Аркан 14 - Воздержанность

Данный Аркан не является самостоятельным произведением, хотя несет в себе смысл Таро.
Он, начиная с Нулевого Аркана, входит в состав второй книги, как бы ни пафосно это звучало.
Все авторские права защищены.

В иллюстрации использована колода Таро Авалон, созданная в 2001 году художником  Joseph Viglioglia
_____________________________________

14-й Аркан - Воздержанность

Четырнадцатый Аркан традиционно называется «Воздержанность». Равноценные ему имена -  «Умеренность», «Гармония» и «Золотая середина». Основная идея данного аркана – целостность пути, порядок мысли и мировая гармония.  В греческой мифологии ему соответствует Артемида - богини охоты.

Чаще всего на картине изображался солнечный Гений Умеренности, в руках которого две драгоценные амфоры. Он стоит, переливая золотую энергию из одной чаши в другую, а за спиной его – белоснежные крылья. Гений – андрогин, и ему не чуждо ни мужское, ни женское.
Чему же хочет научить нас он?  Мы бежали вперед в бешеном ритме, забывая про то, что любое наше действие несет на себе груз будущего. Мы менялись, не успевая наблюдать и анализировать изменения.  Принципы, решения видоизменялись вместе с нами. Но все это осталось в прошлом.

Передохните - после всех  потрясений и свершений наступил следующий этап – этап умеренности и покоя. Все в мире спокойно, что кажется порой, будто так всегда и было. Даже само осознание далекого пути уже не пугает вас и становится единым с сознанием.
Мысли, эмоции – монолитны. Поступки взвешены и проанализированы. Ничто не пугает вас и не сбивает с толку. Что будет дальше - вы не знаете, доверяя спокойствию. Всё будет хорошо.
Вы научились «умирать»,  но это не значит, что Предыдущий Аркан прославляет уничтожение. Смерть не уничтожает жизнь, она -  вечное её  обновление. Она разлагает телесную оболочку, чтобы высвободить содержимое. Быть может, это и есть  та жидкость, которую Солнечный Гений непрерывно переливает из одного сосуда в другой, не теряя при этом ни капли.

Итак, если Аркан «Воздержанность» выпадает вам  в личном раскладе, он свидетельствует о том, что  вы восприимчивы к внешним влияниям, но при этом  холодны, апатичны, но подвижны. В чем-то вы -  изменчивая и неустойчивая натура. Противоположности сосуществуют в мире и гармонии. Но может быть необходимо испытание, в том числе судом, искушение ради сохранения данного равновесия и союза.

Если данный Аркан выпадает в окружении неблагоприятных Младших или в перевернутом виде, то он, как правило, смягчает их негативное значение, а не наоборот. Это практически всегда благоприятный исход событий, но не забывайте, что не стоит полагаться на спокойствие мира и решать сложившуюся проблему самому. Единственное -  дело будет продвигаться неторопливо и без проволочек.

Если вы будете обращать внимание не только на факты, но и на чувства, вы сможете  развить в себе сострадание  помимо объективности. 

***
Я сделала шаг и с удивлением коснулась влажных и холодных стен. Под ногами что-то довольно хлюпнуло, а запах стоял такой, что щипало нос до слёз – разложение и гниль. Открыв в испуге глаза, я вздохнула с некоторой долей отвращения – так и есть, Тени выбрали самое укромное место во дворце, где было достаточное количество пищи для вируса, чтобы он смог построить заново мое тело. И где никто не смог заметить его, потому как сюда в здравом уме не явится.

Если мне не изменяет память, это была постройка для пищевых отходов на приличном расстоянии от жилых помещений. По трубам сюда приносились с потоками воды испорченная или несвежая еда, продукты со склада. Жидкость стекала вниз, через решетку и раз в неделю здесь всё сжигалось. Если и заглядывали сюда, то только, чтобы устранить неисправность или очистить от сажи  забившуюся решетку. Крыс и прочей живности здесь не было – если только не желали покончить жизнь самоубийством. И да, повторюсь, запах стоял здесь такой, что я вовремя отключила обоняние.

