Глава 19 - Последний довод королей

На фото - несравненная Алла Демидова! (прошу прощения, не знаю автора фото).
Вот кто бы сыграл в кино герцогиню Матильду!





Глава 19 (38) – Последний довод королей

…И прямо в эту полоску открытой воды, словно камень, пущенный из пращи, словно стрела из лука, ринулась несущаяся по ветру «Маргарет»…

Генри Райдер Хаггард, «Прекрасная Маргарет»*

-----
* Пер. Б. Грибанова.
-----

1
Они уходили от погони немногим более двое суток, вместо ожидаемых трёх. Отдыхали, включая еду и сон, четыре часа, после чего вновь скакали. Были брошены великолепные шатры, были оставлены конные носилки, и Миура с Ахискалой тряслись на крупах позади конных стрелков короля Эдгара – как деревянные, они не ведали усталости. Каждую ночь они наблюдали в поле до сотни костров – это пытались нагнать их рыцари Ордена Сионского Храма под предводительством неутомимого де Сент-Астье.
Конные стрелки короля Эдгара начинали роптать: мол, у каждого из нас в котомке – моток верёвки, колышки и молоток. Это делается просто: забиваешь колышки, протягиваешь верёвку, отходишь так ярдов на сорок, настраиваешь арбалет. Первый ряд рыцарей натыкается и падает, за ними остальные. Остаётся выбрать мишень…

На исходе вторых суток изнурительной гонки поймали шпиона.
Зашитый в уголок куртки клочок пергамента гласил: «Верь каждому его слову» и был подписан временно исполняющим обязанности магистра Ордена, графом де Сент-Астье.
– И что же ты должен сообщить на словах? – спросил сэр Линтул.
Но лазутчик молчал.
– А что, может быть, внушить ему пару пьяных песенок? – предложил Тинч.
– Ну да. Лучше бы внушить, что нас следует встречать с почётом и уважением, – возразил Пикус.
– Лучшим будет просто написать у него на лбу: «дурак», – пошутила Исидора.

Сэр Артур молчал. В последние дни он предпочитал манкировать своими обязанностями командора ордена, но всё чаще и сильнее прижимался к Исидоре.
– Ах, вот, какие все вы честные и благородные! – улыбаясь во все зубы, молвила Матильда. – Ладно!
И приказала слугам, извлекая из складок платья небольшой кинжальчик:
– Держите-ка его крепче. Не желает говорить, так пускай не сможет отныне сказать ничего… Откройте ему рот! Я сама подрежу его поганый язык!

После чего лазутчик заметно оживился и высказался начистоту – дескать, ему поручено передать на словах…

– А может, его просто убить? – пожал плечами Пикус. – Не тащить же за собой…
– Погоди, – сказал Телле. – Вот, всё же, он – навроде мухи или мыши. Тоже тварь Божья! Отпустим – так его свои же и прихлопнут. Убьём – всё грех на душу… И за что? Всё за то, что он, как Божья тварь, верный пёс, выполнял волю хозяина своего? Давайте просто угостим его вином! Хорошенько угостим! А утречком, проспавшись, он выскажет тамплиерам, что мы ничего не будем иметь против, если де Сент-Астье поумерит свой пыл… Правда, его записочку хорошо бы оставить себе. Пригодится, быть может…
И шпиона увели пьянствовать.

– Не поумерит… – вздохнула Матильда. – Увы, истинная причина его настойчивости лежит гораздо выше…
– О наша таинственная гостья! – сказал тогда Леонтий. – Быть может, вы соизволите объяснить причину вашего появления у нас? Я теряюсь в догадках и, кажется, что-то начинаю понимать, однако…
– Однако, вы, сэр Линтул, как и все, присутствующие здесь, хотели бы услышать разъяснения из моих уст? – удобно устроившись на попонах, шоколадным голоском пропела герцогиня Баварская и Саксонская.

