Мироходы, часть 2, глава 21. Передышка

               


      Владимир торопил друзей. Для Алены, без привычки, такой переход был большим испытанием. Она, то и дело, требовала пощады непослушным ногам. Но он был неумолим, стараясь до рассвета увести друзей как можно дальше от зоны.
      К восходу солнца одолели не менее десятка километров. Наконец, вышли на небольшую лесную поляну. Ее окружали голенастые корабельные сосны. На опушке рдели перезимовавшие гроздья рябины. Через пожухлую желтизну прошлогодних листьев и хвои, пробивались белые и голубые подснежники. Посреди поляны островком сгрудились пирамидки набирающего цвет можжевельника.
      - Здесь хороший круговой обзор, - отметил Владимир. – Вон там, в вересовнике, отдохнем.
      Алена, едва коснувшись земли, забылась в глубоком сне.
      - Ты, Василий, тоже поспи. Я покараулю. Через пару часов сменишь меня.

      Владимир отошел в сторону и, выбрав сухой бугорок, сел за кустом можжевельника. За спиной, скрытые зеленым бархатом густой поросли, отдыхали уставшие друзья. А он, то и дело, поглядывая через верхушки кустов, заново перекладывал содержимое своего рюкзака. Мешок Василия и саквояж Алены, в спешке побега, были потеряны.
      Дорожный припас оказался менее, чем скудным. Из арсенала – два тесака, в том числе, прихваченный в комнате Хруща. Да большой перочинный нож – подарок Сизова. Из еды – небольшой сверток подорожников, собранный в дорогу профессором. «Не густо. Но ничего, обойдемся, - подвел он итог. – В прошлом году было хуже. Хорошо, что Сизовскую еду я положил в свой мешок. Сейчас хоть одеты по доброму. Ладно, бог дал день, даст и пищу».
      За спиной тихонько похрапывал Василий. Владимир приподнялся, глянул через кусты на спящих и с теплотой подумал: - «умаялись, бедолаги. Пусть хорошо отдохнут. Кто знает, что ждет впереди. А ведь, Васек, пожалуй, к Алене неравнодушен,- улыбнулся он.- Вон какую постельку для нее наладил. А сам спит почти на голой земле. Ну, да бог с ними. Совет им, да любовь». – Он снова устроился на своей кочке.

      Солнышко поднималось все выше. И стало ласково пригревать. Над поляной кружились две бабочки-лимонницы. Они, то поднимались в высь, то снова, зигзагами, падали почти до земли. Где-то рядом, убаюкивающе, гудела медуница. Веяло сонным покоем. Отяжелели веки. Взгляд все чаще опускался на пожухлую траву, среди которой зеленела розетка примулы, только, что раскрывшей свои бутончики. Ее цветки, постепенно, стали терять четкие очертания, порою сливаясь в блеклое пятно. Голова опустилась на грудь.

      На опушке поляны раздвинулись кусты. Из-за них выглянула узколобая, с козлиной бороденкой, морда. Это был Ноздря. Его босые ноги были в потеках болотной жижи. Смердяк, внезапно, насторожился. Голова повернулась против дуновения слабого ветерка. Крылья длинного, узкого носа задвигались, захлюпали. Он замер, уловив слабый запах чего-то необычного. Взгляд устремился в сторону можжевельника. Ноздря припал к земле. Извиваясь, как червяк, пополз на брюхе к зарослям в центре поляны.
      Достигнув цели, приподнялся и заглянул за кусты. Увидев парня и девчонку, хищно оскалился и, так же ползком, вернулся в лес. Там, торопливо выломав увесистый сук, поспешил обратно. Он  размечтался: «Сперва  укокошу парня, а с девкой – всегда успею. Ох, и нажрусь! Один попирую, сам-есть! Без дружков приятелей. И печенка вся моя!»
      Ноздря вскочил, шагнул в кусты и, замер с поднятой над головой дубиной. Он со страхом уставился в кусты. Там, в зарослях, на кочке, дремал охранник – пес.

