Первые истины

Первым делом мне нужно было разыскать своего старого друга Георга. Это тот, кто меня совсем недавно обчистил. Вообще его зовут Георгий, но мы решили, что Георг звучит намного ярче, авангардней. Хотя сам он не отказывался от «просто Жора». В панике, я по всей квартире искал номер его телефона, перерывая всевозможные места и блокноты. Ведь я четко помню, как куда-то его записывал. Но все было зря – мы часто ищем истину не в тех местах, совсем отдаленных. Лишь спустя полчаса, выбиваясь из терпения, я обратил внимание на журнальный столик, где лежала какая-то бумажка. Это был его номер мобильного. Как всегда, самое видное место становиться максимально недоступным.
Я кинулся к стационарному телефону, и принялся набирать номер, но мое внимание отвлек звонок в дверь. Кинув трубку на диван, я пошел отпереть замок. Передо мной стоял, разыскиваемый мною, Жора.
«Ага, сукин сын! – подумал я. – Совесть замучила. Пришел во всем сознаться и вернуть украденное!»
Но я ошибался. Георг и не собирался сознаваться. Он пьяно промямлил мне, что хочет одолжить у меня денег. Причем шизик не спрашивал, если у меня деньги – он с восклицанием требовал. Паршивец знал, что забрал последние мои сбережения. Почему же он подумал, что у меня они снова появились? Наверное, следил. За такое нужно его печень живьем вырвать. Его печень живьем нужно было вырвать еще тогда, когда я узнал, что он обокрал меня. Плевать на деньги. Но он унес мои последние яблоки – последнюю пищу.  Пришлось догоняться оставленным алкоголем, чтобы не чувствовать голода. Но сейчас я не смел вырывать ему печень. Он был единственным звеном, единственной моей связью с миром писателей. Кто, как ни он, мог еще ввести меня в курс дела. Я должен был ему улыбаться и пожимать руку. Проклятый пень даже не знал, о чем я замышляю.
– Денег я тебе не одолжу. – ответил ему я. – Но у меня есть гораздо лучшая идея, точнее предложение.
– Валяй. – нагло ответил Георг. – Только мне нужно выйти из этого стопорного состояния, а это будет стоить тебе пару бутылок пива.
Я притормозил коней и принялся что-то размышлять. Нужно было идти пить с ним пиво. Я догадывался, что моя участь в этой трапезе неминуема, ведь пьяный трезвого не поймет. Но мне нужно было помыться, потому что, когда я шел по улице, на меня начинали оглядываться люди. Пришлось  забрать в ванную весь свой залог, чтобы Жора его не прикарманил. Я засунул деньги в целлофановый пакет и повесил напротив себя, чтоб они были на виду. После того, как я помылся и побрился, мне стало неловко себя чувствовать. Этим самым я как бы обижал Жору. А Жора выглядел, как чмо. Такой резкий контраст меня и его вызывал недоверие у любого прохожего.
Я порылся в шкафу и нашел свой старый, еще кассетный, диктофон. Как никогда, он сейчас был мне нужен, ведь я снова начал пить, а это означало, что моя память временно будет неспособна работать. Я  надел свежие вещи, и мы вышли на улицу. Долго место для разговора искать не пришлось. Жора завел меня в первую попавшуюся бэдэгу, здание которой состояло из брезентовой палатки и дешевой барной стойки, за которой разливали в бокалы пиво, явно разбавленное водой.
Я заказал две порции пива и какой-то сушеной рыбы.  Мы сели за пластмассовый столик, и я, было, хотел уже начинать о деле, но Жора меня остановил, не желая слушать.
– После третьего бокала. – сказал мне Георг. – Тогда я буду в состоянии слушать.
Когда мы выпили по три бокала пива, разговаривая, между прочим, о политике, я осознал, что это выше той дозы, которая гарантировала бы мне работоспособность. Но все же ввести Жору в суть дела мне удалось, хотя он некоторое время негодовал.
– Сколько тебе времени дали на написание статьи? – спросил он меня.