2
– О боже! В какое приключение я попала! Кто бы мог подумать, что всё, о чём нам рассказывала в детстве наша мать, королева Альенора, действительно бывает, и более того – что мы сами невзначай можем оказаться главными героями такой сказки!
– Вот, мы сидим здесь, все вместе, у этого костра, и нам всем хорошо бы отдохнуть после долгой скачки, но ни в ком из нас нет сейчас и намёка на усталость. Вы, сэр Линтул, всё так же пишете свою бесконечную книгу. Вы, сэр Тинчес, изрисовали уже пятый блокнот своими набросками. Вы, сэр Пикус, не устаёте соревноваться с Телле в остроумных историях, которые когда-нибудь будут вами также записаны и на долгие годы будут составлять досуг грамотных бездельников вроде меня. Вы, сэр Артур, и вы, дона Исидора, скромно молчите, ибо вам не надо слов в общении друг с другом…
– Мы вынуждены остановиться здесь, чтобы дать отдых лошадям… Хотя, те кони, на которых ездят ваши слуги, по странной причине не нуждаются в отдыхе. А сами слуги по ночам превращаются в деревья и несут удивительно чуткую охрану. А ваши две служанки, принцесса, у которых под юбками – пушистые хвосты? А вы сами, что верхом на лошади порой превращаетесь в кентавра?.. Впрочем, что я всё о вас, да о вас…
– Вас удивило, Исидора, что во мне вдруг оказалась другая женщина?.. Наверное, боги тоже порой спускаются на землю, и им, как я полагаю, бывает удобнее при этом пребывать в телах нас, простых смертных… Говоря «боги», я подразумеваю «Силы Божьи», которые Он посылает в помощь нам и замыслам Своим…

– Так вот!.. В ночь перед схваткой я имела честь разговаривать с королём Филиппом-Августом. Удивительная и незабываемая встреча! Великий скряга стоял передо мною на коленях, прося прощения за то, что только сейчас по-настоящему понял мою красоту и прелесть, и понял, что всю жизнь любил меня и только меня… В знак своей любви он изволил преподнести мне ту самую драгоценную брошь, что подарил ему король Эдгар, и просил лишь об одном… вы понимаете, о чём. А что? Замысел интересный. Связать родственными узами Капетов и Плантагенетов, объединить под единой властью Францию, Англию и Германию… словом, сроднить всех нас наподобие того, как крестьяне сводят вместе свиней или коз двух разных пород, дабы получить в итоге третью… Принц Джон оказывается не у дел, Ричард Львиное Сердце оказывается на положении слуги, что каждое утро будет приносить в наши покои тазик с водой для умывания… Сказочная картинка, нечего сказать!

– Ах, он говорил мне всё это столь убедительно, что я чуть было не согласилась… но… обещала подумать. «До завтра! – приговаривал он. – Только до завтра!..»

– Только вот, коснувшись этой броши, я вдруг почувствовала, что во мне происходит что-то странное. И что, как будто, это уже не я… И что повторялась, и не раз эта сцена, только когда-то, очень давно, вот так же, сам великий Дий из греческих сказаний, позабыв законную жену свою Геру, стоял на коленях перед владычицей судеб, богиней Ананке… И что богиня эта продолжает жить во мне…
– И я вдруг поняла… поняла очень многое. Мне стало ясно, что под видом взаимоотношений простых смертных скрываются игры богов. И я увидела то, о чём никогда бы не смогла подумать раньше. Вдруг вспомнила, что уже хорошо знаю вас всех, и вспомнила те слова, которые сказал ТОГДА король Винланда и Румелии… И увидела, что в порту Ла-Рошели стоит необычный корабль, который по его приказу должен вывезти вас отсюда…

– Однако, Филипп-Август – не тот человек, что так просто отступается от великих замыслов. Отсюда делайте вывод. Они гонятся даже не столько за вами. Они гонятся за мной. И мне очень грустно, что я отягощаю ваше путешествие своим присутствием. Не бросайте меня, прошу вас! Впервые в жизни оказаться в таком обществе, где никто не кривит душой... как мне будет тяжело расставаться с вами! Поверьте уж опытной интриганке, которая, несмотря ни на что, всё же пытается остаться сестрой Ричарда Львиное Сердце!.. Хотя... Правда и то, что если я покину вас и всё-таки сдамся моим преследователям, они вряд ли прекратят свою погоню… Я ответила на ваш вопрос, сэр Линтул?


