Затруднительное положение

Когда я проснулся, было уже около полудня. Моя кровать пустовала. Половину ночи напролет мы с Аней любили друг друга. Перед тем, как уснуть, я уже чувствовал отрезвительное свойство секса. Так что после своего пробуждения, я не чувствовал бодун. Но тело было слабым. Толи от нарушенного биоритма, толи от общей усталости. Я привел себя в порядок. И мне стало еще легче, но во рту сильно сушило. Хотелось пить. Я понимал, что такие мысли сами по себе уже нетрезвые. Организм дошел до той стадии, когда не нужно употреблять алкоголь, он и так достаточно погоды делает в крови. Потом я опять прилег, но ненадолго. Нужно было заканчивать со статьей. А желания совсем не было. Зачем? Мне и так хорошо. Я открыл блокнот и пытался что-то сообразить, но ничего не получалось, хотя мысли в голове присутствовали. Я не знаю, почему так выходит. Может из-за лени? Или всеобщего желание просто исчезнуть. На меня возложили обязанность. Меня пугают обязанности. Мне больше нравится, когда кто-то чем-то обязан, но не я. Обязанности – это как жизнь на цепи. Мне нравится, когда вокруг меня все сидят на цепи, а я могу их дразнить. Так безопасней. Я захлопнул блокнот и решил пойти прогуляться, попить пивка. К своему удивлению, когда я хотел выйти из квартиры, то обнаружил, что дверь заперта с другой стороны. Я сразу понял, что это Аня закрыла ее, чтобы я никуда не выходил. Она была внимательной и подметила, что моя дверь закрывается, так же как и снаружи. Я улыбнулся, зная, что у меня есть запасной ключ. Но потом моя улыбка постепенно исчезла, и появился ярый взгляд. Теперь вся эта обстановка начинала злить меня, я не мог найти запасного ключа. В этом гадюшнике разве что-то можно найти? Мне не помниться, когда я последний раз убирал в квартире. Только мусор выносил, чтоб не воняло.
Свирепый и расстроенный, я лег на кровать и начал ждать, когда Аня вернется. Но это было невыносимо трудно. Потом я подошел к окну, но открыв его и посмотрев вниз, я побоялся. Не переношу высоты! К тому же, люди могут подумать, что я вор, а поднимать лишний шум вокруг своей персоны не входило в мои планы. Я уснул. Сначала четко продумал, что я скажу Ане, а потом уснул. Ближе к вечеру, я проснулся от аппетитного запаха. Я понял, что пришла Аня. Она что-то готовила на кухне. После длительного сна, я уже и забыл, что хотел ей натыкать. Легкое чувство голода пробудилось во мне. Когда я вошел в кухню, то увидел Аню в полупрозрачном халатике.
– Как тебе? – спросила она, повиляв бедрами.
– Отлично. Я даже и не знаю, чего больше хочу – тебя или кушать.
– А может, меня, как пищу? – спросила невзначай Аня, пустив на меня быстрой стрелой свой лукаво-хищный взгляд.
– Все может быть. – ответил я, сраженный ее инициативой.
Теперь я понимал, что она для меня сделала большое дело, закрыв в квартире. Она начинала заботиться обо мне, влаживать в меня свои силы и старание – депозиты, которые немного позже принесут ей прибыль. Схема проста. Значит, она уже подумывала о совместных отношениях.
Но, о Боже, какой я глупец! Как я мог тогда попасться на такую уловку. Во время общения с Аней, у меня иногда происходили приступы паранойи, но я оправдывал их нервным напряжением. Я слишком долго был одиноким, чтобы замечать все тонкости коварства людей. Я был не прав. Мне нужно было слушать свою нездоровую интуицию. Но этого не случилось. А столь грубые ошибки редко можно исправить.
Аня была весела. Она крутилась и непрерывно что-то готовила. Какие-то салаты. Что-то жарила. Я не отрывал от нее глаз. Но она избегала моих взглядов. Знаете, как будто она ощущала, что я смотрю на нее, и из-за этого не отвечала мне, а все больше суетилась, строя из себя великую хозяйку. Она напевала какую-то песенку, но мне слышалось лишь мурлыканье. Аня попросила меня убрать все свои вещи со стола. Я отнес их в другую комнату. А потом она накрыла шикарный стол. Когда мы приступили к трапезе, Аня достала с морозилки бутылку водки.