      Хруст и треск можжевельника, как ветром, прошили Владимира. Он резко вскочил и, мгновенно среагировав, ударил резиновой палкой по рукам непрошенного гостя. Смердяк выронил сук и, глядя на разъяренного охранника, в ужасе бормотал:
      - Пе-е-с, я не знал, что это твои! Я не хотел… пес, ты меня не тронешь? А? – Смедяк продолжал еще чего-то лепетать и, не спуская глаз с охранника, медленно пятился назад.
      Владимир с удивлением разглядывал странное существо. Ему показалось, что он когда-то видел нечто подобное и  вспомнил страшную картину расправы каннибалов с беглецом. Это было в прошлом году, там, у скалы. Он с беспокойством огляделся.  Не заметив больше никого, подозрительного спросил:
      - Ты кто?
      - Я то? Ноздря. Из Смердяков.
      - Ты один?
      - Ага, я один. – Подобострастно отвечал оборванец, всем своим видом и поведением, выражая полную покорность.
      Владимир успокоился. Оглядев тощее, униженное существо, презрительно заключил:
      - И правду говорят, что при нужде и волк петухом запоет.
      Проснулись Василий и Алена. И с удивлением взирали на оборванца.
      - Ты чего здесь делаешь?- продолжал допрос Владимир.
      - Да, понимаешь, побили нас вчерась. Крепко побили.
      - Кто?
      - Три мужика и баба с ними. Один-то бугай, навроде тебя. Горбача  сломал насмерть.
      - Значит, ты один остался?
      - Ага, один. Вообще-то  нас осталось в живых четверо. Но Гибля, Ерш и Хивря – с перепою ослепли. Напрочь  ослепли. У бабы в мешке в бутылке было какое-то пойло. Ну, они и вылакали. Теперь где-то по тайге  шляются, вслепую. Небось, ужо заблудились, не то в трясине утопли. Здеся недалече болото. А вожака-то нашего, Горбача, я уже сказывал, - укокали  на смерть. Значит, я, теперича, промышляю  сам, в одиночку.
      - Веди.
      - Куда?
      - Туда, где вас ухайкали.
      - Мне бы пожрать.
      - Ты, давай, показывай дорогу. А там видно будет.

      К полудню смердяк вывел их на лесную поляну. Там трое похожих на Ноздрю босяков, раздирали труп. Они глухо рычали, отрывали зубами и ногтями куски мяса и, с жадностью, пожирали.
      - Эх, мать честная! Это же слепые Гибля, Хивря да Ерш вожака потрошат! Ведь ни хрена не видят, а жратву унюхали! – радостно известил проводник и поспешил на страшную тризну.
      При виде пиршества Смердяков, Алену стошнило. И, она, потеряв сознание, неловко опустилась на землю. Друзья тут же подхватили ее и поспешили удалиться.

      Спустя полчаса, на берегу лесного ручья, Алена, наконец, пришла в себя. Но все еще вздрагивала и с испугом озиралась.
      - Нельзя терять время. Надо своих догонять. Они, я знаю, держат путь на юго-восток. Отстаем не более, чем на сутки. Ну, от силы, на двое суток. Надо спешить, пока следы не потерялись.
      - Аленушка, ты можешь идти? – заботливо спросил Василий.
Она попыталась встать, но ноги подгибались. Владимир с сожалением посмотрел на нее.
      - Вот что, Вася, посиди тут с нею. Я сейчас, мигом обернусь - и он торопливо зашагал вдоль ручья, внимательно всматриваясь в сухие травянистые джунгли. – Ага, вот он.
      - Ты чего там нашел?
      - Растение Тор, корнем  которого тебя Сава спасали.
      Чудесное снадобье из корня Тора быстро восстановило силы ослабевшей. Владимир снова стал их торопить.