Но что мне запах… Самое главное, здесь темно, тепло, влажно,  полно исходных материалов – белки, углеводы, жиры, микро–  и макроэлементы. Тени каким-то образом занесли сюда часть моего тела, чтобы вирус доктора Верна клетку за клеткой восстановил от и до. Считать себя клоном я не могла – я и без того каждую секунду обновлялась, так что и в прежнем телесном вместилище не осталось ничего от меня начальной.

А это…это здание -  идеальная матка для самозарождающейся жизни.

«Я тебя слепила из того, что было.» На мгновение представив, что мои руки созданы из тушки свинины, валяющейся неподалеку, я рассмеялась.

 Сколько времени прошло с момента появления здесь, я не знаю, выяснять будем позже.
Пора рождаться.

За четырнадцать лет, прожитых здесь, я знала каждую мелочь и моя память любовно хранила их. Забравшись  по влажным и скользким кучам наверх, я  начала искать  в потолке небольшую выемку – там, под съемной панелью, находилась клавиатура и моя возможность выбраться отсюда. Аварийный выход на тот случай, если кого-то по ошибке здесь закроет.
Видела я в темноте замечательно, поэтому поиски увенчались успехом через пару минут. Нажав поочередно все кнопки, в конце я рванула небольшой рычаг на себя. Над головой что-то щелкнуло, и открылся люк, ослепляя…нет, ослеплял он меня в мечтах, а так во внешнем мире стояла ночь.

Но зато я вдоволь надышалась  чистым и свежим воздухом, обнаружив, что в данном отсеке хорошо работает вентиляция.  Опьянённая кислородом, довольно долго выкарабкивалась из утилизатора – всё норовила распластаться лениво на металлических трубах и дышать, дышать не переставая. Да и ползти было тяжело – тело так и тянуло обратно, в питательную  жижу.
Наконец, липкая и довольная, я выпала из родового вместилища на траву, скатившись вниз головой. Небольно ударившись, я свернулась комочком и позволила себе полежать и расслабиться. Ночь пахла цветами, звездным небом и мною – слизь уже немного подсохла, но всё также благоухала, напоминая о том, что произошло.

-Кто здесь? – крикнули в темноте, и рядом, в паре метров от меня, загорелось светлое синее пятно фонарика. Видимо, это место не просматривается на камерах, и вот, отправили пару охранников. Я лениво привстала, опираясь на кладку утилизатора, и посмотрела вдаль. Так и есть, пара мужчин в униформе шарили взглядом по еле освещенной поверхности и не видели меня.

-Наверное,   перегруз. Может быть, пора уже сжечь мусор? – заявил один.
Второй пожал плечами и перевел  фонарик на его лицо, отчего тот зажмурился:

-Вряд ли. Сегодня только вторник, а чистили в это воскресенье. И тем более, чтобы открыть его, нужно вытянуть рычаг. Хочешь сказать, у мусора руки выросли?

Эта фраза почему то безумно меня развеселила. Вспомнился тот свиной окорок,  приступ веселья накрыл меня с головой, и я упала наземь в истерике.

Свет от обоих фонариков накрыл меня одновременно. В синем сиянии голая и грязная я, обхватившая себя руками и надрывающаяся от смеха. Лицо было закрыто волосами, но, когда я посмотрела на охранников, отведя слипшиеся, еще достраивающееся пряди, их руки дрогнули.

-Матерь Божья…- сглотнул один и перекрестился. Ага, тайный христианин. Чтобы спровоцировать его на такой поступок, нужно было крайне сильно испугать. Другой с отвращением посмотрел на напарника, дрожащими руками вытащил лазер и попытался навести его на меня.

Я поднялась, отряхнула  ноги от земли и прилипшей травы. Поморщилась, пытаясь отодрать от кожи куриную кость, но не смогла отвоевать её у голодного вируса – что-то под ней довольно чмокнуло, и кость стала разжижаться, полностью входя в мое тело, как в масло горячий нож.

Я закричала, но не от боли.
Тот, что перекрестился, отобрал у второго оружие:

-Если её не размазало во время Светопреставления, то вряд ли её можешь напугать. – И уже добавил мне, поклонившись. – Великий Император еще бодрствует. Вы направляетесь к нему?
Несмотря на то, что этот мужчина был простым охранником, и вряд ли мог отвести меня в покои Уильяма, он все же  решился предложить свою помощь. Ненависти ко мне в его словах не было, как и любопытства. Это его работа и он соблюдал договор.