– Будем жить! – торжественно сказала она.
Я не понял ее поступка.
– Это, типа, меня закрываешь в собственной квартире, чтоб я не пил, а если и пил, то только с тобой. – иронично подметил я.
– Да-да. – оживленно ответила девушка. – Именно так.
Я достал две рюмки и собрался наливать, но Ане захотелось самой быть на разливе.
– За долгое и мучительное чувство, – провозглашала она  тост, – которое дарит нам, иногда, интригу в жизни.
– Это что за чувство? – не понял я.
– Разочарование.
И Аня осушила стакан. Я не понял ее тоста, но решил не вникать. У каждого свои приколы в голове. Умом не понять. Я закусил котлетой, и начал думать о своей статье. Хотелось много чего учесть. Хотелось полностью изобразить настоящее положение отечественной прозаической литературы и то, как бы оно могло измениться даже при некосмических реформах. И о самой сути было что сказать.
– На работе сегодня такое творилось. – впервые об этом заговорила Аня.
– Если честно, мне не интересно, что творилось у тебя на работе. – сказал я.
Правильно. Пусть знает. Это будет правилом «намбэ ван» – никаких разговоров о работе. Это нужно быть последним зацикленным зомби, чтоб говорить о работе во время отдыха. И вообще! Я не люблю разговаривать, когда мне этого не хочется. Неужели нельзя нормально поесть и поразмышлять.
Аня не сильно обиделась на мою резкость. Я уже начал подумывать, из чего же эта девушка сделана, что ее нельзя ничем огорчить. Все она терпит. Так же не может быть? Что-то же должно ее задевать.
Она разлила водку по стаканам.
– За то, чтобы интрига, разогретая на разочаровании, случалась как можно реже. – сказал я, и выпил.
Разговор у нас не клеился. Но хватало и молчания. На данный момент, ситуация меня устраивала. Я мог думать, кушать, пить водку, и все это было без грузящего диалога. А ужин, должно быть, закончиться сексом, как это и положено быть.
Аня наливала. По очереди мы говорили тосты, которые среди нашего молчания, звучали, как диалог эстонцев. Казалось, будто мы разговариваем тостами. Но это нормально. Есть люди, которые совсем не разговаривают. Иногда я им завидую. Иногда, белой завистью, то и есть – я искренне рад их молчанью. А иногда – черной, проклиная себя, что попадаю в те ситуации, когда должен отвечать на чьи-то вопросы.
Ужин, как я и предполагал, закончился сексом. Мы лежали в кровати. Аня закурила.
– А ты не куришь? – толи спросила, толи уточнила она.
– Нет. – ответил я и задумался. – А что ты чувствуешь, когда куришь?
– Это сложно объяснить. Просто хочется втянуться и все. Элементарная зависимость, что превращается в трапезу. – спокойно ответила она.
Я улыбнулся. Аня словила мой взгляд и поняла, о чем я подумал.
– Фрейд ошибался, когда утверждал, что восхищение всем длинным имеет какое-то отношение к половому члену. – продолжила она. – Это невозможно. Его мышление постоянно крутилось вокруг мужского органа. Может он сам был скрытым педом? Ему хотелось оправдать себя, поставив весь мир в точно такое же положение.
– Но ты думала об этом? – заметил я. – А ведь когда размышляешь о чем-то, значит и тебя это задело. Ты нашла оправдание, значит, есть что оправдывать.
– Все, закрыли тему! – оборвала она. – Пошли, лучше, выпьем.
Мои глаза заблестели. Мы еще раз пили, и еще раз друг друга любили. А потом пришло утро. Я принял душ.
«Было бы не плохо пойти прогуляться по утреннему парку.» – подумал я. Но только присев на кровать, я понял, что это плохая мысль и вырубился.
Когда я проснулся, Аня была рядом. Впервые она была рядом. Почему? У нее же работа? Или нет? Какой сегодня день? Какое сегодня число? Ничерта не понимаю. Как же моя статья? Я не опаздываю со сроком? А шеф? Он же просил меня держать его в уведомлении!
