.
Ямщик замолчал. Константин Алексеевич, выслушав внимательно удивительный рассказ, глубоко задумался.
«Что же это такое? Неужели и вправду Господь сподобил нас великой милости, послав нам эту блаженную? Кто знает, может вымолит она деточек наших, и родит Софьюшка моя благополучно наследника?! Домой, скорее домой!»
- Ну, голубчик, спасибо тебе за рассказ, утешил меня, порадовал. А теперь давай-ка спать ложиться. Завтра дальний путь.
Ямщик, низко поклонившись и, пожелав спокойной ночи, отправился спать. А Константин Алексеевич так и не смог уснуть в эту ночь, думая и молясь о супруге.
На следующий день, около двух часов по полудню, не предупредив ни кого о своём приезде, он первым делом отправился через задний двор на кухню. Старшая кухарка, увидев буквально выросшего перед ней барина, оторопела и едва не упала в обморок.
- Барин, вы здесь? Мы не ждали вас сегодня. Нас ни кто не предупредил!
- Я специально приехал внезапно. До меня дошли слухи, что у тебя в подчинении есть блаженная. Так это?
- Да. Барыня приказала мне взять её к себе.
- Можешь показать мне её так, чтобы она меня не увидела?
- Да, конечно. Только вам придётся заглянуть в замочную скважину.
- Хорошо. Проводи меня.
Через минуту они уже были в одном из складов, примыкающих к кухне. Константин Алексеевич прислонился к замочной скважине и заглянул внутрь. Блаженная стояла возле большого стола и кухонным ножом чистила рыбу. Внезапно нож соскользнул и глубоко поранил руку блаженной. Она вскрикнула. Кровь брызнула на пол. Соседки-кухарки подбежали к несчастной, пытаясь остановить кровотечение. Промыв ключевой водой и, туго перетянув рану, женщины стали успокаивать блаженную.
- Всё хорошо, милая, всё заживёт. Ты посиди, Бог с ней, с этой рыбиной. На тебе лица совсем нет, дрожишь вся.
Женщина поднялась, бледная, дрожащая, и медленно, немного пошатываясь, пошла по направлению одной из дверей, ведущих на улицу. В этот момент дверь распахнулась, и блаженная увидела Настю. Они встретились взглядами, и мало кто из присутствующих заметил, что Настя что-то ей прошептала. Блаженная быстро пришла в себя и тут же ушла из кухни. Константин Алексеевич не упустил из вида ничего из происходящего.
«Настя близко знает блаженную, хотя и тщательно пытается это скрыть. Может быть, через неё я смогу побольше узнать об этой женщине. Пока ничего необычного в её поведении не заметно. Однако, пора идти домой. Скорее к Софье! Как она, моя голубка!?»
Константин Алексеевич быстрым шагом вышел из кухни и, буквально взлетев по мраморным ступеням, вбежал в дом. Дворовые, завидев барина, радостно приветствовали его, низко кланяясь. Настя встретила его у дверей спальни.
- Здравствуйте, господин! С благополучным возвращением!
- Настя, где моя супруга? Скажи мне честно, с ней всё в порядке?
- Да, с ней и с детьми всё в порядке. Доктор раз в неделю приезжает к нам, чтобы осмотреть госпожу.
Константин Алексеевич облегчённо вздохнул.
- Спасибо, что заботишься о ней. Дороже её у меня нет никого на свете! Могу я войти к ней?
- Да, мой господин!
Он отворил дверь и в ту же минуту очутился в объятиях супруги. Когда радость долгожданной встречи немного улеглась, они смогли спокойно сесть в кресла и посмотреть друг на друга. Константин Алексеевич смотрел и не мог насмотреться на Софью. Душа его пела от счастья и радости.
- Дорогая, ты прекрасна! Однако, ты выглядишь усталой.
- Всё хорошо, любимый! Просто эта беременность даётся мне несколько тяжелее, чем прежние. Но зато так сладко ночью ложиться спать и видеть чудесные сны. Ночь приносит мне облегчение и душевный покой.
И тут Константин Алексеевич, взглянув на руку Софьи, заметил, что она перевязана.
- Что случилось? Что у тебя с рукой? Где-то поранилась?
- Пустяки.
Она хотела что-то сказать, но, посмотрев в глаза супруга, осеклась.
