***

Из серии трёп пенсионеров.
Трёп четвертый

                ИНДИГО ДЕТИ

Сегодня на скамейке пенсионеров было четверо. Трое – на собственно скамейке, и один – на гладко отполированном пенсионерскими штанами толстом обрубке вяза, который мог бы вместить ещё две пары таких же штанов.
Подошёл пятый – мужчина лет 70, с маленькими седыми усиками и седыми же, но  густыми бровями. На интеллигентном лице особо выделялись глаза: чёрные, очень подвижные, они словно буравили всё то, на что нацеливались, пытаясь проникнуть в самую глубину объекта своего внимания. Это были глаза пытливого молодого исследователя, а не пенсионера, уставшего от жизненных тягот.
Обычно по выходе на пенсию у человека взгляд становится тусклым. Пропадает любознательность, этот главный творческий двигатель, – по той причине, что человек уже так много знает, что вряд ли ещё что может его заинтересовать. Исчезает говорливость – ибо за  долгую жизнь он так часто и помногу говорил, что устал от этого. Хотя некоторых стариков наоборот, тянет на произнесение «нравоучительных речей». Увядает желание пообщаться с женщиной – при выходе на пенсию он обнаруживает больше равнодушие, чем интерес к этому вопросу. Так же куда-то пропала его щедрость и тяга к вкусной пище и марочным винам – пенсия это вам не зарплата плюс ежемесячные премии, а иногда и пухлые бонусы сверх всех «законных» источников.
- О, Ашот Суренович! Редкий для нас гость. Присаживайтесь. Видимо, вы знаете, что это место называют «Трёп пенсионеров». Хотелось бы услышать какую-нибудь историю. Ведь Вы не просто доктор, а психиатр! Просим Вас: выдайте нам что-нибудь поучительное. Из Вашей богатой практики.
Мужчина примостился на отполированное брёвнышко, набил, не торопясь, трубку, и раскурив её, заговорил:
-Что ж, я чувствую, у вас мания выслушивать разные истории. Дайте собраться с мыслями. Ага! Вот бы о чём я хотел рассказать. Вы все люди в годах. Много пережили, много знаете. Уверен, у всех Вас есть внуки, может, даже правнуки. Но известно ли Вам, что последние полтора - два десятилетия всё чаще появляются дети – «не от мира сего?» Что-то такое слышали? И не знаете, верить или не верить? Так слушайте же. – Ашот Суренович раскурил затухающую трубку – То там, то сям, рождаются дети настолько развитые в какой нибудь части человеческой деятельности, что диву даёшься. Например, родители приводят своё дитя и жалуются, что он запоминает всё, что услышит. И иногда, по прошествии длительного времени, не к месту вдруг начинает цитировать, повторяя слово в слово чью-либо речь. Да целые фразы, напичканные какими-нибудь специальными терминами. Помню, мне довелось немало потрудиться, чтобы устранить этот «дефект» в механизме памяти ребёнка. Есть дети, которые в 5-6 лет играют в шахматы на уровне гроссмейстера. Встречается ребёнок, который в 6-7 лет свободно владеет иностранным языком, да не просто владеет, а сочиняет стихи на том языке. В специальной литературе не раз отмечались случаи, когда дошкольник имел способность в уме оперировать шести и семизначными цифрами, не уступая в скорости даже компьютеру. Но особенность каждого из этих дитятей – они похожи на обыкновенных детей только внешне. А фактически у них иное, чем у всех людей, магнитное поле. Иной состав крови, и даже некоторые внутренние органы расположены иначе, чем у остальных детей.
Должен вам напомнить, что в научном мире всё меньше остаётся учёных, которые отказывались бы от признания существования ауры у каждого человека. Это некое энергетическое облачко с цветными вариациями от светло-зелёного до тёмно-зелёного.
Но два последних десятилетия стали появляться дети с голубой аурой. Ряд учёных объясняют это тем, что это из-за постоянного увеличения интенсивности энергетического потока из космоса, и от Солнца, в частности. Иные объясняют изменением условий жизни на планете. Отдельные учёные считают, что не обошлось без вмешательства пришельцев.
Эти слова вызвали реакцию у слушателей. Кто-то скептически улыбнулся. Кто-то произнёс: «Ну, это уже слишком!»
- Ашот Суренович. А Вы какого мнения? – Это спросил 80-летний Иван Сергеевич.
- Я так же считаю, что над произведением таких детей поработал внеземной разум.
История, о которой я хочу рассказать, произошла года 4 назад в Областном центре, где я в то время работал. Почему-то в народе к нам, психиатрам, относятся с большим предубеждением, якобы визит к психиатру – это первый шаг на пути в «психушку». Хотя наверняка вы слышали и такое выражение: «Все болезни от нервов» А я бы уточнил: любая болезнь – есть выраженное отклонение в человеческой психике. Так вот, за три года до моего семидесятилетия на приём пришла молодая женщина - учитель с жалобой на своё изменённое сознание в восприятии сексуальных отношений. Чтобы было образнее, я рассказ поведу от её лица.
- Доктор, – начала она, – со мной творится что-то страшное. С определённого времени я испытываю не только страх, но и отвращение к нормальному сексу. Мне 23 года. Впервые я испытала секс в 18 лет, обучаясь на первом курсе пединститута. В то время я влюбилась в парня, учившегося на последнем курсе. Мы с ним часто встречались. Мне нравились его ласки. Он был умелым любовником. Мы строили планы на будущее. Но по окончании института он уехал в другой город и никаких от него вестей. Весь следующий учебный год мне так больше и не приглянулся ни один мужчина. Правда, было много предложений заняться сексом, но секс без любви моя натура не воспринимала. Время между вторым и третьим курсом я решила использовать в поисках друга, который бы вписывался в построенные мной идеалы. Но тут как раз и произошло то, после чего я стала питать отвращение к сильной части человечества.
Начну по порядку. Однажды утром мне долго не хотелось вставать с постели. Предки ушли на работу, сестрёнка – к подругам. Я лежала и строила планы, как провести каникулы. В дверь позвонили. Открыв, увидела девчушку, спросившую Тамару Крылову. Убедившись, что это я, та передаёт записку. На вопрос, кто она,  ответила, что студентка первого курса того же института. Спросила меня, что передать Артуру. Артур – студент моего курса, энергичный парень, придумал и организовал офис под названием: «Добрые дела за плату» Что это такое? Он искал и находил работу студентам, оставшимся в городе на лето. В записке просьба прийти завтра к 10 утра в штаб его офиса. Есть предложение – о работе на месяц.
- Так что передать Артуру? – Спросила посыльная.
- Передай, что буду, – ответила я.
-Не зная, что за работу могут предложить, я посчитала, что лучше чем-нибудь заняться, чем изнывать от скуки и неудовлетворённых желаний. имея в виду мужчин.