3
Ближе к вечеру следующего дня, когда, следуя вдоль берега реки, наши путники неуклонно приближались к стенам порта-крепости Ла-Рошель, далеко позади себя они увидели множество, не менее двух сотен всадников в белых плащах, что неустанно подгоняли коней, пытаясь настичь беглецов.
– Великолепные мишени, сэр! – сказал Кьяри. – Разрешите моим стрелкам наконец-таки показать себя в деле!
– А надо? Мы в двух шагах от городских ворот…
– Разрешите… – это был Телле. – Я прошу простить, что дерзко вмешиваюсь в вашу беседу. Но, по-моему, сэр командор прав.
И, хитро усмехнувшись, саркастически молвил, указывая назад:
– Скользкая дорога, сэр! Очень и очень скользкая дорога!
И действительно, что-то странное стало происходить с преследовавшими их тамплиерами, вернее – с их конями, которые начали поскальзываться, падать и никак не могли установиться на ноги. Войско смешалось в невообразимую кучу-малу, и те из рыцарей, кто спешился, тоже падали один за другим, как будто бы земля постоянно уходила из-под их ног…
И это – посреди лета…

Въехать в Ла-Рошель оказалось просто: их ждали, да и имя сеньоры Матильды оказало должное воздействие, так что не понадобилось и пускать в ход записку де Сент-Астье.
Здесь ещё ничего не знали о последних событиях в Лиможе, но, как сказал начальник порта, со дня на день ожидали группу конных путников, и корабль действительно стоял в порту, и очень затруднял собой маневры остальных судов, тем более что гавань была переполнена, а по морю, ожидая верной добычи, вовсю шастали нормандские пираты.
– Как это неловко! – жаловался он при этом, сопровождая путников к пристани. – Он упрямо, уже целую неделю занимает место у пирса, а я даже не могу толком побеседовать  с капитаном. Варварский язык! «Тр-бр-гр!..» В их трюмах достаточно места, куда мы могли бы загрузить ещё немало товара, но его берегут… я так понимаю, что для вас… точнее, ваших коней… Так что, как только вы соизволите погрузиться на этот корабль… как объяснил мне капитан… вы, судя по какой-то необыкновенной вашей смелости, пиратов не боитесь… я тотчас отдаю приказ убрать цепь, которая перегораживает вход в залив…

– Конечно! Не боимся! – со смехом откликнулся Тинч, который как раз в эту минуту углядел поверх крыш низких домиков три мачты, на одной из которых гордо развевался хорошо знакомый ему флаг – голубая нереида с мечом и щитом на фоне морских волн. – Не волнуйтесь так, уважаемый сеньор, и можете смело отдавать приказ опустить цепь! Мне хорошо известен язык этой страны! И вряд ли боевой транспортный корабль республики Тагэрра-Гроннги-Косс будет опасаться каких-то там пиратов! Тут будет ещё неизвестно, кто кого поймал!

Горяча коней, они промчались по пирсу, а с палубы, завидев их приближение, сразу поняли в чём дело и торопливо спускали сходни и открывали люки трюмов. Первым по трапу прошёл капитан, он был одет необычно для того времени… мы бы сказали, что на нём были военная форма и фуражка середины XIX века. Его рыжеватая бородка и ярко-голубые глаза… Тинч их сразу же вспомнил, и, оставив коня оруженосцам, побежал навстречу.
– Ангарайд Орси, капитан корабля «Аргантона»! – представился тот. – Надеюсь, вы – именно те, кого нам предстоит доставить в порт Аркания? Хотя… инта камаррас… это где-то возле Анзуресса, насколько я понимаю…
– Ангарайд, собака, ты что, не узнаёшь меня?
– Сто якорей мне в глотку! Тинчи!.. Меня предупреждали, что будет хороший лоцман, но я никак не предполагал, что это будешь ты!
– А я совсем не знал, что ты теперь в военном флоте!..

И два старых друга обнялись, и Тинч всё кричал на ухо капитану, что надо спешить, что по пятам – погоня, что там, в островах и шхерах Анзуресса они как-нибудь разберутся, как им разыскать дорогу в порт назначения…

Тем временем коней поочерёдно заводили в трюмы, тем временем всех прибывших пригласили на палубу, тем временем цепь меж двумя высокими башнями у входа в гавань Ла-Рошели была опущена, дабы выпустить из порта «Аргантону» – корабль, названный по имени бригантины, на которой когда-то ходил подшкипером Карраден… Корабль, носовой фигурой которого было скульптурное изображение нереиды Аргантоны, Обнимающей Море, с распростёртыми и поднятыми вперёд и вверх серебристыми руками…

