***

Из серии «Трёп пенсионеров»
Трёп 11

                И министров надо воспитывать.

Прошу внимания, уважаемые телезрители. Сегодня мы ведём репортаж с территории Производственно–технического училища №23, что расположен в Северном посёлке города. Здесь на самой кромке стадиона, полузабытого властями и полузаброшенного администрацией училища сохранилась одна единственная скамеечка, на которой не уместятся больше четырёх человек. Старички-пенсионеры притащили сюда бревно – часть спиленного за ветхостью пирамидального тополя. Уже через полгода это бревно выглядело полированным, благодаря постояннму натиранию его пенсионерскими штанами. На нём умещаются ещё четыре человека. Стадион окружён густыми зарослями жимолости, и двумя рядами тополей. Это искусственно-естественное ограждение является барьером от «шума городского», значительно приглушая его.
Когда мы с оператором подошли к этой скамеечке, там «недержанием речи», или очередным трёпом занимался старичок интеллигентного вида, при очках, как мы вскоре узнали, бывший экономист. Его рассказ мы приводим дословно, без купюр.
- И вот, когда были похоронены Агропромышленные сельские районы, то я, как главный экономист Агро-промышленного комплекса опять остался «не у дел». Сельские райком и райисполком были ликвидированы и восстановлена прежняя структура власти.
Вскоре меня позвали во вновь созданный горком партии и предложили встать во главе парткома леспромхоза. Худая слава гуляла в народе об этом леспромхозе. Все планы заготовки древесины, и её вывозки хронически не выполнялись. Производственная и трудовая дисциплина была близка к нулю. Заработки тоже возле этой цифры.
- Ты подумай, какие перспективы для талантливого экономиста. Можно вдвое увеличить заготовку древесины. Огромные резервы повышения производительности на рабочую единицу. А тебе, как заправскому охотнику, открываются возможности «баловаться ружьём» в трёх районах.
Последняя фраза меня «пленила». Охота – моё огромное хобби. И я согласился.
Привёл меня первый секретарь на отчётно-выборное собрание. Больше 300 коммунистов слушают, как секретарь парткома в докладе пересыпает цифры процентов и кубометров. И ни слова о людях. Ни о хороших, ни о плохих. Как будто эти кубометры сами снимались с корней и своим ходом шагали под погрузку в вагоны. После критики такого доклада встал первый секретарь.
- Кого удовлетворил этот доклад? Поднимите руки и пересчитайте. 352 человека недовольных. Городской комитет партии считает, что пора в леспромхозе понять, что дальше по такой дороге двигаться нельзя. Нужно всё менять: образы жизни и взглядов, методы работы и ответственности, взаимоотношения на всех уровнях трудового коллектива. А для помощи вам я привёл всем известного Евгения Николаевича Шмакова. Он не варяг для нашего района. Перестроил работу городского автохозяйства. Вспомните, как 6 лет назад ходили автобусы и как сейчас? Усовершенствовал деятельность Райсельхозтехники, начал было наводить порядок в Агропромышленном комплексе, да не успел. Разогнали ту лавочку умные люди...
И вот я шестой раз на своём коротком веку начал вникать во все недоделки и тёмные места нового для меня производства. Рекомендовал уволить главного инженера, как бездельника, двух начальников лесопунктов – как пьяниц и тупиц. Председателя профсоюза и главного бухгалтера - как жуликов. Создал планово-экономический отдел, предложив возглавить его  многократно проверенному другу- однокашнику по институту.
До глубокой ночи сидели мы втроём в кабинете директора. Через месяц все трое пошли в горком. У меня в руках – резолюция собрания коммунистов: Командировать меня в Москву. Выбить деньги на установку двух лесопильных рам. Посмотрел, послушал нас Первый, и усмехнулся:
- Как в двадцатые годы, сход мужиков решил: «Послать ходока к Ленину». Я не возражаю, только думаю, наши министерства обюрократились, едва ли будет толк в такой поездке. Но дерзай!!
И вот я Москве. Времени 2 часа 30 минут по полудни. Полчаса, как кончился обеденный перерыв. «Хорошо, – думаю. – Сытый человек более сговорчив». Захожу в приёмную. Встретила секретарь. Тощая, как пересушенная таранька. И рыжая. Да в добавок – при очках со стёклами, закрывающими лицо до носа. «Не иначе, думаю, ячмень на глазу, косоглазие, или что похлеще». Попросил доложить министру, что прибыл работник одного из глубинных леспрмхозов. Безрезультатно пыталась принять величественный вид (говорят, действует, как молоток на любой гвоздик – человек встаёт по стойке «смирно!») Но я лишь усмехнулся:
- Ну, чего расселась! Иди, доложи!
Смотрю она начала краснеть и чесаться. Особенно под мышками. Видимо, у неё там центр покраснения.
- Министр занят. Просил не беспокоить.