-Меня зовут Иоанн. – Поклонился мужчина мне еще раз. – Позвольте предложить вам мою одежду.
Я улыбнулась, но принимать предложение не стала:

- Мне нечего скрывать, Иоанн. Меня видели и не в таком обличье…И тем более, я не хочу радовать взор вашего Императора. Но позвольте вас отблагодарить.

Вежливость и еще раз вежливость. Это как танец двух незнакомцев, волей судьбы столкнувшихся и не желающих причинить боль. Красивые высокопарные  фразы и ноль эмоций.
Пусть будет так.

Я провела рукой в сторону его напарника и резко проникла в его сознание, стерев память о последних десяти минутах в отношении Иоанна. НЕ выдержав этого, мужчина упал и…захрапел.
-Не беспокойтесь. Он уснул. Я не хочу, чтобы кто-то знал о вашей вере. Из-за невольных слов лишиться всего…

Ни один мускул на лице Иоанна не дрогнул. Но в глазах его появилась грусть, потому как я, странное убогое существо, было ненужным и чужим в его мире. Вера – последнее, что должно оставаться неизменным.
-Позвольте вас проводить?

Я улыбнулась настолько нежно, насколько могла. Затем покачала головой и направилась в покои Уильяма, чтобы задать этому зарвавшемуся сопляку хорошую порку.

Дорогу в ад я знала прекрасно.

***

Я скользила бесшумной тенью, но запах меня выдавал. Запах нечистот, разложившейся пищи и смерти. Мне казалась, что я пропитана ими насквозь – серая кровь призраков смешалась во мне, проникла в каждую клетку, хотя всё это было лишь отголоском памяти. То тело, которое осквернили ОНИ, давным-давно погибло.

С каждым моим шагом я приближалась к неизбежному поступку.

Персонал, придворные и прочие жители Дворца узнали о моём приходе и решили спрятаться от греха подальше.Как только я попала в объектив камер, Дворец опустел. Это радовало, потому как их видеть мне хотелось меньше всего.

Босыми ногами я шлёпала по красивейшему мрамору, оставляя на мозаике серые разводы. Один раз меня даже вырвало на ступени красивыми радужными разводами – вирус баловался.
Знакомые колонны, картины и мебель везде, где меня не было так давно. Ничего не изменилось. Я шла вглубь, мимо стен и воспоминаний прошлого. В которых было место и мне, и маленькому Уильяму. И Кесарю.

Кесарь…

Правильно ли я поступила, убив тебя и освободив место твоему же клону?
Хорошим ли поступком это было или нет? Может быть, Австралия так же погибла в огне и хаосе, если бы я сделала другой выбор?
Или это всего лишь материнский инстинкт, давно позабытый и растоптанный? Я всего лишь пытаюсь обелить своё дитя?

«Он не твой ребенок»

  …ах, Память…Это ты, подруга? Давно ты не тревожила меня. Видимо, сегодня не тот случай?

«Я ведь знаю, что ты задумала»

…ну да, от тебя ничего не скрыть. И мне это даже нравится, за исключением одного факта.

«И какой?»

…ты знаешь все мои анекдоты.

В один голос рассмеявшись, мы скользили все выше и выше, упиваясь старым шуткам и отзвуку бега. И вот, очнувшись, я уже стояла перед узорными дверьми в покои Властителя пока еще Тайной, но Великой Империи.

Робко провела пальцем по металлическим цветам, так же робко толкнула дверь. А хотела выбить её с ноги… Что-то щелкнуло внутри, растительные узоры расползлись в разные стороны и за ними на меня удивлённо смотрел Он.

-Тебя не предупредили, что я пришла в гости?
-А надо было?

Собрав и подавив все остатки привязанности, я бесцеремонно прошла внутрь. Аннабель огромным глазами уставилась на меня, прикрываясь белоснежными простынями, а я по-хамски уселась рядом с ней и вытерла лицо приятной, свежей тканью.

-Хорошо тут у вас. Чисто, ухоженно. Не то, что на материке…Знаете, как там сейчас?

Уильям молчал и не переставал разглядывать меня.

-Ааа, это я из твоего утилизатора вынырнула. Знаете ли, у меня был прямой билет. Австралия – Королевская Помойка…Без пересадок.

-Хочешь сказать, что неделю ты провела в мусорном ведре?