Я посмотрел на Анином мобильном сегодняшнею дату. Это мне дало ровно ничего, так как я не помнил числа, когда мне дали работу. Но эта излишняя суетливость быстро прошла. Это же я! Самый свободный человек! Нафиг мне дата? Мне и так хорошо.
Я подметил свой утренний стояк. Было интересно на реакцию Ани. Я снова прилег возле нее, и сделал свое дело. Она сначала не могла понять, что происходит, но потом вошла в курс дела и в сам ритм дела.
В холодильнике была еще одна бутылка водки. Пока Аня купалась, я развел себе в пол-литровой чашке водку с соком в равной пропорции. Выпил это. Прилив энергии был необычаен. Хотелось кричать от удовольствия. Вау! Офигенный денек!
Аня зашла на кухню и начала подогревать еду. Я уже был поддатый. Но сквозь свое хмельное состояние, я сумел заметить ее ухмылку. Это была не загадочная улыбка, или коварно-интригующий призыв. Это была ухмылка. Я встревожен. Почему она так улыбнулась? О чем она думает? Нельзя поворачиваться к ней спиной, пока не узнаю с какого она теста. Ангелы смерти всегда приходят в самых изысканных нарядах, с чарующим обаянием. А Анин обаяльник был чарующим.
Но решение этой проблемы пришло быстро. Мне не довелось ждать, чтобы увидеть настоящее лицо Ани. Это произошло в тот же миг, когда она налила себе и мне по рюмке водки. Причем мне налила полный стакан. Я все сразу понял. Тут и мудрецом не нужно быть. Интуиция никогда не обманывает!
И как это я, придурок, не смог сразу уловить подвох?! Все эти отношения должны были кончиться еще тогда, когда я впервые вышел из ее квартиры. Но я повелся на сучку. Я слишком доверчив. Так нельзя. Нужно остерегаться жителей этой планеты. Никогда не знаешь, чего можно от них ожидать. Аня подкралась к моим стражам доверия, подкупила их лестью и заботой, и ворвалась вовнутрь меня, чтобы заняться мародерством в сердце и вандализмом в душе. Но зачем тревожить дохлые туши, ради каких-то нескольких золотых украшений? Она вошла в мое доверие и потихоньку начала спаивать меня. Как я сразу не мог додуматься до этого?! Все правильно! Я оказался прав! О, какой я глупец! Я должен был освободиться от этой подковы Ани, еще тогда, когда она всерьез заявила о своей свободе. Тогда, когда впервые услышал от нее, что она живет только для своих прихотей и удовольствия. Но как она могла? Я же живая душа!
Когда все это началось? Нужно искать корень. Нужно возвращаться в тот период, где произошло зачатие проблемы. Когда же это было? Когда она заперла меня в квартире? Нет. Это был осознанный прием с ее стороны. Этот шаг был уже частью ее плана. Ах да! Вспомнил! «Не хочу быть эгоисткой. Просто дай мне немного побыть рядом, чтоб я могла понять, что меня так тянет к тебе.» – сказала она мне, и я, должно быть, был настолько тронут наигранным откровением, что совсем потерял бдительность. Не прощу себе этого! Это не прощается! Наказание – сто лет одиночества!
Я был уверен. Все именно так и было. Она хотела меня споить. Она жаждала посмотреть, что же тогда со мной произойдет. Аня поставила на мне эксперимент. Под анафему ее! Эксперименты над людьми запрещены! Что же делает церковь, когда по городу гуляют такие ведьмы?
Это настолько меня взбесило, что ярость расползлась по моим жилам. Глаза искрились от злости. Я терял самообладание, и мне становилось страшно за все, что могло попасть мне под руку.  Я не выдержал этого напряжение, встал перед Аней, словно строптивый конь. Было бы у меня копыто, я бы угадал эту стерву. Но я не парнокопытный. Пришлось крепко сжать ее руку и тянуть за собой.
– Что ты делаешь?! – ничего не понимая, со страхом в глазах, кричал подруга.