- Костя, пожалуйста, не спрашивай меня об этом. Если Богу угодно, то Он другим способом откроет эту тайну. Поверь мне, прошу тебя.
Константин Алексеевич посмотрел на Софью и вдруг всё понял. Его сердце, переполненное любви к ней, исполнилось неисчислимой нежности и жалости. Он прижался губами к её руке и заплакал.
- Душа моя, что с тобой? Почему ты плачешь? Что случилось?
- Я плачу от нежности и любви к тебе. Это хорошие слёзы. Господь только что открыл мне тайну одной беременной блаженной, по молитвам которой за бедных людей, совершаются великие милости. Отчаявшиеся получают надежду, больные – помощь и участие. Слава о ней разлетелась по всем уголкам нашей губернии и даже дальше. И сегодня я, наконец, узнал её имя.
Софья молчала, на её бледном личике появился румянец.
- Я хочу, чтобы ты передала ей от меня низкий поклон и просьбу поберечь себя, оставить эту тяжёлую работу и дать отдых детям. Приготовиться к ответственному и решающему моменту в её жизни. Пусть она и её дети получат долгожданный покой, который они все заслужили.
Софья прижалась щекой к руке супруга и тяжёло вздохнула.
- Наверное, ты прав, дорогой. Она очень устала. Ей нужен отдых. Но что будет с теми, кто нуждается в её помощи? Как узнает она об их бедах и проблемах?
- Узнает. Господь всё устроит Сам!
- Ты прав, Костя, прав как всегда. Я передам блаженной всё, что ты сказал и устрою так, чтобы время до родов она провела в тепле и покое.
В дверь тихонько постучали.
- Войдите!
В комнату вошла Настя.
- Госпожа, простите меня, но к Вам гость.
- Кто же это?
- Отец Алексей просит уделить ему время для беседы.
Услышав о госте, Софья и Константин Алексеевич несказанно обрадовались. Настя улыбнулась и открыла дверь.
- Батюшка, прошу вас!
Встреча получилась тёплой и сердечной. Отец Алексей, успевший соскучиться по своему крестнику, был рад увидеться с ним вновь. Около трёх часов беседовал батюшка со своими чадами, а на прощание достал из-за пазухи небольшой свёрточек и протянул его Софье.       - Пожалуйста, передай это блаженной. Она всё поймёт.
Софья дрожащими руками развернула платок и увидела рукописную икону Божьей Матери «Помощница в родах». Она облегчённо вздохнула и улыбнулась.
- Спасибо, батюшка! Я обязательно ей передам. Можете на меня положиться.





ВСТРЕЧА

Софья проснулась от ощущения, что она спит не в своей уютной постели, а на мягкой траве. Солнце ласкало её лицо, слышалось пение птиц. Софья открыла глаза и вдруг поняла, что находится совсем в другом месте, а вовсе не в своей спальной. Она лежала на мягкой, как пух траве, окружённая необыкновенно красивыми цветами. Вокруг были яблони, вишни, граниты, на которых одновременно цвели большие бело-розовые цветы и рядом с ними висели крупные, сочные плоды. На ветвях сидели диковинные птицы. Пение их было подобно пению Ангелов. Где-то вдалеке слышались детские голоса и смех. Однако, никого не было видно.
Софья протянула руку к одной из яблонь, и ветка сама наклонилась ей навстречу. Большое красное яблоко само опустилось в её руку. От яблока исходил такой аромат, что Софья не сдержалась и надкусила его. Плод оказался необыкновенно сочным и по вкусу напоминал мёд. Софья огляделась и заметила тропинку, ведущую в глубь сада. По ней и решила пойти. Она прошла совсем не далеко, когда ей навстречу вышел маленький оленёнок. Он совсем не испугался гостьи. Заметив её, малыш подошёл к Софье и стал ласкаться у её ног. Софья с радостью принялась ласкать оленёнка, испытав при этом необыкновенное счастье и спокойствие. Она пошла дальше, и через некоторое время вышла на большую цветочную поляну, посередине которой располагалось озеро с прозрачной, сверкающей на солнце водой. По берегам его росли большие белые цветы, по форме напоминающие кувшинки. Над ними, весело смеясь и играя, на прозрачных, искрящихся крылышках, летали маленькие мальчики и девочки. Они так были заняты своей игрой, что совсем не обратили никакого внимания на приближающуюся к ним Софью. Софья же, боясь спугнуть эту чудную картину, встала за одной из яблонь и стала тихо наблюдать за малышами. Но тут внезапно одна из девочек оглянулась на Софью и увидела её. Она радостно засмеялась и, сложив за спиной крылышки и что-то крикнув своим друзьям, побежала навстречу. Софья вышла из укрытия. В следующее мгновение дети окружили её, лаская и обнимая.