Они наскоро попрощались с начальником порта, который радостно не ожидал, что докучливые гости столь скоро погрузятся и поднимут якоря. Уверенно маневрируя между скорлупками судов раннего средневековья, «Аргантона», увозя беглецов, продвигалась к створу ворот, как на пирсе, в сопровождении рыцарей, появился не кто иной, как де Сент-Астье…

Не будем передавать тех слов, которые потенциальный магистр Ордена Сионского Храма высказал в адрес начальника порта. Но поднимать цепь было поздно, и преследователи могли, с высоты прибрежных стен и башен, лишь наблюдать, как гигант-трёхмачтовик неспешно уходит всё дальше в море.
– Ха! Ничего у них не выйдет! – сказал де Сент-Астье. – Обратите внимание на вон те точки в заливе, их никак не меньше двадцати! Или даже больше! Бог слышит наши молитвы!.. И не только Бог…


4
– А ты не хотел бы прибавить парусов? – спросил Тинч. – Что мы, инта каммарас, плетёмся как какая-нибудь габара*?

-----
* Габара –  прибережное, плоскодонное, морское судно, иногда самоходная баржа.
-----

– Ну, нет! – усмехнулся Ангарайд. – Довольно я насмотрелся на их проказы в эти дни, пока дожидался вас! И... что мы, чёрт меня дери, за военный корабль Тагр-Косса, если будем показывать пятки такому жалкому противнику? Эй! Убрать грот! Поставить кливер, бом-кливер, стаксели и бизань! (Сейчас нам лучше маневрировать, – объяснил он).
– А вас, сударыни, – обратился он к сеньорам Матильде и Исидоре, – я попросил бы пройти в свои каюты, где вам, если будет на то ваше желание, накроют стол. Сейчас…

– Напротив, сэр капитан, – рассмеялась Матильда. – Мы непременно хотели бы взглянуть на это зрелище. Я полагаю, что оно окажется не менее захватывающим, нежели сухопутные турниры…
– Сэр Артур! – обратился к командору Кьяри. – Я вижу, на галерах готовят копья, арбалеты и абордажные крючья! Разрешите, я расставлю вдоль фальшборта наших стрелков!..
– Сэр!!! – решительно прервал его речь Ангарайд. – Давайте так: одно судно – один капитан! Отставить!.. Никак не пойму, как к ним обращаться! – пожаловался он Тинчу. – Назовёшь «дон», а он, оказывается, сеньор! Назовёшь «сеньор», а он, выходит, сэр!

Тем временем, на палубах стремительно приближавшихся галер действительно готовились к абордажу. Любопытно было наблюдать, как около тридцати судов – иные под треугольными латинскими парусами, иные под квадратными норманнскими, чуть не сталкиваясь бортами, окружали их со всех сторон. Ритмично взлетали вёсла. Кто-то уже размахивал полосатым флагом – призывая лечь в дрейф и сдаться на милость победителя.

«Они идут, совсем не зная, с кем хотят связаться, – пронеслось в голове Тинча, – это все равно, как если бы мы, тогда, в тогдашней Тароккании, пошли бы с мечами на бронированные машины…»
«– А ты что, до сих пор не понял, что они в сговоре с тамплиерами? Теми самыми, чью внутреннюю суть ты недавно наблюдал в подземелье?» – спросил его Таргрек.
«– Мы, тагры, подобных шуток не понимаем. Не препятствуй неизбежному. Восприми его как науку. И пусть над всем возобладает «Последний довод королей» – тот девиз, что запечатлен на стволах наших пушек!» – сказал ему отец…

Что ж, пускай будет так.

– Как ты говоришь? – затянулся трубкой Ангарайд. – Ещё неизвестно, кто кого поймал? Сейчас увидим… В конце концов, не я ли сам потомок анзуресских пиратов… Команда… ПОрты открыть! Вертлюжные пушки – расчехлить! Орудия, на всех палубах – к бою!.. Ядра – не калить!.. С них хватит и холодненьких…
И, дождавшись пока судёнышки приблизятся на расстояние кабельтова, когда оттуда кое-кто уже начал нетерпеливо постреливать из арбалетов, приказал коротко и ясно:
– Орудия! Залпом… Пли!..