Я молчал. Все, что я скажу, может быть использовано против меня. Пришлось одной рукой отпирать дверь, а другой скрутить эту хрупкую и нежную дрянь. Я вышвырнул ее в парадную прямо в халате и босиком. А потом захлопнул дверь. Она навязчиво звонила в звонок. За это время я собрал ее шмотки и нашел в кладовке молоток. Когда я открыл дверь с молотком в руках, по Аниному лицу пробежался импульс реального страха. Я кинул шмотки ей в лицо, а молотком раздолбил звонок. Теперь она не осмелиться действовать мне на нервы.
– Объясни мне что-то. – попыталась обратиться ко мне Аня.
Я демонстративно хлопнул дверью, и щелкнул замком.
«Фу! Слава Богу! Наконец-то я в безопасности.» – подумалось мне.
Но это еще не конец. Таких ведьм нужно не выгонять с квартиры, а сжигать на кострах. Или, по крайней мере, высылать в ссылку на Дальний Восток или Север. То, что эта сучья дочь устроила потом, заслуживает отдельного внимания. Просто последствия ее вероломного номера стали для меня катастрофическими, и повернули ход событий совсем в другую сторону.
Только-то я приготовился к сладкому одинокому сну, как в мои двери кто-то грозно постучал. Прошло некоторое время, и я не думал, что Аня осмелилась бы после такого позора вернуться.
– Кто там? – предостерегаясь спросил я.
–  Это милиция. Откройте, пожалуйста, дверь. – раздался серьезный голос.
Голос был настолько серьезным, что мне захотелось рассмеяться и пошутить над ними. Интересно, кто же их там запер? Что ни есть подходящий случай воплотить анекдот в жизнь. Я так однажды сделал в супермаркете. Когда кассир, пробивала товар. «Только курица?» – спросила она. «Нет. Еще и кушается.» – добрым тоном ответил я. Эта шутка была старой, как чулки моей прабабушки, но вызвала смех во всех окружающих. Но сейчас не время шутить. С жандармами не шутят. Пришлось открыть дверь. Передо мной стояло два коренастых жандарма.
– Пройдемте с нами. – сказал один из ментов.
– Почему? – спросил я.
– Нам нужно доставить вас в одно место. – ответил другой.
– Куда? – спросил я.
– Вы сами все увидите. – ответил первый.
Через двадцать минут я сидел в кабинете у психиатра.
– Вы знаете, почему вы тут? – спросил меня очень важный бородатый старичок.
Я отрицательно помахал головой.
– Ваша невеста заботиться о вашем здоровье. – продолжал он.
– Но у меня нет невесты! – воспротивился я.
– Это не имеет никакого значения. Вы были замечены в неадекватном состоянии. А поскольку мне об этом сообщили, и захотели, чтобы я принял меры, я должен с вами, как минимум, пообщаться.
– Но я так поступил с ней из-за алкогольного опьянения! – оправдывался я. – К тому же я не представляю опасности для окружающих.
Мое состояние было настолько возбужденным, а глаза настолько округленны, что, видимо, врачу не очень верилось в мою невиновность.
– Хорошо. Ну а раньше такое бывало? – спросил он.
– Бывало. Но потом я лечился в наркологическом диспансере и долгое время ничего не происходило.
Врач опустил голову над листочком бумаги и принялся что-то писать. Когда он окончил, то посмотрел добродушно на меня и сказал:
– Вот и все. А вы переживали. Если вы состояли у нарколога на учете, то мы не имеем никакого права вас задерживать.
Я облегченно вздохнул и успокоился.
– Но я вам выписал направление к наркологу. –  продолжал врач. –  Сходите к нему обязательно. Он здесь недалеко. В направлении указан номер кабинета. Прошу вас, не игнорируйте это. Это не просьба.
Я кивнул головой и встал со стула. Только когда я уже находился в проеме двери, врач сказал мне в спину:
–  Психическое расстройство в результате алкоголизма. –  он выдержал паузу, я тоже не спешил, но не обернулся к нему лицом. –  Помните, что проблема не в физической зависимости организма. Алкоголизм – это психическая болезнь мозга.