Мы люди с пониманием. Сел. Локоть на дипломат. И незаметно задремал. Слышу – чайная ложечка постукивает о стакан. Очнулся и спрашиваю:
- А что, в этом доме чай не предлагают?
- Что вы себе позволяете? – встрепенулась рыжая. – занят министр, и приёма нет.
Ну, это мы сейчас узнаем. А на часах пол четвёртого. Я подхожу к двери, а эта скелетообразная подбежала раньше. Встала и не пускает. Я вежливо так взял её за локоточки и отодвинул в сторону со словами:
- Уважаемая. Вашей грудью хорошо только щели замазывать, а не двери удерживать. – И я руками чувствую, что после моих слов всё её тело как окоченело. Стало, вроде кочерыжки в капустном вилке. Она плюхнулась в своё кресло, и хватается за ту свою грудку, под которой, наверное, всё-таки было сердце. Открываю двери. А кабинет, я вам доложу, длиннее спального вагона. И почти такой же узкий. Смотрю, в кресле сидит мужик лет шестидесяти, розовощёкий, так и пышущий здоровьем. Увидел меня входящим, воздел очки с глаз на лоб и строго так меня спрашивает кто такой, да почему без разрешения. Оглянулся я, а та пересушенная таранька в дверях стоит, головку нагнула, ручками разводит, плечиками пожимает и молчит. Ну как в спектакле для глухонемых, право слово! С краешка стола примостилась еще одна личность. Но она не запомнилась. Бесцветная и бесформенная. Пригляделся. Они, оказалось, в шахматы играют. И у белых, значит, у министра, матовое положение. Я ближе подошёл. Напустил на себя учтивость больше нормы и рекомендуюсь: представитель глубинного леспромхоза. Прибыл за помощью. Министр даже фыркнул по-лошадиному. Напялил очки на глаза и громко так и отчётливо произнёс:
Убирайтесь из кабинета, пока я охрану не вызвал. Ко мне приходят руководители областных лесопромышленных комплексов, и те по трое суток ожидают приёма.
- Ну что вы волнуетесь? Эту партию вы проиграли, – показываю на шахматную доску – вам мат на третьем ходу. А ваш партнёр прилагает все усилия, как бы проиграть её вам. Министр ведь всё-таки, нельзя часто проигрывать. Должность не позволяет.
- Чёрт его знает. Шляются здесь всякие. Галя! – кричит, – вызывай охрану!
- Галя! – это уже я кричу. – Не делай глупость! Подожди минуту! Исполняй только если будет повторный приказ» И вновь обратился к министру.
- А если вы сделаете этот опрометчивый шаг, вы знаете, куда я пойду? – смотрю, он уставился на меня в ожидании. У него снова очки на лбу. – Я пойду в Центральный Комитет Партии. И доложу там, чем занимаются некоторые министры в свободную минутку. К нему обращается городской комитет партии за помощью, а он не хочет помочь, в шею выталкивает. Я смотрю: ручки-то у вас белые, холеные. Тяжелее рюмки и полного денег бумажника вы в своей жизни ничего не поднимали. Не придётся ли менять работу?
Смотрю, мой министр опять передёрнул очки. Стал ртом хватать воздух, ибо ему его стало не хватать. Партнёр его тихо слинял из кабинета после моего скромного выступления. Я сел (без приглашения), подаю ходатайство директора леспромхоза и подтверждённого Первым секретарём горкома партии, о срочном выделении денег на приобретение и монтаж двух лесопильных установок. И всего-то – на 250 тысяч рублей.
- Если вам дать, надо у кого-то отнять. Это то вы понимаете?
- Я понимаю, что нам надо именно столько, сколько написано. А недодать, передать – это вы в детском садике объясните. Я также понимаю, что вы не хотите залезать в резервный фонд министерства, а он составляет чуть больше 2-х миллионов рублей. Как бы он вдруг не понадобился. Я верно излагаю ситуацию?
Министр смотрел на меня, но не видел меня.
- Откуда ты взялся на мою голову, такой ретивый? – он приказал своей вобле позвать главного финансиста министерства. Тот появился сразу, словно ждал приглашения за дверями. Министр сунул ему в руки нашу бумагу. Тот прочитал, отодвинул от себя.
- Ну и что? Мало ли просят.
- Ну и то, что это на контроле у ЦК КПСС.
- Ясно. Тотчас отдам распоряжение. – Взял бумагу и вышел.
- Министр задумчиво на меня посмотрел. Я какое-то время молчал. Затем сказал:
- А правильно о вас писал Виль Липатов.
Министр аж поперхнулся:
Куда? И о чём писал? Кто такой? Кому писал?
Не куда, а в романе «Повесть об инженере Прончатове». О беспорядках в одной лесосплавной конторе. Классиков знать надо!
Тот опустил очки.
-Ну-ка, повтори. – Записал на календаре.
