Лида

Ко мне подошла женщина, ее руки совершали непроизвольное движение, словно стряхивали невидимые крошки. Она выглядела нездешней, и в ней было что-то неуловимо знакомое. Заглянув мне в глаза, женщина спросила хрипловатым голосом по-русски: «У вас не найдется минутки поговорить со мной?». Мое недоумение разрешилось: она русская и догадалась, что я тоже, как это часто бывает вне России, где проявляется интуитивное узнавание соотечественников.
  Что же касается «поговорить» – это так часто случалось в моей жизни! Неповторимые встречи, драгоценные дары искренности или заблуждений, их много в моей памяти. Как Скупой Рыцарь, я склоняюсь над ними в часы уединения, и перебираю, любуясь. Они все – прекрасны. Неважно, сокрыта ли в них доброта или зло – они существуют только в памяти и разворачиваются в воображении. Волны времени шлифуют их поверхности, убирая шероховатости, выявляя кристаллические блестки уникальности человеческого бытия.
  – ...мне ничего не надо от него, нет никаких ожиданий, правда. Пусть бы у него все было хорошо, и я могла бы его иногда видеть... или как можно чаще... – я не заметила, когда ее голос стал мягче и мечтательнее. Я согласилась выслушать ее с благодарностью, и женщина села рядом со мной вполоборота, и, слегка согнувшись, глядя немного в сторону, произнесла с напряжением: – Мне скоро уезжать, а со мной приключилось такое – я не представляла, что вообще такое бывает... Просто сердце разрывается. – В этот момент она, действительно, выглядела, как человек, у которого разрывается сердце.
– Меня зовут Лида. Как вы понимаете, я русская, из Москвы. Работала медсестрой в поликлинике, жила с матерью. Не вышла вовремя замуж, не было подходящего человека. Мать долго болела, потом умерла – и я осталась одна, а лет уже немало, скоро сорок. И начался мой поиск своей судьбы с помощью друзей, служб знакомств и Интернета. Никого я не нашла, и никто меня не выбрал, но я уже под конец и не жалела, насмотревшись на кандидатов. Тогда я стала искать работу за границей и нашла довольно быстро – бебиситтером. Моя практика медсестры мне очень в этом помогла, даже был какой-то выбор. – Пока моя собеседница говорила, ее плечи выпрямились, и голос окреп и помолодел.
– Сначала я отработала год в Америке. Но это все неважно. Одним словом, этот год я работала здесь, в Норвегии, в семье русских предпринимателей, у них трое детей, младшей девочке годик. – В этом месте я предположила про себя, что женщина привязалась к чужим детям, и ей тяжело с ними расстаться. Хорошо, что я не высказала своих мыслей, это могло совершенно исказить эмоциональную картину рассказа, если вообще она стала бы продолжать.
– Я чувствовала себя очень одиноко. Конечно я была все время занята, и дети постоянно требуют внимания, но, как человек, личность, я никому не была интересна, незаметна, как воздух. Такого никогда не было в моей жизни. При этом мои хозяева были мною довольны, дети тоже. Но, когда вкладываешь столько сил и творчества, – и никакой эквивалентной отдачи – тяжело. Не все же за деньги... – Она замолчала на несколько минут, и я не нарушала ее состояния. Потом выражение ее лица изменилось, слегка покраснели глаза и опустились уголки губ. Прежним голосом, тем, которым она обратилась ко мне вначале, женщина заговорила: – На самом деле, я хотела рассказать совсем о другом. Не знаю даже, с чего начать, мысли разбегаются.
– Я знаю о нем очень мало, не знаю даже, где он живет, но расспрашивать его бесполезно. Он появляется, когда хочет, и выглядит таким свободным... – И я поняла, что это история о любви.
–  Вообще-то мы не очень давно знакомы, примерно год. И он первый выразил желание со мной познакомиться, я бы не решилась. Меня сразу поразила его красота, и я сначала испугалась его внимания. После этого мы регулярно встречались, он навещал меня – и каждый раз это были минуты радости. Не зная, чем его развлечь, я всегда старалась его угостить. Он ел молча, только смотрел своими черными глазами, такими внимательными, добрыми. В самую душу заглядывал. Я ему что-нибудь рассказывала, говорила о всяких пустяках, пока не заметила, что слышу только себя. Тогда я прислушалась к нему, – и он подарил мне тишину, глубокую и прозрачную, слушая которую, я чувствовала себя совершенно счастливой. – (Чувства делают нас поэтами, пока мы способны восхищаться и любить, в нас живет потенциал к творению красоты. С обеднением чувств, замещением их ощущениями и мыслями, вдохновение перемещается в области практические, – подумала я.)
– Когда он появлялся, я не могла ничего с собой поделать и бегом бежала ему навстречу. А однажды, после недельной разлуки, – он летел мне навстречу, кажется, даже кричал что-то. Никак я не ожидала таких проявлений чувств. Часто мне хочется представить – как он относится ко мне? Я знаю только, что он мне доверяет. И, мне кажется, ему хочется видеть меня, быть рядом. Поэтому, когда мне говорят – оглянись, и другие есть красивые, благородные, ничем не хуже, не прилипай к нему, – у меня в глазах стоит его образ, как он смотрел на меня, наклонив голову, задумчиво и кротко. За время нашего знакомства он бывал самым разным – забавным, серьезным, обиженным и героическим. Я видела, как он проявлял стойкость в отчаянных положениях, уступал правым, всегда был благороден и скромен. Можно ли не ценить такие качества? – она взглянула на меня покрасневшими глазами, ища поддержки, и я согласно кивнула.
– Ему достаточно было увидеть меня или услышать мой голос – и он оставлял свои дела и спешил ко мне. И хотя умом я понимаю, что мы не можем быть вместе, что нашим отношениям, рано или поздно, придет конец – моя душа не может этого принять. Поверите ли, я даже написала его портрет – как могла, но знакомые говорят, что получилось очень похоже. Только мне видно, что никакого сравнения не может быть, настолько он прекраснее в жизни. Его присутствие в моей судьбе изменило меня, не знаю, как, но мне кажется, я стала лучше, чище, спокойнее. Никогда не забуду его. Но какой след я оставлю в его душе? Однажды он приплывет к дому, где меня уже нет, и будет смотреть на окна, но никто не выбежит к нему навстречу. И он будет долго ждать в недоумении, уплывать и возвращаться, и, наконец, уплывет навсегда. Возможно ли, чтобы он пережил разочарование? На какие чувства способна его душа?
– Смотрите! – ее рука указала в сторону островка из нескольких скал, слегка возвышавшихся над водой и покрытых растительностью. На камне стоял ослепительно белый лебедь и перебирал клювом перья на груди.
  Моя собеседница вскочила и побежала к воде. Лебедь, несомненно, увидел ее, соскользнул с камня и быстро поплыл к берегу. Словно стараясь быть совсем близко, он уперся грудью в камень, на котором стояла женщина, красиво изогнул шею и смотрел ей в лицо, не отрываясь. Она что-то тихо говорила ему, а он кивал, пригубливал воду и снова устремлял на нее взгляд своих черных кротких глаз.
  Мне показалось, что настало время удалиться и оставить этих двоих, понимающих друг друга без Соломонова перстня.