Назавтра в 10 я появилась в том кабинете. Поприветствовалась со всеми, особенно тепло – с Артуром.
- И что за работу ты мне придумал?
- А вот, знакомься. Супруги Юрьевы. Выслушай их и принимай решение.
- Юрьев Алексей, – представился мужчина, – жена моя – Вера Зиновьевна.
Я назвала себя и мельком оглядела эту пару. Мужчина лет 30-32х, улыбчивое лицо, умные, зелёные глаза. «Белый лебедь», – подумала я, разглядывая его одеяние: белые брючки с идеальной стрелкой, того же цвета футболка и сандалии на босу ногу были под стать блондинистым волосам с модной стрижкой. Вера Зиновьевна – трудно определить возраст ещё молодой, да вдобавок молодо выглядящей женщины (позже я узнала, что ей двадцать семь лет). На вскидку – ей не больше двадцати двух. В одежде преобладал светло коричневый цвет . Начиная с блузочки, кончая босоножками. Юбка чуть выше колен открывала загорелые ноги спортсменки. Её причёска – творчество парикмахера-визажиста была исполнена на пятёрку с плюсом. Оба имели обручальные кольца.
- Мы работаем в одном НИИ, – начал Алексей, – Я – ведущий специалист, жена – Вера Зиновьевна, программист в ИВЦ. У нас есть сын Вовка, семи лет, без трёх месяцев. В прошлом году мы все отдыхали в Хосте, что под Сочи. Туда ехали поездом, все было нормально. Возвращались– самолётом. Вот в это время всё и началось. Сын смело вошёл в самолёт. Ему не сиделось на месте. Хотел всё ощупать. Порывался пройти к пилотам. А как взлетели – ребёнка словно подменили. На лице – испуг. Его охватила дрожь. Сначала вдавился в кресло, потом вскочил, пытался бежать по проходу. Еле удержали. Потом начало тошнить. Кричал, вырывался, дошло до истерики. Даже дома неделю не мог успокоиться. Пошли к психиатру. Тот заставил собрать анализы. Побеседовав с каждым из нас, развёл руками:
- Необычное поведение Вашего ребёнка трудно поддаётся объяснению. Я полагаю, что это или наследственное, или, даже, отголосок пережитых тревог в прошлых жизнях.
Вера призналась, что с какого-то времени она тоже тяжело переносит полёты. Даже во сне, когда люди летают, то испытывают определённое удовольствие от этих полётов. Она же – просыпается в холодном поту, с учащенным сердцебиением, с чувством страха.
- Особенно часто это проявлялось первые месяцы беременности. Но где-то через год после рождения сына у жены страх полётов прошёл, а вот у сына... – Алексей сделал паузу, затем продолжил, – В этом году руководство НИИ наградило меня туристической путёвкой в Грецию, на двоих, на 26 дней. И перед нами встала проблема: или отказаться от посещения Греции, куда мы с Верой давно мечтали попасть, или найти гувернантку для сына на этот срок. Наша семья в принципе – обеспеченная, и заплатили бы тысяч 7 за эту работу и плюсом – на питание и мелкие расходы на сына оставили бы ещё 5-6 тысяч. И когда узнали, что в пединституте существует такая фирма, мы обратились сюда. Вас нам рекомендовали, как самую подходящую кандидатуру на гувернантку... У меня всё. Если что непонятно – спрашивайте, если нет вопросов – ждём от Вас ответ. Нас поджимают сроки. Вылет назначен на завтра, на 18 часов. Если Вы откажетесь, мы окажемся в огромном затруднении. Мечта побывать в Греции отодвинется на неопределённое время. Что Вы скажете?
Я немного растерялась. Вообще-то я выработала у себя привычку не решать вопросы наспех. Гувернантка для семилетнего карапуза – дело хлопотное. С одной стороны, я вроде и готовлю себя к работе с детьми, а с другой - он ещё не школьник... Но он уже не младенец, на горшок его садить не надо. Он должен уже понимать слова «нельзя» и «можно». Есть и третья сторона в этой проблеме – рушится план за эти каникулы встретить мужчину, чтобы если не навсегда, то хотя бы надолго решить задачу одиночества. Есть и четвёртая сторона – семь тысяч рублей и три – на питание, не ахти какие деньги, но и они на дороге не валяются. И в этот момент, когда мои мысли были в смятении, ко мне обратился Артур:
- Тамара, если ты откажешься, мне больше рекомендовать некого. Да и я уже получил от Юрьевых 500 рублей за оказание услуги. Думай. Ты рассудительная девушка.
И я согласилась. Жена Юрьева, после согласия, выдвинула дополнительное условие. С сыном можно и нужно ходить по городу, можно посещать детские площадки, парки, кинотеатры, цирк, музеи и выставки, но чтобы посторонних в дом не приводить! И ни на одну ночь из дома не отлучаться. «Это похоже на кабалу, – подумала я, – А что, если требование Вовкиной матери использовать для своей выгоды?» А вслух сказала:
- Я согласна ухаживать за ребёнком, готовить пищу, гулять с ним, но целый месяц отказаться от встреч с друзьями?.. За так? Не-ет! Это многого стоит.
Отец мальчика нашёлся сразу:
- Назовите сумму, на сколько, по-вашему, следует увеличить оплату?
- Не на сколько, а во сколько, – ответила я, – за эти неудобства – удвойте плату, и договор будет подписан. – «Выдав» это условие, я сама испугалась. Вот закатила! Да от такой нахалки надо сразу избавляться. Но тем не менее, твёрдым голосом выдала последний аккорд: «И половину этой суммы – авансом!»
Супруги переглянулись. Их мысленный диалог можно было прочитать на лицах. Вера Зиновьевна, поначалу не соглашавшаяся, после пятисекундного раздумья, посмотрела на мужа. Тот кивнул головой. Лицо женщины смягчилось, она тоже сделала кивок в знак согласия. Я еле скрывала улыбку наглой вымогательницы. Думала: жена затеет торг, а в присутствии студентов в проигрыше была бы я и мои друзья. 500-то рублей пришлось бы возвращать!
Ф-Ф-у-у! Гора с плеч. Мой первый трудовой договор был заключён. Юрьевы предложили поставить в известность родных, дали свой адрес, сказав, что ждут меня не позже 3-х часов дня. С 10-ю тысячами рублей я поехала к маме.
Назавтра ровно в 15 часов я позвонила в двери квартиры на втором этаже. Мне открыл ребёнок. Решив взять инициативу в свои руки я уже гувернантским тоном произнесла:
- Здравствуй, Вова! Меня зовут Тамара. Мы с тобой будем дружить всё время отсутствия твоих папы и мамы, а может быть, и дольше.