- Кто вы, милые деточки?
- Мои твои дети, мама! – сказала одна из девочек, ласково прижимаясь и целуя Софью.
- Мои дети?
- Да. Ангел сказал нам, что я, Костя и Ваня встретимся с тобой на земле через месяц. Костя будет помощником нашему папе и большим учёным, Ванечка до самого своего конца будет служить Господу и примет мученический венец, а я, мама, буду твоим утешением, помощницей и подарю тебе много внуков и правнуков.
Софья обнимала, ласкала малышей и, целуя их, тихо плакала от счастья. Все её дети, умершие и те, что она носит у себя под сердцем, были теперь рядом с ней. Пётр, Павел, Алексей и Анна отличались от остальных тем, что на их головках были веночки из золотых и серебряных цветов. Девочки прижимались к матери, шептали ей ласковые слова, и сердце Софьи готово было выпорхнуть из груди маленькой птичкой и полететь высоко-высоко в небо.
И в тот же миг со всех сторон зазвучал колокольный звон, и…всё пропало. Софья открыла глаза. Она была в своей спальне, но ощущение радости и счастья, переполняющие её сердце от встречи с детьми, не покинуло её. Софья положила руку на живот и тихонько начала напевать «Царица моя Преблагая…».
Она посмотрела на спящую блаженным сном Настю и улыбнулась. Софья душой привязалась к этой милой, доброй девушке и уже не считала её своей служанкой. Настя была её лучшей подругой, которой она могла доверить свои самые сокровенные мысли и желания, всегда могла рассчитывать на её совет и поддержку. Иногда они спорили, но это лишь помогало найти правильный ответ.
После завтрака, сидя за рукоделием, Софья поведала Насте о своей чудесной встрече с детьми. Настя так была потрясена услышанным, что, подобно своей госпоже, вся светилась от счастья. В самый разгар рукоделия в комнату постучали.
- Кто бы это мог быть? Войдите!
Дверь отворилась, и в комнату вошли женщины, что служили на кухне.
- Что случилось?
Женщины немного замялись. Затем одна из них подтолкнула ту, что стояла впереди всех:
- Ну, говори, чего молчишь?
- Барыня, простите нас, ради Христа! Беспокоимся мы. Блаженная, что вы к нам на кухню прислали, уже третий день не приходит. Не случилось ли чего?
Софья с Настей переглянулись. Они и представить не могли, что исчезновение блаженной вызовет такой переполох.
- А почему вы так волнуетесь? Только честно скажите мне!
- Ну, как же, барыня! Ей ведь рожать скоро надо. Как она, горемычная, с дитём малым на морозе то будет? Кто приютит её, обогреет? Справиться ли она? А мы бы все помогали бы ей. Полюбили мы её всем сердцем. Плохо нам без неё стало. Раньше придёшь к ней с бедой какой, поплачешь, пожалуешься. Она ласковая такая, не говорит ничего, а приласкает, приголубит. От сердца и отойдёт тоска. Помолится за нас блаженная, и в скором времени всё само собой образуется. А теперь без неё плохо нам стало.
Софья молча слушала женщин и задумчиво улыбалась. Что она могла им ответить? Вернуть им блаженную она не могла. Однако надо было что-то придумать.
- Что вы нам скажете, барыня?
- Ну, скажу, что и мне тоже пришлась по душе блаженная. Именно по этому я и уговорила её пожить до родов у одной благочестивой престарелой пары. У них нет детей. Я думаю, было бы справедливо оставить блаженную у них. Она заслужила это своим трудом и смирением. А ваши просьбы о помощи, проблемы и обиды сможете рассказывать ей сами. Она будет приходить к вам через день, но после родов. Сейчас самое важное для неё отдохнуть и поправиться, набраться сил перед появлением малыша. А пока потерпите немного. Договорились?