– Полторы недели. – пренебрежительно ответил я. – Но это все чушь собачья! Они просто пытаются ввести меня в заблуждения. Делают вид, будто создают для меня комфортные условия для работы: максимум времени на написание статьи, высокий гонорар. Все это их приманка. Они хотят меня захомутать.
– Ясно. Дело, в общем-то, несложное. Я тебе напишу статью за половину гонорара, и от этой половины  половину получу сейчас.
– Но ты мне не для этого нужен. Ты же зовешь себя писателем. У тебя должны быть какие-то знакомые в этом городе. Это же миллионник, у тебя должно быть полным-полно друзей! Мне нужно, что бы ты меня с ними познакомил.
Жора сидел в печали, и, казалось, не знал, что ему делать.
– Я тебя познакомлю с ними, но цена от этого не уменьшиться. Хотя я не понимаю, зачем тебе это нужно, если я вызвался за туже цену написать тебе статью?
– Скажи мне, ты хоть что-то когда-то писал? – нагло спросил я у него.
– Нет. Все, что нужно для таких статеек, оно находиться у меня в голове. Просто еще не было у меня нужды писать. А теперь есть предлог, можно и попробовать.
– Если у тебя есть хорошие мысли в голове – это еще не значит, что ты сможешь их правильно выразить. Думать, разговаривать и писать – это разные вещи. А на счет сумы ты закрутил. Я мог бы вообще подать заявление о краже. И ты бы не сидел тут со мной, и не пил бы пиво.
– Слушай! – иронично  рассмеялся он. – Ты никогда не умел угрожать! Так что и сейчас не старайся. Но будем считать, что я купился на твои угрозы. Только знай! Помогаю я тебе, как старому другу, но содержать все эти дни будешь меня ты. К тому же, мне негде жить. Значит, я буду жить у тебя. Так тебя устраивает? По моим подсчетам, это как раз столько будет тебе стоит, как если бы я жил в гостинице и питался за свой счет.
– Ты еврей! – улыбнулся я.
– Я торгаш, а торгашами, в отличие от евреев, не рождаются – ими стают под гнетом собачьей жизни.
– Забудь! – махнул я рукой. – Давай лучше еще по пиву?
Жора кивнул мне в знак одобрения. И подозвал официантку. Она приносила нам пиво еще несколько раз. Я рассматривал Жору, и он был отвратителен. Грязная одежда. В складках морщин лица скатилась грязь. Его глаза были воспаленными, и все, что их держала в мягких глазницах – это две припухшие желтые гематомы на щеках. При всем таком тошнотворном виде, он притягивал к себе какими-то невидимыми силами, странным обаянием. Я это заметил по взглядам официанток. И им было плевать, что у него засаленные волосы и стоптанная обувь. Их не интересовало, что этот мерзкий тип, гнул маты, которых даже я не слышал. По сути, он был взрослым хулиганом, и это притягивало девушек. Меня же он просто удивлял своим мышлением. Не многих людей я знаю с таким видом и с таким революционными идеями, вполне обоснованными и реальными.
Я знал в кого я превращусь, если просижу больше часа в компании этого человека. Я просто был уверен, что стану, точно таким же. И уверенность моя тоже была обоснована, ведь я восхищался им. Это было скрытое восхищение, но я его сознательно чувствовал. Жора был эталоном верности бунтующего духа. Он оставался при своих принципах, даже если и спал на вокзале. Несмотря на высшее образование, Георг никогда не имел своих денег. Он не смог себя реализовать и направить в нужное русло. И до сегодняшнего дня перебивался временными заработками. Но это его судьба, мне она нафиг не нужна.
Я не боялся сложившейся ситуации и большей вероятности, что снова войду в запой. Из-за нескольких литров пива, которое я выдудлил – весь страх исчез, осталась только непонятная уверенность в том, что все будет хорошо.
Наш, еще сознательный, разговор являл собой дискуссию по теме современной прозы, что прямо касался темы моей статьи. И мне было интересно узнать, что думает об этом Жора, ведь он все-таки называл себя писателем. И в его мыслях я уловил хорошенькую истину, которую и пытался позже доказать в статье.