Он протянул мне свою ладошку. Я взяла эту ладошку в свою руку, и мы так чинно и вошли в гостиную комнату.
- Вот вам тётя Тома, – произнёс он, и отошел в дверной проём детской комнаты, откуда с Диогеновым спокойствием наблюдал суету своих «предков».
Мать Вовы стояла возле двух раскрытых чемоданов, рылась в их содержимом, сверяясь по бумажке с длинным перечнем. Отец перебирал документы в барсетке, затем, оба, уже закрытые чемодана отнёс в прихожую, и они по очереди подходили к сыну, чмокали его в щёчку, волнительно говорили какие-то напутственные слова, которые видимо, до него не доходили. Он так и продолжал безучастно стоять в проёме дверей.
Наконец, щёлкнул замок входной двери. Малыш подошёл ко мне, и деловито спросил:
- Тетя Тома, хочешь, я покажу тебе свой танк?
А где его гараж? – Пока я оглядывала гостиную, он из своей комнаты притащил этот танк. Игрушка выглядела внушительно. Исполненная из тонкого листа дюралюминия, она была выдержана в размерах 1к 10 натуральной величины, то есть длина его была около 60 сантиметров, соответственно высота и ширина. Из башни далеко вперёд выступала пушка. Пока я рассматривала этого монстра, Вова убежал вглубь квартиры, принёс пульт управления, пачку чистой бумаги и пластмассовый шарик.
- Один снаряд остался. Остальные 9 я извёл на кошек. Вон, с балкона я по ним...
Танк был хорош, но... с одной гусеницей. Вова поставил его на пол, включил пульт, и танк неторопливо стал ползать вокруг стола,
- А гусеницу он в бою потерял? – решила я подыграть ребёнку.
- В каком бою? Нет, при переправе через водную преграду. Он сам не мог выбраться из ванны, упал на кафельный пол, а гусеница слетела и погнулась. Папа обещал исправить, да у него до меня всё руки не доходят. – и сразу, деловито закончил. – Не будем терять время, надо снарядов наделать.
Чистый лист бумаги Вова засунул себе в рот и стал жевать. Через пару минут вынул его, покатал по столу, и остался доволен.
- А ты чего сидишь? Ты не стесняйся, жуй. Делай снаряды. Мне одному надо долго жевать. Иногда вечерами мне и мама, и папа помогают в этом. До сорока снарядов нажёвываем. Их хватает на два дня боя с кошками. Давай, помогай, – он подтолкнул мне пачку бумаги. И прежде, чем начать жевать, выдал последнюю инструкцию, – Посматривай на настоящий снаряд. Твой шарик должен быть ни меньше и ни больше его. А то придётся пережевывать.
«Хорошо, что хоть бумага чистая, – подумала я, засовывая в рот первый лист». Немного пожевав, положила шарик рядом с Вовиным. Он оказался больше. Вова к этому шарику подвинул ещё и пластмассовый. Взял «мой» шарик, повертел его, и вернул мне.
- Жуй ещё. Он у тебя мягкий и велик. В ствол не влезет.
Пришлось осваивать это «производство»... Вскоре на столе было около 30 «снарядов». Вова взял один из них, повертел, и с удовлетворением в голосе, заявил:
-Теперь хватит. А у тебя слюна гуще, чем у мамы. Почти как папина. Все снаряды я положу на подоконник. К утру они подсохнут, – и – берегись, кошки!
«Первый экзамен я сдала, но, видимо, этим дело не кончится. Да-а! Работа гувернантки не легка. Интересно, что он ещё придумает?» Не успела я додумать, Вова обратился ко мне:
- Тётя Тома. Ты ещё не совсем старая, чтобы называть тебя Тётёй. Давай, уговоримся. Я тебя буду называть просто Тома, а ты меня Вовкой, так папа всегда ко мне обращается. Лады?
Я в ответ кивнула. С минуту помолчали. «Интересно, сколько времени продержится в безделье такой моторный ребёнок?» Не успела я додумать и эту мысль, Вовка задал следующий вопрос:
- Тома. А хочешь, я покажу тебе свои рисунки? – Не дожидаясь ответа, сорвался со стула и скрылся в своей комнате. Пока он тащил до стола две огромных папки с бумагами, несколько листиков выскочили, и плавно опустились на пол.
Воспользовавшись временем, пока он собирал выпавшие рисунки, я пустилась в интеллектуальные рассуждения:
-Я согласна познакомиться с тобой через твои рисунки. А ты знаешь, Вовка, один художественный критик высказался в том духе, что о чём думает, или как он представляет окружающий мир, самую сущность художника, его чаяния и устремления, его душу, можно узнать по внимательному изучению его творений.
- Во! Тома! Может, ты мне объяснишь, что же это такое – душа? От мамы только и слышно – у мамы душа то разрывается на части, то радуется, у неё на душе то спокойно, то кошки скребут. А на мой вопрос она ответила, что душа выражает судьбу человека, и у каждого она своя. Я тогда ей сказал, что понял, а на самом деле – разве можно понять одно непонятное слово, через другое, уж совсем непонятное. Ну, про судьбу, может мне рано понимать, а что ты скажешь про душу?
Я немного растерялась. Как объяснить семилетке, что такое душа? Подумав, я ему ответила: «Все мы дети космоса, каждый из нас во время рождения получает от него частицу энергии. Эта частица живёт в нас независимо от нашего тела, но она с помощью этого тела вырабатывает энергию, которая, как только образовалась, соединяется с космической энергией. Это как вода, которая постоянно присутствует в нашем теле и выходит из тела частично, с потом, дыханием, да и с мочой, когда ты писаешь. И как только воды в теле остаётся мало, у тебя возникает жажда. И ты пополняешь водой свой организм. Так же и душа: когда ты устал, ты хочешь спать, и в этот момент твой организм пополняется космической энергией, крайне необходимой для активной работы Души. Душа ещё называется надсознание. Но в отличие от сознания, которое руководит поступками человека напрямую, надсознание подсказывает человеку самый правильный вариант решения какой-нибудь задачи. Если человек примет даваемый ему совет, он выигрывает, если поступит иначе, то совершает ошибку. В человеке есть ещё подсознание, это смутное понимание, что ты делаешь правильно, или не правильно. Это ещё называется интуиция, или предвидение. Но не каждый человек обладает этим даром предвидения. При ленивой душе его подсознание вообще дремлет, ему всё равно, что там решает сознание. Только деятельная, активная душа пытается внушить нашему сознанию следовать по пути Добра, именно по тому пути, какой рекомендует космическая энергия. И тогда человек становится хозяином своей судьбы. Значит, судьба – это путь, выбранный человеком своими мыслями, поступками, желаниями. Путь Добра или Зла, Любви или ненависти, идти на Свет, или прятаться в тени, быть честным или лживым. Теперь тебе стало понятнее?