Неделя? Он сказал – неделя? Значит, столько времени понадобилось теням, чтобы успокоить бурю в Океане? Семь дней они меняли багровые небеса на нежно - розовые, утешая погибших раньше срока.

Раньше срока…Значит, этого не было в судьбах этих людей? Этого не ждали? И если бы Кесарь был на месте Уильяма, то не было всех этих напрасных жертв?

«Успокойся…»

-Неважно, где я была. Как у вас обстоят дела?

-Замечательно, - пожал плечами он, делая жест в сторону супруги. Та подобрала шелковый халат, накинула на себя и без слов выскользнула из комнаты.

-Хорошо выдрессировал, я смотрю. – Уже успела я распластаться полностью на постели, попутно вытирая серую слизь с кожи. Она то и дело появлялась на мне, текла густыми подтёками. – Ну, если что, завтра в стирку отправишь.

-Я сожгу. – Сухо заметил Император.

Всего одна фраза, а я уже вспылила. С ненавистью я посмотрела на его умное, но такое холодное и равнодушное лицо, поджала в отвращении губы и плюнула в его сторону.

-Сожжёшь? Как сжёг всё, что тебе не принадлежало? Как уничтожил Австралию? Как стёр её с лица Земли, стёр без сомнений…

-Так было необходимо.

Меня затрясло. Еле сдерживая себя, чтобы не убить его раньше времени, я посмотрела на себя в зеркало. Так и есть, я ужасно выгляжу. Волосы едва доросли до плеч, а ведь я привыкла к их длине по пояс. Еще отсутствовали ресницы и брови, оттого лицо походило на образы со старых икон или картин, когда в моде были высокие лбы. Но заметив, как один глаз стал полностью чёрным, я отвернулась – Память наблюдала за нами.

-Необходимо было ради чего? Ради эфемерной идеи твоего отца и предков? Единый мир во всём мире? Единая культура и монобожие? Отрицание прежнего, лоскутного мира не приведет ни к чему хорошему…

-Мой отец мною бы гордился. – Вот и всё в ответ. Терпеть я уже не могла… Этот диалог убивал. НЕ сколько слова, сколько эмоции Уильяма, его жесты, мимика. Отрицание своей вины. Полное отсутствие какой-либо жалости. Словно и не люди, жившие на том материке, погибали в мучениях. Не животные, птицы и растения. Они все хотели жить – дышать, просыпаться каждое утро, занимать свой день разнообразными мыслями, рефлексами, поступками.
Даже микроорганизмы и те… Всё грязь для него и тлен. Мусор.
Ему – ему всё равно. Он словно гипсовая кукла в руках Идеи, отвратительной и убогой.

-Скажи мне, Уильям. Разве ты не хочешь жить? – с каким-то ужасным самодовольством произнесла я и поняла уже на втором слоге – это не мои слова, это Память разжимает подсохшие губы, ласково давит яд по капле.

Я зажала было рот, но было поздно – руки мои были уже во власти той, что не любит смягчения наказаний. По телу расползлись черные змеи, оплели уже большую часть.

«Не сопротивляйся, дорогая. Ты всё уже решила Там, помнишь?»

…но не так я  хотела! Остановись! Прошу тебя…

В последнем порыве я посмотрела на Уильяма и прошептала одно единственное слово «Прости»
И беспомощно закрыла глаза, уступив свое место Ей. Она пришла за этим и отчасти это её право. Сама же я встала по ту сторону зеркала,огромного, на пол-стены, чтобы наблюдать и выжидать момент, когда Память ослабеет.

-Тебе нравится жить подобной жизнью, не так ли? В роскоши, среди покоя и власти, упиваться могуществом своей родословной? – мурлыкала Она, а Уильям не замечал пока перемен. Моя язвительность, по всему, сыграла свою роль – он привык и не чувствовал новых ноток в голосе.

Она встала и пошла на него, извиваясь черной пантерой. Наигрывая кончиками пальцев одной ей знакомую мелодию, Память упивалась свободой. И правом решения.
- Я так давно за тобой наблюдаю, ублюдок. Так давно, что знаю каждую твою грань и хочу её уничтожить…Смять и растереть в прах.