Георг мне доказывал, что современная проза – это нечто эфемерное, призрачное, которое незаметно для глаза людей. Настоящие книги современников можно сосчитать на пальцах обеих рук, а все остальное чтиво – это лишь пустая трата времени.  Я согласился с этой мыслю. Мне ничего не оставалось делать. Когда я принялся ему доказывать обратное, то внезапно понял, что Жора говорит мне истину. Но наше состояние достигло критической точки, и мы уже не могли аргументировать свои мнения. Жора и я достигли той концентрации, когда алкоголь наносит свой последний удар, который еще остается в памяти, и мы перешагнули очередную черту.
Что было дальше – как в песне: «не стоит вниманья, к тому ж, я конец подзабыл…»
Помню только, что мы шастали по улицам в поисках какого-то блюз-бара, но так и не нашли его. Я был очень огорчен, поскольку всегда мечтал побывать в подобном заведении. Потом мы встретили каких-то подруг и Жора начал обстреливать их комплиментами. Я стоял в сторонке и наблюдал за всем этим, но, не выдержав и нескольких минут, сам подошел.
Одна из девушек была цыганкой, две остальные – просто какие-то неважные подруги. Я пристал к цыганке, и хотел, чтоб она мне погадала на руке, что она с удовольствием и сделала. Помниться, что немного позже я уже собирался куда-то идти вместе с этой цыганкой, но меня за руку отдернул Жора, и завопил:
– Ты соображаешь, что делаешь?
Я отрицательно кивнул головой, честно ему признавшись.
– Она же цыганка! Тебе отрубят голову, если кто-то из ее родни узнает об этой опасной связи!
Я подумал, что мне будет плоховастенько, без головы, и отошел от подруги. Жора взвалил меня к себе на плечо, и мы побрели домой.
Утром я проснулся от запаха собственного перегара. Состояние было отвратительным. Голова раскалывалась на мелкие кусочки. Каждый звук был, словно железом по стеклу или вязальной ниткой по зубам. Жора сидел на кухне и курил.
– Слабенький ты. – засмеялся он, когда я вошел. – Тебе надо тренироваться.
Я ничего не ответил, покрепче сжав рот, чтоб не слышать свой перегар. В желудке мутило. Во рту, как коты насрали.
Я сел за стол и обратил внимание на свой блокнот. Он лежал открытым и перевернутым обложкой вверх, на столе. Я принялся его читать, и был удивлен. Этот момент вообще вышибло из памяти. Я даже и не помню, что после прихода домой, принялся делать заметки.
– Это нужно отдать лексикологу. – ткнув Жоре записи, сказал я. – Тут нифига не разобрать.
– Может это на иностранном языке? – предположил Георг.
– Нет, иностранные я с трудом помню.
– Тогда отдай лексикологу. Вдруг это озарение с космоса? Или твое сознание по пьяни открылось для какого-то древнего языка.  – посоветовал мой любезный друг, показав мне фак, когда я покосился на него. – Я читал в газетах. Такие случаи были. Ты не первая жертва.
Я кивнул ему с ухмылкой. Проблема была ясна. Или записи были полнейшей ахинеей, или я ничего не мог сообразить. После обеда, мое состояние улучшилось, но голова не перестала болеть. А я знаю, что такое головная боль. Этот фактор ужасно мешает работать. Я закинулся парой таблеток анальгина, чтоб было наверняка. Но боль утихла только к вечеру.
Только тогда я немного разобрал, что ночью нацарапал в блокноте. Это было ужасно! Матов и всякой дряни было больше, чем существенных слов. Но смысл был ясен и знаком. Я отыскал пару чистых листов формата А4 , и стал переписывать часть текста.