Пока я произносила этот путаный монолог, Вовка стоял с раскрытым ртом, совершенно забыв про рисунки, находящиеся у него в руках.
- Я, наверно, понял только на половину. Если человек сам по себе, а душа сама по себе, и если я главнее души, значит... душа для меня, как и ты – просто няня. Но я скоро вырасту, и няня мне будет не нужна. И я её из себя выгоню.
Нет, Вовочка. Душа – это жизнь для тела. Кто изгоняет из себя душу, тот сразу умирает.
- Умирает? Это как бабушка? Её увезли и в землю закопали.
- Вот. Ты понял главное. Душа без тела не живёт, как и тело без души. Теперь понятно?
- Почти. Ладно. Вот, смотри мои зарисовки.
В более толстой папке было около сотни фрагментов человеческих тел. От головы и шеи, затем плечи в приподнятом и опущенном состоянии. С десяток рисунков изображали только женские груди разных конфигураций. Отдельно – талия, затем торс. Но больше всего неоконченных зарисовок женского тела ниже пояса. Здесь были все разнообразия, какие только встречаются у людей.
Меня поразила эта странность. Семилетний ребёнок – и женские тела. Противоестественно. Некоторые листы я стала рассматривать вторично. Точно выписанные изгибы каждой части тела, абсолютно правильные пропорции. Верно отражённая игра света и полусвета. В каждом рисунке я видела талантливого художника. А этот «талантливый художник» глазами ловил мой взгляд. И столько надежды было в выражении его лица, ожидание одобрения или осуждения его работ, что я сразу надела на лицо маску заинтересованности и даже восторга. И это сработало! Мальчик забрал пухлую папку и вручил другую, потоньше. Тут были рисунки около 30 женщин. И у каждой фигуры было какое-то своеобразие. Общее у них было то, что копчик позвоночника на рисунках был оттянут значительно кзади, и торсы заканчивались крупными ягодицами. Автор рисунков явно симпатизировал именно этим формам женского тела. Тут были рисунки анфас и в профиль, многообразные позы, фигуры от юных девушек до отяжелевших женщин преклонного возраста. Опять натянув маску восхищения, я подняла глаза и натолкнулась на серьёзный. совершенно недетский взгляд Вовки.
- Это что? Твои фантазии? – наиболее спокойно спросила я.
- Какие фантазии? – обиделся мальчик, – в прошлом году мы с мамой и папой отдыхали в Сочи. Все рисунки с натуры. Там на пляже можно найти какую хочешь фигуру. Единственное, что я делал, это мысленно скидывал с них лифчики и трусики. А что делать? Пробовал пройти на нудистский пляж, так меня прогнали от ворот. Сказали, мал ещё.
Обилие рисованных ребёнком обнажённых женщин шокировало меня. Я собрала всю свою волю, чтобы не выказать возмущение этому юному извращенцу. Особой тщательностью отличались четыре рисунка. Женщина под душем, она же, наклоняясь, моет ноги (на рисунке только ягодицы и промежность.) Она же одевает трусики, и последний рисунок – лежит обнаженная в постели с книгой в руке. Черты лица были очень схожи с мамой Вовки. Я вопросительно посмотрела на него.
- А что тебя удивляет? Конечно, это моя мама. Мои предки к этому хобби относятся двояко.  Расхваливают стиль, манеру и детали рисунков,  в то же время поругивают, что у меня однобокое представление о живописи.
- И что, мама позировала тебе?
- А как же иначе сделаешь рисунок? Иной раз по полчаса сидит или лежит в одной позе. Поэтому между нами иногда возникают споры. А когда она раскричится громче обычного, вмешивается папа, и упрекает её, что нельзя без нужды орать на ребёнка. Надо наоборот, поддерживать это хобби. Может, из меня что-нибудь дельное выползет в дальнейшем.
Я задумалась. Пожалуй, таких семеек не много сыщется в человеческом обществе. Но в общем, я сделала себе заметку, что второй экзамен мной пройден также успешно. Я стала загадывать, какую заморочку ещё преподнесёт Вовка. И в этот момент я обнаружила устремлённый на меня пристальный взгляд Вовки.
- Подожди, Тома. – сам убежал. Вскоре вернулся с мольбертом и торжественно закончил, – скидывай платье и лифчик. Трусики пока можешь не трогать. Возьми в руки любую книгу, садись в кресло, но чтобы одна грудь была открыта.   Будем творить.
Я чуть не задохнулась от такой наглости.
- Это не очень хорошая мысль, Вовочка. – сказала я, не поднимаясь из-за стола.
- А что, Томочка? Выманить у моих предков двойную оплату – это мысль хорошая? Я ведь могу сказать, что ты плохо ко мне относилась, как гувернантка. И думаешь, мне не поверят? Поверят! Я своих предков знаю! И не видать тебе будет второй половины заработка... Нечего тут разыгрывать не знаю, кого. Думаешь, я поверю, если ты скажешь, что до сих пор ты нецелованая девочка? Да с такой фигурой, как твоя, ты уже давно знаешь, что такое секс. Или я ошибаюсь? – Он даже топнул своей маленькой ножкой. – Снимай платье и садись вон туда.
Вова отвернулся, стал укреплять ватман. То ли от волнения, то ли от стыда, у меня покраснели уши. Я чувствовала, что на лице тоже появились красные пятна. Что делать? Если я не сделаю того, что требует этот маленький шантажист, он, чего доброго, исполнит свою угрозу и наговорит родителям не Бог весть чего. А если просто уйти из этой квартиры? Нет. Тогда Артур выставит меня как мошенницу – деньги взяла, а работу не выполнила. Ведь он не знает, что здесь происходит. А может, Артур и осудит меня, что я из ложной скромности принесла убытки его фирме. Что делать? И я решилась. Скинула с себя платье, бюстгальтер и трусики, схватила какую-то книгу, села в кресло, нога на ногу, и чуть ли не криком позвала Вовку:
- Я готова!
Он обернулся.
- Ты умная девушка, Томочка! – подошел, зафиксировал мои руки, книгу, и со словами: «Такую позу и держи», уселся за мольберт. Краем глаза я видела, как его рука стала мелькать из одного угла листа к другому, затем к центру. «Не похоже, чтобы у художника карандаш бегал из угла в другой. Ничего, перед уходом я выкраду этот лист, и никто ничего не узнает. А не узнанный грех – это не грех». Минут через 20 Вовка позвал меня посмотреть.
«Тоже мне, портретист с Арбата. Сейчас раскритикую, и он сам порвёт свои каракули».