Вернувшись домой, я узнал, что все 250 тысяч поступили на наш счёт. Наш спец вылетел в Финляндию. И уже через месяц мы стали грузить обрезные доски, вместо черновых брёвен. А они дороже их более, чем в три раза. У нас появились деньги.
Следующая задумка пришла о ремонте автопарка. Особенно – лесовозов. Мы, как правило, получали автомобили от воинских частей, прошедшие двойной-тройной срок эксплуатации. Они часто ломались. А простой каждой машины обходился в десятки тысяч рублей. Стоит такой лесовоз у забора, возле него сидит, покуривает слесарёк за 60 руб. Так месяц сидит, другой. Почему? То запчастей нет, то расточный станок неисправен. То пятое, то десятое. А слесарёк по 60 руб. в месяц знай, прокуривает… А на лесосеках брёвна от длительного лежания теряют товарный вид. Наши спецы предложили организовать агрегатно-узловой метод ремонта. Это значит, чтоб всегда были готовы к замене самые «ломкие» части машин: Двигатели, коробки передач, задние мосты. И зарплату ремонтным работникам платить в зависимости от быстроты и качества ремонта. На это денег не хватало. Директор посоветовал вновь съездить в Москву. Заготовили ещё одну бумагу, и по проторенным тропам я двинулся за добычей в Министерские джунгли, вооружённый на этот раз письмом от Областного комитета партии. Там – та же секретарша. С перевязанной щекой. «Что случилось?» – «Флюс, проклятый». «Так лечиться надо». «Нет, Иван Васильч другого секретаря даже видеть не хочет». – «Так идите, доложите, что прибыл тот самый...». Она зашла и моментально выпорхнула из кабинета: «Проходите». А у неё всё лицо так и измазано изумлением пополам с удивлением. Даже дверь распахнула. Я вошёл. Иван Васильч вышел из-за стола, и пошёл по своему длиннейшему кабинету навстречу мне с протянутой для приветствия рукой. Первые его слова были:
- Читал Липатова. Читал! Правильно пишет! На основе той книжки мы во всех лесозаготовительных предприятиях такого шороха навели. Почти 60 дураков и бездельников уволили. Сотни жуликов выявили. Молодец Липатов. И тебе спасибо.
- Вот примерно так вас, министров, и надо учить. – Он меня обнял за талию, и как влюблённый, подвёл к креслу на котором восседал тогда его зам. Вздёрнул очки на лоб и уставился на меня.
- С чем сейчас пожаловал? Опять просить?
Я выложил бумагу, в которой значилось, что нам надо 10 трелёвочных тракторов, 16 лесовозов-большегрузов с автоматической выгрузкой, вдвое увеличить лимиты на горюче-смазочный материал и главное – деньги. 200 тысяч. Прочитал он и за сердце схватился.
- Голубчик! Это же годовая норма для таких гигантов, как Красноярсклес, или на десять леспромхозов в европейской части страны. У тебя какой план?
- Годовой – 2 миллиона кубометров.
Министр задрал голову, пошевелил губами, прошёлся по кабинету, при этом не переставал хмыкать себе под нос
- А половины заказа не хватит? – В голосе звучало какое-то заискивание. Я, как прежде и он, встал с кресла, подошёл к окну, откуда виделась панорама столицы нашей Родины. Дело в том, что предвидя прижимистость министерства, мы вдвое завысили свои потребности. Но я всё покачивался с носков на пятки, наконец, повернулся к нему лицом.
- А что? действительно так туго с техникой? – Подошел к нему сзади, положил руку на плечо, глубоко вздохнул и произнёс:
- Где наша не пропадала. Как-нибудь выкрутимся. Поможем нашему министерству.
- Вот это мужской разговор! Спасибо. А деньги куда?
- Думаем построить капитальные автомастерские. Переходим на агрегатно-узловой метод ремонта. Экономится время, и техника, которых у нас мало, и деньги, которых у нас нет.
- Хозяин кабинета схватил ручку:
- Ну, давай адресок. Через полгода приеду, лично посмотрю, что вы наработаете. Мы вместе вышли из его кабинета. Худосочная Галя, забыв про флюс, провожала нас с открытым до предела ртом. Боясь шелохнуться.
Уже через год леспромхоз завоевал первое место по министерству за высокую рентабельность и качество продукции. К столетию со дня рождения Ленина два рабочих получили звание Героев социалистического труда, больше пятидесяти были награждены орденами и медалями. И ещё два года удерживали переходящее знамя по всей лесной промышленности Союза. Меня наградили орденом «Знак почёта» и премировали новейшей «Волгой», на которой я и уехал на другое место службы, вытягивать из болота очередное провальное предприятие.
- И как, приезжал тот министр к вам? – спросил один из пенсионеров.
- Приезжал, но это уже другая история. И тоже поучительная. Если вам интересно, в следующий раз поведаю. Были и любопытные и юморные сценки.


                Отто Шамин.   28.12.2009 г.