Александр Умяров. Ай да Пушкин!

               
"Ай да Пушкин"

     Было жаркое лето. После будничных занятий в учебном классе, начались первые учебные погружения в бассейн. В красивых подводных оранжевых скафандрах опускались в бассейн на глубину семи метров, в поисках какого-нибудь предмета, в виде даже простого гаечного ключа. Были и учебные выходы из торпедного аппарата в скафандре из подводного положения, одним словом, учебная борьба за живучесть корабля и подводников.
 
Будущие матросы–подводники, а сейчас пока ещё "салаги", готовились к своему первому увольнению в город, за несколько месяцев трудной учёбы с момента призыва в ВМФ СССР. Чистили до блеска, зубным белым порошком, металлическую деталь в форменной одежде подводника, бронзовую бляху, с выдавленной на ней якорем и звездой.

 Гладили чёрные флотские брюки клёш и, особенно основательно брючные "стрелки". Чтобы "стрелки" не помялись, для этого с внутренней стороны брюк, "стрелки" намазывали сухим куском хозяйственного мыла, а потом по ткани несколько раз проглаживали очень горячем утюгом. "Стрелки" на флотских военных брюках становились, как острый кавказский кинжал. Потом уже доглаживали всё остальное в форме, вплоть до шнурков.
 
 В большой туалетной комнате брились тупым лезвием "Нева", бритвенным лезвием станка "снимали" юношеский лёгкий пушок над верхней губой, хотя некоторым хватило бы и вафельного полотенца, чтобы быть "выбритым".
 
Интересная деталь насчёт "брюки-клёш". Они сшиты специально расширенными вниз так, чтобы вовремя попадания в воду матроса, он легко и быстро смог бы сбросить свои намокшие брюки с тела в воде, не снимая обувь. Достаточно было отстегнуть две пуговицы по бокам брюк и брюки сами соскальзывали с тела в воде. По мнению бывалых, это было самое главное в борьбе за живучесть матроса на море, и этому процессу уделялось большое внимание.
 
 Когда все формальности были учтены, всех увольнявшихся в город молодых матросов приглашали на казарменный плац для построения, во двор училища. Офицеры командами строили матросов в одну шеренгу, проверили ещё раз форму, выдали военные билеты (паспорт) и увольнительные листочки с печатью. И шагом марш на выход!

 Мы пересекли проходную с осторожностью, а вдруг вернут назад, и не увидишь такой желанный город с детства - легендарный Ленинград!
Когда КПП был позади, все облегчённо сделали выдох и вдохнули радостный прохладный воздух свободы и счастья. Мы свободны!!!

Было так приятно смотреть на всех ребят, молодых, красивых и задорных. Многие         были готовы кричать:
   
   –Девчата, где вы все? Посмотрите, какие мы красавцы в морской военной форме, в белоснежных бескозырках с надписью на чёрной ленте золотом “Военно-Морской Флот”, с якорями на концам!
 
 Свобода встретила нас пустынной уличной тишиной летнего утра. Сегодня суббота, выходной день, все жители и гости Ленинграда отдыхают после трудовой недели. Матросы разбились стайками, как чайки, по несколько человек, и устремились по городскому течению улицы в сторону Невы, в центр города.
Нас, стоящих у проходной, осталось трое. Все мы знали друг друга, подружились ещё в поезде, когда ехали из Москвы, и так получилось, что и в учебке мы дружили.

 У одного друга, была очень интересная фамилия и не только. Он был полный тёзка великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Он, также как и мы первый раз в Ленинграде, и верзила Сашка очень хотел побывать в музее А.С.Пушкина на Литейном проспекте, 36.

По вечерам в кубрике, перед сном, матрос Саша Пушкин читал нам свои ещё сырые и первые стихи вслух, видно его вдохновляло полное сходство своей фамилии с русским поэтом А.С.Пушкиным.
   