Но когда я всмотрелась в рисунок, я долго молчала. Передо мной была не «мазня», не «каракули» посредственности. Это был рисунок мастера. Несмотря на карандашный вариант, на ватмане я не могла обнаружить ни одного изъяна. Даже в выражении моего лица отчётливо просматривалось недовольство натурщицы, какая-то капризность. Книга, которую я держала в правой руке, на рисунке перекочевала в левую. Она полностью закрыла мою грудь, и из-за неё целомудренно выглядывала только часть соска правой груди. Впалый живот подчёркивал стройность и естественную красоту натурщицы. Взгляд рассматривающего рисунок запинался и надолго останавливался на оголённом бедре, и особенно – на стройности ног, которые в действительности у меня были немного полноваты.
Моё недоумение и растерянность, с какими я вглядывалась в рисунок, были прерваны неожиданно прозвучавшим вопросом:
- И как? Понравилось?
- Не то слово, Вовочка. Я поражена. – Нагнувшись к сидящему мальчику, я уважительно обняла его  за плечи, и сумела шепнуть на ухо только одно слово: «Молодец».
- Фирма веников не вяжет, как сказал бы мой папка. – Вовка растянул щёки до ушей в доброжелательной улыбке. – Может быть, картинка получилась и верно – неплохая, но с ней надо работать да работать. Хотя бы – наложить игру тонов и полутонов. Ноги надо доделать, а то пока ты здесь сидишь, как инвалидка, с обрезанными ступнями. Да и антураж не отработан, посмотри – кресло только обозначено. В этом рисунке не ощущается моего «Я». Я хочу сказать, что я не выработал ещё манеру письма, у меня нет своего стиля, а стиль вырабатывается длинным опытом, как папа скажет – длительным, – на этом слове он сделал интонационное ударение. – Но папка говорит, что опыт – дело наживное. Ты согласна?
У меня всё ещё не прошла ошарашенность от увиденного, и сглотнув слюну, я только кивнула в знак согласия. «Да, Тамара Крылова, очередной экзамен ты провалила. Этот сет выиграл твой соперник». И чтобы как-то сгладить неловкость, я посмотрела на стол и сказала первое, что пришло на ум:
- А не пора ли нам соорудить чаепитие? Времени-то уже скоро девять. – Я взялась за трусики.
- Абжди, Тома. Мне надо ещё кое-что сделать. Трусики-то пока отложи.
Он снял рисунок с мольберта, прикрепил чистый лист. Из своей комнаты принес большую коробку с цветными карандашами, высыпал их на ковре возле стола… Мольберт с бумагой бросил на пол, сам улегся, подперев голову ладонями, скомандовал:
-:А сейчас отвернись от меня спиной, и не сгибая ног в коленях, подними все карандаши по одному в каждый наклон.
Я представила в деталях всю сценку и опять, было, возмутилась. Но Вова сел на ковёр и заплакал:
- Тома! Мне это надо для будущей работы. Ну что тебе стоит? Кому я могу рассказать о том, что увижу? Да и что особенного я увижу? Ну Томочка! Чего тебе стыдиться маленького мальчика? А мне и надо-то всего только посмотреть линии внутренних частей женских бёдер. Для сравнения с телами других женщин.
Я разозлилась. Дескать, чёрт с тобой. Смотри и сравнивай. И начала кланяться каждому карандашу. На девятом или десятом карандаше за спиной послышалось какое-то пыхтенье. Обернулась. И увидела Вовку сидящим на ковре, одной рукой поддерживает  мольберт. Другая рука с карандашом– опять же быстр-быстро размахивает над мольбертом. Проведёт линию, сотрёт, и снова карандаш в работе.
- Ну, насмотрелся?
- Ага. Мне больше ничего не надо. А вот у тебя, я заметил, непорядок. Раньше ты у себя там подбривала? Нет? Вот и плохо. А моя мама говорит, что подбривать там надо и для  личной гигиены, и женщина после этого бритья чувствует себя намного посвежевшей. Ау тебя что? Ты только глянь, какие там кудри отрастила?!  Густые, длинные и курчавые. Ты бы посмотрела, как красиво подбрито это место у моей мамы. У неё лишь тонкая стрелка волосиков ниже пупка. Каждую пятницу, во время вечернего туалета она просит папу или меня выбрить у неё так быстро растущие волосы. Пойдём в ванную комнату. Можешь платье не одевать. В квартире, кроме нас, двоих, никого нет. А меня ты перестала стесняться. И правильно сделала.
В ванной он выставил на раковину возле крана стаканчик с тёплой водой, дал в одну руку безопасную бритву, в другую – помазок с густо нанесённым кремом, и вышел из ванной, закрыв двери. Я села на край ванны и стала «вынужденным парикмахером самой себя», быстро сбрила густо нанесённую пену вместе с волосами. И чем ниже брила, тем было труднее. Мне показалось, что одним из движений я порезалась. И громко ойкнула. Открылась дверь, вошёл Вовка с табуретом.
Посмотрел на результаты моего бритья, на мои глаза, полные слёз, и со словами: «Ну вот, чуть что, сразу слёзы», взял из моих рук бритву, заставил сесть на край стиральной машины, под ноги подставил табурет, широко раздвинул мои ноги и быстро, и даже я бы сказала, бережно, окончил эту экзекуцию. Глядя на то, как умело и осторожно он управляется с бритьём, я поверила, что его мама тоже пользуется его парикмахерскими услугами. Затем он заставил меня встать на табурет перед зеркалом, провёл своими маленькими пальчиками по выбритым местам, удовлетворённо хмыкнул, снова взял бритву, и где-то сзади срезал ещё оставшиеся несколько волосков. В зеркале я увидела тело, в общем-то, симпатичной женщины, у которой на лобке красовался маленький, и тоже симпатичный треугольничек коротеньких волосиков. Между тем, Вовка принёс длинный махровый халат:
- Теперь можешь наводить туалеты, – сказал он, – всякие шампуни на полочке над ванной, все  полотенца в шкафчике, душуйся, сколько хочешь, а я пойду готовить чай.
Дверь за ним закрылась. Стоя под душем, я дала волю слезам. От стыда, от обиды, что маленький ребёнок распоряжается мной, как куклой. Экзамен на гувернантку я завалила по всем параметрам. Слёзы текли ручьём, растворяясь в водопроводной воде... Наверное, с полчаса стояния под душем  понадобилось мне, чтобы частично успокоиться.
В хозяйкином халате я вошла в гостиную. Окинула взглядом стол. Он был сервирован для чаепития. Большой заварной чайник прикрыт фланелевым мешочком. Мой взгляд упал на хлебницу. На ней горой лежали толстые и криво нарезанные ломти хлеба. Я со злорадством подумала: «Хоть в этом деле ты не вундеркинд, и то хорошо».
