тебя

Приходя сюда, я всегда вспоминаю о тебе. Тогда ты была коротко острижена, и тебе так шла твоя непричесанность,  тогда ты носила рваные джинсы, рубашки с закатанными рукавами и фенечки. Помнишь?
В тот день ты громко пела, а когда тебе подпевали, хлопала в ладоши как четырехлетний ребенок. Воистину прекрасной ты была именно в минуты восторга. Твой радостный смех, ты будто захлебывалась в нем, ты просто купалась в своем минутном счастье. Ты боялась плача детей. Все из-за твоей глобализации мыслей – сразу перед глазами война, голод… Ты умела думать только глобально, как будто встала на табуретку  и уже смотришь на Землю сверху, и ты уже высоко. В том была твоя проблема – ты была высоко. В персонализации твоей высоты. Все, что было с тобой, было сугубо персонально, во всем только твой ракурс, только твоя история. И если не принимали, а это не принимали, ты топала ногами: как это, как это??? На поверхности тебя никогда не было. Всегда глубоко, всегда глубже… как будто писатель писал о погоде, а ты искала в ней страх, ненависть, любовь к родине, музыку, первое свидание… И так было во всем. И тебе хорошо жилось именно в этом. Твоим определением стиля был «вакуум», твои мысли были изолированы от общественности, от насущных проблем. Мне кажется, тебе крупно везло в этом. Твои фразы невпопад были салютом, знаешь, когда сидят на скамейке, и все хорошо, а тут – бах! – самодельная петарда, да еще и взорвалась неудачно. Твои непосредственность и детскость. Ты ежеминутно топала ногами, не желая становиться взрослой. Как не  хотят идти в садик, надевать колготки, трястись в трамвае. Как не хотят учить уроки. Твой внутренний протест и борьба непонятно с чем. Тебе никогда не нужно было ни с чем бороться, тебе было дано все, и только один враг сводил тебя с ума – ты сама. А еще ты рыдала, когда узнала, что существует непонимание. Люди, оказывается, могут не понимать. Тебе нравились исключительно инопланетяне, их нескончаемый топот по Земле и бесконечные рассуждения о земном. Ты влюблялась в их инопланетную приземленность, но потом она тебя душила. И ты счастливая – ни один инопланетянин не ответил тебе взаимностью, потому ты так долго оставалась в живых. Тебя не было в нужное время в нужном месте. Тебя очень часто не было. В остальное время ты была не там. А они выпучивали глаза. Он были похожи на… рыб, которые надуваюся: увидели, услышали, раздулись.. А внутри? У тебя внутри были кусочки разных паззлов – собрать одно целое никогда не получится. Да и надо ли вообще?
В тебе было ощущение советской открытки – что-то домашне-уютное для многих людей, воплощение в жизнь, хотя, может, ретроспектива, перенос в прошлое, мемуар…. Тебе нравилось становиться всем на свете. Нравилось улыбаться. При всех твоих внутренних старых вещах в сундуках на чердаке ты любила эту жизнь. И любила современность. Ты не чувствовала себя неуютно, хотя жила на веревочных мостах. Ты умела слушать шум дождя в своем сердце, кап кап. Больше было похоже на капли из ржавого крана в ванной, но количество капель соответствовало дождю. И ты тонула. Тонула в своей надуманной грусти.
А потом все твои домики из спичек сломались. Нашлись те, кто не желал лицезреть, а шатнул пальцем – развалилось. Раз – и развалилось. А я лишь рудимент прежней тебя. И я  больше не стригу волосы, все пытаюсь собрать фрагменты… Я замужем за инопланетянином.  Я лишь то, что осталось от... Вернись. Не хватает здесь. Тебя.