-Ульяна? – опомнился он, побледнев еще сильнее. Золотистая мантия на нем едва ли не треснула, когда он соскочил с кресла и перебежал за него, словно маленький испуганный ребенок.
Память зло толкнула ногой драгоценное дерево и император отлетел вместе с креслом к стене, с силой ударившись головой о рамку висящей на ней картины. Запахло кровью, а белоснежные волосы его окрасились красным.

-Что с тобой? Ты сама на себя не похожа… - Растерянно коснулся он виска и отдёрнул уже руку, увидев теплые разводы.

-Сама на себя, говоришь…Это ты не похож на своего отца, хоть и плоть от плоти его.

«Прекрати, прошу тебя»

-Заткнись, тряпка. – Грубо заткнула меня Память, но Уильям посчитал, что это ему:
-Как ты разговариваешь?

-И ты заткнись, убогий клон. Тебя твой папашечка хотел пустить на фарш, баловался  с пробирками, лепя себе крысенышей. Одним за другим забраковывал и сжигал. А ты… тебя он оставил и считай, что ты выиграл эту гонку. Ты, лабораторный крысеныш, сидишь на его месте только потому, что Я разрешила оставить тебя в живых! Я захотела, чтобы ты жил, а не отдал свое тело Кесарю, как и было задумано изначально.

Уильям в неверии смотрел и не понимал ни слова. Он беззвучно открывал рот, пытаясь возразить, а Память всё добивала словами, не принимая во внимание его попыток:

-Кичишься тем, что ты – Император? Что Ваша Светлейшая воля – это всё, что нужно Миру, чтобы жить счастливо? Что ж, ты добился этого и я не стану мешать. Никто этого не хочет. Ни Тени, ни эта тряпка, - она показала на зеркало напротив, в глубине которого отражалась вовсе не Она, а я – прижавшись к холодному стеклу, я смотрела на неё в ужасе и молила замолчать…не причинять ему боль.

-Боль? Думаешь, он знает о боли? – Память вывела рукой в воздухе иероглиф, затем еще один и еще,полузабытые письмена этого мира, каждый из которых означал "боль", - Он ничего не знает о ней. Любую царапину ты залечивала этому ублюдку, любой синяк заживляла с помощью своей силы.

-Ульяна? – Он проследил за взглядом тела перед ним, и теперь смотрел на меня в зеркальной глади, не понимая, как отражение может быть другим, не схожим с той, что стояла напротив. Память ощерила клыки:

-Она решила не говорить тебе ничего, терпела твои выходки и прощала тебе всё. Она была тебе матерью, а ты отверг её. Она защищала твою жизнь, убив Кесаря, который никогда не считал тебя своим сыном. Но больше у тебя не будет шанса поговорить с ней… ТЫ больше никогда не увидишь её и извинишься перед ней. Никогда.

Память уже с грустью посмотрела на меня и продолжила:

- Хотя…я дам тебе шанс. Через два года я вернусь и станцую Танец Исхода на священной Земле. Я выпью души нечестивцев и нарушу покой в Империи еще раз.

Это была фраза, которой снималась клятва, данная Кесарю когда-то. Произнеся её, Память ставила в известность, что мир между мной и людьми нарушен. За любой поступок придется отвечать.
- Это будет второй Исход. Я заберу многих. Я заберу всех, кто виновен, даже если он будет дорог тебе. Это первое.

Я уже села на пол, всё так же прижимаясь к тонкому стеклу лицом. За моей спиной сидело отражение Уильяма, но оно было похоже на разноцветую тень. То же лицо, те же одеяния, но это было лишь его отражением. Ни мыслей, ни эмоций. Память тем временем взяла с письменного стола чистый лист бумаги и капнула на него кровью из разрезанного пальца. Черное пятнышко, едва коснувшись белой глади, стало расти и вскоре вместо него появился текст.
- Это решение не только Ульяны. Это право, данное ей, чтобы загладить ошибки её сына. Хотя какой ты ей сын? Помнишь, как она целовала тебя на прощанье?

Это было нечестно. Мысль о том, что я сделала тогда, перед уходом, вызвала во мне тошноту. Что-то порочное и отвратительно кроилось в этом поступке, словно греческие мифы стали явью.
Уильям левой рукой коснулся губ и в ужасе посмотрел на меня в зазеркалье. Кровь на виске его уже запеклась, но успела запачкать его мантию. Разбитый и поверженный словами, он только слушал. Слушал и запоминал, но уже не боролся.