Женщины радостно закивали головой.
- Спасибо вам, госпожа! Большое спасибо! Да хранит Вас Господь на многие лета! – сказали они и с поклоном удалились из господских покоев. Ещё некоторое время после этого в коридоре слышались их восхищенные голоса.
Софья проводила их задумчивым взглядом, а затем, посмотрев на пораненную ножом руку, спросила:
- Интересно, кто-нибудь из них мог заметить шрам на руке?
- Не думаю. Даже если и заметили, то вряд ли кто-нибудь сможет представить, что беременная избалованная госпожа, от которой они ничего хорошего раньше не видели, сумеет найти в себе силы и мужество, чтобы позволить унижать себя, молча сносить все оскорбления, выполнять самую тяжёлую и грязную работу, оставаясь при этом ласковой и отзывчивой на чужое горе и отчаяние. Нет, Софья, они не смогут в это поверить.
Софья улыбнулась.
- Может ты и права, но своего мужа я обмануть не смогла. Он обо всём догадался. Понимаешь, он поверил, что я способна на это, поверил в меня. Он дал мне это понять. И я очень благодарна ему за его молчаливую поддержку.
… В ночь с 25 на 26 марта в семье Константина и Софии произошло долгожданное счастливое событие. Первым, в один час двадцать минут утра, на свет появился мальчик, которому дали имя Константин, через полчаса - Иван. Самой последней, через два часа после братьев, родилась девочка. Софья, принимая малышку из рук доктора, сказала:
- Я хочу, чтобы Настя стала её крёстной матерью. Пусть она сама даст ей имя.
- Хорошо. Тогда назовите её Христиной. Ей очень нравится это имя.
Софья, поцеловав девочку, тихо сказала:
- Ну, вот мы, наконец, с тобой и увиделись. Добро пожаловать в этот мир, маленькая моя принцесса. Мы никогда больше с тобой не расстанемся. Я люблю тебя, Христиночка!
Этой же ночью в домашней церкви отец Алексей отслужил благодарственный молебен Спасителю и Его Пречистой Матери о благополучном разрешении Софии от бремени. А утром весь город уже знал об этом счастливом событии. В честь этого Константин Алексеевич договорился во всех харчевнях города целую неделю бесплатно кормить всех, кто придёт, записывая счёт на его имя. Поэтому в каждом доме, даже в самом бедном, были сказаны заздравные молитвы за новорожденных и их благочестивых родителей.



Э П И Л О Г

Константин Алексеевич и София прожили вместе двадцать восемь лет. Константин сподобился мирной кончины в возрасте семидесяти восьми лет отроду после тяжёлой непродолжительной болезни. Он умирал спокойно в окружении любимой жены, детей, молодой снохи Александры и новорожденного внука Алексея. Дело всей его жизни Константин передал в надёжные руки старшего сына и его супруги. Он был уверен, что маленький внук с большими голубыми глазами будет достойным приемником своего деда и отца. И не ошибся. Произошедшая в стране революция сделала, как ей казалось, всё, чтобы накорню истребить их семью и дело, которым они занимались. Но Алексей, пройдя через все испытания, сумел собрать вокруг себя оставшихся в живых и преданных делу людей, остатки некогда могущественной империи, и возродить её.
Иван, самый тихий, самый смиренный и любимый сын Константина и Софии. С первых дней своей жизни он проявил своё особое предназначение. Во время его крещения, когда отец Алексей опускал Ивана в купель, под куполом храма все увидели белую голубку. Она покружила над крестящимися и вдруг спокойно опустилась на купель. Некоторое время голубка сидела, оглядывая всех, и тихо ворковала. Когда же началось миропомазание, она вновь облетела трижды вокруг купели и села на плечо доктора, крёстного отца Ивана. Так она и сидела до самого окончания крещения. Затем медленно, круг за кругом поднялась под купол храма и … исчезла. Все присутствующие были потрясены увиденным. Батюшка, причастив Ивана, сказал родителям:
- Господь даровал вам необычного ребёнка. Я уверен, что увиденное сегодня знак, что над Иваном особая благодать Божья. Обратите на это внимание.