Я вышел с кабинета. Моя спина покрылась мурашками. Из-за этого приговора врача, сделанного в сталинском стиле, мой лоб покрылся испариной. Тон его голоса казался таким, словно диагноз мне поставил сам Фрейд.
«Алкоголизм – это психическая болезнь мозга.» – мысленно повторил я слова врача и отправился искать наркологический кабинет. Да и что его искать? Был я там уже! Но сейчас меня не волновало собственное положение. Сейчас я был зол на Аню. Но злость моя была иссякнувшей, апатичной и ленивой. Теперь я понял, из какого она теста сделанная. Такая дрянь не достойна даже моей злости.
Я постучал в дверь и зашел в кабинет, тем самым поставил себя в очень затруднительное положение, как бы признав, что страдаю алкоголизмом. Но пути обратного нет. Что-то придумаю.
– Присаживайтесь. – утомленно сказал нарколог.
Я присел на стул и застыл в ожидании.
«Какого черта? Что я здесь делаю? Я мог бы и не заходить сюда. Я имею полное право проигнорировать посещение нарколога.» – подумалось мне.
Врач смотрел на листик бумаги, будто пытался понять, что там написано. Бедняга, наверное, и сам после гулянки. Жаль, что я пьяный. Было бы интересно унюхать от него запах перегара. Он дал какие-то указания медсестре, а потом повернулся ко мне.
– Скажите, ведь вы уже проходили курс лечения. Почему снова взялись за прежнее дело? – спросил врач.
– Я никогда бы не был таким, если бы сам того не захотел, чтобы стать таким, каким хотел когда-то быть. – закрутил я. Пусть знает, что работает с подкованной лошадкой.
– Что же… – пожал плечами нарколог, явно ничего не поняв. – Я пишу вам направление в областной наркологический диспансер. Я думаю, вы проявите желание вернуть себя прежнее состояние.
Я молча слушал. Почему «нет»? Это идеальная возможность сменить обстановку. Наркологический диспансер – это идеальное укрытие от тех, кто выводит тебя из равновесия. Там тяжело, но остается надежда, что современная отечественная медицина обращает больше внимание на лечение мозгов психологией, чем физическим трудом.
Я взял у врача направление. Он мне что-то говорил, но я его абсолютно не слушал. Я был погружен в собственные размышления. Мне выпал счастливый билет. К тому же, меня беспокоила одна проблема. Залог я-то взял, а статью так и не дописал. Денег нет, чтобы вернуть. И мыслей, чтобы дописать критику, тоже. Обращаться в бегство могло плачевно кончиться. Тогда бы я не чувствовал себя свободным. А тут у меня выпадает реальная возможность посетить санаторий. Правда, он лечебно трудовой, а не развлекательный. Но это не имеет никакого значения. Главное, что у меня есть отговорка для самого себя.
Я вышел с поликлиники и подался в свою редакцию. Видеть меня там, а особенно в таком виде, сотрудников очень удивило. Шеф сидел у себя в кабинете, и, как прежде, втыкал в свои бумаги. Когда он увидел меня, то тревожно кашлянул, как бы настраивая свой голос.
– Где тебя, черт побери, носило? – начал орать он.
– То там, то сям. – игнорируя его тон, ответил я. – Я вот почему пришел. Я тут написал заявление об уходе по собственному желанию. Мне нужна ваша подпись.
– О каком уходе? Ты чего несешь? – вопил шеф.
– Я уезжаю на лечение. – ответил я. – У меня выбора нет. Иначе – я умру.
– Это серьезно? – подавляя свой тон, спросил он.
– Да. Врачи не знают, что у меня там внутри. Но они утверждают, что что-то серьезное. Я не могу долго бездействовать, это грозит опасностью моей жизни. – солгал я.
Через час я уже лежал дома в своей кровати. Много времени я потерял на формальности. Шеф не захотел меня увольнять, поэтому дал мне отпуск за свой счет. А завтра утром, нужно будет переться в тот диспансер. Жизнь мне облегчила новость шефа, что он уладить все дела с «шарашкиной конторой», куда я должен был сдать статью. Я отдал ему написанное мной. Это было где-то около половины нужного. Он сказал, что сделает все, что в его силах.