Память протянула ему лист:
- Материк, бывший Австралией, переходит через год во владение Гемм. Все Тридцать Восемь домов переходят в полном составе на землю, которая теперь не является владением Империи. Все призраки, которые были изъяты вами и использованы для достижения цели, будут перевезены, как и все образцы биологического оружия на их основе. Все «Та’Аши’Миэ» - «Цветы мира» в полном составе становятся гражданами Таа’ Руфи’ Гемм, лишаясь всех на них полномочий человеческого мира. В течение года они проживают на земле Империи без уплаты налогов и не подчиняясь законам. Все экономические отношения между людьми и геммами остаются прежними.

Она не диктовала. На бумаге были сухие цифры и фразы, куда больше, чем она произносила. Это был договор, составленный мной, но с некоторыми изменениями. Видимо, их внесли Тени.

-В течение года ни одна живая душа не должна находиться на материке, кроме Ульяны. Никаких слежек, никаких записей. Остальное указано в договоре. – Она взяла со стола еще один лист и сотворила копию. Затем перешла к устройству в углу покоев, скрытого ширмой, нажала пару клавиш и отправила слепок в центральный Дом гемм, управляемый Старейшинами. Через пятнадцать минут они получать полностью действующий документ.

Память нахмурилась, в спешке сотворила еще один лист и отправила уже Марко и Аларину:

- Чтобы не волновались в течение года за тебя, дорогая, - она посмотрела на меня, и мир еще раз перевернулся с ног на голову. Отражение стало прежним, каждое действие повторялось, как и должно. Но я все еще была подавлена Памятью, оттого молча продолжала смотреть на растерянного Императора.

-А это тебе на память, - улыбнулась довольно она игре слов, меняя на ходу цвет и расплетая на ходу тело. Черными губами она коснулась его раны и та зажила. Но когда Уильям в растерянности хотел дотронуться в ответ до меня, я вновь стала черным пеплом.
Пустота и молчание остались с ним.
***
Мы стояли на грани между мирами. Лицо Памяти освещалось закатным солнцем Мира Океана, моё – синими всплесками неба над Австралией. Выжженная пустыня и вместилище  душ. 
-Что будет теперь с ним? – спросила я.
- Он отроет все записи, ключ к которым я дала в договоре. Он узнает правду, которую ты так глупо скрывала от него.
Я промолчала. Уильям действительно заслуживал то, что получил. Я была лишь признательна, что Память его не убила.
-А что теперь?

Хищное лицо её дрогнуло, на мгновение став похожим на моё – такое же растерянное и напуганное. Но это длилось лишь мгновение – как круги на воде.
Она протянула мне острый и длинный нож, не похожий ни на одно оружие. Лезвие казалось живым и пульсирующим, светясь изнутри розоватой жидкостью.

-Это именно то, что ты просила.Он слишком стар, так что будь понежнее.
-Угу. – Я прижала его к груди и задумчиво посмотрела вдаль.
-Через пару суток они привезут сюда множество материала и устроят здесь всё, чтобы тебе хватило пищи. Так будет каждую неделю. Марко в курсе, поэтому не беспокойся за гемм. И, если что, я еще раз напомню Уильяму его место.
-Спасибо тебе…
-Тебе удачи, - уже спиной стоя ко мне, сказал Память и исчезла.

Через несколько минут я выбрала удобное место и молча вонзила в свою грудь клинок. Он наполнил меня сладкой радостью того, что я делаю во благо. Рана вокруг словно обуглилась и не заживала, давая свободу черному существу внутри.

Моя кровь полилась вниз, черными разводами, а потом уже и сетью оплетая всё вокруг – почву, трупы, останки бывшей жизни. Один лишь раз я вздрогнула, когда черная и густая жидкость соединилась с еле заметным ручейком отравленной воды.

И тогда я мягко опустилась на землю, чтобы уснуть ровно на шесть месяцев, пока мой вирус перекраивает отравленный моими же действиями, пусть и не осознанными, мир вокруг меня. Остальные полгода я проведу в уже сознательных изменениях, но это еще не скоро.
-Спокойной ночи всем, - посмотрела я в небо еще раз и закрыла глаза.