София, помня об этом, почти каждый день старалась приходить в храм на службу вместе с детьми. Там в храме Ваня сделал свои первые шаги, сказал свои первые слова. Указывая ручкой на икону Спасителя, он сказал:
- Бог, мама!
Когда мальчику было три года, батюшка ввёл его в алтарь, поручив   первое ответственное в его жизни дело, выносить свечу. Ваню облачили в маленький голубенький стихарьчик, расшитый золотыми нитками и бисером. Когда он вышел на солею, неся в руках большую свечу, все присутствующие в храме дамы заплакали от умиления.
К двенадцати годам Иван знал церковные службы не хуже самого батюшки, а иногда даже позволял себе давать ему советы. Отец Алексей всегда прислушивался к тому, что говорит мальчик, ничего не пропуская. И часто убеждался в правильности его советов. Достигнув совершеннолетия, Иван, с благословения батюшки и родителей, принял постриг с именем Илия. Вскоре после этого он был рукоположен сначала в сан иеродьякона, а затем и в сан иеромонаха, оставаясь под началом своего наставника и настоятеля не только до закрытия и разрушения храма, но и до последней минуты его жизни. Оба они приняли страшную мученическую кончину, но не отказались от Христа.
Софья пережила мужа на сорок пять лет. Ей было суждено просидеть пять лет в тюрьме за неподчинение новой власти. Пытаясь сломить её волю, мучители придумали пытку. Они привели её на место казни батюшки и сына, надеясь, что София не выдержит такого давления. Но на удивление всех, эта сильная духом женщина всё время казни простояла на коленях, громко читая молитвы, укрепляя тем самым близких ей людей. Потом в камере, оставшись одна, она смогла оплакать новомучеников. Утром София впала в отчаяние, силы покинули. И вдруг её осиял яркий свет, исходящий из угла камеры. Софья закрыла глаза, а когда открыла, то увидела перед собой сына в белоснежных одеждах. Всё его лицо светилось необыкновенным светом. В своих руках он держал золотой крест, который и протянул молча, матери. Затем улыбнулся своей особенной детской улыбкой и стал невидим. После этого на Софию снизошло спокойствие и уверенность. Когда стражники пришли утром за ней, они застали её спокойно спящей. В руках она держала деревянный крест. На их вопрос как в камере мог оказаться крест, она ответила:
- Сын сегодня приходил ко мне. Он мне его и принёс в подарок.
Один из стражников с сочувствием посмотрел на Софию, решив, что та лишилась рассудка. Но другой сохранил её слова в своём сердце. На следующую ночь стражник пришёл в камеру Софии и принёс ей чистую одежду и немного еды.
- Ваш материнский подвиг и ваша вера потрясли меня до глубины души. Помогите мне обрести веру.
С этой ночи Геннадий стал тайным другом и верным учеником Софии, помогая ей во всём. Благодаря нему София смогла не только выжить в тюрьме, но и вернуть на правильный путь многих заблудших.
После освобождения она вместе со своей семьёй была выслана в Ярославскую область. Друзья помогли им купить в одной заброшенной деревушке большой старый дом с садом и огородом. София была так потрясена окружающей её природой, что возблагодарила Бога за возможность жить в таком благодатном месте. Обладая природным очарованием и весёлым характером, она сумела легко найти контакт с местной властью и окружающими её людьми. София училась крестьянствовать, доить корову, топить печку, косить сено. Она была всегда добра к людям, часто приглашала их запросто посидеть за чашкой чая, поговорить, поделиться своими проблемами и радостями. И люди знали, что в любой час дня или ночи они могут придти к ней в дом, излить свою душу, получить успокоение, совет и поддержку. За это качество крестьяне называли её просто и ласково: «Наша матушка».
Доктор и Анастасия обвенчались. Прожив вместе тридцать пять лет, они вырастили и воспитали пятерых сыновей. Их первенец Константин на последнем курсе духовной семинарии попросил родителей заслать сватов в дом Софии и Константина с просьбой благословить его брак с Христиной. Родители были удивлены выбором сына, но просьбе уступили. К их радости благословение было получено и через три дня молодые люди обвенчались.
Христине и Константину было суждено прожить вместе многие лета, поднять на крыло и воспитать семерых сыновей и пятерых дочерей, пережить голод, разруху и две войны. Именно они были с Софией до последнего её мига.
04.03.07 Наталия Телегина


Рецензии