А в это время, не обращая внимания на меня, этот «полувундеркинд» напряжённо всматривался в экран телевизора, где обнажённая женщина сидела на коленях голого же мужчины, обняв его за шею. За кадром женский голос комментировал: «Эта поза из Кама-Сутры доставляет наибольшее удовлетворение обеим партнёрам». Услышав, что я в комнате, Вовка обернулся и с недовольным выражением лица обратился ко мне:
- Ну, ты посмотри внимательно, Тома! Кого они дурят? Это же подделка! Никакой это не секс! Нет, ты вглядись в их позы! Парень упирается где-то в живот  партнёрши выше пупа! Даже смотреть противно. – он демонстративно отвернулся от экрана и стал разливать чай по чашкам. Мельком посмотрев на картинку, я убедилась, что Вовка и тут оказался прав. Как ни мал у меня был сексуальный опыт, но даже мне с экрана бросалась в глаза неестественность позиций партнёров. Тем не менее, я выключила эту «жевательную резинку для глаз», затем взяла один из отрезанных мальчиком ломтей хлеба, повертела его и положила опять на тарелку. Видевший мои манипуляции, Вовка не обиделся, не рассердился, а только буркнул:
- Ну, да. Мама мне запрещает пока нарезать хлеб. Ну не получается у меня красивый ломтик!! А ты вспомни себя! В семь-то лет, наверно, ты тоже так с булкой расправлялась. Или я не прав? Да это потому, что ты в ванной ещё бы дольше была, я бы и спать ушёл, чаю не выпив.
Так или иначе, но первый день гувернантки подходил к концу. Я со страхом думала, что ребёнок будет капризничать, просить «полчасика ещё не уходить спать», или что-то в этом роде. Но нет! Где-то через пять минут после десяти он зевнул, сполз со стула, взял обеими руками тарелку с «напаханными» им ломтями и пошёл на кухню. Следом за ним я понесла всё оставшееся на подносе.
- Томочка, чашки вымоем завтра, а я пошёл спать,- произнёс Вовка, и ушёл в детскую комнату.
Вскоре, расправившись с кухонными делами, я тоже прошла в отведённую мне комнату. Там были кровать, стол, два стула, туалетный столик с выдвижными ящиками. По женскому любопытству выдвинула один ящик. Там увидела: наполовину использованный патрон с губной помадой, крем для лица, пустой флакончик от духов. Запах был приятный. Несколько разных приколок для волос. И другая мелочь, без чего не может обойтись женщина. Два других ящика – пустые. Кровать застелена белоснежной простынёй, в изголовье – подушка средних размеров,– одеяло, и отдельно – сложенный конвертом пододеяльник.  Напротив   кровати, ближе к дверному проёму– платяной шкаф, с четырьмя деревянными плечиками. Вот вроде и всё. В общем, обстановка, близкая к спартанской. Из прихожей я перенесла свою сумку, бросила на спинку одного из стульев хозяйкин халат, и почувствовала огромную усталость. Упала на кровать, не в силах даже встать и погасить свет. И моментально задремала. Не знаю, сколько прошло времени, но очнулась, почувствовав кожей  обнажённого тела движение воздуха. Возле кровати стоял Вовочка. В одних трусиках. Стесняясь, он заговорил:
- Тома. Я не могу уснуть. А когда такое случается, я или зову маму, или прихожу сам к ней, когда папа чего-то дежурит на своей работе, ложусь на её руку, и мы вместе засыпаем. Я так привык засыпать у мамы на плече. Можно, я лягу головой тебе на рученьку?
- Ну что ж, дитя, если ты у мамы на плече засыпаешь, ложись. Только давай, хоть простынкой прикроемся.
- А перед сном я у мамы сосу титю. Можно, я твою пососу ?
- Вообще-то... Да ладно, если ты с мамой так засыпаешь, то можно. Пососи.
«Неужели весь месяц так и будет на до мной издеваться этот Вовка? – думала я, – скорее бы уснул». Я прикрыла глаза. В какое-то мгновение я почувствовала, что мне приятно, как Вовка забирает в рот мои маленькие сосочки, как он нежно поглаживает живот, бёдра. Его маленькие шаловливые пальчики стали поглаживать бёдра не только с наружи, но и их внутреннюю сторону, мягко и неторопливо раздвигая мои ноги. И вдруг, в какой-то миг, я почувствовала, что Вовка запустил свои пальчики во внутрь меня. Это уже слишком!
-Что ты делаешь?! – Чуть не криком спросила я. – Немедленно убери руку! Вытащи её!
- Томочка. Не надо волноваться. Рученьки-то вот они,– и он похлопал своими ладошками перед моим лицом, а сам приподнял верхнюю часть своего туловища, поддерживая его в таком состоянии мышцами своего живота и ног. Во мне что-то сломалось. Тело моё обмякло, уже подготовленное ласками ребёнка. И моя женская сущность, изголодавшаяся по Мужчине, которого так и не смогла найти в течение года, стала нашёптывать мне совсем непристойные предложения. В том духе, что во всём этом ничего страшного не происходит. Ты не соблазняла ребёнка, тем более, до этого момента ласки его были тебе приятны. Позволь ему делать то, что он хочет, потерпи недолго, а там посмотрим... И я согласилась со своим Внутренним Голосом. Первым стал реагировать мой клитор, который называют ещё Душой Женщины. Плотно прижатый животом мальчика, он стал наливаться кровью, ощутимо увеличиваясь в размерах. У меня возникла полная иллюзия настоящего секса. С каждым очередным качанием ребёнка мне становилось всё приятнее. Ноги мои подогнулись в коленках, всё тело стало подниматься и опускаться, синхронно с движениями Вовы. На какой-то минуте я почувствовала, что и моё Второе Сердце Женщины, как называют матку, тоже стремится соединиться с маленькой частицей плоти Вовы. И её шейка всё тянулась и тянулась ближе к выходу. Я непроизвольно обвила руками это маленькое тельце, прижимая его всё крепче к низу живота. Моё настоящее сердце тоже стало участвовать в этом необычном действе, ежесекундно убыстряя удары. Кровь побежала всё быстрее, дыхание стало сбиваться. И вдруг – Второе Сердце рванулось навстречу наслаждению, дотянулось таки до Вовиной плоти. В полуобморочном состоянии я застонала. Я чувствовала, что лицо моё свела судорога. Но не от боли, а от чисто мужской работы этого крохи, которого я готова была впитать в себя целиком и полностью.
- Вовочка! Хватит! Я больше не могу!
- Нет, Томочка. Моя мама тоже самое говорит, но на полчаса позже, чем ты, – не меняя позы, он замедлил движения и стал опять сосать (а может быть – целовать?) мои сосочки. – Так что потерпи, и шевелиться не забывай.
Вскоре Вовочка замер. Я открыла глаза. Увидела его сморщенное личико с зажмуренными глазами. Сначала испугалась за него, но выражение его лица больше говорило о восторге, а не о боли. С минуту он лежал, не шевелясь...