 Мои друзья никак не могли определиться, куда ехать "отдыхать". Решили держаться вместе, раз “экипаж – одна семья”. У меня были знакомые в Ленинграде, вот мы и поехали к ним в гости.

Встретили нас хорошо, накрыли стол, посидели, выпили. А вот этого не надо было делать. Я же не знал, что Саша Пушкин любит выпить, ещё в поезде узнал, когда ехали в Ленинград.

За столько месяцев мы в первый раз спиртное употребили. Я и до службы редко выпивал, поэтому был в нормальном состоянии, второй друг Володя тоже, что не скажешь о матросе, которого звали Саша Пушкин. Его сильно развезло от выпитого, хотя закусывали за столом у моих знакомых хорошо. Время неумолимо близилось к вечеру, и было уже "не до музеев". Надо было уже возвращаться в воинскую часть. Мы взяли Сашу под руки, вышли из квартиры, большой парадной, и стали перемещаться в сторону автобусной остановки.
   
 Дело было к вечеру и горожане уже возвращались домой после отдыха. Подъехал автобус к остановке, внутри было много пассажиров. Мы кое-как влезли в автобус с задней двери. Было тесно.

Запахи выходного дня перемешались по салону автобуса от одной двери до другой на остановках, вместе с кислым запахом летнего пота, духов и алкоголя. Вечерней прохлады не было, только душный городской летний вакуум и потные от жары лица уставших пассажиров. Ехать нам оставалось всего то одну остановку до воинской части.

Сашу Пушкина и так развезло, но от духоты в автобусе ему совсем стало плохо. Он держался как мог у задней двери в “тисках” пассажиров. Окружающие пассажиры косо стали смотреть на "доблестный" на тот момент Военно-Морской Флот, и шёпотом возмущались в платочек. Меня только одно утешало, что ещё три минуты, и мы выходим на остановки у своей воинской части на Васильевском острове.

 Лицо у Саши было красным и потным от духоты в автобусе, и вдруг оно моментально побледнело, глаза выпучились, брови поднялись, как будто от удивления. Это было видно всем окружающим на задней площадке автобуса, так как ростом Саша был высокого.
 
За секунду, он сложил перед ртом большие свои ладони "лодочкой" и вырвал, - вывалив всю свою утробную пищевую и наливную алкогольную гремучую смесь, в том числе и салат "оливье", что скопилось за вечер в его животе в эту "лодочку"...
 
 Пассажиры увидев это замерли, и шарахнулись от него головами в сторону, так как свои тела в тесноте некуда было девать. А так как матрос Саша был интеллигентом по крови, да ещё начинающим поэтом и однофамильцем самого А.С.Пушкина, он не мог посрамить такую фамилию, да ещё в Ленинграде!
Он преподнёс эту тёплую, пахнущую жидкость из всего того, что мы ели и пили в гостях, к вытянутым своим губам, и всё то, что было в ладошках, втянул назад к себе в рот, и быстро сомкнул губы намертво!!!
   
 Я много в жизни повидал, но такого каменного монолита лица, с надутыми щёками и сомкнутыми в отчаянии губами, я ещё не видел.
Сашины глаза округлились, ноздри перестали дышать, и он виновато смотрел на меня. В уголках его глаз повисли две крупные желеобразные слёзы–капли, они как будто замерли в ожидании, а что будет дальше, так же, как и те пассажиры, что стояли рядом. Они просто остолбенели от увиденного.

Автобус остановился на остановке, двери открылись, и Саша торпедой  вылетел из него. Рядом с остановкой была мусорная урна... Это было спасение для матроса А.С.Пушкина!

   На следующий день, мы все долго смеялись вспоминая это, но и гордились матросом Сашей Пушкиным, за его стойкий характер и военно-морскую бескозырку.
На это он сказал, смущаясь, что не хотел позорить советский Военно-Морской флот!

Вот это сила воли. Ай, да Пушкин!

 Александр Умярова 2010 года.Москва.