Что такое «слово»? Какого его предназначение? Хотите мое мнение? Нет? Я все равно скажу. Слово – это оружие массового поражения. Оно выносит наше сознание, создает психоз толпы. Слово – это преимущество богов. Ничто так не влияет на людей, кроме как слова. Мы можем представить себе жизнь без телевизора, но не представляем жизнь без слов. На слове крепиться вся политика и бизнес, без которых мы не представляем наше убогое существование. Это средство связи, это опора контакта. Десятки веков назад, люди позволили богам ввести себя в заблуждение. Богам было скучно, и они подарили человеку слово. Русская поговорка гласит, что «молчанье – золото». Может, следует задуматься? Слово – это проклятье человечества. Мы перестали думать образами, мы перестали думать картинами. Всякая мысль, которая влетает в наши ветреные головы – это очередной набор слов. Слова – это манипуляции, которые движут нами веками, не оставляя в покое. Во время отдыха, на работе, в общественном транспорте. Везде нас преследуют слова. Хотя с другой стороны, слова играют немалую положительную роль. Но все, что когда-либо создавал человек, было лишь с благим намерением, а многовековая практика показывает нам, что эти благие намерения постоянно имели плачевный результат. Но ошибка сделана, и ее не исправить, поскольку слова глубоко въелись в наше сознание и подсознание. Здесь уже ничего не изменить.
Но можно уменьшить пагубное влияние нашего образа общения. Устно, конечно, мало что можно изменить, но письменно…
Литература – основной источник познаний человека. И как бы люди не старались все изменить своей цивилизацией, книги остаются популярными и на сегодняшний день. Но тут нужно сформулировать правильно вопрос. Какие книги пользуются популярностью? И какие слова популярны? Какой жанр популярен? Какой стиль популярен? Во как вышло! Сколько вопросов! Это-то я и хочу выяснить. Почему современное писательское мастерство деградирует? Заходя в книжный магазин, я вижу книги современников. У одних есть гениальные идеи, но абсолютно отсутствует художественное мышление и образность. Другие представляют из себя великих и щепетильных художников, но их головы пустуют от дефицита гениальности. Некоторые писатели, думая, что  их популярность спасет объединенные усилия,  начинают писать книги дуэтами. Но это полнейший маразм! Получается, что настоящие творцы вымерли? Я отказываюсь в это верить!
На самом деле, проблема скрывается за материальной ширмой. Если в былые времена люди писали книги, и денежная сторона этого дела была лишь следствием. То в наше время, деньги для писателя, это причина его творчества. А само прозаичное искусство стало каким-то эфемерным. Остался только образ писателя и литературы в целом. И когда полки в книжном магазине понемногу опустошаются – это совсем не бизнес – это отголоски существования эфемерного искусства. Пусть оно создано от души, но литература притерлась, истощила себя и умерла. А люди распределились на две стороны. Одни – пытаются воскресить ненужное. А другие ждут нового пришествия, которое сотрясет их мозг от новизны. Да! Людям нужны новшества. Они потеряли интерес к литературе. Но классиков уважают. Только это уважение такое же, как уважение к пожилому человеку, который при молодости славился отзывчивой, мудрой и доброй душей. Вы готовы на меня наброситься? Вы готовы отстаивать противоположное  и углубится в красоту полемики? Или, может, Вы с апатией читаете эти слова? В любом случае, это интересно, и хочется разобраться, поставив все точки над «і».

Жора сидел напротив меня и внимательно высматривал, когда же я поставлю решающую точку. Он все это время гипнотизировал мой карандаш, пытаясь, от нетерпения, взглядом сломать грифель. Но у подлеца ничего не вышло.
– Зря старался. – сказал ему я.
– Так какого черта ты столько времени потратил? – не понимая моего комментария, ругнулся Жора.
– Не я зря старался, а ты!
– Ты о чем?
– Забудь. – нервно ответил я.
Не было нужды оповещать этого морального урода  о своих проницательных способностях. Ведь проницательность – дело тонкое, и если бы Жора узнал о ней, он мог бы сыграть со мной злую шутку и ввести меня в заблуждение.
Когда я слаживал свой блокнот и записи в «почтальонку», услышал за своей спиной звериный хрип сдыхающей собаки. Я сначала испугался, но в ту же секунду понял, что это был мой друг. Так бывает, когда в горле пересыхает, человек говорит неожиданным, даже для самого себя, тоном.