В это время к скамейке подошёл ещё один пенсионер, И пока он приветствовался с каждым в отдельности, доктор вновь набил трубку, раскурил её до густого дыма и продолжил:

– Понимаете, доктор, – вновь заговорила она, – те минуты я чувствовала себя скаковой лошадью, которую оседлал великолепный жокей, у которого я угадывала даже ещё не высказанные желания, и когда Вовочка достиг высшей точки наслаждения, я поняла, что это ещё не всё, на что он способен. И верно: вскоре лицо его приобрело прежнее, детское выражение, и мы поскакали с ним по аллеям и тропинкам Райского Сада, всё быстрее и быстрее. И ОНО на меня накатило неожиданно. Я вся расслабилась, сознание помутнело, каждую клеточку тела пронизывала обжигающая изнутри энергия. Лишь помню, что я бессильно вытянула ноги, закрыла глаза и провалилась в бездонный омут счастья. ТАКОЕ со мной происходило впервые. Наслаждение было долгим, глубоким и непередаваемо приятным. Очнувшись, я увидела: Вовочка полотенцем вытирает мою промежность, приговаривая себе под нос: «Вот это Томочка! Я и не знал, что женщина может выделить столько сока! У моей мамочки, уже женщины, и то, чуть–чуть соку выходит. А тут будет, пожалуй, с поллитровую банку. И простынь вся промокла, и даже матрас пострадал. Вот это да! А ей, вроде, ещё и девятнадцати лет нет.
Я давно очнулась от обморока, но продолжала лежать, не шолохнувщись. Доктор! Вы даже представить не можете, какие чувства я испытывала в ту минуту. Я всё ещё была под впечатлением случившегося. Была полна нежности и благодарности этому маленькому существу за те переживания, которые я испытала благодаря ему. И я была ненавистна сама себе за то, что не смогла воспротивиться (а может, и не захотела?) тому неестественному, «греховному», что произошло здесь и сейчас. Но эту мысль «отфутболивало» от меня всё моё женское существо, каждая его клеточка, всё ещё продолжавшие находиться в состоянии блаженства. И в этот же момент вдруг проснулись мои Совесть и Стыд, и я уже готова была задушить причинителя моего унижения. Господи! Срам-то какой! Не смогла устоять перед настойчивостью семилетнего ребёнка, который ещё вчера не мог самостоятельно сходить на горшок. А ещё собираюсь стать учителем, и воспитателем, и наставником таких вот Вовочек?!
Вова давно ушёл в свою комнату, а я продолжала переживать. Приняв, наконец, решение, что то, что случилось, больше не должно повториться, и настроив себя в отношениях с ребёнком вести себя так, словно ничего не происходило, я и уснула. На следующее утро проснулась рано, заглянула в Вовину комнату. Тот спал, обнажённый, при открытом окне. Я накинула на него простынку и вышла. Уже заканчивая готовить завтрак, я услышала, как хлопнула дверь в ванную комнату. Внутренне собравшись, («не выдай себя ничем»), я внесла в столовую комнату всё, что требуется для чаепития. Меня опередил возглас Вовы:
-А утренний чай мы всегда пьём прямо на кухне.
-Ничего, сегодня сделаем небольшое исключение из ваших правил. Садись, и давай обсудим программу на сегодняшний день. Где бы ты хотел побывать, что посмотреть...
Весь первый день мы провели в духоте городских улиц, в прохладе выставок и кафе-мороженых и оба усталые и голодные заявились домой в седьмом часу вечера. Вова сразу развалился в кресле напротив телевизора. Отказался от ужина. Так в кресле он и уснул. После одиннадцати вечера я перенесла маленькое тельце в его комнату. Он и не проснулся. Эту ночь я спала спокойно и крепко. Но следующий вечер он опять стоял у моей кровати и канючил, чтобы я пустила его «полежать на рученьке». И опять ощущения были яркие, наслаждение – глубоким и длительным, я  была даже намного  счастливее, чем позавчера. И даже – чем с прошлогодним другом–студентом... И в этот раз окончилось обмороком. Да более глубоким и длительным. Придя в себя, заглянула в комнату Вовочки. Он лежал и плакал. Увидев меня, вскочил на ноги прямо на кровати, потянулся ко мне с криком:
- Тома, Томочка, Ты жива? А я так испугался, когда ты не отвечала и не шевелилась. Я думал, ты умерла-а-а...
- Успокойся, маленький. Всё в порядке. Всё хорошо. Ложись и засни. Времени уже много».
Затем наступило время, когда я больше недели чувствовала себя нездоровой. В те дни я пыталась найти причину такого необычного явления, какое происходит с Вовой. Неоднократно я заводила разговор: что он помнит о прошлых жизнях. И однажды из его сознания всплыли картинки:
- Тома. Когда я был совсем маленький, я часто видел во сне себя взрослым. Я жил в каком-то большом городе, там дома были с полукруглыми крышами, все прозрачные. И улицы были шире. На каждой улице было по шесть или восемь канавок. По этим канавкам на большой скорости двигались стеклянные, или не стеклянные, но прозрачные, и не шары, а продолговатые, как большие бутылки, вроде наших автобусов. В них сидели люди. У меня тоже был такой, только не автобус, а меньше. В него помещались три или четыре человека.
Я работал в высоком здании, там были какие-то приборы, или аппараты, но что они означали, я не помню. Только помню, что я где-то учился для этой работы. В нашей группе были только мальчики, и все мы были одинаковы, как цыплята у одной курицы. Нас различали по иероглифам на спине и груди. Иероглифы очень похожи на те, что бывают на картинках, из жизни Древнего Египта. А может быть, и китайские, я не знаю. Последнее, что я помню: город закрыла огромная чёрная туча. Я и ещё один человек мчались по канавке, где-то за городом, и очень торопились попасть в какую то шахту, где нас ждал что-то вроде самолёта.  В него набралось очень много таких, как я. Но как только мы взлетели, я помню – какую-то вспышку, и тот самолёт сгорел. А вот что со мной стало, я не помню...
Я упрашивала Вову, чтобы он ещё что вспомнил, но в этот раз он больше ничего не сказал. Через несколько дней, вновь повернув разговор на воспоминания, я от него услышала, что семей, как у нас, там не было. Он поведал, что эпизодически все люди ПЕРИОДИЧЕСКИ БЫВАЮТ В ЗДАНИЯХ, ГДЕ МАССА РАЗВЛЕЧЕНИЙ, от застольных игр, до спортивных снрядов, вплоть до закрытых бассейнов для плавания. Там знакомятся мужчины и женщины. «Там» все женщины похожи одна на другую, все они одинаковы. Подобно тому, что и мужчины тоже были как капли воды, похожи друг на друга. И я бывал в этих бассейнах регулярно, но не уверен, что встречал одну и ту же женщину дважды».