В последовавшем ужасном рёве пушек и взвившейся к небу со всех сторон стене воды пропали вскрики ужаса и удивления, в трюме слуги с трудом удержали коней… корабль качало на волне… на мгновение все оглохли и только громкое восхищённое: «Вау!» сеньоры Матильды прорезало наступившую тишину…

– Перезарядить орудия! Залпом… впрочем, отставить! Ну их к Хайяку!..
И, затем:
– Поставить грот, фок, марсель! Всё поставить! Задраить порты! Курс – бакштаг, вест норд-вест! Полный вперёд!
И ещё:
– Дежурные спасательные плавсредства – за борт!.. Уходить надо красиво! – пояснил он, обращаясь к Тинчу…
И последнее было весьма кстати… разумеется, для тех, кто только что рассчитывал легко захватить огромное по их меркам грузовое судно.
Море позади кишело обломками и обрывками парусов. На ходу оставалось всего два-три судёнышка, но и они явно черпали бортами воду. За спущенные с «Аргантоны» доски и спасательные круги отчаянно цеплялись люди…
– Бедный мой брат… – повторяла Матильда. – Бедный мой брат, если бы он мог видеть всё это… Вау! – ещё раз с удовольствием повторила она это новое для себя словечко.

– Я полагаю, – сказал Ангарайд, выбивая пепел из трубки, – что вполне могу передать вахту помощнику, а господ пассажиров приглашаю отужинать со мной в кают-компании.
– Сэр Артур! Исидора!
– Да оставь их, Тинчи! Не видишь – они заняты делом. Они воркуют…

Молодые, крепко обнявшись, стояли на корме и глядели вдаль, на постепенно отдалявшийся французский берег.
Ветер звенел в снастях такелажа. Полоса воды в кильватере судна отсвечивала толедским золотом…

– Я вытянул меч из своей наковальни? – в который раз вопрошал рыцарь.
– Конечно, милый, конечно… Как хорошо… мы теперь вместе, навеки вместе… Ты плачешь? Поплачь, мой милый, поплачь, если это тебе так нужно. Но нас ожидает будущее, у нас ещё всё впереди…
– Ты знаешь, я всё спрашиваю себя: зачем мы живём, за чем гоняемся по свету? Наверное, отвечаю я себе, мы стремимся вовсе не за чем-то посторонним, живущим вне нас, отделённым от нас пока. Птичка на тонкой ветке – это наша душа. Правда, для того, чтобы открыть её в самих себе, порой приходится так много пройти и испытать. Этого нельзя увидеть просто так, это бывает надо именно  испытать, испытать, чтобы понять, что всё, что кажется сложным, на самом деле просто, а то, что мы так поспешно считаем простым, на самом деле глубоко сложно… Я не скажу, что всё понял верно, я не скажу, что понял и половины того, что должен был понять на этом свете. Но мне кажется, что я всё-таки в чём-то нашёл, что так долго искал… Я говорю очень путано, прости… Вы, женщины, помогаете нам понять самих себя, вы заставляете нас остановиться, оглядеться вокруг, почувствовать, и, в конечном счёте, обрести самих себя, обрести по-новому, по-иному, вы заставляете нас с презрением относиться к страхам, вы окрыляете нас, вы рождаете нас заново, вы – истинный Бог, что даёт нам ещё одну возможность найти себя, раскрыть себя, одержать победу над собой. Вы – истинная наша родина, вы – истинное наше прибежище и, только будучи с вами, мы – мужчины!..

– Да ладно, успеют наворковаться… Эгей, влюблённые!
Они неохотно обернулись и одновременно смешно зажмурились от света непривычно яркого заходящего солнца.
– Белый закат, – пояснил капитан. – Хорошая погода будет завтра!
Корабль, на грот-мачте которого рядом с нереидой теперь развевался флаг и крестом и розой, разрезая прохладные волны, уносил их всё дальше, всё дальше, неутомимо преследуя солнце, и – неуклонно стремясь вперёд, сквозь расстояния, страны, времена и эпохи.
Ликующий перезвон колоколов сопровождал их путь из глубины моря…


Юной, любимой красавице – сердце своё несу,
Нет, не судьба нас венчала, не смерть заносила косу,
Это всевидящий Бог, развлекаясь, попробовал сделать иначе,
Жарко ладони Свои соединив на весу.
Нет для Бога ни времени, ни утомленья,
Смотрит он, как ласкают друг друга в томленьи
Две ладони, два сердца, две жизни, сведённые вместе –
В эти эру и век, в эти сутки, и в этом часу…