– Хочу жрать! – прокашлявшись, повторил Жора.
– Пошли где-то перекусим. – ответил я, почувствовал боль под ложечкой. – Я тоже. Нам нужны силы. Впереди трудная дорога к познанию истины. Только сначала помойся, и возьми что-то из моей одежды, от тебя вонь стоит, как от бомжа.
Когда мы вышли на улицу, было уже темно. Я пораскинул мозгами, чтобы придумать, куда можно пойти. И у меня возникла идея. Мы, насколько мне помниться, так и не побывали в блюз-баре. А я уже загорелся от этой мысли. При всем этом, мы были еще трезвы, потому еще и могли сообразить, куда нам нужно идти.
Заплатив за вход, и купив бутылку водки с нарезкой, я осознал маленькую истину, что деньги имеют такое свойство, как быстро кончаться. От залога, который мне выдала «шарашкина контора», почти ничего не осталась. А статья была еще не готова. Эти мысли завели меня в тупик, так как я не помог понять, за что буду жить дальше, пока не напишу статью. Но такие мысли тоже имеют особое свойство – они быстро рассеиваются. Поэтому мы сидели и, молча, пили водку, наблюдая за выступлением молодой группы, которая всеми силами старалась закосить под «Jefferson Airplane». Я улыбнулся – у этих идиотов ничего не получалось. Я-то знаю, меня трудно обвести вокруг пальца.
Атмосфера была приятная, и я бы так вечность просидел, если бы не всякие посторонние раздражители, одним из которых являлся Жора. Этот подлец уже знакомился с какими-то двумя подругами и приглашал их за стол. Ублюдок и не знал, что у меня нет больше денег на всякое мажорство. А девушки оказались не против, и подсели к нам. Хотел бы я посмотреть, как они клюнули бы на этого поддонка, если бы увидели его вчера. Но Жору не мучили подобные мысли. Этот сукин сын был человеком однодневкой и любил выжимать все здесь и сейчас, ничего не оставляя на завтра. Мне стоило брать с него пример, но моя натура не могла позволить себе такого нахальства по отношению к своему будущему.
Подруги быстро освоились, и, раскрыв меню, начали хаотично выбирать себе коктейли и всякую ерунду. Меня это напрягло, и я проклинал Жору. Оставалось два выхода: или вежливо сказать, что мы не собираемся угощать их, или тоже заказать всякой фигни, а потом свалить под шумок, оставив девушек наедине со счетами. Но тут меня осенило, словно в замедленной съемке я видел искаженные черты лица одной из девушек. Она, смеясь, говорила, точнее, верещала:
– Мальчики, гуляем! Я угощаю, у меня сегодня праздник!
Все мои внутренности вмиг остыли, и груз свалился камнем с души.
– Как тебя зовут, дорогая? – обратился я к подруге, которая выставлялась.
– Кира. – якобы смущаясь, ответила она.
– Прекрасное имя. А настоящее какое? – не отставал я от девушки.
– Аня. – представилась она, покосившись на меня странным похотливым взглядом, будто в награду за мою проницательность.
– Эй, парень, отвали от нее! – крикнул мне Жора. – Они со мной! Иди сам себе ищи компанию.
Эта жадная свинья по имени Георгий, только что опустил меня ниже плинтуса. Моя месть будет ужасная.
– Не слишком тебе ли много будет? – спросил его я. – Авось не выдержишь?
– Авось – парень добрый: или выучит, или выручит! – со смехом ответил он.
Я поник в себя. Мне страшно хотелось наказать этого морального урода. В голове созревали разные мысли, но все они были с летальным исходом, поэму автоматически отстранялись. Этот ублюдок нужен был мне живым.
– Ты на него внимания не обращай. – внезапно сказала мне Аня. – Я не люблю крутых парней, мне нравятся такие очаровательные неженки, как ты.
Услышав это, я подавился соком. Выдержав паузу, я улыбнулся. Нужно создать впечатление, будто я играю по ее правилам, тогда она только попадется в мою ловушку.