На 27-й день моей «вахты» появились родители Вовки. Он и встретил их так же равнодушно, как и провожал. Его мама выбрала момент, когда мы были вдвоём в комнате, и задала единственный вопрос:
- Просился ли Вовка уснуть «на рученьке»?
Я покраснела, как школьница–второклассница, которую застали за мастурбацией, и призналась, что это однажды произошло.
- И что ты можешь сказать, как будущий педагог? Как нам реагировать на это? Ты задумывалась об этом? – Ожидая ответа, Вера Зиновьевна в упор «бурлила» меня глазами.
- Откровенно говоря, я не знаю причину такого его поведения, и в наших педагогических учебниках ничего подобного нет. Видимо, ответ могут дать только врачи–психиатры высокого класса. Я почему-то думаю, это может быть связано с иными, не Земными цивилизациями.
Вера долго молчала. Наконец, видимо, решившись, понизив голос, она заговорила:
- То, что ты сейчас услышишь, ты никому и нигде не должна пересказывать. После свадьбы мы с Алексеем проводили медовый месяц в маленьком городке Калужской области на берегу речки, притоке Оки. Там живут его родители и старший брат с семьёй. Однажды мужчины ушли на ночную рыбалку. Мы с женой мужнина брата для ночлега выбрали сеновал, куда вчера наметали стог свежего сена. Я расстелила одеяло и впервые в жизни улеглась в такой «экзотической спальне». Опьяняющий запах сена, лёгкий ветерок, обдувающий наши оголённые тела, рассказ Ольги о её двух беременностях – всё это для меня было внове, и я не заметила, как уснула. Во сне к нам на сеновал якобы поднялись два стройных блондина, и мы с ними занялись любовью. Да такой страстной, такой горячей, словно неземной. Очнулась я, когда в соседском дворе запели первые петухи. Я перебралась к Ольге на одеяло. Она спит с блаженной улыбкой на лице. Разбудила. А она на меня надулась. Что, мол, я наделала. Такой сладостный сон прервала. А когда мы с ней поговорили, то поняли, что никакой это был не сон. Любовные утехи были наяву. Ольга хотела что-то сказать, да ладошкой свой рот прикрыла. Лишь когда совсем рассвело, она выговорила: «Ве-ерка!! Это же были ОНИ!» – Кто они? – «Да те, что на тарелках летают!» – «Свихнулась баба», – подумалось. А оказалось – нет. Наши с Ольгой беременности начались день в день, и роды прошли у Ольги 16 апреля, а у меня пятнадцатого. А 21-го апреля Ольга звонит нам и сообщает, что её мальчика из роддома выкрали. И, якобы, накануне кражи по родильному дому ходил молодой блондинистый мужчина. Его видели медсёстры, и роженицы. С тех пор я боюсь за Вовку.- Так говорила Вера.
НО, Доктор! Тема Вовкиного происхождения меня мало беспокоит. Я со своим сознанием не знаю, что делать. Я боюсь, сойду с ума на этой почве. Уже три, и очень положительных мужчины, предлагали мне свою любовь и выйти замуж, но как дойдёт дело до постели, у меня появляется отвращение к их ласкам. Всякое прикосновение мужчины меня словно огнём обжигает, и я бегу от него, как от прокажённого. Сознанием-то я понимаю, что в голове какой-то винтик сперва вывинтили, а затем снова вкрутили, да не так, как надо. Я боюсь окончательно «умом тронуться». Какой же из меня педагог, если я смотрю, даже на первоклашку, как на предполагаемого партнёра по сексу. Это же страшно! Доктор! Помогите!
 Ашот Суренович набил табаком свою трубку и долго раскуривал её....
В конце августа световой день был заметно короче. Надвигались сумерки.. Хорошо, хоть, до Пенсионерской скамейки доходили ниточки света от фонаря на столбе, что был на другой стороне улицы. Так или иначе, но Солнце ушло «спать», а пенсионеры об этом и не думали. Всех захватил рассказ психиатра. Над этим маленьким собранием нависла тягучая тишина. Выдохнув очередную порцию дыма,  доктор, наконец, заговорил:
- Изменение сознания индивида под влиянием внешних раздражителей это одно из самых заурядных явлений в психологии и психиатрии. Иногда такие изменения приобретают гротесковую форму, как, например, у героини нашего рассказа. Практическая психиатрия имеет на своём вооружении несколько методик, применение которых относительно быстро приводят больного в норму. И речь здесь не о Тамаре. Она – взрослая женщина и при моём воздействии быстро справилась с сексуальными аномалиями в её сознании. Меня заинтересовал Вовка. Пока мои ассистенты искали доктора, к какому обращалась мать Вовки, оказалось, что вся семья Юрьевых выехала из этого города в неизвестно куда. Пришлось поближе узнать врача-психиатра, пользовавшего семью Юрьевых. Это оказалась Римма Львовна, довольно опытный доктор. Когда мы обменялись информацией о психическом нездоровье семьи Юрьевых, она чрезвычайно уверенно для учёного сказала, что Юрьев Алексей не может быть признан отцом ребёнка, который растёт в их семье. Не только потому, что состав его крови не соответствует крови Землян, а даже по умственному, психическому и половому рвазвитию его ни в коей коей мере даже нельзя сравнивать с Земными детьми. Она вспомнила, что мать Вовы ей сказала, что когда они летели из Калуги домой, их маленький самолётик местных авиалиний чуть не разбился: заглох мотор и они приземлились на каком-то поле Все шестеро пассажиров, среди которых были и супруги Юрьевы, пережили огромный стресс. И поскольку Юрьева  уже была беременна, этот страх от аварии каким-то образом отложился на сознании  будущего ребёнка. А может, ужас от аварии мальчик пережил в  прошлой жизни  И такое не  исключается..
 И чтобы не потерять сына, как это случилось с их свояченицей, она посоветовала им сменить жительство с соблюдением ряда условий, в том числе, чтобы и доктор не знала, куда они уедут. Ну, а Тамара... Она недавно прислала весточку, что она вышла замуж. В этом плане у неё всё хорошо. Ожидают ребёнка.
 Как только Ашот Сергеевич кончил повествование, из-за кустов вышла девушка, что-то шепнула на ухо доктору и тут же опять исчезла из поля зрения.
- Внучка сообщила, что меня ждут к позднему чаю. Так что, доброго здоровья всем и до встречи. – Он ушёл, а пенсионеры долго ещё пережёвывали услышанное. Кто-то выискивал и не мог найти хоть какое несоответствие во всём рассказе, кто-то, может быть, «из вредности» просто заявлял «Не верю». Но большинство поднимали глаза в ночное небо, надеясь увидеть «летающую тарелку», число которых, последние годы, растёт в геометрической прогрессии.

август 2008 г.                Отто Шамин.